Дом железных воронов

Оливия Вильденштейн, 2022

Пока прорицательница не предсказала, что я стану королевой, мне даже в голову не приходило, что такое возможно. Я фейри лишь наполовину, с обычными ушами и без магических способностей. Правда, обладаю странным даром, хоть это и не волшебство, – меня любят все животные этого мира. В то время как чистокровные – ненавидят. Кроме одного. Принц Данте завладел моим сердцем с тех пор, как подарил мне первый поцелуй. Я отправилась в путешествие, чтобы выполнить условие предсказания – освободить пять железных воронов – и возглавить королевство вместе с Данте. Если бы только прорицательница предупредила меня, какого «демона» я выпущу в мир. И что стану им одержимой…

Глава 18

Когда гондольер причаливает судно, Нонна — все еще в своем дневном платье под шалью — выглядывает из окна гостиной.

Боги, она ждала меня.

Нонна беззвучно шевелит губами, замечая меня, а затем у нее словно перехватывает дыхание при виде беловолосого фейри, помогающего мне выбраться из лодки. Она закрывает окно и отворачивается, пристыженная, разочарованная.

Она спрятала ленту и платье, — говорю я себе.

Может, я и навлекла на нее позор, но она первая навлекла его на меня.

Я расправляю плечи, обходя дом, чтобы добраться до входной двери. Шаги эхом отдаются позади меня. Я останавливаюсь и пристально смотрю на Катона:

— Ты следишь за мной, потому что не уверен, переступлю ли я собственный порог, или боишься, что Нонна задушит меня своими лозами?

— Ни то, ни другое.

— Тогда…

— Давай продолжим разговор внутри.

Я вздыхаю:

— Ты намерен участвовать в разговоре…

Он кивает, и мы молча тащимся дальше.

Я с удивлением обнаруживаю, что входная дверь распахнута, а бабушка ждет там.

Ее руки все еще скрещены на груди, губы все еще поджаты, но глаза блестят, и мой гнев утихает. Нонна никогда не плачет, так что это не могут быть слезы, и все же… И все же ее ресницы слиплись, а кожа такая же белая, как волосы Катона.

— Я приготовлю чай. — Она идет на кухню. Ее спина, что всегда оставалась прямой, как мачта корабля, сгорблена, плечи ссутулились. Не оборачиваясь, она бросает: — Пожалуйста, скажи, что ты споткнулась и упала в канаву.

Я морщу нос:

— Неужели от меня так ужасно пахнет?

Она ставит чайник на слабый огонь, но так и не поворачивается к нам.

— В какие неприятности попала моя внучка, Катон?

Его вздох достаточно выразителен, чтобы заставить Нонну обернуться.

— Кое-что случилось, но, надеюсь, это можно будет разрешить с помощью денег.

— Надеюсь? — Ее голос нехарактерно бесцветен.

— Фэллон прыгнула в канал, потому что компания фейри напала на змея.

Нонна закрывает глаза. Я чувствую, как ее губы произносят мое имя, хотя она и не говорит его вслух.

— Они также назвали меня шлюхой, Нонна. Вот почему Мин, то есть змей, напал на них.

— Мин?

Я прикидываюсь дурочкой и накручиваю мокрый локон на палец.

— Хм?

— Это тот самый змей, которого ты кормишь и с которым играешь, когда возвращаешься домой ночью?

Мои пальцы замирают на полпути, и я, разинув рот, смотрю на Нонну.

— Катон осведомлен о вашей… дружбе.

Я пялюсь на него, затем снова на Нонну:

— Я не знала, что тебе известно об этом.

— Гокколина, — вздыхает она, — я изображаю недалекость, только чтобы не ссориться с тобой.

— Только этот змей? — спрашивает Катон. — Или у тебя есть еще друзья-змеи?

— Только Минимус. — Я прижимаю ладонь к губам. Это всего лишь имя, но мне кажется, я только что дала Нонне и Катону власть над моим зверем. Что, если они используют ее, чтобы позвать его? Что, если они… — Пожалуйста, не причиняйте ему вреда.

Чайник свистит, будто прорезая напряженную атмосферу.

Нонна заливает водой смесь из сухих веточек и желтых лепестков, затем несет заварник к столу и ставит две кружки. Намек, что Катону пора уходить? Она наливает чай в обе и подталкивает одну сержанту.

По-видимому, нет.

Другую кружку она оставляет себе.

Наверное, я сегодня не заслуживаю чая. Я слишком гордая, чтобы просить, и поэтому иду к лестнице.

— Сядь, Фэллон. — Голос бабушки заставляет меня напрячься.

Я жестом указываю на стол:

— Я предположила, что меня не пригласили на чаепитие.

— Это не так. А теперь сядь.

Хоя это последнее, что я хочу делать, я выдвигаю стул и грациозно плюхаюсь на него.

Нонна ставит передо мной еще одну кружку. В ней вода такого коричневого цвета, как будто из канала. Я нюхаю ее. Пахнет так же.

— Сначала выпей это, а потом я дам тебе что-нибудь вкусное.

Я не упускаю из виду хмурый взгляд Катона. У меня, несомненно, такой же.

— Это вредно?

— Не для тебя.

— Это не обнадеживает.

— Выпей. — Она скользит на сиденье напротив Катона, ее шаль спадает с плеч.

— Кого из тарекуоринских фейри ты разозлила?

— Птолемея Тимея. — Катон обхватывает длинными пальцами изящную ручку кружки — одной из немногих вещей, которые Нонна привезла из своего предыдущего дома.

— О Гокколина…

Я так понимаю, он знаменит в Люче.

— Этот мужчина — свинья, Нонна. Или нет, беру свои слова обратно. Это несправедливо по отношению к свиньям.

Катон фыркает.

Нонна — нет.

— Он может быть отвратительным, но он могуществен, а мы нет. — После паузы она спрашивает: — Ты упомянул деньги. Он хочет, чтобы ему заплатили за его молчание?

Конец ознакомительного фрагмента.