Пристанище духа

Оливер Митчел, 2021

Грядёт восьмисотлетие со дня основания Людской империи, события, изменившего судьбы миллионов разумных на множество поколений вперёд. Благополучие и стабильность давно уже кажутся неотъемлемой частью жизни, а о великих войнах тёмных и светлых богов, некогда желавших получить полный контроль над миром, никто и не вспоминает. Казалось бы, что может пойти не так? Именно это и предстоит выяснить героям книги, вольно или невольно вступившим на путь, полный опасностей, древних ужасов, горьких расставаний и случайных знакомств. Столкнувшись с жадными до наживы работорговцами, коварными чернокнижниками и шиловой нечистью, они сделают всё возможное, чтобы спасти себя и тех, кто им дорог, но, при этом, остаться собой.

Глава 1

Яркое солнце пробивалось сквозь тучи, освещая дорогу под копытами лошади, будто бы указывая путь. Встречный ветер бил в лицо всадника, трепал короткие чёрные волосы, но не мог помешать стремительной скачке. Окажись на его пути сторонний наблюдатель, всё, что он успел бы заметить, это то, что наездник молод, даже юн, в седле держится уверенно, с завидной сноровкой, что вкупе с одеждой небогатой, но добротной, заводным конём и явной спешкой, выдавало в нём гонца.

Мерк наслаждался чувством свободы и скорости. Однако, новость, которую он вёз, была настолько важной, что отвлекла его и заставила невольно погрузиться в воспоминания.

Спор из-за земли между графом Гораном лен Крес и его соседом виконтом Рестоном лен Борг обернулся настоящим скандалом. Когда-то давно, лет восемь назад, йор Ален, батюшка нынешнего графа, которому теперь служил Мерк, договорился с тогдашним виконтом о покупке изрядного куска земли и крупного озера. Будучи человеком предприимчивым, он много внимания уделял развитию собственных земель и там, где весельчак сосед ограничился охотничьим домиком, решил развернуть рыболовецкий промысел. Ввиду того, что с виконтом они были давние друзья и в домике том опорожнили не один кувшин вина, необходимости в привлечении городской канцелярии благородные господа не увидели. Подписали купчую, и в скором времени на берегу озера обосновалась крепкая рыбацкая община.

К сожалению, предприимчивость графа в этот раз вышла ему боком. Спустя три года он скоропостижно скончался, подавившись костью роскошной щуки, выловленной в том самом озере, после чего йор Горан унаследовал имение и графский титул. О старой сделке не вспоминали ещё несколько лет, до тех пор, пока не скончался и виконт, после чего его старший сын, получивший в здешних краях репутацию человека спесивого и взбалмошного, отправил к озеру отряд замковой стражи с приказом выселить чернь, незаконно промышлявшую на его земле. Граф был в бешенстве, бросился перерывать отцовские документы, но купчей нигде не было. Вызовом на дуэль лен Борг высокомерно пренебрёг, проигнорировав как формальное послание, так и прямые оскорбления, в запале брошенные графом. Началась тяжба, длившаяся вот уже три месяца, однако, за неимением доказательств права на владение озером, дело грозило обернуться полным провалом. По сути, единственное, что останавливало сегальский магистрат от вынесения окончательного решения в пользу виконта, был веский авторитет и связи рода лен Крес.

Сам граф в последнее время не покидал Сегалы, отчаянно борясь за своё имущество. Замок же в это время перетряхивали сверху донизу, и вот вчера вечером при разборе библиотеки слуги нашли купчую в одной из книг. Видимо, старый граф настолько доверял соседу, что просто-напросто использовал её в качестве закладки, а может, она попала туда случайно, кто ж теперь разберёт. Главное было доставить купчую графу как можно скорее. С этим заданием Мерк и мчался по направлению к Сегальскому тракту, а ветер прижимал к его груди небольшую кожаную сумку с бесценной бумагой. Остановиться на ночёвку гонцу пришлось под открытым небом неподалёку от дороги. Обе лошади, привязанные к дереву на случай, если вдруг взвоют волки, опустошали торбы с овсом, а сам он только развёл костёр и собрался поужинать, как вдруг услышал подозрительный хруст из-за деревьев.

Достаточно было родиться в Тирских лесах, чтобы с малых лет научиться отделять звук треснувшей под сапогом ветки от привычных звуков живого леса. Он вскочил на ноги, и в ту же секунду раздался хлопок арбалетной тетивы. Сильнейший удар в плечо отсушил руку и чуть не бросил его обратно на землю. Рефлексы сработали раньше головы. Используя инерцию от полученного удара, Мерк развернулся, краем глаза успев заметить рванувшиеся из-за деревьев тени, и зайцем нырнул в густой подлесок, преследуемый руганью и глухим топотом за спиной.

Он бежал, не разбирая дороги, стремясь уйти как можно глубже в лес, ясно осознавая, что в этом его единственное спасение. Изо всех сил юноша старался не сбить дыхание, чему серьёзно мешала боль в плече, которое на удивление не было пробито болтом, как ему сначала показалось. Ориентироваться в лесу было практически невозможно из-за того, что звёзды скрылись за густыми облаками. Но сейчас это скорее играло ему на руку, нежели мешало. Сколько времени продолжался этот безумный бег Мерк не мог сказать. Несколько раз он спотыкался и падал, цеплялся одеждой за ветви упавших деревьев, и наконец решил остановиться и прислушаться к звукам погони. Звуков не было. Но это не означало, что опасность миновала. Немного отдышавшись, гонец пошёл дальше быстрым шагом человека, привычного к лесу. Наткнувшись на неглубокий ручей и напившись, он вошёл в воду и продолжил путь, пройдя так около полулиги. Почувствовав себя в относительной безопасности, Мерк выбрался на берег и, привычным жестом хлопнув ладонью по груди, чуть не взвыл от досады, не обнаружив на месте заветной сумки.

Шилов Мартин со своими штучками! Грэг, пыхтя, бежал по тёмному, как душа некроманта, лесу, стараясь не сильно отстать от своих более легконогих товарищей. Если мальчишка уйдёт, он лично удавит Мартина. А потом виконт удавит его. Потом позовёт мэтра, оживит и снова удавит. От этой мысли мороз пробежал по залитой потом спине дружинника. Нет, изначально идея была неплохая. Мэтр щедро платил за доставленных ему людей. Для чего они ему были нужны, Грэг не знал, но подозревал, что в лабораториях мага с ними не происходит ничего хорошего. А Мартин, в своё время работавший на работорговцев, и в совершенстве освоивший некоторые их трюки, предложил не убивать гонца, а приспособить к делу. В результате тупой арбалетный болт с мягким наконечником, которым Мартин не раз и не два оглушал ничего не подозревавших простофиль, теперь валялся в траве, а резвый щенок не истечёт кровью, услужливо оставив перед этим заметный след. О этих мыслей Грэга отвлёк раздавшийся впереди оклик. Он замедлил бег и, тяжело отдуваясь, приблизился к собравшимся у какой-то сучковатой валежины бойцам. Те повернулись к нему и первое, что бросилось в глаза Грэгу, это идиотская улыбка Мартина, сжимавшего в одной руке грязную кожаную сумку, а в другой мятый конверт. Нет, Мартина он не удавит. Пока что. В конце концов, кто, кроме люмена, смог бы разглядеть сумку в такой темноте?

* * *

— Дорогая, с тобой всё в порядке? — вопрос отца заставил Дилою оторваться от куриной грудки и встревоженно посмотреть на мать. Та и впрямь выглядела не очень здоровой.

— Ты же знаешь, милый, как на меня действует эта жара, — устало и немного беспомощно улыбнулась та. — В такие дни она становится просто невыносимой.

Действительно, беглого взгляда в окно на замковый двор хватило бы, чтобы увидеть, что там не было ни души. В самые знойные полуденные часы все, от прислуги до дворовых собак, стремились убраться с раскалённых чуть ли не добела камней двора и укрыться в спасительной тени.

— А знаешь что, у меня есть идея, — йор Повер, барон Флистрау хитро прищурился. — Мы отправимся в летний домик. Под сенью деревьев вблизи реки тебе станет лучше.

— Отлично. Так мне седлать Пятку? — включилась в разговор Дилоя.

— Нет. Подождём пару часов пока жара спадёт и отправимся. Но ты можешь пойти и распорядиться, чтобы начали готовиться к отъезду, — перевёл на неё взгляд отец.

Поняв, что он хочет остаться с матерью наедине, Ди отодвинула стул и встала из-за стола. Её всегда восхищали чуткость и тактичность родителей. По отношению друг к другу, её сёстрам и брату, и даже к ней, незаконнорожденной. Удивительно, но Отильда, её мачеха, не питала к ней никакой неприязни, хоть она и была свидетельством измены её мужа. Напротив, как и отец, относилась к Дилое с любовью и теплотой, так, что она даже не чувствовала себя бастардом. Родители её были уже люди в годах, две старшие сестры давно были выданы замуж, а брат часто уезжал по делам семьи, и они оставались в замке втроём, как сейчас. Впрочем, тут она улыбнулась, одиночеством во Флистрау и не пахло. Чуть ли не постоянно здесь гостили соседи, устраивались шумные пирушки, охоты, приглашались барды и скоморохи, вино и пиво лились рекой. По-другому было и нельзя. Здесь, в Баронских вотчинах, неподвластных ни королям, ни императору, издревле всё решалось по праву сильного. Свободные бароны, как они себя иногда гордо именовали, постоянно грызлись между собой за небольшие клочки земли, но никогда не допускали ни непомерного усиления кого-либо из своих собратьев, ни захвата Баронских вотчин иностранными монархами. В таких случаях они стремительно объединялись, на время забывая все распри, и давали ожесточённый отпор любому, кто становился угрозой их независимости. Далёкий предок Повера, в незапамятные времена воспользовавшийся смутой и основавший крохотное баронство Флистрау, быстро понял, что на вооружённую борьбу с соседями ресурсов вотчины не хватит. Разорвут и растащат по кусочкам, как волки оленя. И тогда он пошёл по другому пути. Замок Флистрау стал самым гостеприимным местом в вотчинах. Всем соседям здесь были рады как близким родственникам, каждому оказывался радушный приём, и гости могли оставаться сколько пожелают. На это уходили почти все собираемые с крестьян налоги, но из этого недостатка рождалось сразу два преимущества. Баронство было бедно, а от того не представляло особого интереса для жадных до наживы соседей, а неизменно красивые и неизбалованные роскошью дочери рода Флистрау составили прекрасную партию уже многим баронам. Интересно, какая судьба ждёт её саму? Эта мысль наполнила грудь девушки необъяснимой тревогой, и она поспешно отбросила её. В любом случае, сегодня ей предстоит приятная прогулка.

Выехали они спустя два часа, взяв с собой всего двух охранников. Больше для порядка, чем по необходимости. До летнего домика было рукой подать, а в случае надобности, члены баронской семьи и сами могли постоять за себя. По счастью, необходимости в этом не возникло.

За ужином Ди нет-нет, да и поглядывала в сторону матери, но та, похоже, чувствовала себя куда лучше, чем днём. Спасибо вечерней прохладе, опустившейся на землю вместе с сумерками. В спальню девушка отправилась со спокойным сердцем, что не помешало ей столкнуться со своей извечной проблемой — бессонницей. С ней всегда так бывало на новом месте. Даже если место это насквозь родное, знакомое, заснуть в первую ночь бывало невероятно трудно. Она решила спуститься на веранду и подышать свежим воздухом, однако, накинув халат и выйдя в коридор, увидела, что сквозь щель из-под двери отцовского кабинета пробивается свет. Она подошла, тихонько постучала и приоткрыла дверь, встретившись глазами с внимательным, немного усталым взглядом родителя.

— Что, не спится, милая? — он отложил какую-то бумагу и потянулся в кресле, разминая затёкшую спину.

— Да, знаешь, как обычно, — ответила девушка, входя в комнату.

— Ну, что ж, мудрый человек любую ситуацию обернёт себе на пользу, — в его глазах мелькнула смешинка. — Не могла бы ты принести мне вина?

— Но ключи от погреба у управляющего, — удивилась Ди.

— Не делай вид, будто ты не знаешь, что у меня здесь есть копии всех ключей, — притворно нахмурился отец. — Или ты думаешь, я не помню, как вы с Брайаном таскали их и лазали ночью по чердаку, стоило няне уснуть?

Ди улыбнулась, подошла к столу и, взяв из его рук ключ, спросила:

— Есть какие-то пожелания, папа?

— На твой выбор, — ответил он, и девушка вышла из кабинета.

Захватив по дороге масляную лампу, она спустилась в погреб, забралась поглубже, отыскивая стеллажи со своим любимым сортом «Керольский мускат». Нащупав краник, она набрала полный кувшин и поспешила покинуть мрачное подземелье.

Вернувшись и увидев, что отец склонился над записями, Ди тихо подошла, наполнила бокал и поставила его на стол. Рассеянно кивнув, барон взял его, пригубил, и тут же его лицо исказила недовольная гримаса.

— Если это розыгрыш, то неудачный, — он строго взглянул на удивлённую Дилою. — Хотя, судя по твоему виду, не розыгрыш. Что это?

— Керольский мускат, — недоумённо ответила та.

Отец нахмурился и покачал головой.

— В лучшем случае, ослиная моча, замешанная на забродившем винограде.

— Но я точно ничего не напутала. Может быть, оно скисло?

— Да нет, тут дело в другом.

— Ты хочешь сказать, что…

— Что завтра мы наведаемся в погреб. Но уже завтра. А сейчас иди спать, милая, да и я, пожалуй, отправлюсь на боковую.

* * *

— Ваше императорское высочество, разрешите начать? — дождавшись кивка принца Дарина, герцог Лермон приосанился и заговорил.

— Заседание Имперского совета объявляется открытым. Испокон веков мы храним славные традиции и блюдём интересы Империи…

Дальше Дарин не слушал. С тех пор, как он закончил армейскую службу, минуло больше семи лет и за всё это время он почти ни разу не пропускал заседаний Имперского совета. Эта обязанность, как и многие другие, быстро наскучила его старшей сестрице, а поскольку отец в наследнице души не чаял, Дарину пришлось подменять её на многих важных мероприятиях. Так что официальную вступительную речь председателя он уже давно выучил наизусть. В целом, здесь прекрасно обошлись бы и без него, однако лучше всё же держать руку на пульсе. Хоть совет и разбирал по большей части дела, связанные с вопросами дворянской чести, он также выполнял и более важные функции, и здесь заседали виднейшие представители аристократии от каждой из тринадцати провинций. Пустующее кресло представителя императорской фамилии они могли бы счесть оскорблением. Но не это главное. А к главному председатель как раз и переходил.

— Уважаемые йоры! — провозгласил он, окинув присутствующих проникновенным взглядом. — Считаю необходимым начать сегодняшнее заседание с рассмотрения ходатайства Монетного собрания, которое нижайше просит его императорское величество уделить внимание некоторым издержкам, которые деловые люди несут в результате подорожания рабочей силы. Оно было принято накануне единогласно, что ясно указывает на важность возникшей проблемы.

Он взял паузу, и ей немедленно воспользовался один из членов совета.

— Уважаемый председатель, рабский вопрос нам всем хорошо известен.Ведь он поднимается достаточно часто. Уверен, вы, искренне радея о благе империи, — в интонациях говорившего мелькнуло что-то похожее на иронию, — выступите за то, чтобы дать скорейший ход этому прошению. Однако, у меня имеется небольшое замечание.

По залу пробежали удивлённые шепотки, в то время, как Дарин внимательно разглядывал говорившего. Это был маркиз Стафорд, человек умный и осторожный, тем удивительнее было то, что он взял слово в этой ситуации.

— Что ж, уверен, многоуважаемые члены совета, как и я, с интересом вас выслушают, — в тоне герцога Лермона отчётливо прослеживались удивление и лёгкое недовольство.

— Превосходно, — слегка улыбнулся Стафорд. — Меня, как, уверен, и всех вас, всегда волновала судьба нашей славной империи и я немало времени провёл, размышляя о её благе. Тем удивительнее для меня было встретить человека, имеющего об этом благе совершенно необычное представление. Видите ли, он считал, что рабский труд — это путь в никуда. И, если империя не откажется от него, то со временем существенно пострадает, — в зале раздались смешки, но никто не торопился перебить выступавшего. — Все мы знаем, что к тонкой работе раба допускать нельзя. Он хорош в обработке земли, заготовке леса, на горных работах. И хорош лишь тогда, когда за спиной стоит надсмотрщик с кнутом.

— Действительно, мы все об этом знаем, — не выдержал председатель. — Здесь собрались не праздные бездельники, а люди, сведущие в деловых вопросах. Так к чему вы ведёте?

— Я позволил себе провести небольшой эксперимент, — казалось, Стафорд и не заметил, что его перебили, — заменив на одном из своих серебряных рудников всех рабов на вольных тружеников.

В этот раз смешки были громче, а ехидно ухмыльнувшийся Лермон вновь не удержался от комментария:

— И долго вы искали вольных людей, готовых заняться подобной работой?

— Вы удивитесь, но если пообещать рабочим достойную оплату, желающие находятся быстро, — парировал его оппонент. — К тому же, я дал вольную некоторым рабам при условии их пятилетней работы в рудниках на общих основаниях. Так вот, поначалу, конечно, были некоторые издержки, связанные с привлечением людей неопытных в этом деле, но в скором времени объём ежемесячной выработки начал расти и сейчас превышает прежние объёмы втрое. Что позволяет свободно покрыть все дополнительные расходы и получить существенную прибыль. Если кто-либо из многоуважаемых членов совета пожелает, я могу предоставить всю необходимую документацию, подтверждающую мои слова. И, знаете, я планирую распространить свой эксперимент на некоторые другие производства.

Председатель, наливавшийся краской по мере того, как выступавший развивал свою мысль, при последних словах цветом лица сравнялся с варёным раком и почти прокричал:

— Вы создаёте опасный прецедент, йор Стафорд! Если вести об этом докатятся до восточных провинций, рабы там могут взбунтоваться!

— Неужели вы опасаетесь, что не сможете удержать контроль в своих землях? — удивлённо изогнул бровь тот. — Лично я совершенно уверен в силе вашего дома.

Между спорщиками сгустилось такое напряжение, что Дарину на секунду показалось, что он находится на магическом полигоне и лицезреет дуэль двух магов. Похоже, собравшиеся стали свидетелями зарождения новой вражды, которая будет длиться до гибели одного из противников.

— Не более, чем я, — герцог Лермон едва держал себя в руках. — А теперь, если вы закончили, я предлагаю вынести вопрос об одобрении ходатайства Монетного собрания на голосование.

Вскоре всё было кончено. Ходатайство было одобрено шестьюдесятью тремя голосами при одном воздержавшемся и одном голосе против. Видимо в кого-то слова маркиза Стафорда заронили сомнения. Изрядно повеселевший председатель подписал бумагу и, громко хлопнув по ней печатью, продолжил вести заседание. Но принц уже не вслушивался, ему было о чём поразмыслить.

* * *

Мерк был в отчаянии. Как только рассвело, он отправился назад вдоль русла ручья, пока не нашёл место, где прошлой ночью вошёл в воду. Почти забыв об осторожности, он двинулся обратно по своим следам, обшаривая глазами землю в поисках сумки. Минут через десять гонец добрался до огромного выворотня, того самого за ветви которого он вчера зацепился прежде, чем упасть. Вон и кусок рукава на сучке висит. Если где-то он и мог потерять сумку, то только здесь. И, похоже, работорговцы забрали её. А кто ещё это мог быть? Он слышал о том, как они тупыми болтами оглушают одиноких путников, как утаскивают из трактиров пьяниц, чтобы затем пополнить ими клетки своих караванов. Но они никогда не нападали на гонцов. За нападением на любого верхового или просто прилично одетого человека могло последовать разбирательство, так что торговцы людьми, с официального разрешения императора отлавливавшие нищих и бродяг, если и нарушали закон, то всегда очень осторожно. И, в таком случае, они преследовали жертву до последнего, иначе бы им грозила суровая кара. Тем не менее, мерзавцы ушли. Получили, что хотели? От этой мысли Мерк задохнулся. Как бы там ни было, а лучше бы он погиб, чем так. Он подвёл графа и йору Альму. Она столько сделала для него, и теперь, когда появился шанс помочь ей в беде, он просто-напросто облажался. Всё испортил…

Дороги назад нет. Она бы простила, а вот граф за одну потерю лошадей приказал бы всыпать плетей и вышвырнуть на улицу. Что графский палач сотворит с ним за потерю треклятой купчей, Мерк даже представить не мог. Пошатнувшись, как будто под тяжестью обломков рухнувшей в одночасье жизни, юноша развернулся и бездумно побрёл вглубь леса.

Несколько часов он шёл не разбирая дороги, пытаясь свыкнуться с новой реальностью, но, в конце концов, взял себя в руки. Как бы ни было паршиво на душе, а пора уже решать, что делать. Для начала, нужно выбраться из чащи. Причём как можно дальше от родного замка. И вообще, стоило бы покинуть графство Крес как можно скорее. Сориентировавшись по солнцу, юноша определился с направлением и продолжил путь, но вскоре почувствовал, что ему необходимо отдохнуть после бессонной ночи. Найдя небольшую полянку, он, особо не размышляя, разлёгся на траве и почти моментально уснул. Солнце уже склонялось к закату, когда Мерк открыл глаза и почувствовал, что все потрясения минувшего дня и ночи куда-то отступили, оттеснённые одним всепоглощающим чувством — голодом! Сейчас он готов был на всё лишь бы его утолить, и невероятно обрадовался, заметив на краю поляны кусты малины. Спелые ягоды оказались невероятно вкусными, и Мерк обобрал уже половину куста, когда предчувствие заставило его обернуться. Прямо перед ним стоял медведь. Истинный король леса, этот монстр в холке был почти по плечо Мерку. Юноша остолбенел, на секунду парализованный страхом, а затем уже намеренно не шевелился, чтобы не раздразнить хищника. Он понимал, что, скорее всего, сейчас умрёт, мысли в голове метались в поисках решения, но не находили его. Однако медведь не спешил нападать, видимо он был сыт и, просто направляясь к знакомому месту, чтобы полакомиться ягодами, обнаружил здесь незваного гостя. Неизвестно, сколько бы они смотрели друг на друга, но в этот момент в чаще раздался обиженный рык медвежонка, и медведица, а это была именно медведица, развернулась и помчалась на зов своего сокровища. Никакого желания следовать за ней у Мерка не возникло, значит надо было двигаться в противоположном направлении. И тут он заметил одну странность — прямо в центре поляны начиналась тропинка, услужливо ведущая в нужную ему сторону. Мерк готов был поклясться Юром и Рошей, что раньше её тут не было. Может, он головой тронулся? Подойдя ближе, юноша поковырял носком сапога утоптанную землю тропы. Вроде ничего необычного. Но не мог же он её не заметить?! Несколько секунд бывший гонец задумчиво таращился на подозрительную тропинку, а в голове его всё настойчивее билась шальная мысль — что он теряет? Позади, почитай, что сплошное пепелище, а впереди… ну, хотя бы что-то интересное. Чувствуя себя полным идиотом, Мерк сделал первый шаг.

Очнулся он, когда лес уже погрузился в кромешную тьму. Приподняв голову и осмотревшись, юноша понял, что не имеет ни малейшего понятия о том, где находится. Под ногами лежала тропа, та самая на которую его толкнуло безрассудное любопытство. Пройдя по ней всего несколько десятков шагов, Мерк почувствовал неладное. Словно что-то подавляло его волю и стремилось вперёд, увлекая его за собой. В ответ на попытку вспомнить как долго он шел и куда, беглец почувствовал жуткую головную боль, сопротивляться которой не было сил. Оставив эти бесплодные попытки, юноша закрыл глаза, пытаясь собрать воедино разбежавшиеся куда-то мысли. Итак, он умудрился угодить в магическую ловушку, какие часто встречаются в жилищах магов, или вокруг древних капищ и крепостей. В сказаниях бардов и трубадуров тёмные чародеи усеивали ими дороги к башням, в которых томились прекрасные принцессы. Впрочем, отважным героям не составляло труда побороть злые чары, в отличие от него, Мерка. Эта ловушка с достоинством выдержала испытание, сначала потаскав его по лесу, а затем оглушив прямо посреди тропы. Вывод из этого получался неоднозначный. Чары могли скрывать как потаённое святилище, так и жилище мага-отшельника, или даже гнездо разбойников, к которым прибился средней руки колдун. Ни в каком из этих случаев у разумного человека не возникло бы желание добраться до места, охраняемого заклятием. И вот тут вставал вопрос, в какую сторону идти. Точно не прочь с тропы. Прошлой ночью он чудом не свернул себе шею и не оставил глаза на ветках, несясь по ночному лесу. Так что вариантов было всего два, и долго раздумывать не пришлось, тем более что желудок вновь стал недвусмысленно напоминать о себе. Посему, выбрав направление наугад, Мерк двинулся по нему размеренным шагом путешественника.

Ветер всколыхнул траву на небольшой залитой лунным светом поляне. Вместе с ней всколыхнулся и унёсся в лесную чащу, тихий вздох бесконечно уставшего существа, и вновь воцарилась тишина, однако ненадолго. Над камнем, лежащим в центре поляны, на миг сгустилось тёмное облачко, и тут же рассеялось. А в следующий миг из-за деревьев вышел человек.

Одного взгляда Мерку хватило, чтобы понять, что он упёрся в тупик. Тупик, конечно условный, вокруг лес, иди куда хочешь, но загадочная тропа обрывалась здесь, как и там, у малинника, где юноша впервые ступил на неё. И, всё же, он добирался сюда пол ночи, и поэтому решил устроиться здесь на ночлег, прежде чем определиться с дальнейшим маршрутом. Внимательно осмотревшись Мерк не заметил ничего подозрительного. Странно. Трудно представить себе, чтобы мощные охранные чары навешивали в лесу просто так. Почесав затылок, он на всякий случай обошёл всю поляну, и, усилием воли отбросив все опасения, улегся рядом с приличных размеров валуном, чтобы уже через несколько секунд заснуть. Любому стороннему наблюдателю, окажись он здесь в эту ночь, предстало бы странное зрелище — усталый путник, мирно спящий в траве, и клубящееся над его головой чёрное марево.

Проснувшийся на рассвете Мерк чувствовал себя на удивление хорошо. Ничего не болело, хоть и должно было после долгих скитаний по лесу. Даже голод отступил перед непонятным чувством удовлетворения, словно он долго что-то искал и наконец, нашел. Странно, но мысль о произошедшим с ним недавно несчастии больше не заставляла челюсти стискиваться, а кулаки сжиматься в бессильной злобе. В конце концов он жив, на свободе, и даже медведь его вчера не сожрал. То есть медведица. На этом юноша прервал свои размышления, так как, если голода он почти не чувствовал, то пересохшее горло доходчиво объяснило ему, что не пить почти сутки вовсе не хорошо для человека в принципе, и для него, Мерка, в частности. А посему он двинулся на поиски ручья. Откуда-то у юноши была уверенность, что он окажется где-то поблизости.

Ручей нашелся в двух шагах от поляны, за деревьями, и Мерк с большим удовольствием не только напился, но и выкупался, постирав заодно изрядно запачканные грязью и кое-где порванные штаны и тунику. Побултыхавшись еще немного просто в своё удовольствие, он вылез из ручья и, захватив одежду, вернулся на поляну. Вернулся и застыл, пораженный страхом, точь-в-точь, как давеча перед бурым хищником. Но куда там всем здешним медведям! В ярких лучах утреннего солнца он разглядел, подле какого камня провел эту ночь. На старом замшелом валуне всё ещё отчётливо проглядывала руна неприятия, или посмертный знак как его называли в простонародье. Множество магически одарённых разумных ходит по землям Эквилиума. Особенно часто рождаются они среди людей. Чародеи нагоняют тучи в засуху, исцеляют больных и несут погибель врагам, сжигая целые полчища в битвах. Но бывают случаи, когда волшебников ослепляет их могущество, и они готовы пойти на любые жертвы, лишь бы преумножить его и еще больше возвыситься над остальными. Такие маги обращаются к тьме. Они проводят таинственные и страшные ритуалы, принося в жертву животных и даже разумных. Особенно их. Уподобившись кровососущим насекомым, эти существа причиняют лишь боль и страдания, ведь им становится чуждо всё человеческое. Таких магов называют поддавшимися и повсеместно уничтожают. Убив же их, светлые чародеи проводят ритуал, запирающий душу поддавшегося в каком-нибудь уединенном месте. Ибо такая душа не достойна перерождения и не заслуживает ничего кроме вечных мук тоски и одиночества. Эти размышления Мерка были прерваны скептическим фырканьем, раздавшимся у него в голове. Услышав его, юноша резко присел как затаившийся заяц, молясь, чтобы ему это послышалось. Его надежды разбились вдребезги, потому как незваный гость снова проявил себя, фыркнув на этот раз раздражённо. Парень пробормотал молитву Юру, и принялся вспоминать всё, что знал о поддавшихся.

— Бред! — прервал его раздумья голос. — Полный и абсолютный бред.

Это наглое высказывание о его познаниях, а ведь он был самым лучшим учеником в замковой школе, неожиданно разозлило Мерка и суеверный страх перерос в гнев человека до глубины души оскорбленного.

— Шел бы ты из моей головы, раз такой умный! — чуть ли не прорычал он своему странному собеседнику.

— О! Вот это лучше! Всяко лучше, нежели глупый лепет суеверного кмета, или несуразные обвинения моралиста, — обрадовался голос неожиданной перемене в настроении своего невольного слушателя.

— Заткнись! Прочь из моей головы, грязный поддавшийся!

Как только последнее слово сорвалось с его губ, голову пронзила жгучая боль. Нет не так. БОЛЬ! Такое впечатление, что в череп вогнали тысячу раскаленных игл и, резко выдернув их, залили внутрь кипяток. Когда через несколько секунд Мерк очнулся лежащим на земле, голос участливо спросил:

— Ну как, понравилось?

В ответ парень выругался. Последние секунды боли выпали у него из памяти, кажется он орал… громко.

— Думаю, нам пора познакомиться, — в словах голоса явно слышалась насмешка. — Моё имяБрандеф лен Вэникон, по крайней мере так меня звали до момента моего неполного упокоения.

«Лен», конечно же, означало принадлежность к дворянскому сословию, но, как Мерк ни напрягал свои скудные познания в географии, он не мог вспомнить ни замка, ни имения под названием Вэникон. В ответ на эту мысль Брандеф вздохнул.

— Его и нету уже более семидесяти лет. Замок был разрушен до основания, а земли отошли к империи.

– — Это все очень интересно, но может объяснишь наконец, что тебе от меня нужно? — спросил Мерк, которому порядком надоело торчать посреди поляны и сотрясать воздух.

— Нет ничего проще, — оживился Брандеф. — Иди, живи, выживай, делай что-то, вот и всё.

— Зачем? — не понял юноша.

— Ну, знаешь, семьдесят пять лет сидеть в этом богами забытом лесу… Тут всяко захочется разнообразия. Так что дерзай, а я посмотрю и заодно советом помогу, если вляпаешься.

— Ну нет! — возопил Мерк. — Вылезай быстро из моей головы и сиди тут до скончания веков! Я тебя с собой не потащу!

— И как же ты от меня избавишься? — елейным голоском пропел дух. — Я здесь обосновался надёжно еще пока ты дрых под моим камнем без задних лап.

— Ха! Так я сразу в город пойду, уж маги мне помогут тебя выкурить.

— Идиот, — грустно констатировал дух. — Тебя же первого, как обратишься к ним, пришибут и к камню привяжут то, что от тебя останется. Или не знаешь сам их методов борьбы с поддавшимися?

Последнюю фразу Брандеф чуть ли не прошипел, и Мерк явственно почувствовал отголосок той боли, что посетила его несколько минут назад. А вместе с ним пришло понимание. Да, так и будет. И плевать магам, виноват он или нет. В своей борьбе они переходят все границы с молчаливого одобрения императора и народа. А как же, искореняют тёмных!

— Слушай, парень, тебя как зовут? — неожиданно устало спросил Брандеф.

— М-мерк… — подавил минутную робость юноша.

— Слушай Мерк, я пятьдесят лет мучился, пытаясь изменить структуру артефакта и перенастроить охраняющую меня ловушку и мне удалось! И еще двадцать пять лет я ждал, когда кто-нибудь забредёт сюда и будет ей пойман. Я вовсе не собираюсь просидеть здесь ещё несколько столетий и не отступлюсь. Но если ты будешь сопротивляться, всё будет намного сложнее как для тебя, так и для меня. Моё присутствие тебе не повредит. Я спрятался в твоей голове так, что если не знать, что искать, не найдёт никто. А в трудной ситуации я смогу помочь советом, или даже магией. Да, я не всё растерял после смерти, и многое ко мне вернулось после слияния с тобой. Можешь считать меня чудовищем, или кем угодно. Но прошу, не делай глупостей. И убирайся, наконец, с этой проклятой поляны, а то рискуешь помереть тут от голода.

После этой проникновенной тирады голос в голове Мерка затих, и он задумался. Наконец, решив, что все равно изменить ничего нельзя, юноша кивнул сам себе, а за одно и своему незваному постояльцу и двинулся прочь из этого места, прослужившего тюрьмой разумному существу более семидесяти лет.

* * *

Тени плясали на стенах просторного кабинета, переплетаясь с вышитыми золотом узорами на дорогой драпировке. Дарин удобно расположился в кресле у камина и вдохнул запах трещащих берёзовых поленьев. Не то чтобы летом имелась нужда в обогреве, просто ему нравилось сидеть так в полумраке, устремив рассеянный взгляд на языки пламени, и размышлять. Позади тихонько кашлянул Ристеццо, давая понять, что гости уже пожаловали. Полуобернувшись, принц коротко кивнул, и дверь в кабинет тихо отворилась, пропуская внутрь двух мужчин и женщину. Один из гостей сделал вежливый полупоклон, гостья последовала его примеру, и только второй мужчина поклонился глубоко в пояс, как представитель низшего сословия особе императорской крови. Тем не менее, он не выказал никакого смущения, и, когда принц пригласил вошедших садиться, без колебаний занял свободное кресло. Один из вошедших заговорил:

— Прошу прощения за столь долгую задержку, ваше высочество. Мой главный управляющий прибыл так быстро, как только смог.

— Ничего страшного, маркиз, — Дарин проследил за тем, как слуги внесли несколько канделябров, и, лишь когда Ристеццо затворил за ними дверь, продолжил:

— Отчеты я просмотрел, а теперь…

Правильно истолковав взгляд принца, невысокий и невзрачный с виду человек открыто, без всякого подобострастия, улыбнулся и представился:

— Франко, к услугам вашего высочества. Вы, вероятно, считаете меня идейным вдохновителем проектов йора Стафорда. Боюсь, эта замечательная мысль принадлежит не мне. Это долгая история, и я с удовольствием расскажу её, если вашему высочеству будет угодно.

Дождавшись утвердительного кивка, главный управляющий продолжил:

— Видите ли, ваше высочество, я много лет был знаком с одним человеком. Возможно, вы даже о нём слышали. Его зовут… звали Могеллон. Он был выдающимся путешественником и почётным членом Имперской географической академии, — он сделал паузу, ожидая реакции, а когда её не последовало, продолжил. — Так вот, уже много лет я полагал своего давнего друга мёртвым, так как он не вернулся из последней экспедиции. Отплытие состоялось… да, кажется, пятнадцать лет назад, и с тех пор о бедняге Могеллоне не было ни слуху, ни духу. До недавнего времени. И вот год назад он вернулся. Пришёл пешим, можете себе представить, ваше высочество? Измождённый, поседевший, больной. А всю его поклажу составляли заметки о его приключениях. Совершенно бесценные документы, можете мне поверить, ваше высочество!

Дарин слушал молча и не перебивал. Ему был знаком такой тип людей. Куда проще потратить лишних минут пять, давая им выговориться, чем перебивать, задавая наводящие вопросы. В таком случае рассказчик изложит полную картину событий, пусть и пестрящую множеством ненужных деталей. Мужчина тем временем продолжал:

— Наследники, уже давно поделившие имущество без вести пропавшего путешественника, даже не захотели признавать его, но у Могеллона всегда было много добрых и отзывчивых друзей, готовых постоять за его интересы, — тут лицо рассказчика потемнело. — Жаль только, что пользы особой это не принесло. Старик скончался пару месяцев назад. Так вот, о чём это я? Ах, да. Оказывается, Могеллон всё это время находился на Арнилисе. Именно туда он и снарядил свою последнюю экспедицию. Как вам известно, ваше высочество, Арнилис представляет для жителей Акрониса весьма небольшой интерес ввиду отдалённости этого материка, а также из-за местных жителей, сплошь представителей диких полуразумных рас. Троллей, орков и, кажется, гоблинов. Торговать с ними невыгодно, у них нет стоящих товаров на продажу, так что организация экспедиции на Арнилис не несёт никакой коммерческой выгоды. Кто отважится пуститься в далёкое плавание на кишащий дикарями материк? Только прирождённый учёный, каким и был Могеллон. По прибытии он почти сразу угодил в рабство к оркам, как и те из его товарищей, кто не погиб во время нападения на корабль. И лишь замечательное стечение обстоятельств позволило ему спустя три года освободиться. На орков напали… можете себе представить, ваше высочество, люмены!

— Неужели? — впервые в рассказе Франко прозвучало что-то действительно важное.

— Именно так. Оказывается, на материке обитают не только дикие расы, но и люмены, люди и люры. О представителях народов Эль старина Могеллон не нашёл никаких сведений за всё время своего пребывания на Арнилисе, хотя он искал, уж поверьте мне, ваше высочество. Во внутренних районах суши существуют целые королевства, населённые люменами так же, как наша Империя людьми. Людей и люров там обитает значительно меньше, наверное, только каждый двадцатый в королевствах является представителем одной из этих рас. Живут они в постоянной борьбе с дикими племенами, подобно нагам, что постоянно борются с полчищами подводных чудищ. А потому у них каждый человек на счету. Приспособить орка, гоблина или тролля к рабскому труду невозможно, в неволе эти ошибки богов долго не живут, а потому жителям тамошних королевств удалось создать общество, в котором нет рабства! Замечательно, не правда ли, ваше высочество?

— Совсем нет? — Дарину было трудно в это поверить. Он, конечно, мог представить себе нечто подобное, но очень смутно. Всё же рабство существовало задолго до Людской империи и являлось неотъемлемой частью жизни после её создания.

— Да, совершенно верно, ваше высочество! Представьте себе, любое известное нам ныне государство так или иначе задействует рабов. Я, конечно, не говорю о представителях народов Наг и Эль, они слишком сильно от нас отличаются. А тут такой замечательный контраст! Конечно же, старина Могеллон, как истинный учёный, попытался запечатлеть всё увиденное в своих заметках. Увы, он никогда не обладал даром писателя и, прекрасно осознавая этот свой недостаток, вёл нечто вроде судового журнала, в котором фиксировал все интересные факты, касающиеся географии, флоры и фауны, местных обычаев и государственного строя. Люмены Арнилиса по достоинству оценили его познания, он даже был принят в некоторые тамошние географические общества. Но все эти годы мой старый друг лелеял надежду вернуться домой, ещё раз ступить на землю Акрониса и, главное, донести до его жителей собранные им знания. И однажды ему представилась такая возможность! Один из султанов, видимо, спятил на старости лет и пожелал стать единоличным правителем всего мира. Стоило ему развязать войну со всеми соседями сразу, как его тут же удавили шёлковым шнуром верные подданные, но к тому времени он уже успел снарядить небольшую эскадру на завоевание Арнилиса. Несчастные уже были в пути и им ничего не оставалось, кроме как основать на побережье колонию и одну за другой отражать атаки дикарских полчищ. В скором времени, конечно, прибыл корабль с приказом возвращаться на родину, но к тому моменту маленькая война между дикими племенами и десантом султана привлекла внимание люменов. До Могеллона дошли вести о прибытии иноземной эскадры, и он, опасаясь, что гостеприимные хозяева не отпустят человека, столь много о них узнавшего, тайком бежал и добрался до людей султана. Те, разобравшись в чём дело, тут же заперли его и принялись допрашивать. А вскоре корабли снялись с якоря и вернулись на Акронис. Чего стоило бедняге Могеллону бежать из султанатов, сохранив при этом свои бесценные рукописи — это отдельная замечательная история, достойная целого романа, но я не буду утомлять ваше высочество излишними подробностями.

Вернувшись из странствий измождённым и тяжело больным, первооткрыватель сделал несколько докладов в Имперской географической академии, но был заклеймён как лжец и фальсификатор, что чуть не стоило ему его почётного членства. Представьте, ваше высочество, какой удар для бедняги! Собственно, именно в этом и кроется причина того, что поистине судьбоносное, замечательное открытие не вызвало большого общественного резонанса. Лишь старые друзья путешественника, хорошо знавшие его, поверили ему. Среди них был и ваш покорный слуга.

— Что с записями? — этот вопрос интересовал Дарина больше всего.

— Они были переданы в архив Академии, где и пылятся по сей день. Слишком много научных авторитетов поставили бы под удар открытия бедняги Могеллона. Так что от него отвернулись все, и сейчас среди учёных нет почти ни одного человека, который бы воспринимал его записки всерьёз. Профессиональная ревность ужасная штука, ваше высочество! — закончив, наконец, говорить, Франко откинулся в кресле, тяжело отдуваясь. Во время рассказа он порой так увлекался, что ему не хватало воздуха. Но эта история явно настолько волновала главного управляющего, что он не мог остановиться ни на секунду.

— Вам есть что добавить, маркиз?

— Вы уже знаете, что я думаю, ваше высочество, — Стафорд обратил к принцу тонкое аристократическое лицо с аккуратной бородкой. — Лично я намереваюсь и дальше внедрять вольный труд на своих землях, разумеется в тех областях, где подобная инициатива принесёт прибыль. Что до империи в целом, свой долг перед ней я выполнил, уведомив Имперский совет и вас лично.

— Что думаете вы, йора? — обратился Дарин к женщине, не проронившей до этого момента ни единого слова.

— Я считаю инициативу маркиза неоправданно рискованной, — начала она высоким мелодичным голосом. — На заседании совета, герцог Лермон справедливо отметил, что известие об освобождении рабов приведёт к восстанию в ряде провинций. Но это лишь верхушка айсберга. Общественный строй империи формировался столетиями и не стоит рушить его ради пары сотен лишних империалов.

— Но вы ведь проявили такой интерес к моему проекту! — удивлённо воскликнул Стафорд. — Вы единственная, кто воздержался в тот день при голосовании!

— Маленькая женская шалость, не более того, — женщина улыбнулась, что на миг придало её длинному скуластому лицу милое выражение. — Что до моего интереса, маркиз, вы сделали всё, чтобы его возбудить.

Стафорд был явно сбит с толку, до этого момента он видел в собеседнице союзника и единомышленника, и теперь просто не знал, что сказать.

— По-вашему, йора, эти проекты бесперспективны? — уточнил Дарин.

— Вовсе нет, — женщина покачала головой. — В конкретном деле такая инициатива действительно принесёт пользу. Я мыслю в масштабе империи, которой, очевидно, повредят как подобные реформы, так и распространение одних только слухов о том, что рабству приходит конец.

— Хотите сказать, что мне следует вернуть всё как было?! — Стафорд, похоже, принял последнее замечание на свой счёт.

— По крайней мере не стоит об этом распространяться. В своих землях, маркиз, вы полноправный хозяин, лишь император может что-то вам запретить, — Аманда лен Кац спокойно смотрела на Стафорда, чуть склонив голову. — Поверьте, меня впечатлила ваша новаторская смелость и ваши успехи. Более того, я сама попробую внедрить нечто подобное кое-где у себя и на практике убедиться в вашей правоте.

Стафорд только удивлённо приподнял брови, в этой беседе Аманда всё время была на шаг впереди него.

Воцарилось короткое молчание, а затем принц вновь заговорил.

— Полагаю, вам, Стафорд, стоит прислушаться к йоре Аманде.

На этом аудиенция была окончена. Гости поднялись со своих мест, поклонились и вышли, сопровождаемые Ристеццо, который вскоре вернулся и встал неподалёку от кресла принца, ожидая дальнейших распоряжений. Хозяин кабинета молчал, и хорошо знакомый с его привычками секретарь полуприкрыл глаза, погрузившись в раздумья. Спустя пару минут принц спросил:

— Что думаешь?

— Я согласен с йорой Амандой. В конце концов, у Империи хватает непокорённых соседей, и новые войны будут приносить дешёвых рабов, как и прежде.

— Так-то оно так, — протянул Дарин, — вот только западных земель нам хватит лет на сто. Не считая люменов, к которым лезть себе дороже. А на восток не пройти по суше.

— Вы полагаете, что следует действовать на опережение?

— Нет. Пока ещё рано. Но в будущем эта проблема встанет во весь рост.

— Возможно, в будущем удастся решить вопрос с нагами.

— Вряд ли, — принц сжал кулаки. — Да, он не наследовал престол, но государственные обязанности сыпались на него с малых лет. И чем старше он становился, тем больше дел скидывала на его голову вздорная сестрица. Ей заседания в Имперском совете казались скучными и занудными, и туда посадили Дарина. Церемония открытия нового здания столичной Магической Академии — но там же нужно битый час стоять и выслушивать всякие глупости, пусть этим займётся Дарин! Принц и сам не заметил, как втянулся, как дела и проблемы империи стали его делами и проблемами.

Какой же гнев он испытал, когда однажды отец поведал ему о причине по которой империя не держит крупного военного флота! Оказывается, лет триста назад, когда прадеду Дарина удалось отвоевать кусок территории у Южного океана, и границы империи, наконец, раскинулись от северного до южного края материка, из морских вод явились наги и изъявили желание побеседовать с императором. Обычно обитатели океанов не интересуются делами сухопутных рас, но для Людской империи проклятые ящерицы сделали исключение. Они не тратили сил на дипломатические увёртки, а просто поставили прадеда перед фактом — народ нагов не заинтересован в росте военно-морской мощи империи. И это касается всех нагов, не только обитателей Тёплого океана. Не помогли ни увещевания, ни щедрые посулы, скользкие твари просто скрылись в глубинах, подписав приговор амбициям империи как морской державы. Они могли позволить себе такую наглость, прекрасно сознавая свою безнаказанность. Человеку воевать с нагами в принципе невозможно, если только те вдруг не полезут на берег. Солёные воды служат рептилиям непробиваемым щитом из-за которого они при желании легко могут разить любые суда. В итоге, прадеду, деду, а затем и отцу Дарина пришлось сосредоточить усилия исключительно на сухопутной экспансии. Сил военного флота хватало разве что на борьбу с пиратами и несение пограничной службы. До сих пор это не было проблемой. Да и сейчас ещё не было. Но в будущем…

Ристеццо об этом знал. Секретарь вообще был посвящён почти во все дела принца.

— Какие будут распоряжения? — напомнил он о себе.

— Рукопись географа доставь во дворец. И подыщи переписчика снять копию.

— Будет исполнено.

— И приставь человека к управляющему. Я хочу знать, как идут дела у Стафорда, — принц замолчал и вскоре слуга удалился, поняв, что других приказов не будет. Обычно так и происходило. Дарин не любил, когда его дёргали со всякими пустяками вроде разрешения покинуть комнату, и секретарь давно научился не доставлять своему патрону лишних хлопот.

В камине всё так же тихо потрескивали дрова, и принц ещё долго наблюдал за пляской огненных языков, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

* * *

Утром за завтраком Дилоя время от времени украдкой бросала взгляды на Шенница. Управляющий, которому по старой семейной традиции дозволялось присутствовать за баронским столом, вёл себя вполне естественно, справился о здоровье йоры Отильды, как ни в чём ни бывало разговаривал с отцом о делах в поместье. Ухоженные светлые волосы, хорошие манеры и спокойный, уверенный голос. Излишняя полнота только придавала ему солидности. С виду вполне приличный человек, и не скажешь, что ворует. Однако, когда по окончании завтрака барон изъявил желание осмотреть погреб, Шенниц закашлялся и побледнел.

— Возможно, лучше будет повременить с этим господин барон? — его пухлые руки теребили салфетку. — Как раз сегодня ожидается подвоз новой партии вина, и, как только слуги расставят всё по своим местам, я с удовольствием покажу вам наши запасы. К слову, я как раз подготовил всю расходную документацию, и, если пожелаете, её немедленно доставят в ваш кабинет.

Отец терпеливо выслушал управляющего, но хорошо знавшая его Ди видела, что за внешним благодушием скрывается надвигающаяся гроза. Мать тоже заметила это. На лице её отразилось недоумение, но она моментально взяла себя в руки. Тем временем, отец холодно произнёс:

— Не стоит. Уверен, что с документацией всё в порядке. И всё же проводи меня в винный погреб. Дилоя, ты не составишь нам компанию? — выражение его серых глаз не подразумевало отказа. Повер лен Флистрау вообще был не из тех людей, которым легко в чем-то отказать.

Девушка кивнула, и они втроём покинули обеденный зал, распрощавшись с баронессой, проводившей их задумчивым взглядом. Когда они оказались внизу, управляющий принялся было разжигать масляные светильники от захваченной по дороге свечи, но барон быстро прервал его взмахом руки:

— Не утруждай себя. Милая, будь так добра, проводи нас.

Забрав свечу у недоумённо вытаращившегося толстяка, девушка быстро провела мужчин между стеллажами, и, не дожидаясь требования отца, набрала полный кувшин из уже знакомого бочонка. Взгляд управляющего из удивлённого сделался затравленным, но похоже он всё ещё рассчитывал на чудесное спасение. Повинуясь короткому жесту барона, он принял из рук Ди вино.

— Что скажешь об этом вине Шенниц? — как-то даже участливо спросил Повер. Недолго думая, управляющий приложился к кувшину и тряся двойным подбородком осушил его в несколько жадных глотков. По быстрому взгляду, брошенному им на бочонок, было видно, что он бы охотно выпил его целиком. По-видимому, вино придало ему храбрости, потому что отвечал он вполне уверенно и с нотками недоумения:

— Керольский мускат позапрошлого урожая… — под ледяным взглядом отца он запнулся.

— Чем дольше ты ломаешь комедию, тем больше шансов у тебя закончить свою жизнь в одной из этих бочек, — по голосу барона было ясно, что это не пустая угроза, и Шенниц сломался. Рухнув на колени и обливаясь слезами он принялся причитать, что всегда верой и правдой служил, что не хотел ничего дурного, что он всё возместит и вернёт деньги.

Дилоя почувствовала к уже бывшему управляющему невероятное отвращение. Отец всегда говорил, что снисхождения достойны лишь те, кто способен отвечать за свои поступки и умеет принимать поражения, и теперь она видела почему. В полумраке подвала всхлипывающий и причитающий толстяк больше походил на какое-нибудь диковинное животное, чем на человека. Интересно, кто теперь будет управлять летним домиком?

По разбитой просёлочной дороге спотыкаясь брела одинокая неказистая фигура. Разорванная на толстой спине некогда белая рубашка пропиталась кровью, прежде уложенные в аккуратную прическу светлые волосы разметались по плечам и слиплись от пота. Шенниц спотыкался и всхлипывал при каждом неосторожном движении. Он был несчастен, как никогда. За годы преданной и верной службы его наградили плетьми, словно нерадивого раба, и вышвырнули на улицу, как будто бы он сделал что-то плохое, как будто надиравшиеся дармовым вином баронские гости после пятого кубка могли заметить, что им подливают дешёвое трактирное пойло! Барон нёс убытки там, где мог этого избежать. Что мешало ему самому разбавлять вино или подливать окосевшим гостям какую-нибудь бурду? Баронская честь? Прославленное гостеприимство Флистрау? Тьфу! Ведь, в сущности, маленькое дельце управляющего не приносило имению никакого вреда. А теперь он здесь, избитый, окровавленный, без денег и крыши над головой. Шенниц остановился и тяжело отдуваясь опёрся о дерево. А всё эта мелкая сучка. Он обернулся назад, туда, откуда его выгнали с позором. Видать, полезла в подвал за своим проклятым мускатом, смекнула что к чему, и сразу побежала к барону, тварь! Ну ничего, она ещё поплатится. Недаром он столько лет служил семье Флистрау. Он многое слышал и многое видел. Он кое-что знает. По потному лицу толстяка пробежала улыбка, похожая на звериный оскал. Нет, старина Шенниц без куска хлеба не останется. А поганая девчонка ещё пожалеет об этой истории. Отпустив дерево, толстяк вновь зашагал по дороге, куда более целеустремленно, чем прежде.

* * *

На кромке леса приютился среднего размера и достатка трактир. Шум из-за дверей в общий зал долетал даже до кустов, за которыми притаился Мерк. Ближе он подобраться не рисковал. Он несколько дней выбирался из чащи, стараясь уйти подальше от родного графства, и сейчас сам себе напоминал последнего бродягу. Вдобавок, у него не было ни гроша, и заплатить хотя бы за еду ему было нечем. Желанная пища была так близко, но добраться до неё не представлялось возможным. Бродяжничество в Империи запрещено законом. Поймают и сдадут первому же проезжающему патрулю стражи. А горбатиться в каменоломнях, куда сгоняли всех бродяг, не успевших попасться работорговцам, у него желания не возникало. И все же парень чувствовал, что если не поест в ближайшее время, то просто помрет на дороге. Проклятый дух, который кстати обещал давать советы, молчал с тех пор как Мерк покинул поляну. Казалось, его вовсе не волнует судьба своего несчастного и голодного носителя. В конце концов, Мерк пришел к выводу, что никаких других вариантов кроме кражи у него нет. С этой мыслью он поудобнее устроился под кустом и принялся ждать, когда в засыпающем трактире утихнут последние хмельные голоса и погаснет свет.

Ларне, жене трактирщика, не спалось в эту ночь. Такое с ней иногда бывало. Будучи женщиной обстоятельной, бережливой и неглупой, она была просто подарком для своего мужа. Вот только и у Ларны была своя слабость. Иногда по ночам у неё появлялся жуткий аппетит, такой, что заснуть не поев становилось решительно невозможно. С горестным вздохом дородная хозяюшка встала с тёплой постели, и направилась на кухню, по пути захватив свечу. Болан, в прошлом наемник, а теперь хозяин придорожного трактира, проснулся, почувствовав, что что-то случилось. Открыв глаза, и увидев удаляющуюся спину своей жёнушки, он успокоился.

«Пусть покушает, пышечка, не повредит», с нежностью подумал он и погрузился уже в полудрёму, когда трактир огласился душераздирающим визгом. Вскочив с постели и прихватив по дороге висевший на стене меч, он кинулся на помощь своей жене.

Мерку очень повезло. Собак хозяева не держали, а сторож мирно посапывал, прислонившись к поленнице. Так что прошмыгнуть в приоткрытые ворота не составило труда. Мельком начинающий вор даже подивился такой небрежности со стороны хозяев. Он не знал, что как раз сегодня патруль местного владетеля заночевал в этом трактире. Но его такие мелочи и не волновали. Как же, еда! Наконец-то нормальная пища, впервые за эту неделю. С такими мыслями Мерк раскрывал тихонько скрипящие ставни кухонного окна. А оказавшись внутри, он и вовсе утратил интерес к окружающему миру. Это конечно не кладовая, но и тут найдётся, чем поживиться одному голодному бродяге. Мерк как раз догрызал кусок оставшегося после застолья пирога, как вдруг услышал шаги. Растерявшийся расхититель чужих припасов даже не успел ничего предпринять, как дверь распахнулась и в дверном проеме воздвиглась обширная фигура. «Повариха, наверное», промелькнула не к месту выскочившая в голове парня мысль. И тут раздался визг.

— И-и-и-и! Воры! Демоны! Разбо-ойники-и! — вопила убегающая по коридору фигура.

— А вот теперь сматываемся, — раздался в голове Мерка мрачный голос духа.

Но воришке было не до внезапно объявившегося тёмного. Не понимая толком, что делает, он схватил копчёную баранью ногу и бросился к окну. Уже вылезая, парень подивился фантазии поварихи, если вором он и был, а за разбойника с натяжкой сошел бы, то уж на демона он точно никак не походил. Но все посторонние мысли вылетели из головы, когда он вылез из окна и осмотрелся. Проклятый сторож, разбуженный воплями из трактира, не побежал туда, как можно было надеяться, а закрыл ворота на засов и встал перед ними, оглядывая двор с видом сторожевого пса. И сейчас его взгляд уперся в Мерка. Охранник уже шагнул к вору, когда воздух вокруг него потемнел и сгустился. Глаза сторожа в ужасе расширились, такого он не ожидал. И в следующий миг тьма кинулась на него, со всех сторон, придавив, и оставив на земле лишь безжизненное тело. Как заворожённый Мерк приблизился к нему, но в этот момент его одернул крик Брандефа:

— Беги сопляк, чего встал!?

За криком последовала вспышка боли. Краткая, но она привела парня в себя и встряхнула. Разбежавшись, Мерк перемахнул не такие уж и высокие ворота, краем глаза заметив заметавшийся по двору свет факелов, и помчался наутёк.

Погоня следовала за ним на протяжении получаса, однако, ранний утренний дождь быстро отбил у преследователей желание ловить кого бы то ни было. Но не страх перед тем, что его поймают сковывал душу юноши, забившегося под разлапистую ель, а нечто куда более мерзкое и отвратительное.

— Да чего ты расклеился так?! — воскликнул монстр в его голове. — Сбежал ведь уже.

— Сволочь! — прорычал Мерк. — Ты его убил! Будь ты проклят, поддавшийся!

— А-а, так вот в чем дело-то, оказывается… — протянул дух. — В следующий раз, как закатишь истерику, потрудись думать более связно, чтобы я мог хоть что-нибудь разобрать.

— Пошёл ты!

— А вот это лишнее, — голос тёмного посуровел, затылок неприятно кольнуло горячей иглой. — Оглушил я твоего сторожа ненаглядного. Мог бы, между прочим и спасибо сказать.

— Чего?!

— Тебе по слогам? Или по буквам написать? Хотя, о чём это я, ты ведь даже читать не умеешь!

— Умею! — ответил Мерк, борясь с наползающей на лицо идиотской улыбкой.

Значит, он не стал причиной гибели ни в чём не повинного человека. Не вытащил с той забытой богами поляны чудовище, при первой возможности кинувшееся убивать направо и налево. Хотя… что, если поддавшийся врёт?

— Нет, ну что за индивид мне достался?! — впервые за время их короткого знакомства в голосе духа прорезалось откровенное раздражение. — Может, вернёшься и проверишь? Побольше доверия к ближнему своему! Кстати, а сам ты не врёшь?

— В смысле?

— В коромысле! Читать умеешь, спрашиваю?

— Умею, и писать тоже, а ещё считать. Немного знаю геометрию, географию… ну и, пожалуй, всё.

Своими учебными достижениями Мерк очень гордился. Йора Альма даже обмолвилась как-то раз, что у него хватило бы способностей для поступления в одно из сегальских училищ. А насчёт доверия… Противостоять напору незримого собеседника было непросто, и парень уже почти уверился в том, что тот не солгал.

— Геометрия — это хорошо. Интересно, как у тебя с абстрактным мышлением. В любом случае, тебе надо учиться.

— Ты меня видел, вообще? Нищий оборванец… Кому такой ученик нужен?

— Мне, например. Альтернативы всё равно нет, так почему бы не поработать с тобой на досуге?

— А чему ты можешь меня научить? — невольно заинтересовался охочий до знаний юноша.

— Поверь, многому, — хмыкнул дух. — Кстати, ты ничего не забыл?

— Ну, да… — немного смутился Мерк. — Извини, я погорячился. И спасибо.

— То-то же. А теперь я поведаю тебе о некоторых аспектах жизни, в коих ты, на мой взгляд, весьма несведущ, — голос в голове стал размеренным и строгим, как у школьного наставника, и уже отошедший от переживаний любознательный парень обратился в слух.