Бабка

Павел Козлов (2025)

В России 1118 городов и 1179 посёлков, и, возможно, ни одной жизни не хватит, чтобы узнать все их тайны. Среди этих забытых временем мест притаились ужасающие секты, древние поверья и мрачные легенды. Что скрывают запылённые улицы, заброшенные дома и тёмные подвалы? Какие силы ждут своего часа в тени? В центре этой истории — Заря-10, самый быстро вымирающий город России, когда-то закрытый для посторонних глаз Молодой документалист Паша и его друг отправляются туда, чтобы снять фильм, но обнаруживают нечто большее, чем просто реликвии советского прошлого. Они сталкиваются с древней силой, которая обитает в таинственной церкви и носит обличие обычной старухи.

Глава 3. Ворона.

— Просыпайся, Паш! Время уже десять. Сам потом будешь ругаться, что я не разбудил, и мы ничего не успели. Дома поспишь, — бодрый голос Артёма вывел меня из дремоты.

Я открыл глаза и увидел, что Тёмка уже полностью одет, с рюкзаком на спине, готов к работе. Потянувшись и проверив время, я почувствовал лёгкую тяжесть в голове и неприятный привкус во рту.

— Ладно, ладно, встаю, — пробормотал я, поднявшись с кровати. Вспомнив вчерашний кошмар, я спросил:

— А.… блевотину мою не видел?

Артём рассмеялся, махнув рукой. — Да всё нормально, не парься, ничего тут нет. Пол чистый, кристально. Это ты, видимо, в бреду спал, — сказал он с широкой ухмылкой.

Мне немного полегчало, но воспоминания о ночном кошмаре всё равно не отпускали. В голове мелькали обрывки: странная фигура в чёрных одеждах, кровавое солнце и безумные, надрывные крики. Но я решил отложить это на потом. День только начинался, и нам предстояло снять кучу материала.

— Что снимаем сначала? — спросил он, натягивая кроссовки.

— Продолжаем брать интервью у местных. — ответил я. — Нужно побольше разузнать о жизни в этом месте, вчерашних двух опрошенных будет маловато. Так же снимешь меня на фоне площади, я расскажу краткую историю Зари. А потом снимем город с дрона и захватим его атмосферу.

Мы быстро спустились по скрипучей лестнице, поздоровались с Михаил Палычем и вскоре оказались на улице. Холодный, влажный воздух, словно хороший кофе, моментально привёл меня в чувство. Город за ночь не изменился: обшарпанные дома, разбитые дороги, улицы, почти пустые и безмолвные. На каждом шагу чувствовалось, что время здесь остановилось.

— Ладно, начнём, — сказал я, и мы с Артёмом двинулись вперёд по главной улице.

Первыми нам встретились двое мужчин средних лет, куривших на автобусной остановке, которая давно не выполняла свою истинную роль, а служила перевалом, где можно отдохнуть. Они согласились дать интервью, хоть и выглядели равнодушными к нашим вопросам. Один из них лениво сказал:

— Жизнь тут… Как везде пацаны. Мы, работяги, выживаем только если вкалываем. Народ здесь, считай, застрял. Старики доживают, а молодёжь-то вон — в городах все, в Анадырь, кто побагаче Москвах да Питерах. Природа тут красивая, но я лично насмотрелся. Собак местных видели, а? Ладно, чего вас запугивать… — он замолчал, затянувшись и глядя куда-то вдаль.

Дальше мы разговорились с молодой женщиной, с ребёнком на руках. Она немного оживлённее отозвалась, рассказывая о быте в Заре-10:

— Тут спокойно, слишком даже. Места красивые, конечно. Вот только работы почти нет, школа закрылась, а в больницу через два села ехать надо. Живём сами по себе, привыкли, — женщина грустно улыбнулась и передала ребёнка своей матери, сидящей рядом на лавочке.

Пока Артём снимал их, я смотрел на городские пейзажи. Лаконичные ответы местных только усиливали ощущение безвременья.

Мы остановились ещё у нескольких человек, их рассказы тоже не радовали. Пожилой мужчина с кожаным рюкзаком обмолвился о том, что «секретным статусом» никто не интересуется.

— Всё, что осталось от Зари-10, — это воспоминания. А вообще тут говорят, что город раньше для чего-то важного строили… — он замолчал, насторожённо посмотрев на камеру.

— Спасибо за интервью не могли бы вы подсказать, что в городе можно снять примечательного? — спросил Артём, выключив запись.

— Примечательного? Ничего, — неохотно ответил мужчина, его глаза забегали. — Ребят, примечательная тут только природа. Езжайте в Анадырь, подкиньте мужикам пару рублей — они вам охрененную экскурсию проведут. Поснимайте лучше там, а потом можно и домой греться, — он мотнул головой в сторону окраины, намекая — тут делать нечего.

После того, как мы опросили с десяток человек, я почувствовал лёгкую усталость. Люди говорили об одном и том же: пустой город, отсутствие работы, старые тайны, о которых никто не хочет вспоминать. Казалось бы, материала уже было достаточно для обычного документального фильма, но мне чего-то не хватало.

Мы остановились у центральной площади, и пока Артём курил, я подвёл итог в мыслях. Да, мы получили основную информацию: жизнь в забвении, суровая природа, следы прошлого, которые никто не стирает. Но всё это выглядело обыденно. Для фильма, который захватит зрителя, нужны более яркие моменты — что-то по-настоящему уникальное, что сделает Зарю-10 живым персонажем.

Вскоре мы дошли до площади и установили камеру, чтобы снять меня на её фоне. Я рассказал краткую историю Зари-10, полученную из открытых источников.

— Город Заря-10 основали в 1954 году, — начал я, стоя перед пустынной площадью. — Тогда здесь нашли крупное месторождение угля и построили единственную шахту, которая долгие годы обеспечивала углём и теплом всю округу. Шахта служила главным источником дохода и работы для местных жителей, и к началу 60-х Заря-10 начала постепенно разрастаться, превращаясь в процветающее поселение на фоне суровой тайги.

Я выдержал паузу, и камера слегка качнулась, показывая вид на выцветшие фасады пятиэтажек и молчаливые улицы вокруг.

— Но в 1963 году городу внезапно присвоили статус закрытого. Это решение не объяснили ни тогда, ни позже — даже сегодня подробности остаются засекреченными. Согласно слухам, здесь могли располагаться военные радары или системы ПВО, прикрывающие северные границы страны. Город перестал появляться на картах, его жизнь окутала завеса секретности, а жители оказались словно отрезанными от мира.

Я заметил, как за спиной одинокий прохожий замер, насторожённо поглядывая в нашу сторону, но не стал обращать внимания, продолжая рассказ.

— После развала СССР закрытый статус с города сняли, но к этому времени его величие давно кануло в прошлое. Люди уезжали, шахта закрылась, и с каждым годом население редело. В 80-е здесь жило около 7,5 тысяч человек, но по последней переписи 2010 года — всего 700. Большинство домов опустели, шахта так и осталась заброшенной, а почти все оставшиеся жители — пенсионеры, скромно доживающие свой век.

Мы перешли к панорамному виду города. Ржавые водонапорные башни, обшарпанные многоэтажки с выбитыми окнами, мрачные аллеи с заросшими кустами. Я продолжил с оттенком таинственности:

— С каждым годом Заря всё больше напоминает призрак: улицы и дворы зарастают, дома разрушаются под натиском зимы и ветров. Город погружается в забвение. И всё же те, кто остались, говорят, что здесь есть что-то большее, чем просто покинутые дома и туманная история. Заря-10 — это место, где само время остановилось. И кто знает, возможно, оно таким и останется на десятилетия, не изменившись, как последний осколок другой эпохи, застывший среди Чукотки.

Закончив краткий исторический экскурс. Я подошёл к Тёме.

— Ну что? — спросил я. — Как получилось?

Артём, прищурившись, пересматривал только что отснятые кадры и со всей гордостью кинооператора ответил мне:

— Круто, прям по-взрослому. Я бы в начале ещё рекламу танков и казино вставил.

— Ха, была бы у меня возможность, я бы пять реклам вставил, — улыбаясь, сказал я Артёму. — Ладно, давай попробуем поснимать город с высоты.

Мы перешли к съёмкам Зари с дрона, запуская его с разных точек и поднимая над мёртвыми улицами. Сверху город казался ещё более бесформенным: крыши домов, поросшие мхом, плотно закрытые ставни, как глаза, закрывшиеся навеки. Площадь, скверы, развалины — всё это словно выпало из времени и тлело, накрытое серым покрывалом. Артём мастерски управлял дроном, плавно снимая панорамы и выискивая детали.

— Чёрт, смотри! — Я резко указал на пульт. — Вон там, видишь? Церковь.

Артём, вздохнув, нехотя направил дрон поближе к зданию. Полусгнивший купол церкви маячил на окраине города, окружённый мрачными деревьями и парой домов. Остов здания был почти полностью скрыт под чёрными пятнами плесени, и от него тянулся ободранный забор. Камера дрожала, когда Артём приблизился к разрушенной колокольне, вглядываясь в темноту окна.

— Да подлети ты поближе, кадры будут супер! — возбужденно просил я.

— Ладно, раз уж ты так настаиваешь, — пробормотал Артём.

Но как только дрон опустился, сигнал начал пропадать, что странно, радиус полёта был в запасе. Артём на последних секундах успел отвести беспилотник обратно, направив его в нашу сторону. Вдруг сверху внезапно сорвалась стая ворон. Они кружили вокруг, словно настороженные, пока одна, крупная, с мощным клювом, сорвалась вниз и захватила наш аппарат. Я побледнел, глядя на экран: ворона с остервенением уносила дрон прочь, благо связь восстановилась и можно было отследить, куда она летит. Пока мы растерянные смотрели на экран, отчаянная тварь перегрызла лопасти и упала вместе с добычей.

— Нет, твою ж мать! — заорал я, окончательно осознав происходящие, и бросился к месту крушения.

— Ты что, с ума сошёл? Подожди! — захлопнув пульт в ладонях, крикнул мне в след Артём, пытаясь догнать.

Добежав до места, я увидел, как ворона, словно стервятник, выклёвывала провода, проглатывая их с голодной жадностью. Порывшись в сумке, я нащупал перцовый баллон, правда осознав, что его эффективность под сомнением, подобрал обычную палку с земли.

Птица продолжала терзать дрон, как хищник, стараясь рассечь клювом корпус. Кровожадный блеск её глаз словно предупреждал: «Ещё шаг — и я разорву его полностью». Не мешкая, я подкрался к ней со спины и начал кричать, размахивая палкой, пока ворона не отлетела в сторону с громким карканьем, но не улетела, а села поблизости, наблюдая за каждым моим движением. Убедившись, что животное успокоилось, я схватил дрон, осматривая, насколько он повреждён.

— Боже, как он вообще выжил после такого? — сказал я вслух, не глядя на Артёма, который наконец догнал меня.

— Ты в порядке? — спросил он, всё ещё наблюдая за вороной, которая по-прежнему сидела рядом, пристально глядя на нас, словно выжидая момента.

Я кивнул, хотя мои руки слегка дрожали.

— Слушай, это всего лишь техника, ты так с ума сведёшь нас обоих! — Артём выдохнул и положил руку на моё плечо. — Если ещё раз такое выкинешь, я обижусь и будешь один ходить расспрашивать стариков.

Я фыркнул, пытаясь унять дрожь. Эта работа значила для меня намного больше, чем просто съёмки. Годы рутинных, скучных заданий уже давно опустошили меня, оставив разве что злое упрямство. Здесь, в этом забытом богом месте, я чувствовал себя компьютерной программой, в которую заложили единственную задачу — снять кино.

— Не нервничай, — ответил я, осторожно складывая остатки дрона в сумку. — Это мой шанс, понимаешь? Если сейчас остановиться, всё пойдёт прахом.

Артём закатил глаза, но уже не спорил. Пока я пытался понять, какие из частей беспилотника ещё пригодны, а что придётся выбросить, к нам подошёл Виктор. Он всё это время стоял неподалёку, спокойно наблюдая за всей этой сценой, поджидая удобного момента, чтобы вмешаться.

— У вас тут, я смотрю, проблемы с техникой, — сказал он, не отрывая глаз от сумки с остатками дрона.

Погруженный в свои мысли, я только кивнул. Артём, удивленный встречей, по-своему внимательно смотрел на Виктора, оценивая его и явно подумывая, насколько полезным он может оказаться в этот момент.

— Тут в городе есть один человек, который может помочь, — Виктор прищурился и закурил. — Иван Афанасьевич, знают его все, как местного гения. Два технических образования, Ленинскую премию получил в молодости, а теперь тихо в своей мастерской сидит и чинит всё подряд. Тостеры, машины, вездеходы — всё может сделать.

— Но что-то мне подсказывает, что это не бесплатно и не для всех, — осторожно сказал я, прислушиваясь к каждому слову Виктора.

— А ты догадливый, — кивнул он, выпуская струйку дыма. — Чужаков не любит из-за местных особенностей, хотя, если представиться ему и объяснить, кто вы и зачем, может согласиться помочь. Мастерская у него в гаражном кооперативе, тут недалеко, на улице Пролетарской.

— Можем попробовать, — ответил Артём, посмотрев на меня.

Я кивнул, обдумывая всё услышанное. Мастерская, пожилой местный мастер с опытом и характером… Картина складывалась сама собой, и, несмотря на недавние инциденты, во мне снова заиграл интерес. Было в этом Иване Афанасьевиче что-то, что пробуждало моё любопытство, он мог оказаться куда более интересным, нежели те, кого сегодня нам удалось опросить.

Мы отправились на поиски, и стоило нам завернуть за первый поворот, как снова мелькнула знакомая тень. Та самая ворона, словно привязанная невидимой нитью, следовала за нами.

— Да сколько можно! — буркнул Артём, нервно оборачиваясь.

Птица кружила над нами, издавая раздражающие звуки, словно насмехалась. Тёма пытался не обращать на неё внимания, но его лицо становилось всё более напряжённым.

— Что она за нами таскается? Может, она… — начал я, но не успел договорить, как ворона, назло, снова пролетела прямо над нашими головами.

— Сука, отвали! — вдруг резко, гневно крикнул Артём.

Крик застал пернатую врасплох. Птица замерла в растерянности, а затем, потеряв управления, врезалась в старые провода, натянутые между покосившимися столбами. Раздался громкий треск, и её тело дёрнулось от удара электрическим током. Через секунду обугленный труп упал на пол, подняв клубы пыли, лишь кусок провода забавно свисал с обгорелого клюва.

— Чёрт — выдохнул я, отшатнувшись. — Ты это видел?

Артём посмотрел на меня и утвердительно кивнул головой.

— Ты чего, Тём? — спросил я, с трудом переваривая увиденное. — Как ты это сделал?

— Без понятия, — ответил он, явно стараясь держать серьёзное лицо. Но через секунду улыбнулся и добавил:

— Может, я новый король ворон?

Я ошарашенно покачал головой, глядя на тело птицы, из которого всё ещё шёл лёгкий дымок. Запах горелого мяса распространился на всю улицу.

— Да уж… — протянул я. — Скорее палач ворон… по неосторожности.

Продолжая путь, мы вскоре дошли до указанного Виктором места — в конце гаражного кооператива, за выцветшими от времени воротами, виднелись два строительных вагончика. Они были окружены трёхметровым забором с натянутой колючей проволокой, а по периметру висели ржавые таблички: «НЕ ВЛЕЗАЙ — УБЬЁТ». Обстановка здесь была мрачноватой, что вполне вписывалось в концепцию города. Повсюду громоздились горы разобранных машин, детали вперемешку с металлоломом, и по виду мастерской становилось ясно — Иван Афанасьевич здесь не просто ремонтирует технику, он словно собирает её заново, по крупицам.

На флагштоке у вагончика едва держался потрёпанный флаг СССР, чей красный цвет поблёк под ветрами и солнцем. Когда мы поднялись по деревянным ступеням и заглянули внутрь, там царил полумрак. Нас встретил пронзительный запах масла, пыли и металла — все ароматы, характерные для старых мастерских.

Внезапно за дверью послышался резкий скрежет, и из-за груды железок появился старый мастер. Он стоял в сварочной маске, которую тут же поднял. Его брови нахмурились, и он инстинктивно схватил кусок железной трубы, ещё горячей от недавней сварки.

— Кто такие? Чего надо? — в его голосе было всё: и удивление, и насторожённость, словно чужие лица здесь появлялись только в дурных снах.

Мы замерли, понимая, что шутки плохи, и подняли руки в жесте примирения. Я быстро произнёс:

— Иван Афанасьевич, не пугайтесь. Нам сказали, что вы единственный, кто может помочь с починкой дрона. Мы студенты, приехали сюда снять фильм про город.

Он постоял немного, выпрямляясь и всё ещё прижимая трубу к груди, будто собирался ей защищаться. Наконец, его настороженность слегка спала, и он сделал шаг вперёд, окидывая нас оценивающим взглядом.

— Документалисты, значит? А что ж так беспечно с дронами-то? С такой техникой надо бережно, это вам не запорожец. — пробурчал он, с иронией косо глянув на наш покоцанный дрон.

Мы наконец-то выдохнули и опустили руки вниз. Мастерская — вагончик, напоминала нечто среднее между кабинетом советского учёного и свалкой артефактов из прошлого века. На полках стояли стеклянные колбы, пробирки и флаконы с неизвестными химикатами, в уголке виднелись чертежи танков и тракторов, а над рабочим столом висела большая карта СССР, вся в красных и чёрных булавках. На стене красовалась титульная лента, слегка облупившийся, но всё ещё видимый девиз читался на ней: «Техника — это сила!» В углу стоял древний телевизор с искажённым экраном, по которому мерцали старые записи парадов и фильмов. Из магнитофона на полке доносился знакомый марш «Интернационала», стены этой комнаты были пропитаны временем и патриотизмом по несуществующей ныне стране.

Мы осторожно объяснили Ивану Афанасьевичу, что нам нужна его помощь и что именно мы снимаем. Он слушал молча, иногда кивая, но на его лице всё равно сохранялась тень подозрительности. После всех наших объяснений он произнёс:

— Ладно, я помогу вам, конечно, мне не доводилось ещё чинить такую технику, но думаю, я справлюсь.

Мастер взял в руки наш дрон и отправился на свое рабочее место.

— Сколько это будет стоить? — поинтересовался я, боясь не потянуть ремонт. — Понимаю, дело срочное, и цена от этого вырастет. Если денег не хватит, можем договориться о том, чтобы перевести на карту. Я заплачу после того, как вернусь домой.

Иван обернулся и посмотрел на меня с лукавой улыбкой, затем сказал:

— Да брось ты, за деньги. Мне самому интересно пощупать такую новинку. Давненько в моих руках не было современных изысков. Я починю всё бесплатно, из чистого любопытства.

Я кивнул, почувствовав облегчение, но интерес к самому Ивану только усилился. Пока он занимался подготовкой к ремонту, мне вдруг пришло в голову, что его рассказ о городе может добавить фильму особого колорита. Я не удержался и спросил:

— Иван Афанасьевич, а вы не согласитесь на небольшое интервью? Хотелось бы услышать ваше мнение о Заре и жизни здесь.

Старик поднял взгляд, на миг задумавшись, потом махнул рукой.

— Да я, знаешь ли, камер не люблю. Фото не гигиеничен, так сказать. Но если для дела… Почему бы и нет, — он усмехнулся, поправляя свои очки. — Про город рассказать стоит. Возможно, это будет даже полезно.

Артём установил камеру, кивнул, приготовляясь записывать. Иван Афанасьевич сел на табуретку и, вальяжно откинувшись, облокотившись на стену, собрался с мыслями и начал говорить.

— Заря-10 — это мой дом, моя небольшая родина. Знаешь, в больших городах все постоянно куда-то бегут, жадность кругом, деньги всем глаза застилают. Нормальной еды там не достанешь, природы нет, людей вокруг — куча, но толку мало. Возможно, я предвзят, и мне просто привычно быть одному. Однако с наукой не поспоришь, и уже давно доказано, что человек испытывает стресс, находясь в окружении огромного количества людей. Здесь всё по-другому: тишина, спокойствие, лишь природа красиво поёт песни своими ветрами и раскатами эха. Мигрантов тут нет, как и воров, а значит, и проблем меньше. Только вот людей сейчас не хватает даже для поддержания самых простых нужд.

Он вздохнул, мельком взглянув на Артёма, и продолжил.

— Если бы государство поддерживало такие города и деревни, выделяло средства на больницы, школы, детские сады — люди бы оставались здесь рядом с семьей, а не валили толпами. Сейчас… Последние старики доживают. Молодёжь, как и вы, хочет в большие города. Там карьера, удобства. Не поймите неправильно, я не против миграции. Я сам по молодости объехал весь Союз, бывал на технических конференциях не только в социалистических странах, даже смог попасть на научную базу в Антарктиде. Дело в том, что, когда люди едут в одно место, это плохо может закончиться.

Мне нравилось его слушать: впервые за весь наш день кто-то говорил о Заре с теплотой, с настоящей привязанностью к этому месту. Мне даже показалось, что именно такие люди могли бы стать главными героями фильма. Когда он замолчал, я решился задать ещё один вопрос:

— А какие у города минусы, помимо перечисленных?

Иван Афанасьевич задумался, поглаживая усы.

— Минусы… Ну, во-первых, с техникой беда. Я её люблю, а достать даже самые простые запчасти и оборудование сложно. Почта всегда задерживается, а про новинки и мечтать нечего. Второе… Зря выбрали место для города рядом с этими…

Он посмотрел на нас с какой-то тревогой, будто раздумывал, стоит ли делиться.

— Живут тут среди нас. Секта какая-то, а что у них за идеи, кто в неё входит — одному Богу известно. Сколько лет нахожусь здесь, но по-прежнему точно не знаю, кто в их рядах. Это может быть твой сосед или учитель. Опасные люди, в общем. С советских времён доносились слухи, что они проводят что-то вроде тайных обрядов. После распада всё ещё хуже стало, контроль над ними пропал. Боюсь, как бы не взбунтовались однажды, чего-нибудь не натворили. К тому же полиция далеко, за сто километров отсюда. Спасать нас будет некому.

— И что вы будете делать, если вдруг что-то случится? — спросил Артём.

Иван Афанасьевич окинул нас серьёзным взглядом, его рука на миг остановилась на молотке.

— Ну, я готовлюсь. Вооружаюсь, так сказать. В подробности вдаваться не буду, просто знаю — лучше перебдеть, как говорится. Если шизики надумают кого принести в жертву, у меня найдётся чем ответить.

Мы переглянулись с Артёмом, и на мгновение я почувствовал, что история Зари-10 раскрывается перед нами всё глубже и мрачнее.

— Парни, дрон, я починю, но это не быстро. Завтра забирайте, а пока можете заняться своими делами, — добавил Иван Афанасьевич, протирая очки.

Мы поблагодарили мастера, договорившись вернуться завтра. На обратном пути к центру Зари, я не мог избавиться от ощущения, что за нами кто-то наблюдает. Возможно, дело было в вороне, которая странно сопровождала нас весь день. Но теперь её не было видно, и тишина, казалось, только усиливалась.

— Не зря сходили. И контент, и ремонт, — сказал я, пытаясь нарушить молчание. — Интервью с местным мастером — это то, что нужно. Настоящий персонаж, интересный, со своими взглядами. Но мне всё равно мало. Хочется чего-то… уникального.

Конец ознакомительного фрагмента.