Сложности высоких отношений

Ольга Вуд, 2023

Женя выше своей подруги, даже выше одноклассников и старшеклассников. И это одна из причин, по которой Жене сложно чувствовать себя комфортно не только в классе или в школе, но и в своём теле.Дима старшеклассник и рост его ниже среднего. И несмотря на это Женя ему интересна.Но смогут ли они преодолеть предрассудки общества и сложности высоких отношений и наконец станцевать медленный танец?

Глава 3. Женя

Спрятав хлеб и сыр в пакет, Женя вышла из магазина. Ветром принесло листок, опуская его прямо на плечо, но тотчас забирая с собой, словно говоря: полюбовалась и хватит, теперь отдай.

Женя с умиротворённой улыбкой посмотрела в небо. Она часто смотрела в небо, пытаясь понять: стало ли оно ближе к ней, чем было раньше, когда она ещё не успела вытянуться? Когда мама не смотрела не неё снизу вверх и не говорила, что дочь пошла в отца, а потом неопределённо усмехалась, словно сказала отличную шутку… Улыбка сошла с лица Жени, что первый снег, который успел выпасть на каникулах, но так и не дожил до начала второй четверти.

Женя, спрятав руки в карманы тонкой куртки, еле прикрывающей зад, пошла домой против ветра, который изо всех сил старался её сломать и склонить, словно молодое деревце. Но Женя-то знала, что молодые деревья более стойкие к ветрам и бурям, что они на раз-два переживают шторма и держатся за счёт своей некоторой пластичности и гибкости. Но Женя не чувствовала никакой гибкости и приспособленности к обстоятельствам со своей стороны. Да и шторм затянулся: уже невозможно было выносить нападки и обзывательства одноклассников. И ладно бы только их. С недавних пор вот и старшеклассники навалились. Мёдом Женя, что ли, намазана? Сколько её можно донимать? Вон, в одиннадцатом «б» есть мальчик в очках. Интересно, почему его не дразнят?

Женя резко остановилась. Это были неправильные мысли, плохие. Она прекрасно понимала, что желать перекинуть свою судьбу изгоя (хотя, какой она изгой, если у неё есть подруга, да и сосед по парте, Олег, с ней разговаривал), отщепенца и груши для битья было верхом эгоизма… ну или желания жить более спокойно.

Нет, её никогда не караулили на улице, не выслеживали после школы. До этого не доходило. Только в школе Женя чувствовала себя ненужной и не такой, как все. И немножко дома. Она и была не такой, как все. Была выше, тоньше, местами умнее. И именно это не нравилось её одноклассникам. Особенно парням было сложно смириться с тем, что какая-то девчонка выше их. И во время физкультуры может спокойно попасть баскетбольным мячом в корзину.

Усмехнувшись, Женя широко шагнула: стоит как полоумная посерёд дороги, смотрит вдаль, ничего не делает. Не удивительно, что над ней издеваются в школе…

— Женя, подожди.

Голос позади заставил вздрогнуть и замереть, как газель, что увидела в кустах льва и надеется на незаметность.

Через пару секунд её нагнал Дима. Он раскраснелся, улыбался так ярко и широко, что Женя заметила у него на одном из клыков небольшой скол и обветренные губы. Женя успела подумать, что если он их не увлажнит, то через пару дней будет страдать кровоточащими трещинками. Женя улыбнулась своим мыслям, что вот, ещё не успели они раззнакомиться, а она уже беспокоится о его губах. Смешно вышло.

— Знал, что ты живёшь в этой стороне, но никогда не сталкивался с тобой. Почему? — Дима смотрел на Женю внимательно, чуть щурился, пока ветер нёс влажный осенний воздух ему в лицо.

Она смотрела на Диму чуть наклонив голову вниз. С непривычки ей показалось, что он выше, чем многие с ней разговаривавшие люди. А потом поняла, так и есть: Маша чуть выше метра пятидесяти, мама где-то в том же диапазоне.

— Потому что я хожу домой в другой время, — подняла брови Женя. Уже неторопливо, стараясь шагать не так широко, словно идёт с Машей, Женя пошла дальше.

— А в школу ты во сколько выходишь? — Дима пристроился рядом, делая примерно такой же длины шаги, что удивило Женю. Маша или мама обычно семенили рядом, словно Женя всегда отдалялась от них как скоростной поезд.

— Рано, — только и ответила она.

Не хотелось уточнять: на всякий случай ходит пораньше, чтобы не напороться в раздевалке на одноклассников или младших учеников, которые часто бывали наглее и более жестокими, чем взрослые. Это, кстати, пугало больше всего. Одно дело получить кличку или пинок от ровесников и совсем другое от мелких гадёнышей, которых потом и не поймаешь, и не отругаешь. Хотя Маша умудрялась к ним ходить и чинить разборки. После они слегка успокаивались, но бывали периоды активности. И Женя всеми силами старалась оттянуть начало этих периодов как можно дальше.

— А раньше ты выходила на улицу? С кем-нибудь дружишь из соседних домов? — Жене показалось, что никакого злого умысла в вопросах Димы нет — ну интересуется просто так, идут вместе — не молчать же.

— Нет, я ходила к Маше, там болталась. С моей улицы я зналась только с Леной Соболевой, но она в восьмом классе уехала отсюда — мама её забрала в Смоленск.

Женя помнила, как близки они были с Леной. До восьмого класса росли с одинаковой скоростью и в одинаковых пропорциях. Интересно, как выглядит сейчас Лена?

— О, Лену помню. Её бабушка с моей дружила. Они вечно чем-то огородным делились и сплетничали, если встречались или звонили друг другу, — воодушевился Дима, словно ему было в радость найти общих с Женей знакомых.

Они прошли мимо поворота на стадион, приблизились к мелкому вонючему ручью, который перед зимой чуть подсох.

— Как тебе концерт? — наконец спросил Дима.

Женя боком глянула на него. Почему он казался выше, чем остальные? Может, это какой-то обман зрения? Или у него обувь на платформе? Женя решила, что потом обязательно посмотрит и проверит его обувку.

— Ужа-асный, — протянула Женя и закатила глаза, отчего Дима смешливо фыркнул. Она удивлённо глянула на него, не ожидая такую реакцию, и продолжила: — Всё понимаю, надо показывать уже знакомое и стандартное, но для чего было брать высоких нас, в смысле меня и, хм, Никиту, в качестве главных героев?

Женя тяжело вздохнула.

— Так вы будете выглядеть более нереальными и сказочными, не от мира сего. Словно и правда пришли из сказки, чтобы порадовать подарками и проучить Бабу-Ягу, укравшую праздник.

Женя остановилась на повороте на свою улицу. Дима встал напротив неё: голова приподнята совсем чуть-чуть, но взгляд не исподлобья, а более прямой и совершенно ненапряжённый.

— Чтобы зрителям и выступающим казалось, что на самом деле пришли сверхъестественные существа, которые встречаются только в сказках и мультфильмах? — уточнила Женя, понимая, что слишком уж необычно звучит эта идея, которая, на самом деле, вполне допустима.

— Точняк, — показал указательным пальцем на неё Дима, как бы закрепляя сказанное. — Ну ладно, я пошёл. Пока.

— Пока, — Женя качнула головой, разворачиваясь, чтобы уж точно добраться до дома и принести маме сыр, с которым она собиралась приготовить макароны на ужин.

Но Женя вспомнила, что хотела посмотреть на обувь Димы, и обернулась. У него были обычные чёрные кроссовки, никакой платформы в них не было отродясь. И пока Женя медленно шагала и одновременно смотрела на них, Дима обернулся и глянул на неё в ответ. Улыбнулся одним уголком губ, словно как раз и ожидал этого, и чуть ли не вприпрыжку пошёл дальше. Женя же испуганно отвернулась от него, чувствуя, как загорелись щёки от этой улыбки: такая она была кривоватая и словно бы неправильная, но шла ему. Много ли неправильного шло Диме?

*

Мама что-то печатала в компьютере, заполняла таблицы, стирала, вновь добавляла недостающие данные.

— Чего так долго? — она поднялась со стула, который на самом деле был табуреткой, потянулась и тяжело выдохнула, словно Женя испортила весь этот вечер с самого утра. — Макароны уже остыли, ни один сыр на них не растает.

— Давай я погрею их на сковороде? — вопросительно проговорила Женя, разматывая шарф.

— Давай, — мама ушла на кухню и зашумела водой, наливаемой в чайник.

— Так где ты задержалась-то? — уточнила мама, возвращаясь за компьютер. Женя в этот момент была уже на кухне и получилось так, что мама прокричала вопрос. Жене никогда не нравилось перекрикиваться через комнаты. Это выглядело так по-деревенски и было шумно, аж голова иногда после этого болела.

Женя вернулась в зал и тяжело опустилась на диван.

— Ну я же рассказывала тебе, что в новогоднем концерте участвую. Сегодня нам раздали роли, и мы прогоняли слова.

После этого дня болела спина, и ноги немножко гудели, словно Женя весь вечер играла в баскетбол.

— А, да, вспомнила, местная Снегурочка. — Усмехнулась мама в монитор, после чего резко оборвала смешок и повернулась: — Опять на тройки скатишься?

— Н-нет, — неуверенно ответила Женя, не зная, скатится ли на тройки.

Вероятно, мама вспомнила начало девятого класса, когда учитель физкультуры обратил внимание на рост Жени и на её способность ловко обводить мяч во время игры в баскетбол, после чего стала их команда участвовать во всевозможных соревнованиях как в их школе, так и катаясь по округе. Женя тогда съехала на тройки, и даже не помогали призовые места. Учителя были снисходительны, но только до четвёрок, да и то с большими минусами, да и то редко. То время было для мамы слишком стрессовым, так как она тоже ходила в школу, чтобы вымолить Жене парочку положительных оценок: близилось получение аттестата.

— Смотри мне, будешь потом все четверти безвылазно сидеть дома, — отвернулась мама, задрав подбородок, словно поставила точку в разговоре.

Женя поднялась с дивана и пошла к себе в комнату переодеться, по пути думая, что и так безвылазно сидит дома: в школе задерживаться нет желания и смысла; к Маше часто не нагуляешься — чего навязываться и мылить глаза; велосипед сломан — чинить его некому; бродить по посёлку? — скучно. Ещё, конечно, оставалась дискотека, на которую Женя начала ходить с лета.

Маша там была постоянным гостем. Женя же только недавно решила, что пора уже выбраться. И мама, что удивительно, была не против, а даже как будто с облегчением выдохнула, дала добро и маленький фонарик, чтобы было не так страшно возвращаться по темноте домой.

Мама ела в зале, смотря при этом какой-то сериал по телевизору. Женя осталась на кухне, в относительной тишине и спокойствии. Есть в непредназначенном для этого помещении было по-колхозски и некрасиво. И Женя знала, что по-любому что-нибудь уронила бы, и тогда бы мама ругалась. Интересно, если она так беспокоилась за чистоту, почему сама ужинала в зале?

— Посуду помоешь, да? — забежала мама на кухню и поставила грязную, с прилипшим сыром тарелку в раковину. — И про ведро не забывай, а то будем как в прошлый раз отмывать кухню.

Так называемый «прошлый раз» случился однажды в седьмом классе, и мама до сих пор его припоминала.

Женя угукнула, не отрываясь от еды, стараясь не говорить.

— Вот и молодец, — мама подошла и мимолётно погладила Женю по макушке. Ушла. По клавиатуре опять застучали её отросшие ногти.

Спина ныла, стоять было невозможно тяжело, а ещё над раковиной приходилось склоняться ниже и неудобней, от этого затекала поясница, и хотелось уже, наконец, сесть, а лучше лечь, желательно возле стены и задрать ноги вдоль неё, отдохнуть.

Женя домыла посуду и вынесла ведро с грязной водой и очистками. Мама так и не обратила внимания и не повернула голову, когда Женя шла к себе в комнату.

На часах восемь вечера. Она поняла, что до самого отхода ко сну будет делать домашку: решать примеры, выполнять упражнения и учить параграфы. Официально им никто не давал отсрочку по домашнему заданию, и то, что Людмила Анатольевна сказала, договорится, ничего не значило. Женя догадывалась, что их могут теперь реже спрашивать, но как это поможет в учёбе, если контрольную с такой подготовкой по-любому они завалят? Палка о двух концах: когда рад, что можно не напрягаться с уроками, но одновременно без них не выйдет получить хорошие знания, которые помогут сдать экзамен.

И теперь ещё этот концерт, новогодний. Женя отложила историю, с которой забралась на кровать, потому что спина протестовала продолжать сидеть на твёрдом. В голове возник образ Богатыря, который спасает Снегурочку и подарки от Бабы-Яги. Образ Димы, который будет бороться за Женю…

— Чего не учишь? — мама появилась на пороге тихим привидением. Женя вздрогнула.

— Вот, собралась, — она приподняла учебник.

— Книга закрыта, — заметила мама, складывая руки на груди и недовольно поджимая губы, словно словила Женю на страшной лжи.

— Мам, я сейчас начну, — замялась Женя, не понимая наезда. — Просто задумалась.

Правда, задумалась не об уроках, а о мальчике, который…

— Хорошо, — мама опустила руки и глянула на стол, где аккуратными стопками лежали тетради и учебники. — Ты же всё сделала? Не надо проверять?

— Мам, ну что ты как всегда? Всё я подготовила. И даже геометрию, которая будет только в четверг, — тяжело вздохнула Женя.

У неё всегда был пунктик на порядке, на красивой и приятной расстановке предметов, на пыли, которой должно быть по минимуму в нормальных, жилых домах, на складках на покрывале после того, как кровать застелена — их тоже должно быть по минимуму, и самое страшное, на траве во время прополки. Какая-то выборочная педантичность и точность не позволяла оставить ни соринки, ни корневинки. И почему это не работало в плане уроков? Почему Женя, выполняя их, была уверена в правильности, но по итогу это не всегда оказывалось так?

Мама громко втянула воздух, будто хотела сказать много чего, выложить всё, что накопилось за последнее время. Но промолчала. Только кивнула и вышла. Женя осталась наедине со своими мыслями.

В зале мама сделала телевизор потише, зашуршала простынёй, почистила зубы. А Женя всё думала, что за сегодня получила слишком много внимания, да такого, которое, вероятно, скоро аукнется ей. Женя не хотела быть девочкой для битья, и для обзывательств. Эти полтора года и так вымотали её, как она выдержит ещё столько же? А потом экзамены? И дальше институт? Радовало только то, что в городе, скорее всего, больше высоких людей. Сможет ли она там затеряться? Быть своей?

Мама легла. Женя отложила учебник и тоже пошла почистить зубы.

— Долго не сиди, а то опять не смогу уснуть из-за твоей лампы, — проговорила мама.

— Хорошо, — прошептала Женя.

В полумраке она рассмотрела, что мама повернулась к стенке, отчего слова прозвучали глухо и как будто устало. И она на самом деле скорей всего устала: они в Доме культуры сейчас тоже готовились к новогоднему концерту. Мама там была организатором, и на ней лежала основная работа. Благо она не требовала, чтобы Женя тоже участвовала в постановках. Выступать на школьной сцене — это одно, а на большой, на целый посёлок — совсем другое. Страшнее и волнительнее. А Жене не нравилось волноваться из-за того, на что она не могла бы повлиять своими силами.

Каждый вечер Женя ложилась на пару часов позже мамы. Вначале из-за уроков, потом интересных книг, переписки с Машей, которая, казалось, безвылазно сидела «ВКонтакте» и постоянно там что-то кому-то писала. Именно из-за этой популярности и общительности Маши Женя и не понимала, как та сдружилась с ней, что в ней нашла, по какой причине они стали ходить по школе вместе.

Каждый вечер Женя ложилась на пару часов позже мамы и спокойно просыпалась в школу. И путём экспериментов выяснила: чтобы выспаться ей хватает и пяти часов. И тогда Женя стала придумывать для себя увлечения.

Сначала было рисование, которое почти всегда было в стол. Потом стихи, которые в конце девятого класса кто-то (хотя нет, Женя прекрасно помнила, кто это был) нашёл и зачитал при всём классе — было стыдно, но не критично, потому как со стороны, когда Женя слышала собственные слова из уст другого человека, поняла, что не так уж и плохо было написано. Требовалась доработка, но это ожидаемо. Потом Женя перешла к прозе, которую уже не носила в школу, а писала только дома. Мама тогда начала ругаться, что Женя использует слишком много бумаги. И действительно, вначале листы а4, а потом и тетради стали исписываться с невероятной скоростью.

После прочитанного параграфа истории Женя решила вернуться к Гоголю для литературы, но глаза не цеплялись за слова, мозг не мог уловить мысль, которая всё убегала на соседнюю улицу, где жил мальчик, который ну совсем не подходил Жене. Да, он был симпатичный, и улыбка его была такой мягкой и открытой, и он будто бы не выделял высокость Жени и смотрел так буднично и обычно, словно они всегда общались.

Женя отложила книгу, понимая, что не сможет и дальше сосредоточиться. Взяла телефон, открыла браузер и зашла «ВКонтакте», благо мама позволила подключиться к тарифу, где был недорогой интернет. Женя через Машу, через Карину, которая каким-то чудом затесалась в друзьях у Маши, нашла Диму. Открыла его страничку. Стена его была вся исписана сообщениями от одноклассников, были там и фотографии вечеров, где они собирались классом, были фотографии, где Диму снимали исподтишка, сбоку, в тот момент, когда он сидел на стуле и перебинтовывал руки перед или после боксирования. Дима был блестящий и взмыленный на этой фотографии, и качество было не очень, но жар и сила чувствовались всё равно.

Женя вернулась на свою страницу, стену которой специально закрыла, чтобы никто не смог добраться до неё и здесь. Заметила, что на странице «Друзья» появилось единичное уведомление. Икры слегка свело от жуткого предвкушения: очень хотелось, чтобы новый «друг» оказался беззлобным, понимающим. Добрым. Ярким. Коренастым.

Открыв страницу, она увидела, что «Дима Ковалёв» предлагает дружить. Сдерживая нервную дрожь, Женя широко заулыбалась. Она бесшумно выдохнула — не стоит будить маму и привлекать её внимание к тому, что Женя занимается не пойми чем, — и нажала «Принять заявку».

Спустя несколько секунд в сообщениях появилось уведомление о новом входящем.

Дима: «Почему не спишь?»

Женя: «Не хочется. А ты?»

Дима: «Слишком насыщенный день. Не могу заснуть».

Они общались сухо, узнавая друг друга: что можно написать дальше, что сказать в следующую секунду.

Дима: «Так во сколько ты выходишь в школу?»

У Жени перехватило дыхание, от ужаса. На секунду она представила, как заявляется в школу вместе с Димой, как их видит много учеников, потому что он-то приходил почти перед самым звонком. Но почему она это представила? Может, Дима спрашивал из-за того, что интересно, да и Женя тогда не ответила на вопрос.

Женя: «Это так важно?»

Дима: «Нет, просто интересно».

Ну вот.

Но насколько? Настолько, что после этого интереса он готов подвергаться косым взглядам и сопровождающим смешкам? Женя не хотела утонуть в новом потоке внимания. Не сейчас, когда будет и концерт, и взаимодействие с другими учениками, и… другой интерес?

Женя удивлённо подняла глаза и посмотрела на стену, где у неё висели фотографии с Машей и мамой, картинки из журналов и оттуда же вырезанные цитаты. Какой ещё «другой интерес»? Это что она себе придумала? Откуда такие мысли, м?

Дима: «Хорошо, не хочешь говорить, не страшно».

Женя очень надеялась, что смайлик в конце сообщения Димы и правда значит то, что он не обиделся. Она тихонько зарычала про себя, совсем не желая обижать хорошего человека.

Женя: «Без десяти восемь выхожу, бывает без пятнадцати».

Ответила она тоже со смайликом: стало неудобно, что Женя поднимается в такую рань, выходит настолько рано, что даже петухи, бывало, ещё не просыпались, если это было зимой.

Дима: «Ого. В это время я иногда могу только вставать».

Написал он со смеющимся смайликом. И Женя чуть расслабилась, разжала внутреннюю пружину, что норовила расправиться самостоятельно и что-нибудь выбить своей силой.

Женя: «У меня со сном особые отношения. Мы с ним близкие друзья, и он меня не сильно донимает своим присутствием».

Улыбаясь, написала Женя, считая, что сообщение вышло красивое и поэтичное. Но, прочитав ответ Димы, поняла, что перестаралась.

Дима: «Бессонница?»

Женя: «Нет, ты что! — захрустела клавишами телефона Женя, пытаясь торопливо оправдаться. — Просто у меня особенность организма, что я высыпаюсь за пять часов».

Дима: «А-а-а. О, ничего себе, как круто. Завидую».

Да чему завидовать, удивилась Женя, которая часто не знала, чем заняться, потому что мама спала, а шуметь нельзя. Желательно даже не ходить из комнаты в комнату, потому что она могла проснуться. И не поворзопаться по кровати — скрип будил её. А после этого мама будет не выспавшаяся и недовольная. Не злая, но нервная и сварливая. Мама в таком виде была не очень красивой, и Женя всегда старалась дать ей выспаться, чтобы она была свежей и бодрой.

Дима: «Так, ладно, я пошёл пробовать заснуть, потому что у меня нет такой суперспособности, как у тебя, а варёным овощем чувствовать завтра себя не хотелось бы».

Женя всполошилась, быстро написала «спокойной ночи», чтобы не задерживать, чтобы не отвлекать Диму. И тихо выдохнула. Ну вот, из-за неё он лёг поздно спать. Из-за неё Дима будет завтра вялым и сонным. И чего она решила, что в одиннадцать ночи самое время переписывать с человеком? Спать надо, а не отвлекать людей.

Женя недовольно бросила телефон на кровать, не сдержавшись, фыркнула на себя. В зале на диване завозилась мама, и Жене оставалось лишь понадеяться, что это не из-за неё.