Вслед за тенью. Книга третья

Ольга Смирнова (2024)

Я будто попала в Зазеркалье. В злополучном «Терра Инкогнита» все — не те, кем кажутся, включая моих подруг. Я запуталась в этом царстве порока. Кажется, имеется лишь один выход отсюда — тот, который не устраивает меня от слова совсем! Как жаль, что мне так и не представилось возможности поделиться с тобой вводными по этому клубу сразу, как только они стали мне известны! Теперь, чтобы вырваться из бесконечного лабиринта серых безликих коридоров и поражающих роскошью залов, с кодовыми замками на дверях, я, похоже, могу рассчитывать лишь на себя…

Глава 10 Маски-шоу

Лифт доставил нас на второй этаж этого заведения. Бесшумно открылись двери, мы вышли из его зеркальной кабины и очутились в совсем другом мире!

Пред нами предстала обитель элитарного общества: рафинированного, важного, до чёртиков колоритного. Обитель эта показалась настоящим раем для моих измученных серых клеточек.

Интерьер зала, выдержанный в стиле дорогой классики, увиделся мне поистине восхитительным. Светлый дизайн стен, с преобладанием оттенков бежевых и молочных полутонов, окутал уютом и быстро успокоил мою нервную систему, взбунтовавшуюся под воздействием танца теней с этажа ниже.

Впечатлилась я и тем, что оформление зала очень гармонировало с моим нарядом: те же пастельные тона, тот же, едва различимый узор на стенах и на передней полочке моего платья; то же совпадение в узоре чешуек на моей позолоченной маске с неброскими полосами на обоях. Расположенные строго вертикально по всей длине стен, полосы эти находились на равном друг от друга удалении, что только укрепило в моих глазах гармонию дизайна.

Все эти мелочи дополнительно овеяли меня комфортом и позволили почувствовать себя на этой территории как рыба в воде. Да, контраст с мрачными оттенками серо-чёрного мира фриков, расположенного на первом этаже клуба, был разительным и усиливал моё нереальное ощущение равной среди равных.

«Опасная иллюзия, — мысленно заметила я, но тут же принялась себя успокаивать: — Ну, что плохого может со мной случиться в этом, вполне благополучном на вид окружении? На первом этаже — да, было страшно, а здесь всё будто так и просит расслабиться и насладиться приятным вечером».

Поскольку здесь было светло, тепло и уютно, я предпочла не думать о подводных камнях, которые могли бы меня здесь подстерегать.

Без задней мысли я обрадовалась тому, что жизнь вдруг неожиданно предстала предо мной в довольно радужном цвете.

«Да, здесь классно! — мысленно констатировала я и продолжила усыплять своё, всё же чуть беспокоившееся шестое чувство, — Тут так легко дышится… Рядом моя Кудряшка… Боже мой, как же здесь чудно! — в десятый, наверное, за последние минуты раз мысленно восхитилась я. — В этом обществе я будто своя среди своих, не странно ли? Иллюзия! — снова забилась было сиреной моя непокорная подруженька-интуиция, — Маловероятно!» — осекла я её недовольный вопль и сосредоточилась на привычном с детства наблюдении за окружающими.

Поведение приглашённых только добавляло оптимизма: оно увиделось мне адекватным и вполне себе светским. Одетые с иголочки дамы и джентльмены неспешно дефилировали по залу и вели негромкие беседы. Приглушённо звучавшая музыка им это вполне позволяла.

Некоторые танцевали, неизменно — в паре, плавно кружась под негромкие ритмы классики, покорившей меня душевностью и придавшей дополнительного расположения к этому месту.

Богато одетые «маски» поражали чувством стиля и изощрённой изобретательностью в созданных ими образах. Время от времени члены клуба, как я решила назвать гостей этого закрытого, как мне показалось, общества бросали заинтересованные взгляды на нашу компанию, всё ещё скромно подпирающую стену у входа, но все они держались от нас на почтительном расстоянии, будто инстинктивно опасались натолкнуться на окружающую нас невидимую стену.

Здесь присутствовали и короли с королевами, и принцы с принцессами, и фантастические персонажи из сказок. Вот мимо нас важно прошествовал Зорро, а следом пружинистым шагом промаршировал Робин Гуд — защитник всех униженных и оскорбленных, как любит говаривать моя Полина.

Я быстро выпустила Робин Гуда из виду и сосредоточилась на других гостях.

Казалось, облик каждого присутствующего так и кричал: «Я избранный! Я знаю себе цену!»

Этот безмолвный крик считывалось и в том, с каким достоинством держались приглашённые, с каким вкусом и шиком были подобраны их костюмы, угадывался он и в драгоценных каменьях, инкрустированных в маски на их лицах.

В дизайне этого аксессуара преобладали чёрный, синий, красный и нежно розовый оттенки. Всё это напомнило мне бал-маскарад, на котором после официального выпускного побывали мы с Алисой. Тот состоялся полгода назад в особняке у Эрика — нашего с Лиской одноклассника… Однако, учитывая то, чем всё тогда закончилось, я погнала это воспоминание прочь.

Всех, здесь присутствующих объединял один нюанс: на руках у них — всех без исключения — отсутствовали перчатки.

«Значит Маша сказала правду о том, что на этот аксессуар тут наложено табу», — поставила я себе галочку в уме, снова огляделась по сторонам и обратила внимание на левую часть зала. Там было сконцентрировано большинство гостей.

У стены с левой стороны зала находилась широкая и длинная барная стойка, щедро уставленная разнообразными напитками и закусками, а к одной из её сторон примыкал довольно просторный и светлый ресторан. Официанты в тёмно-синих закрытых ливреях и одинаковых белых масках на лицах, с подносами, наполненными всевозможными изысками, курсировали от столика к столику, за которыми в уютных креслах расположились гости, изъявившие желание отужинать.

Кудесники кухни порадовали присутствовавших там гурманов обширным выбором всевозможных деликатесов. Однако их завлекательных запахов до нас не долетало, потому что сие пиршество огораживала от нас стена, монолитом спускавшаяся от потолка до самого пола. Совершенно прозрачная, она смахивала на стеклянную и была украшена выгравированным на её поверхности ажурным, полупрозрачным, будто воздушным узором.

«Стоп! — вдруг мысленно воскликнула я, — А как все эти люди собираются есть и пить, не снимая масок? Те же прикрывают им губы».

Движимая любопытством, я задала этот вопрос Виктории и получила в ответ:

— У маски имеется возможность приоткрыть щель в районе губ. У твоей — тоже есть эта функция. Не заметила? — чуть слышно объяснила она мне.

— Нет. Я её не исследовала, просто полюбовалась поверхностью, — прошептала я ей в тон.

— Будь внимательнее, — посоветовала мне Кудряшка. И добавила: — Твои наблюдения очень важны. И будь, пожалуйста, осторожна. Не заходи в тень. Будь всегда на виду, — снова, как мантру, повторила она установки моей безопасности.

— На виду у тебя и Маши, или у кого-то ещё? — уточнила я, обратив внимание на то, как Кудряшка зорко осматривается по сторонам, но ответа на этот вопрос так и не получила. Заметив, что Вика продолжает острым взором инспектировать зал, явно высматривая в нём кого-то, я не стала ей в этом мешать, а просто молча последовала её примеру, подарив всё своё внимание маскам.

Такие, как у меня — с лёгкой чешуйчатой позолотой — были на лицах всего нескольких приглашённых дам. В глаза бросилось три из них, одетых подобно мне. Рядом с одной из таких находился мужчина в образе злодея Люцифера. Некоторое коварство и, казалось, полную монументальность его образу придавала манера стоять по-военному. Он возвышался устойчивым столбом, будто находился на плацу и совсем недавно получил приказ: «Смирно!», поэтому и вытянулся стрункой согласно нему.

Строгий костюм этого гостя состоял из длинного тёмно-синего плаща в пол. Небольшие чёрные рожки на голове завершали образ и добавляли их обладателю коварства. Лицо Люцифера скрывала чёрная маска с небольшим, но очень, на мой взгляд, необычным орнаментом.

Рисунок этот был довольно броским, сразу заметным глазу. Он располагался на поверхности маски сбоку, в районе правой щеки Люцифера, и представлял собой окружность правильной формы, изящно выложенную дорожкой из синих мелких камней, похожих на сапфир или на синий алмаз — я не очень хорошо в этом разбираюсь. Внутри этого круга просматривались аккуратные извилистые линии из мельчайших алых капелек. Они делили его изнутри на три практически равных части.

«Надо же! Узор этот и сами капельки, его образующие, так похожи на те, что забрызгали мою руку в ресторане, когда я опрокинула на себя сок Кирилла Андреевича, — видимо, по ассоциации припомнилось мне, — Правда, рисунок на моём запястье тогда был не такой правильной формы, — вынуждена была признать я, разглядывая орнамент на маске Люцифера и по памяти сопоставляя его с тем — своим, из ресторана в Москва-Сити. — Да… Те капли гранатового сока были покрупнее и отливали некоторой синевой в лучах холодного света, лившегося тогда с потолка. Оттого и выглядели они похожими на тёмно-пурпурные… Но, каким-то чудом, они легли тогда мне на кожу именно кольцом, хоть и довольно изогнутым… А мелкие капельки сока внутри того кольца тоже создали алые дорожки… И тоже поделили тот импровизированный круг на моей руке на три части — ровно так же, как на орнаменте у этой маски. Тогда, в ресторане, я даже хотела запечатлеть это чудо на камеру, — продолжала вспоминать я, — Да, хотела, но потом неосторожно качнула рукой, и от того рисунка не осталось и следа. А ведь Кирилл Андреевич его тогда заметил… Да, он взглянул тогда на мою руку, вернее — на проявившуюся на ней импровизацию из капелек предназначавшегося ему сока… Проявившуюся и исчезнувшую в мгновение ока… И, кажется, Орлов тогда впечатлился… Не придумывай, Катя! — велела я себе, — Лучше займись делом. Вика посоветовала наблюдать, вот и наблюдай! За второй невестой, например…»

Эту невесту галантно приобнимал за плечи гость в дорогом костюме Человек-Паука. Лицо его прикрывала маска, полоски на которой образовывали линии в полном соответствии с образом этого персонажа. Однако на щеке его — справа — красовался всё тот же странный орнамент, хоть и был он заметен не так чётко, как у Люцифера.

— Что это за рисунок? — тихо спросила я у Виктории, кивнув в сторону Люцифера с Человеком-Пауком.

— Триксель, — коротко ответила она, более ничего не объяснив. Я обернулась в пол-оборота к своей Кудряшке, заглянула той в глаза и уже была готова задать уточняющий вопрос, но Кудряшка остановила меня предостерегающим взглядом.

«Не задавай лишних вопросов!» — будто велел он мне, и я, вздохнув, повиновалась.

Однако незнакомое слово не только приковало к себе моё любопытство, но и спровоцировало появление неприятного холодка в груди. Я всмотрелась в обоих обладателей этих знаков на масках и заметила, что держатся они вполне галантно и не позволяют себе ничего лишнего. Это меня несколько успокоило.

Чтобы окончательно расстаться с неприятным ощущением в груди, я, в который уже раз, оглядела зал.

Среди всего многообразия персонажей мой взор зацепился за героев полюбившейся когда-то саги. Внимание моё привлекли две персоны, стоявших в пол-оборота ко мне в самой глубине зала, на довольно внушительном от нас расстоянии.

Несколько лет назад Алиса — большая любительница компьютерных игр — познакомила меня с «занятной игрухой», как она тогда выразилась. Несмотря на то, что я никогда не была фанатом такого рода времяпровождения, та игра пришлась настолько мне по душе, что я запоем прочитала и средневековую мистическую сагу, по которой она была создана.

Мне тогда понравились образы нескольких героев. Лиска, обожавшая нарекать любого на свой манер, окрестила их «Циря», «Йена», «Рин», но наиболее обожаемым из всех обитателей той игры и соответственно: саги — для меня стал самый загадочный из всех — тот, кого Алиса окрестила «Гером».

Обомлев от изумления и неотрывно глядя в даль, я сейчас созерцала двух их персонажей той игрухи, но — наяву!

Первым делом внимание моё привлекла Циря. Её костюм нельзя было с точностью назвать платьем невесты, хотя покрой его был очень схож с моим. В нём, как и в моём, присутствовал нюанс, однако на её платье он бросался в глаза многим более моего собственного.

В явный диссонанс с белизной ткани, из которой был пошит её наряд, входила довольно широкая полоса из тёплого светло-терракотового оттенка, спускающаяся от груди и захватывающая всю талию до бёдер. Создавалась иллюзия плотного широченного, очень броского, будто кожаного ремня, тисками сжимавшего осиную талию гостьи.

Та повернулась ко мне своей стройной спиной, и вид её длинных волос, стелющихся ровной блестящей гладью до самой поясницы, всколыхнул в памяти ещё одно недавнее воспоминание.

Я напрягла свои взбунтовавшиеся серые клеточки и внутренним взором увидела просторный зал ресторана, в котором в прошлую пятницу устроила то памятное шумовое представление с капельками от гранатового сока, опрокинув на себя содержимое бокала, предназначавшегося Орлову. Как раз за его столиком и восседала тогда девушка с очень похожими, такими же длинными и блестящими волосами. Сидела она тогда спиной ко мне, что и позволило запечатлеть в памяти её пряди во всей красе и подробностях. Правда, оттенок её локонов сегодня слегка отличался. Сейчас он стал чётко пепельным, но остался ровно той же длины и степени ухоженности. Текстура волос увиделась мне такой же блестящей и гладкой — настоящей зеркальной гладью, как тогда, так и сейчас мощным магнитом притягивающей внимание окружающих.

Гостья, видимо, интуитивно ощутив на себе мой пристальный взгляд, на пару мгновений обернулась в нашу сторону, и я заметила у неё на лице ровно такую же, как у меня маску, сквозь которую меня протаранили ревностным взглядом изумрудных глаз.

«Что здесь делать спутнице Орлова? Нет, её не может быть здесь по определению», — притушила я своё разбушевавшееся воображение и сосредоточила внимание на человеке, сопровождавшем гостью и стоявшем теперь лицом ко мне, вернее — лицом, спрятанным под чёрной глянцевой маской. Сквозь неё на меня смотрели тёмные, настолько влажные глаза, что создавалось впечатление, будто мужчина плачет.

Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что это — далеко не так: он совсем не расчувствовался, повстречав здесь — наяву — свою коллегу по саге, просто обладал неприятной особенностью скользкого взгляда — особенностью, которую я ярко представляла себе за чтением саги, а в реале — наблюдала лишь однажды: как-то в очень далёком детстве.

Воспоминания о том моём пересечении с обладателем подомный глаз надёжно спрятались в самых дальних уголках моей памяти. И припрятались они там настолько глубоко, что я так и не смогла выудить их в моменте, то есть — без затрачивания дополнительных усилий.

«Ладно, вспомню после…», — решила я, перестав изводить свои серые клеточки тем воспоминанием и сосредоточившись на образе, созданном скользким гостем.

Костюм его был полной копией одеяния персонажа из компьютерной игры, созданной по мотивам той саги. По Алискиной классификации переименований я определила этого члена клуба как Рина.

Сей коварный чародей-недоучка из саги был облачён в бархатный кафтан оттенка сепии, то есть — приглушённо коричневого, с красноватым отливом. Поверх кафтана был накинут стильный плащ совсем не чёрного цвета, как у некоторых других гостей. То была добротная, чуть ли не в пол по длинне накидка странноватого: с некой смесью черновато-серого оттенка, дополненного неслабым отливом болотного.

«Он будто бы недавно выплыл из тины и сразу пожаловал в клуб. С корабля на бал… — размышляла я, всё ещё выдерживая на себе прямой взгляд чёрных влажных глаз этого человека. — Болотный червь какой-то», — мысленно окрестила я его по аналогии с телосложением: чародей сей хоть и отличался высоким ростом и даже обладал некоей пластичностью в движениях, однако казался больше худощавым, нежели стройным. И эту худощавость я назвала бы излишней.

«Слишком жилистый. Неприятный тип», — припомнились вдруг слова Полины.

Когда-то очень давно я подслушала, как она высказала их папе. Высказала уже после того, как человек с похожим взглядом ушёл, предварительно что-то обсудив с отцом. — Да… Я помню слово «предварительно». Его произнёс тогда папа в разговоре с тем человеком… Когда это было? До того, как папа отбыл в ту злосчастную командировку. Да, это было незадолго до того… За несколько дней до… О чём они тогда беседовали? Не помню… Как странно: я ведь была тогда рядом с папой и всё слышала… Может сеттинг поможет вспомнить?.. Надо попробовать. Стол на открытой площадке, типа кафе. На столе передо мной — большая чаша с мороженным… Моим любимым — фисташковым. Двойная порция. Да, папа тогда взял мне двойную порцию, но велел есть вкусняшку медленно, мелкими порциями и не рассказывать об этом маме. Почему? Потому что она была бы не рада. Она всегда мечтала, чтобы я была стройной, а для этого надо было ограничивать калории. Ладно… Отвлеклась. Ракурс — на наш с папой столик! — мысленно велела я себе и сосредоточилась на прояснившейся картинке перед глазами: — Довольная нежданно свалившемся на меня бумом калорий, я ем мороженое и тут… К нашему оазису счастья подходит человек с мокрым взглядом. Подходит, приветствует папу… Называет меня… Как? Не помню… Ладно… Тот садится за наш столик и перетягивает всё папино внимание на себя. Мне становится обидно, ведь папа сказал, что скоро уедет в важную командировку, и мне хотелось провести время только с ним. Только вдвоём. Полина поняла это и оставила нас в кафе. Оставила и ушла пробежаться по магазинам. Да, она тогда ушла и вернулась только тогда, когда тот дядька поднялся из-за стола и собрался уходить. А когда он ушёл, она и сказала те слова, которые я вспомнила выше. Но это было позже… Вернёмся на исходную. Дядька с важным видом усаживается за наш столик и что-то говорит папе. Что именно? — Я напрягаю память, но пред глазами предстает лишь белый лист… Вакуум. Полный вакуум по той их беседе. — Нет, — удручённо констатирую я и с сожалением добавляю: — Не вспоминается… Ладно, зайдём с другой стороны. Что делаю я? Я закидываю сердитыми взглядами вероломного вторженца в наше с папой общее пространство и начинаю резво «болтать» ногой под столом. Это — моя дурная привычка в детстве. Она проявлялась, если я сердилась или очень обижалась на что-то. К слову, с этой вредной привычкой неустанно боролись и дедушка, и Полина. Ладно… В тот день я и сердита на того дядьку, и одновременно обижена на него. Поэтому я болтаю ногой настолько усердно, что несколько раз попадаю своим новеньким сандаликом этому человеку по коленке. Тот слегка морщится, но замечания мне не делает — он просто игнорирует меня и продолжает о чём-то говорить с папой. Так о чём они тогда говорили?.. Не получается припомнить… Помню лишь, как папа ему тогда сказал: «Но имей в виду: это — предварительная договорённость. Мне нужно обсудить её с Холодом… Да, с Холодом… Папа сказал именно так. О чём была та договорённость? Да какая разница, Катя! Причём тут это сейчас? — вдруг рассердилась я, скорее на то, что не могу в подробностях припомнить всё из того дня. — С чего вдруг мне это припомнилось? Где гарантия, что это — человек из того эпизода? Её попросту нет! Этого типа с тем связывает только сальный взгляд! Ну и, похоже, — острые коленки», — сделала вывод я, окинув взглядом эту часть тела того, кто всё ещё буравил меня взглядом, того, чей взгляд я с честью выдержала, подсознательно как бы бросая вызов.

Циря, стоявшая рядом с этим Болотным Червём, видимо, заметила, что её спутник одаривает вниманием чужую даму и снова окинула меня, теперь — пронизывающе-придирчивым взором. А затем… Затем, вдруг резко потеряв ко мне всякий интерес, воззрилась на кого-то, явно находившегося недалеко от меня. Я проследила за тем, куда смотрит обладательница строптивого взгляда, и ахнула от неожиданности!

В зале появился очень узнаваемый для меня персонаж. Своей загадочностью тот затмил в моих глазах всех присутствовавших и я, против собственной воли, прониклась к нему уважением и даже — некоторой подсознательной общностью, что ли… Похоже, причиной тому было то, что персонаж, неспешно и очень уверенно шествовавший сейчас в самую вглубь зала, представлял из себя практически полную копию главного, так полюбившегося мне героя из той саги.

Покрой костюма строго очерчивал высокую мускулистую фигуру Гера. Если придерживаться Алискиной классификации имён из её занятной игрухи, то в зал сейчас вошёл именно он! Обладатель этой фигуры увиделся мне настоящим атлетом из средневековья: высоким, стройным и одновременно мощным.

Рельефно развитый торс незнакомца, наверняка закалённый регулярными тренировками в спортивном зале, был облачён в кольчугу: очень плотную, неоднородного, по большей части — тёмно-коричневого оттенка. Поверх неё грудную клетку гостя крест на крест стягивали широкие полоски из ткани, по фактуре схожей с кожаной. Очерчивая контур массивных плеч члена сего мутного клуба аксессуар этот визуально усиливал мощь, что добавляло герою моих подростковых фантазий могущества с самой толикой кровожадности.

Кончики белёсых волос того, с кого я теперь не сводила глаз, едва касались плеч, а вероятные изъяны на лице (если иметь в виду полное совпадение с героем саги) полностью покрывала маска. Медленно продвигаясь вперед, Гер порой оборачивался по сторонам и будто сканировал окружение зала взглядом. Глаза сквозь узкие щели чёрного маскировочного покрытия смотрели на всех абсолютно по-волчьи: властно, с неким подозрением и настолько многозначительно, словно их хозяину известно больше остальных, здесь присутствующих. Это странное ощущение усугублял оттенок радужки, который увиделся мне очень светло-карим, почти жёлтым. Взгляд этих глаз покорял остротой и вонзался он словно иголкой в, казалось бы, самое сердце того, кем хозяин этих глаз по ему одному известной причине вдруг заинтересовывался. Когда укол этих глаз достиг и моего лица, я заметила, что в их радужке заметен эффект некой зеркальности, что ли.

Если Гер задерживал внимание на объекте своего интереса, как сейчас — на мне, например, то глаза его принимались искриться по-особенному. Не отводя взгляда от этих странных очей, я никак не могла определить природу их блеска. Было ли причиной тому освещение, яркими лучами лившееся с потолка, либо нечто другое, с явным налётом мистицизма, — оставалось для меня непонятным.

«Какое точное попадание в образ!» — мысленно восхитилась я и, справедливости ради, добавила: — Нет эффекта плаксивости, как у прежнего объекта моих наблюдений».

Образ гостя завершался брюками из грубой темно-коричневой, почти чёрной кожи, скорее всего — буйволиной, подчёркивавшей хищную, сродни звериной, мощь в, казалось бы, стальных икроножных мышц. Сапоги, сходные с брюками по фактуре, подчеркивали длину ног. Человек в костюме Гера продолжал не спеша расхаживать по залу. Словно настоящий вождь стаи, он инспектировал нас могущественным сканирующим взглядом, будто все, здесь собравшиеся, были его паствой, и в данный момент он выискивал в ней неблагонадёжных.

Гер неспешно достиг центра зала. Вдруг яркий отсвет некой иллюминации опалил белесый оттенок его волос и на мгновенье-другое локоны словно взыграли алым пламенем. Это придало незнакомцу флёр пущей таинственности в моих глазах. Под впечатлением оказалась не только я. Вокруг послышались негромкие восторженные «ах» и опасливые «ой», что только подтвердило мой вывод. Впрочем, сей чародей проигнорировал их все с достоинством настоящего императора, а следом — скрылся в глубине зала, растворившись в толпе других приглашённых.

Эффектный трюк с «возгоранием волос» никак не давал мне покоя. Чтобы найти источник той молниеносной вспышки, я подняла взор к потолку и обомлела!