Ледяная Цитадель

Павел Корнев, 2011

Приграничье – несколько городов, вырванных из нашего мира в края вечной стужи несколько десятилетий назад. Странное место, где большую часть времени стоят холода и дуют ледяные ветра, а получившие колдовские способности люди куда опаснее вооруженных до зубов боевиков. Но человек может приспособиться ко всему, и Евгений Апостол давно уже не жалел, что однажды угодил в Форт – бывший провинциальный городок, ставший центром цивилизации этих заснеженных земель. И даже когда пришлось уносить ноги, спасаясь от наемных убийц, в первую очередь его волновало, как бы не упустить шанс провернуть самую крупную сделку в своей жизни…

Глава 1

Мне повезло — по мою душу прислали дилетантов.

Профессионал никогда не стал бы с грохотом выносить входную дверь и устраивать бестолковую пальбу в худших традициях бандитских разборок. Профессионал вообще не стал бы устраивать пальбу.

Зачем?!

Звонок в дверь, стандартный ответ на дежурный вопрос, щелчок замка, выстрел в упор. Потом еще один — уже контрольный. И все, отбегался дорогой Евгений Максимович. Следующая остановка «Крематорий».

Но прислали тех, кого прислали, — и это дало мне шанс немного побарахтаться и попытаться перехитрить судьбу.

Хотя, прямо скажем, везение вышло невеликое. Какого-нибудь другого коммерсанта средней руки так и вовсе нашпиговали бы свинцом за милую душу.

А чего там? Дурное дело нехитрое…

Накрыло меня за мгновение до подрыва зарядов, выбивших железную дверь квартиры. Накрыло резко, как раньше, пожалуй, и не накрывало вовсе.

Вот еще я охлопываю карманы пиджака в поисках бумажника, удар сердца — и комнату заволокла серая пелена. Смазались очертания мебели, налилось ослепительным светом не задернутое шторой окно, загорелись за стеной огонечки чужих жизней: один, второй…

А когда приступ только начал отпускать сведенное судорогой тело, уже — бам! — и вылетела входная дверь.

Тому самому среднестатистическому коммерсанту в такой ситуации не помогло бы даже чудо. Вот только меня к обычным людям не отнести при всем желании.

Нет, я не секретный агент, не фанат огнестрельного оружия, который держит дома небольшой арсенал, да что там говорить — у меня даже черного пояса по карате и того нет. Все намного проще и сложнее одновременно.

Я ясновидящий.

И пусть этот невеликий дар редко приносит что-либо помимо головной боли, иногда и от него случается прок.

Как, например, сейчас…

Бумажник отыскался во внутреннем кармане. И это радовало: остаться без последней наличности хотелось меньше всего. Мне, конечно, и раньше приходилось занимать до закрытия какой-нибудь сделки, но так глупо погореть из-за собственной невнимательности — это уже перебор! Вот был бы номер, посей вчера гаманок в клубе…

Тут-то меня киянкой по макушке и тюкнуло. Кошелек выскользнул из пальцев, устоять на враз ставших ватными ногах удалось, лишь ухватившись за шкаф, а сознание наполнили стремительно меняющие друг друга видения.

Выбитая взрывом дверь, вбегающие в квартиру молодые парни в масках с пистолетами в руках. Хлопки выстрелов и растекающаяся вокруг замершего на полу тела лужа крови…

Тела?!

Из транса меня вырвал тугой хлопок взрыва. Жалобно звякнуло брызнувшее осколками стекло, в нос ударила едкая вонь, и, пришпоренный предвидением, я метнулся к стене. Только успел укрыться за распахнутой межкомнатной дверью, как через порог перескочил крепыш в опущенной на лицо черной вязаной шапочке с прорезями для глаз. Убийца с ходу несколько раз пальнул в сторону окна, потом разочарованно выругался и опустил пистолет. Тут-то я и шагнул от стены и ребром ладони рубанул его по шее.

Вмиг обмякший парень кулем повалился на пол; я выскочил в коридор и рванул на кухню, куда убежал второй убийца. Успел как раз вовремя: сухонький мужичок в легкой брезентовой спецовке вывернул из-за угла именно тогда, когда я со всего маху прыгнул ему навстречу.

Не успевший увернуться убивец получил пяткой в солнечное сплетение и влетел в открытую дверь ванной комнаты. Врезавшись макушкой в край умывальника, он выронил пистолет и медленно сполз по стене на пол.

Ну а мне пришло время уносить ноги: как был босиком, я выскочил в подъезд и метнулся вверх по лестнице. Легкие горели огнем, потянутые при прыжке мышцы жутко ныли, но повалиться на холодные ступеньки я позволил себе, лишь когда взлетел под самую крышу.

Ушел?

Так и есть — отблески аур вломившихся в квартиру убийц медленно таяли, опускаясь на нижние этажи девятиэтажки. И вместе с ними, подобно кусочку льда в горячем чае, таяло нахлынувшее на меня всеведенье. Еще минуту назад я точно знал, как в одно касание вырубить человека и когда именно прыгнуть, чтобы бегущий навстречу мужик, выскочив из-за угла, сам подставился под удар. Но это было минуту назад — сейчас никак не удавалось даже понять, стоит ли заходить в квартиру или лучше без промедления податься в бега.

Хотя вот это как раз не вопрос: без одежды и денег на улице делать нечего.

Снизу послышались чьи-то взволнованные голоса; я нехотя поднялся со ступенек и поплелся на свой этаж. А куда деваться? Деваться некуда…

— Евгений Максимович! — взвыл при моем появлении Семен Никулин. Совмещавшего должности вахтера и истопника мужика лет пятидесяти просто трясло от возмущения. — Твою ж через кандибобер! Ты что творишь?!

— А что такое? — Растерянно кивая ошарашенным жильцам, я подошел к взорванной двери и покачал головой: — Ай-ай-ай, совсем хулиганье распоясалось…

— Какие хулиганы?! — яростно дернул себя за прокуренный рыжий ус Никулин. — Совсем сбрендил?!

— Тебе видней должно быть какие. — Я хмуро глянул на него и понизил голос: — Кто их в дом пустил, а?

— Дак это… — Вахтер только тут сообразил, что дело пахнет керосином, и сразу пошел на попятную: — Мы мешки со стружкой да реагент в подвал к топке таскали, может, и проскочил кто… из хулиганов-то.

— Пошли. — Ухватив Семена за рукав, я почти силком затянул его в квартиру. — Да не бойся ты, убежали они уже, убежали…

— А слышу, главное, как бабахнет что-то! — Никулин обернулся к толпившимся за дверью жильцам и замахал руками: — Все, расходитесь, расходитесь. Не на что тут глазеть!

Я тем временем прошел в комнату, поднял с пола оброненный бумажник и выудил из него пару золотых червонцев:

— Держи.

— Это еще чего? — удивился вахтер.

— Дверь новую организуй и за квартирой присмотри.

— А сам?

— А у меня командировка. На неопределенный срок.

Я зашнуровал ботинки, снял с вешалки теплую зимнюю куртку и огляделся по сторонам. Да нет, ничего ценного не забыл. Как та черепаха — все свое ношу с собой. За квартиру на месяц вперед плата внесена, а там уже объявлюсь. Надеюсь.

— Ну как знаешь, — тяжело вздохнул вахтер. — А может, того, в Дружину сообщить? Мне, конечно, влетит, но все спокойней на душе будет…

— Сам решай.

Связываться с дружинниками желания не было. Не найдут они никого, да и стараться особо не станут. Их для таких свершений поначалу хорошенько отмотивировать надо, а я на мели сейчас. К тому же вовсе не факт, что и, получив мзду, они на нормальное расследование сподобятся.

— Тогда сообщу. От греха подальше. А то мало ли…

— Все, бывай.

Я хлопнул Семен Семеныча по плечу, перескочил через валявшуюся на полу дверь и побежал по лестнице на первый этаж. Надо ноги уносить, а то как бы эти гады не вернулись. Проще простого ведь сесть на хвост жертве да в тихом месте ей в организме лишних дырок понаделать. Дырок, само собой, несовместимых с поддержанием жизнедеятельности.

Пальнут в спину, и все дела.

Дурное дело нехитрое и все такое прочее…

На мое счастье, ничего и никого подозрительного во дворе не обнаружилось. Местные обитатели, правда, все как сквозь землю провалились, но это нормально — рабочий день в самом разгаре. Невесть с чего прозванный Техасом спальный район начинал оживать только ближе к вечеру, да и то все более-менее состоятельные его обитатели предпочитали расслабляться в многочисленных развлекательных заведениях Южного бульвара. Благо до того отсюда рукой подать.

А в остальном вид для микрорайона самый что ни на есть обычный: серые панельные девятиэтажки и засыпанные снегом дворы, смерзшиеся кучи мусора на помойках и наледь вокруг единственной работающей на всю округу колонки. Если что и выбивается из общей картины, так это кое-как расчищенная от снега детская площадка с крохотным пятачком плохо залитого катка, да и то постольку-поскольку.

Настороженно поглядывая по сторонам, я выбежал со двора и зашагал по протоптанной меж высоченных сугробов дорожке. Вскоре мимо промчались весело звеневшие колокольчиками сани, но напрашиваться в попутчики к вальяжно развалившемуся на скамье мужику в овчинном тулупе мне и в голову не пришло.

Зачем? И так до Южного бульвара без особой спешки минут за пять дойду. Хоть с мыслями собраться успею, а то пустота в голове просто звенящая. И ладно бы только пустота — так нет, трясет всего конкретно.

От шока отходняк начался? Похоже на то. Значит, скоро и вовсе худо станет.

Хотя куда уж хуже? Меня сейчас только пальцем тронь, мигом искры полетят! И как таким дерганым на людях показаться?

У меня ведь всегда все хорошо! Просто замечательно даже. Что бы ни случилось…

Все в порядке, все нормально…

Замедлив шаг, я набрал полную грудь обжегшего морозом воздуха, медленно выдохнул и поспешил дальше. В голове, правда, от этих дыхательных упражнений особо не прояснилось, но оно и понятно: не каждый день на тот свет отправить пытаются.

Не каждый?! Да первый раз такое, в том-то все и дело!

Кидать — да, кидать пробовали. Это здесь в порядке вещей, ничего из ряда вон. «Делиться» до сих пор иногда не от большого ума предлагают. Даже грабили пару раз, было дело. Но убить?!

За что?! Что я такого сделал? Кому умудрился наступить на больную мозоль? Когда? Я человек маленький, ко мне такие меры принимать все равно что из пушки по воробьям палить. Про месть вообще молчу, эта версия из разряда бреда. Максимум могли физиономию в подъезде начистить, но и только. А тут чуть ли не «маски-шоу» устроили…

Так и не сумев придумать ничего правдоподобного, я вышел на бульвар и остановился перевести дух. А заодно и осмотреться: тут-то, в отличие от Техаса, народу хватало с избытком. Ну да Южный бульвар — это Южный бульвар. Куда ни плюнь — или элитный бутик, или еще более элитный кабак. Поэтому и охраны здесь полным-полно, и праздношатающихся бездельников даже днем хватает. Не всем приходится на кусок хлеба в поте лица зарабатывать, кто-то себе и тупо прожигать жизнь позволить может. В этом плане Приграничье от обычного мира ровным счетом ничем не отличается.

Я, честно говоря, даже и не жалел никогда особо, что сюда угодил. До покушения, само собой, не жалел. А вот теперь и мороз слишком морозный, и дружинники как-то подозрительно посматривают.

Паника и паранойя? Ну здравствуйте, сестрички…

С сожалением глянув на отделанное синими стеклянными блоками здание «Сан-Тропеза», я поборол неожиданно нахлынувшее желание принять для храбрости грамм сто сорокаградусной отравы и зашагал дальше.

Сейчас, когда начал отпускать шок, ситуация все больше поражала своей абсурдностью. Скажи мне кто еще вчера о готовящемся покушении — рассмеялся бы в лицо. А сейчас совершенно не до смеха. Еще и голова разболелась…

Голова?!

Полуобморочное состояние накатило как-то вдруг, а потом я получил ребром ладони по шее и повалился на колени. От неожиданности охнул, с трудом поборол расползшееся по всему телу ватное оцепенение и, вытащив из кармана коробочку «Тик-Така», высыпал на трясущуюся ладонь пару пилюль. Стоило закинуть их под язык, рот моментально наполнился невыносимо кислой слюной и меня затошнило. Но тошнота — это просто ерунда. Не смертельно.

Тут мне заехали в солнечное сплетение пяткой, и стало совсем невмоготу. К счастью, лекарство вскоре подействовало и дурнота понемногу начала отступать. А минут через пять о приступе напоминали лишь странная слабость, головокружение да дрожащие руки.

Уфф… Выкарабкался…

— С вами все в порядке? — прозвучал откуда-то сверху не шибко участливый голос.

Я поднялся с колен, неуверенно выпрямился и криво улыбнулся дружиннику с двумя красными треугольниками на петлицах:

— Сердце прихватило, товарищ сержант.

— Помощь требуется? — Командир патруля настороженно глянул на зажатую у меня в руке коробочку с пилюлями, явственно поколебался, но ладонь с расстегнутой кобуры на поясе все же убрал. Трое его стоявших поодаль подчиненных — двое с новенькими «калашниковыми», один с дробовиком — тоже успокоились и перестали держать меня на прицеле.

Ну ни фига себе первая помощь!

— Благодарю. — Я спрятал таблетки во внутренний карман куртки и потер левую сторону груди, где угнездилась тупая боль. — Мне тут недалеко…

— Как скажете.

Дружинники оставили меня в покое и направились к стоявшей посреди улице «газели» с синей полосой на борту. Я несколько раз глубоко вдохнул, осторожно покрутил головой из стороны в сторону и сразу же сморщился от боли.

Перестарался с тем крепышом, однозначно перестарался.

В очередной раз прокляв свой бестолковый дар, сунул руки в карманы куртки и зашагал по бульвару. Пока дошел до ювелирного салона «Золото вселенной», в голове почти прояснилось, зато начало ломить затылок. Пришлось вытряхнуть на ладонь еще одну красную горошину и, уже не рассасывая, проглотить.

Все, сейчас легче станет.

Очень, очень на это надеюсь. Потому как ничего другого уже не остается. Если случится рецидив — даже в Госпитале не откачают. Да и не довезут дотуда.

Остановившись у блестевшей свежевымытым стеклом витрины «Золота вселенной», я на минуту закрыл глаза и попытался сосредоточиться на предвидении. Окружающее пространство смазалось, в висках моментально закололо, но принятая пару минут назад убойная доза обезболивающего помогла удержать контроль над собственным даром. Прикинув возможные варианты развития событий, я нашарил в кармане десятикопеечную монетку, досчитал до шести и распахнул дверь салона.

Консультант ожидаемо болтал с богато одетой покупательницей и на звякнувший колокольчик никакого внимания не обратил. Реакция охранника тоже неожиданностью не стала: скучавший в другом конце торгового зала парень в камуфляжной куртке встрепенулся было, но тут же отвлекся на звон брошенной мной в витрину монетки и зашарил глазами по полу. А когда догадался оглядеться по сторонам, я уже заскочил в служебный коридор и прикрыл за собой дверь.

Прикрыл дверь, вытер выступивший на лбу пот и усилием воли погасил только-только начавшее разгораться ясновидение. Надеяться и дальше контролировать дар было бы с моей стороны чересчур опрометчиво.

Перекинув через руку снятую куртку, я кое-как оправил пиджак и постучался в кабинет управляющего. Дождался какого-то неразборчивого возгласа и поспешил войти.

— Ты?! — удивилась сидевшая за столом женщина в строгом деловом костюме, идеально подогнанном под ее почти столь же идеальную фигуру. — Кто тебя пустил?!

— А кто мог меня не пустить? — Я безмятежно улыбнулся и, кинув на диван куртку, уселся на стул для посетителей. — Чудесно выглядишь.

— Убирайся!

— Я тоже тебя люблю, дорогая.

— Ну и чего тебе надо? — Хозяйка кабинета рывком распахнула верхний ящик стола и достала из него пачку сигарет. — Опять ведь в какую-нибудь историю втравишь…

— У меня, Оленька, к тебе серьезный разговор…

— Сколько раз просила не называть меня так!

— Извините, Ольга Александровна, — усмехнулся я и поморщился из-за направленной в лицо струи табачного дыма. — А я между тем неоднократно просил на меня не дымить!

— Если что-то не нравится, никто тебя здесь не держит!

— Насчет ужина, так понимаю, можно даже не заикаться?

— Нет. — Ольга как бы невзначай поправила выбившийся из прически локон волос и усмехнулась: — И без тебя желающих хватает.

— Кто бы сомневался…

— Пришел обсуждать мою личную жизнь?

— Да нет, по делу зашел.

— Кто бы сомневался, — передразнила меня Ольга. — Слушаю тебя, если по делу.

— Никто не интересовался моей скромной персоной? За последние день-два, неделю?

Привычки раздавать визитки со своим домашним адресом я не имею, и в обычной ситуации убийцы могли бы искать меня до посинения. Мало, очень мало кто даже из хороших знакомых знал о той съемной берлоге в Техасе.

— С каких это пор я стала твоей секретаршей? — прищурилась Ольга. — Не кажется, что это уже слишком?

— Понимаешь, Оленька, — я едва сдержался, чтобы не выругаться вслух, — не далее как полчаса назад кто-то пытался отправить меня к праотцам. Поэтому буду благодарен за любую помощь. Ну подумай, а?!

— Пытались убить? Тебя? — Ольга даже фыркнула от недоверия. — Бред какой-то.

И с этим было не поспорить. Так и есть — бред.

Какой резон кому-то заказывать мое устранение?

Если нужно продать что-то легальное, к вашим услугам все заведения, входящие в Торговый союз^[1]. Если что-то незаконное — выйти на скупщиков краденого тоже не проблема. Ни в том, ни в другом случае мое имя никому и в голову не придет. Я работаю на самой грани, на территории, совершенно не интересной крупным игрокам. И если уж на то пошло, в нашей среде конкурентов заказывать не принято. Ни разу о таком не слышал…

— И тем не менее меня только что едва не нашпиговали свинцом.

— Ужас какой! — нервно поежилась хозяйка кабинета. — Может, ошиблись?

— Сомневаюсь. — Тут уж пришла моя очередь ежиться. «Ошиблись». Ничего себе ошибочка! — Пожалуйста, очень прошу, вспомни, никто в последнее время мной не интересовался?

— Алик Чемизов вчера тебя спрашивал, — нахмурилась Ольга. — Говорил, какое-то дело наклевывается.

— Что за тип?

— Золотой лом нам поставляет. Может, слышал — салон «Аленький цветочек»?

— Он под Торговым союзом?

— Разумеется.

— Ну а ты что?

— Послала его, конечно. Я к тебе в секретарши не нанималась!

— Ты уже говорила, — буркнул я. — Больше никто не спрашивал?

— Нет. Чай будешь?

— Спасибо. Побегу, пожалуй.

Я поднялся на ноги, голова вновь закружилась, и пришлось проглотить очередную таблетку.

— Уверен? На тебе лица нет.

— Лучше на днях поужинаем вместе. Как в старые добрые времена.

— Думаешь, мне это интересно?

— Если за мой счет, почему нет?

— Посмотрим, — рассмеялась Ольга и потушила сигарету. — И не приходи сюда больше, в следующий раз охрану вызову!

— Как скажешь.

— Проваливай.

Я послал хозяйке кабинета воздушный поцелуй и вышел в торговый зал. Как ни в чем не бывало кивнул опешившему при моем появлении из служебного коридора охраннику и спокойно покинул ювелирный салон.

По лицу моментально стеганула колючая плеть гнавшего поземку ветра, я ссутулился и перебежал на другую сторону бульвара. Обогнул полукруглый пристрой оружейного магазина «Толедо», потом остановился и задумчиво посмотрел на витрину.

А не прикупить ли мне чего-нибудь для самообороны? «Дырокол» там или жезл «свинцовых ос» укороченный? Все спокойней будет.

Спокойней — да. Но только стоит ли оно того?

Как ни крути, оружием пользоваться уметь надо, а мне ствол разве что иллюзию безопасности даст, и не более того. Нет, чувство самоуспокоения еще никого до добра не доводило. Уж лучше на чутье и быстрые ноги полагаться.

А кому стволами махать — найдется. С этими товарищами непременно в самом скором времени повидаюсь. Вот прямо сейчас пойду и повидаюсь.

Я вытащил из кармана наручные часы с давным-давно оторванным браслетом и невольно выругался. Со всей этой нервотрепкой совсем о назначенной на обед встрече позабыл! И ведь дельце неплохое намечается, грех такое упускать. Придется сначала в клуб забежать…

Треск автоматной очереди застал врасплох. От неожиданности я присел, потом сообразил, что стреляют вовсе не по мне, и осторожно выпрямился. Смолкшая было на мгновение перестрелка возобновилась с новой силой, и тут же из дверей расположенного в соседнем здании питейного заведения вылетел человек. Судя по зимнему камуфляжу и болтавшемуся на ремне автомату — дружинник.

Это кто ж его так?!

Пригибаясь, я метнулся за пристрой «Толедо», прижался к кирпичной стене и принялся глазеть на кабак, в окнах которого так и сверкали отблески выстрелов. В этот момент дверь злополучного заведения вновь распахнулась и на улицу вырвался крепкого сложения парень, залитый кровью чуть ли не с ног до головы. Окровавленный здоровяк шагнул к валявшемуся в сугробе дружиннику, покачнулся и рухнул на колени.

Раненый — раненый?! да у него в спине дыр больше, чем в швейцарском сыре! — уперся руками в снег, попытался подняться на ноги, но не успел: выскочивший на крыльцо сержант поспешил выстрелить ему в затылок. Потом подбежал ближе и почти в упор выпустил остаток магазина в повалившееся ничком тело.

И незамедлительно перезарядил ПМ. Дела…

Тут из кабака прихромал третий дружинник; сержант оставил его у слегка подергивавшегося тела правонарушителя, а сам кинулся оказывать первую помощь раненому бойцу.

— Во, блин, — только и выдохнул я, продолжая наблюдать за происходящим с безопасного расстояния.

— Чего тут?! — Выскочивший из «Толедо» с «дыроколом» на изготовку охранник завертел головой по сторонам, заметил занятых делом стражей порядка и моментально успокоился. — Совсем житья не стало, каждый день стреляют, — пожаловался он мне.

— Да ну? — не поверил я.

— Постоянно, — подтвердил парень и достал пачку сигарет. — То Братство с Триадой отношения выясняют, то Цех с Семёрой территорию во дворах делят. Ну и дружинники всех подряд гоняют.

— Гоняют? — фыркнул я и указал на мертвеца. — Обойму в спину и контрольный в голову — это гоняют?

— А он, похоже, «озверином» закинулся, — предположил охранник. — Их, если крышу под кайфом снесло, по-другому и не остановить.

— «Озверин»? Наркота, что ли, новая?

— Ага.

Парень выкинул окурок в урну, напоследок огляделся по сторонам и вернулся в магазин.

Да уж, совсем я, выходит, от жизни отстал…

И, смерив задумчивым взглядом собравшуюся вокруг места перестрелки толпу, я поспешил убраться от греха подальше во дворы. Ну их, у меня своих проблем вагон и маленькая тележка.

К зданию клуба «Три семерки», расположенному на перекрестке Севастопольской и Ворошилова, я подошел минут через десять. Мог бы и быстрее добраться, но решил никуда не спешить и вместо этого внимательно поглядывал по сторонам.

А как иначе?

Кроме квартиры меня только тут и могли караулить. Здесь я регулярно появляюсь, а так все больше по Форту бегаю. Офиса-то нет. Без надобности потому что. Как того волка, ноги кормят.

Но обошлось. Никто при моем появлении не дернулся, никто не сделал вид, будто ждет трамвай или жутко заинтересовался витриной продуктового ларька. Но это я за сорок минут до назначенной встречи пришел, а вот что потом будет — одному Богу известно. Ладно, выкручусь как-нибудь.

Прогнав неуместные сейчас сомнения, я в последний раз окинул взглядом перекресток, на противоположной стороне которого возвышался особняк клуба, и зашагал через дорогу. Само здание особого впечатления не производило: обшарпанный фасад, потемневшая вывеска, наглухо закрытые ставнями окна первого этажа. Да и на расчищенной от снега дорожке разве что два человека разминутся.

Нельзя сказать, чтобы владельцы совсем уж не следили за внешним видом заведения, но и особо на эти цели они не тратились: простому человеку с улицы попасть в клуб просто-напросто нереально, а завсегдатаи больше ценили внутреннее убранство и качество сервиса, нежели никому не нужную показуху.

Меня же в клубе привлекало в основном собиравшееся там общество. По сути, «Три семерки» занимали промежуточное положение между жутко дорогим и безмерно пафосным «Сан-Тропезом» и излишне демократичной и шумной «Серебряной подковой». Люди сюда заглядывали в основе своей денежные и не терпящие излишней суеты, а спокойная обстановка как нельзя более подходила для деловых переговоров.

И надо ли говорить, что в моем деле поддержание нужных связей — это едва ли не половина успеха?

Ссутулившись и потихоньку отпуская на волю свой дар — а не готовится ли кто пальнуть в спину? — я пересек проезжую часть и подошел по расчищенной от снега тропинке к парадному. Постучал в дверь и, услышав лязг задвижки, вновь поспешил взять под контроль предвидение. Хватит уже, и так головная боль на сегодня обеспечена.

— Вы сегодня рано, Евгений Максимович, — отступил в сторону распахнувший дверь охранник.

— Дела, — устало вздохнул я. — Меня не спрашивали?

— Нет.

Я прошел через полутемный коридор, сдал в гардероб куртку и направился в общий зал. И в самом деле, пришел рано — только обслуживающий персонал, готовясь к обеденному времени, и суетится. Приглушенный свет электрических ламп, резные деревянные панели стен, неброские картины, темный ковер на полу. Пусть обстановка и не дотягивала до убранства классических английских клубов, ну так здесь и не лорды собираются.

Главное — тепло. А то продрог, сил нет. Чаю бы сейчас горячего! И непременно с сахаром…

— Ну надо же! Господин Апостол, я глазам своим не верю! Вы наконец почтили нас своим присутствием! — От предвкушения обеда меня отвлек как-то очень уж незаметно оказавшийся рядом худощавый мужчина средних лет в сером костюме-тройке.

— Господин Мишулин! — расплылся я в не менее фальшивой улыбке. — День добрый!

— Как дела, Евгений? — дежурно поинтересовался оглядевший меня с головы до ног председатель клуба.

— Замечательно! — Я, не переставая улыбаться, пожал ему руку. У меня всегда все замечательно. Всегда и все. В крайнем случае нормально. Но сегодня именно замечательно. — У вас как, Александр?

— Аналогично, — усмехнулся Мишулин. — Но будет еще лучше, если кое-кто погасит задолженность по членским взносам. У нас не благотворительное заведение, знаешь ли…

— Я погашу. Но сейчас ни копейки из оборота выдернуть не могу. Вот закроется ближайшая сделка, и сразу погашу.

— Вернешь, когда ограбишь банк? — не смешно пошутил Мишулин.

— Ну, пан Директор… — поморщился я. — Всегда же…

— Ладно, не бери в голову, — сменил гнев на милость председатель. — Тебя Гориев искал.

— Когда?

Вот из-за таких партнеров, как Тимур Гориев, я свой домашний адрес никому и не даю. И зачем только с ним связался? Знал ведь, что проблемы будут. С этими спекулянтами всегда так: то у них от денег карманы пухнут, то шаром покати. Чуть прижмет — и начинают отовсюду выдергивать, чтобы с долгами рассчитаться.

А где я ему сейчас деньги возьму? Сигареты из Северореченска только на будущей неделе привезут.

— С утра заходил.

— Больше никто мной не интересовался?

— От кредиторов скрываешься? — хмыкнул Мишулин.

— Да прям, — махнул я рукой. — Скорее наоборот.

— Марков с тобой поговорить хотел.

— Который из? Петр или Георг?

— Петр.

— Хорошо, заскочу к нему, — успокоился я.

Петр Марков — невысокий и крепкий, как гриб боровик, дядька лет шестидесяти — заведовал местным спортзалом и в хвост и в гриву гонял потерявших форму коммерсантов. А заодно преподавал желающим азы рукопашного боя. Факультативом, так сказать.

Видать, ругаться будет, что занятия забросил.

— Что, — прищурился Мишулин, — Георг тоже со своим прожектом подкатывал?

— Не единожды.

— И как, не думал колючей проволокой заняться?

— Не хочу распыляться.

Пусть производство колючей проволоки тема перспективная, но придется напрямую с Торговым союзом конкурировать. А они этого не любят. Либо сами схарчат, либо какой-нибудь чин из Дружины за бесценок под себя производство подгребет. Рискованно, в общем.

— И еще, — придержал меня за руку Александр и понизил голос, — есть предложение вложить деньги в крупную партию патронов. Очень крупную партию.

— В чем подвох?

— Деньги нужны сейчас, а патроны только в начале марта поставят. Пять сорок пять, семь шестьдесят два. Возможно, что-то еще будет.

Я поморщился.

— Понимаю, определенный риск есть. — Мишулин кивнул, будто споря сам с собой, — но дисконт сорок процентов обещают! А если быстро скинем, то поставки и дальше продолжатся. Мне, собственно, больше твое мнение интересно, но при желании можешь и сам поучаствовать.

— Хочешь остаться на нулях — вложи деньги в патроны. Принцип прост, но, как ни странно, работает почти всегда.

— С патронами-то что случиться может?

— Обычно как бывает, — вздохнул я, — цены растут, растут, растут, а потом — рраз! — будто из воздуха такая вот крупная партия появляется. И откуда что берется? Все мастерские, вместе взятые, столько и за квартал не наклепают. Ну и цены, понятное дело, моментально падают.

— Но потом растут опять.

— Ты готов ждать?

Как инвестиционное вложение патроны еще куда ни шло, но вот как объект спекуляций — хуже не придумаешь. Если работаешь с чужими деньгами, позволить на продолжительное время вывести из оборота активы ты себе зачастую просто-напросто не можешь.

— Ладно, тогда подумаю.

— Подумай.

Я кивнул и направился к стоявшему в темном углу столу, за которым обычно и обедал. Вообще, темным угол был только сейчас — вечером, когда начинали светить висевшие под потолком люстры, при желании там можно было даже читать. Впрочем, такого желания на моей памяти ни у кого ни разу не возникало.

— Федор Ямин не появлялся еще? — глянув на часы, поинтересовался я у накрывавшего на стол молодого парнишки.

— Нет. Что будете заказывать?

— Что-нибудь горячее. Что есть. Неважно. И чай. Чай сразу.

Аппетита особо не было. Согреться бы только, не до разносолов сейчас. Все равно вкуса не почувствую. Другим голова занята.

Пока шел, больше по сторонам смотрел, а как в безопасности оказался, так и нахлынули тяжкие думы.

Почему меня пытались убить?

Кто меня заказал?

Почему?! Кто?!

Что такого я мог — или могу? — сделать, если за это спокойно отрывают головы? И ведь, скорее всего, именно «могу». Мотив мести не стоит даже во внимание принимать. Нет, устраняют либо конкурента, либо угрозу.

Кто я? Угроза? Или конкурент?

Если угроза — кому? А если конкурент, то на какую такую золотую жилу мне, самому того не ведая, удалось наткнуться?

Не чувствуя вкуса, я быстренько расправился с борщом и, выловив из макарон кусочки поджарки, отодвинул на край стола тарелку со вторым.

А вот и чай. Чай — это хорошо, но все же…

— Евгений, уделишь пару минут? — Борис Шахрай ответа дожидаться не стал и уселся за стол. — Дело есть.

— Говори, — отпив горячего чая, без особого энтузиазма разрешил я.

Невысокий и полноватый Борис Шахрай отличался крайне пессимистичным взглядом на жизнь и просто обожал изливать на неосторожных собеседников все перипетии своих реальных, а зачастую и воображаемых злоключений. Обычно мне на его стенания было просто наплевать, но сегодня выслушивать чужие жалобы не хотелось совершенно. У самого проблем хватает.

— Могу удобрения поставить, — против моих ожиданий сразу перешел к делу Борис. Не почувствовал никакой заинтересованности и с тяжелым вздохом добавил: — Дешево отдам.

— Какие удобрения?

Дешево — это хорошо. На крючок с наживкой «уникальный товар» ловят исключительно простаков. Спекулянту куда интересней услышать слово «дешево». А уникальные предложения — ну их в топку.

— Селитра какая-то. В удобрениях не очень разбираюсь.

— Представляешь, я тоже.

— Ну аммиачная селитра вроде. Да какая вообще разница?

— Для меня никакой.

Удобрениями я не занимался. Очень уж товар специфичный. Хотя кое с кем потолковать можно. Тем более что аммиачная селитра — это удобрение, так сказать, двойного назначения.

— Ну так как?

— Сколько ее у тебя?

— Вагон.

— Неслабо. — Я допил чай и покачал головой. — Ты с какой целью столько денег в нее вбухал?

— Так получилось…

— На оптовую скидку, что ли, повелся?

— Ну…

— Или впарили?

— Да выбора просто не было! — вполне ожидаемо взорвался Борис. — Или бери что дают, или совсем ни с чем останешься. И с такими людьми связаться угораздило, что и пожаловаться некому! Себе дороже выйдет. А у меня кредит на следующей неделе закрывается. И на просрочку вылетать никак нельзя, там торговый павильон в залоге. — Шахрай выдохся и развел руками: — Вот. Поэтому цена просто смешная.

— Обещать ничего не буду, и на меня особо не рассчитывай. Возможно, варианты и появятся, но точно не раньше понедельника.

— В понедельник тут будешь?

— Давай лучше на вторник договоримся, чтобы уж наверняка. В это же время.

— Заметано.

Судя по кислой физиономии Шахрая, я был далеко не первым, кто взял тайм-аут с целью попробовать подыскать оптового покупателя на селитру, и надежды на моментальный результат у него не было с самого начала. С другой стороны, многие наверняка его сразу куда подальше послали.

— О чем задумался?

Федор Ямин появился, когда у меня в голове с грехом пополам сформировался список тех, кто мог заинтересоваться дешевыми удобрениями.

Я пожал протянутую руку и демонстративно постучал пальцем по выложенным на стол часам.

— Чего опаздываешь?

— Дружинники тормознули — пока все накладные не проверили, не пропустили.

— Это где теперь дружинники накладные проверяют? — удивился я.

— Так они всю промзону огородили! Оставили несколько дорог открытыми и посты на них разместили, — скорчил кислую физиономию парень, постоянно по работе мотавшийся по Форту на своей грузовой «газели». — Совсем никакого житья от них не стало!

Я кивнул. Дружинники — это плохо. Понадобится что-нибудь с промзоны вывезти, придется раскошеливаться. Или документы оформлять. Вот только еще неизвестно, что дешевле выйдет.

— Ну как, ты свободен? — Быстро выхлебав тарелку щей, парень заказал сто граммов водки и с блаженным видом откинулся на спинку стула. — В идеале можно прямо сегодня все провернуть.

— Сегодня не получится. Давай завтра с самого утра, — предложил я.

— Завтра так завтра, — досадливо поморщился Федя.

Со своим новым делом он меня, честно говоря, заинтриговал. Клещами подробностей не вытянешь. Ямин, он только на вид увалень деревенский, на самом деле хватка у рубахи-парня просто железная. Года не прошло, как в Приграничье провалился, а уже крепко на ноги встал.

Мы с ним за последнее время неплохо сработались. А как не сработаться? У него полно идей, где чего можно урвать; у меня не меньше вариантов, кому чего можно толкнуть. И как устроить, чтобы нам за это ничего, кроме денег, не было.

— Ну и?

— Ты о деле давай, — вздохнул я и, чувствуя, как вновь начинает ломить виски и затылок, вытряхнул на ладонь одну из последних пилюль. — О деле, Федя, о деле.

— Дай тоже, — протянул руку парень. — Прошлый раз здорово помогло.

— Прошлый раз ты с похмелья умирал. А сейчас цветешь и пахнешь.

Я спрятал коробочку с таблетками в карман. Уж не знаю, чего такого намешали в пилюли, но помимо всего прочего они замечательно снимали похмельный синдром. Мне, правда, оно без надобности: дар помогают под контролем держать — и ладно.

— Про запас…

— Сколько ты тогда выцыганил? Три штуки, да?

— Мигрень у меня, — вздохнул Федя. — Ну поделись, чего ты?

— Мне на сегодня только осталось, — покачал я головой. — Хочешь, могу попробовать для тебя взять. Но они по два рубля золотом каждая идут.

Федор тяжело вздохнул. Постучал пальцами по столу и в который уже раз завел свою шарманку:

— Слушай, ну сведи меня с поставщиком, а? Только для себя брать буду, ты ж меня знаешь. Или смотри, можно бизнес организовать — озолотимся!

— Мне самому по знакомству продают, — отказался я. Кое-какие вещества в пилюлях находились с недавних пор под запретом, а загреметь в штрафной отряд на Северную промзону за такой вот «бизнес» меня нисколько не прельщало. — Все, закрыли тему. На тебя заказывать, нет?

— Закажи, — вздохнул Федор. — Но вообще, спроси, можно ли мне тоже у них брать. Скажи: мол, человек надежный, с понятием.

— Давай к делу. — Я проглотил таблетку и остановил уже взявшего стакан с водкой парня: — Ты не за рулем разве?

— Думаешь, права заберут? — подмигнул тот, шумно выдохнул и в несколько глотков осушил стакан. — Уфф!

— К делу, Федя, к делу…

— Техническое серебро толкнуть сможешь?

— Проба?

— Говорю же, техническое. Три девятки, само собой.

— Ювелир тебе, что ли? — вспылил я. — Там свинец, поди, в примесях?

— Да какая разница? Серебро так и так с руками оторвут!

— И поэтому ты решил поделиться наваром со мной, да?

— Ну… — смутился Федор. — Оно ж неклейменое, да и реально много его. Плюс трудозатраты дополнительные будут…

— О каком количестве серебра идет речь?

— Килограмм двадцать.

— Ох ты блин! — Сдержать удивленный возглас мне не удалось. Двадцать кило серебра — это очень, очень много. Тут даже не серебро с руками оторвут, тут скорее сразу голову оторвут. Стоп! А случаем, не из-за Феди ли меня под пресс пустить решили? Да нет, это вилами на воде писано. — Тысяч сорок, получается, золотом выходит?

— Сорок четыре.

— Но придется делиться.

— Сколько на руки получим? — уставился на меня парень.

— А это, друг мой, зависит от того, у кого ты планируешь серебро подрезать. — Я оглядел пустой пока еще зал и улыбнулся: — Понимаешь, о чем я?

Двадцать килограммов серебра на дороге не валяются. Пусть даже и технического. Нет, серебро у нас подороже золота ценится. Так уж исторически сложилось. А сорок тысяч золотом — это очень, очень большие деньги.

— Самый прикол в том, — склонился ко мне Федор, — что ничего ни у кого воровать не придется.

— Если не придется, тогда можем на тридцать тысяч смело рассчитывать, — прикинул я. — Десять мне, двадцать тебе. Устраивает?

— А куда деваться? — скривился Ямин, прекрасно понимая, что торговаться в этой ситуации не имеет никакого смысла.

— Рассказывай. — Я допил остывший чай и посмотрел на часы. Пора выдвигаться.

— Реле в одном из цехов НИИточмаша.

— Стоп! Какие еще реле? — опешил я. — Какие реле, я тебя спрашиваю?!

— РСЧ52.

— И куда нам эти реле впились?

— Ты не въезжаешь, что ли? — зашипел Федор. — Там по техдокументации содержание серебра порядка семисот грамм на тысячу штук!

— А ты представляешь, сколько с нас слупят, чтобы это серебро выделить? Или у тебя собственная лаборатория? Нет, дели напополам деньги.

— Да не надо ничего выделять! — подмигнул мне Ямин. — Там контакты из серебра. Берешь кусачки — и вперед. Нужны будут люди, но это решаемо, полагаю. И в слитки его потом переплавить не проблема.

— И сколько этих реле надо раскурочить?

— По документам на складе зависло тридцать тысяч штук.

— А чего так много? — засомневался я.

— Так время какое было! Самый развал страны. Все производства набок легли. И этот, как его… бартер.

— Ладно, все это здорово. Но с чего ты взял, что реле до сих пор на складе?

Дело больше не представлялось мне таким уж верным. Как-то от него неприкрытой авантюрой попахивает. Вот уж не ожидал от Ямина такого…

— Цех тот подтоплен, его и не разворовывали толком. Да и кому эти реле нужны? На них ведь не написано, что внутри контакты серебряные, — самодовольно улыбнулся Федор. — А мы с компаньонами на территории института складское хозяйство хотели организовать, ну я между делом в бумагах и пошарил. Потом паспорта поднял, сложил два плюс два, и — оба-на! — деньги с неба упали.

— Не знаю, не знаю…

— А чего там не знать? — повысил голос парень, но тут же осекся, огляделся по сторонам и уже куда тише продолжил: — Мы ж не рискуем ничем!

— Мы?

— Я один туда не сунусь. В заброшенный цех? На фиг, на фиг. Да и реально их много, грузить замучаешься.

— Ладно. — Я в очередной раз глянул на часы и поднялся из-за стола. — Завтра в девять на Торговом углу. А сейчас подкинь меня до площади Павших.

— Не, мне в другую сторону, — зевнул Федор.

— Ничего не знаю, — заявил я. — Нечего было опаздывать. На встречу успеть надо.

— Но…

— Заодно там же и про серебро поспрашиваю.

— Леший с тобой, — сдался Федор. — Подвезу.

— Не переломишься, — хмыкнул я и направился в гардероб.

— Бензин пополам.

— Договорились.

Парковка располагалась на заднем дворике клуба, скрытом от любопытных глаз высокой шлакоблочной стеной. Очень удобно — даже не заметь я, направляясь сюда, слежку, вряд ли кто сообразит караулить меня у черного хода.

— Давно бы уже себе машину взял, — недовольно буркнул Федор, когда «газель» вывернула на Тополиную алею и бодро помчалась по кое-как расчищенной от снега дороге. — А то везти тебя сейчас мне ни в звезду, ни в Красную армию.

— А смысл? — Я поудобней устроился на сиденье и попытался вытянуть ноги. Получилось, прямо скажем, не очень. — Это тебя машина кормит, у меня-то все наоборот будет.

— Можешь себе позволить.

— Могу. Наверное. Но смысл?

— Правильно, проще меня озадачить.

— Да перестань ты! Прям часто подвозишь.

Парень насупился и ничего отвечать не стал; я отвернулся к оттаявшему окошку и посмотрел на показавшиеся за соседними домами золоченые купола церкви. Вскоре автомобиль выехал на Красный проспект, и Федор притормозил перед наледью, образовавшейся из-за натекшей от колонки воды.

— Уроды, — тихонько пробурчал он себе под нос.

— Не поминай лучше, — поежился я.

Пусть всех уродов после бучи, устроенной боевиками «Черного января», и заперли в Гетто, изредка отдельные беспокойные личности умудрялись срываться в бега. Нарваться на такого — ничего хорошего. Фанатики, что с них взять.

— Валькирии их в ежовых рукавицах держат, — усмехнулся Федор и, пригнувшись, указал на дом с моей стороны улицы. — Слушай, а ты в «Ширли-Муры» заходил? Как там, не знаешь?

— Туда я больше не ходок, но тебе понравится.

— А сам чего?

— Его мои знакомые открыли, — поморщился я. Знакомые? Ну можно и так сказать. — А мы надоели друг другу уже просто до чертиков. Да и не расслабиться толком, сразу о делах разговор заходит.

— Ясно, — кивнул парень. — Слушай, я на секунду заскочу к Гонзо?

— На хоккей, что ли, ставишь? — Букмекерская контора Гонзо пользовалась не самой лучшей репутацией, и делать там ставки, не имея серьезной силовой поддержки, лично я бы на месте Феди поостерегся. — Финал когда, послезавтра?

— Угу, первая игра на Центральном стадионе. Пойдешь?

— Вот еще. — Я глянул на вытащенные из кармана часы и тяжело вздохнул: — Федь, а давай ты на обратном пути туда заскочишь, а? Я просто иначе нужных людей на месте не застану…

Ямин напрягся, хотел было сказать явно что-то резкое и злое, но взял себя в руки и только кивнул:

— Ладно. Потом.

— Вот и здорово.

— И горючки залью я тоже потом, — проезжая мимо заправочного комплекса, не смог промолчать парень. — Раз уж некоторые такие нервные…

— Да расслабься ты! — рассмеялся я. — Все, приехали уже.

Хлопнув на прощание Федора по плечу, я выскочил из кабины и, обежав памятник основателям Форта, спустился в «Кишку».

Тянувшуюся вдоль проспекта сеть бывших бомбоубежищ и подвалов, превращенную в весьма популярный торгово-развлекательный комплекс, я обычно не жаловал. Шумно, народу не протолкнуться, да еще вечный запах готовящейся еды, табачный дым, перегар и перебивавшая все вонь потных тел. Вдобавок к этому бедламу чуть ли не на каждом шагу терзали струны уличные музыканты, а хироманты, гадалки, карманники и прочие жулики встречались едва ли не чаще простых посетителей.

Непривычному к подобной неразберихе человеку ничего не стоило растеряться и свернуть куда-нибудь не туда, что было чревато самыми серьезными неприятностями: далеко не все, кто спускались в «Кишку», поднимались из нее обратно.

Не забывая поглядывать по сторонам, я свернул в узкий темный проход с потускневшей надписью «Алхимия — это стиль жизни» на стене, миновал просторный зал, посреди которого отплясывал чечетку какой-то чудак, и оказался неподалеку от входа в «Западный полюс».

И пусть это развлекательное заведение было далеко не самым популярным в Форте, самым одиозным оно являлось совершенно точно. Все просто: собирались там в основном уники — люди с разнообразными паранормальными способностями. Собирались не только выпить и расслабиться в компании своих, но и обменяться новостями или разузнать, нет ли у кого работы по профилю. Этакий клуб по интересам.

Клуб — да. Не только для своих, разумеется. Всякие сомнительные личности в «Западный полюс» тоже периодически наведывались. Вот с этими самыми жуликами мне сейчас и требовалось кое-что обсудить. А то совсем обленились, дармоеды…

Горбатый карлик в изукрашенной золоченым позументом ливрее при моем появлении поспешил распахнуть массивную дверь с выбитым глазком в виде гигантского ока какой-то рептилии; я по привычке задержал дыхание и шагнул через порог.

И задержал дыхание вовсе неспроста: как обычно, внутреннее убранство клуба поразило до побежавших по спине мурашек. Не будь волосы подстрижены ежиком, они точно стали бы дыбом. Да и так…

Повернутые под разными углами алхимические светильники и неровные поверхности потолка и стен вызывали странное ощущение искривленности пространства, а чередующиеся темные и жемчужные волны на словно бы изогнутых колоннах довершали создаваемую теми иллюзию. И конечно же крупные зеленые звезды, мерцавшие внутри прозрачного пола. Словно по мосту над бездной идешь…

Но больше поражало даже не это — просто стоило слегка высвободить дар ясновидения, и сразу начинало казаться, будто паришь над пропастью. Странное ощущение. Притягательное и пугающее одновременно.

И полумрак. Заполнивший зал полумрак скрадывал размеры помещения и не давал разглядеть посетителей, а единственным светлым пятном в клубе был вывешенный в нише у дальней стены экран, на котором сменяли друг друга фотографии какого-то смутно знакомого парня в черной футболке, камуфляжных штанах и высоких ботинках.

Да это ж Лоцман! Точно он.

Я обогнул торчавшую прямо посреди зала дверь, которая никуда не вела, и подошел к стоявшему у стены столику, за которым обедали худощавый коротышка Борис Яровой и кавказского облика красавчик, известный в определенных кругах как Гамлет. Или же Датчанин. Или же Принц. Кому как больше нравится. Ему без разницы.

Моя «крыша», прошу любить и жаловать.

Правда, не за что их особо любить, чего уж там. Пусть мы с ними вроде и неплохо сработались, но ребята на самом деле те еще жулики. Хорошо, хоть пока без эксцессов обходилось. Жаль только, Филиппа Городовского нет. Я, честно говоря, его застать надеялся. Яровой исключительно силовыми акциями заведует, а Гамлет — товарищ излишне, на мой взгляд, увлекающийся. Синицу в руке на двух в небе легко променяет. Вот Городовский мужик надежный, с ним работать одно удовольствие.

— О, кто это к нам пожаловал! — оживился при моем появлении Борис. Невысокий и лысоватый, внешне он особого впечатления не производил, но репутация у него довольно-таки жуткая. — Мужчина славянской внешности, рост чуть выше среднего, волосы короткие с проседью, нос прямой…

— Пьянствуете? — Я уселся за стол и пожал весельчаку руку. Потом поздоровался и с Датчанином: — Привет, Гамлет.

— Евгений Максимович, от вас ничто не скроется! — хохотнул слегка поддатый Яровой и щелкнул по горлышку ополовиненной водочной бутылки: — Присоединишься?

— Уверен, что можешь себе это позволить? — прищурился я.

— Ты в смысле денег или имеешь в виду моральный аспект?

— Нельзя ему, — отодвинул Гамлет бутылку на другой конец стола.

— А чего так?

— Помнишь ту заварушку в «Ширли-Мурах», когда еще Денис Селин в потолок палить начал? — Принц без особого интереса поковырял вилкой в тарелке и кивнул на меня: — Его работа.

— Да ну?!

— Дуреет Евгений Максимович с водки. Совсем ему пить нельзя.

— Не совсем так. — Я подцепил с блюдечка соленый огурчик, откусил, прожевал и пояснил свои слова: — Это как в том анекдоте, когда жена спрашивает мужа, как он может столько пить.

— И?

— Я выпиваю две рюмки и становлюсь другим человеком. И уже этот гад…

— Ха-ха, — покатился со смеху Борис, вытер выступившие на глазах слезы и набулькал себе и Гамлету водки. — Ну закажи себе чего-нибудь безалкогольного тогда. А то сидишь как бедный родственник.

Смех смехом, но мое альтер эго и в самом деле слишком уж несдержанное на язык и частенько куда более агрессивное, чем следует. Еще и дар ясновидения использует на все сто. Поэтому и не пью. А какой интерес пить, если от этого одни проблемы, да еще и не помнишь наутро ровным счетом ничего. Никакого удовольствия.

— Эй, красавицы, не проходите мимо своего счастья! — оживился вдруг Принц при виде направившихся на выход девушек. Те лишь захихикали и поспешили дальше, а Датчанин вздохнул и поинтересовался у Ярового: — Вот скажи, Борис, почему если идут три девушки, то две красивые, а одна совсем даже наоборот? Они специально для контраста дурнушку в компанию подбирают или как?

— Гамлет, если девушка кажется красивой лишь потому, что молоденькая, значит, пора уже остепениться. — Я поднялся из-за стола и спросил: — Филипп будет сегодня?

— Он только завтра в Форт возвращается, — покачал головой Гамлет и заинтересовался: — Ты по делу, что ли?

— По делу. Сейчас вернусь, поговорим.

Без особой спешки я пересек полупустой зал и облокотился о барную стойку, из которой выступала стеклянная полусфера аквариума с мелькавшими в глубине серебристыми искорками миниатюрных рыбешек. Дождался, когда освободится знакомый по прежним посещениям клуба официант, и сделал заказ:

— Фирменный безалкогольный.

— Сок снежных ягод добавлять?

— Добавь, пожалуй. — Экран за сценой на миг вспыхнул, потом потускнел, и на нем замелькало изображение прыгавшего по сцене Лоцмана. — Сегодня вечер памяти, что ли?

— Сорок дней.

— А-а-а… — протянул я. — Тишина пока?

В конце прошлого года, аккурат под Черный полдень, из клуба пропали все посетители. Сорок дней, выходит, уже минуло, а так до сих пор никаких следов отыскать и не удалось. Вот уже и поминки справляют…

— Нет. — Бармен выставил передо мной коктейль, в центре которого атомным грибом вспухал добавленный в стакан сок снежных ягод, и понизил голос: — Но, думаю, оно и к лучшему.

— Ну да, ну да, — соглашаясь, покивал я и расплатился за выпивку. — А кто сейчас у вас за главного?

Бармен ничего не ответил, только, будто между делом, провел двумя пальцами по плечу и принялся протирать стаканы. Я кивнул и отправился обратно за стол к дожидавшимся меня парням.

Погоны?

Выходит, клуб под себя Дружина подмяла? Очень интересно.

— Ну чего хотел? — При моем появлении Яровой убрал под стол пустую бутылку и закурил. — Колись давай.

— Меня сегодня убить приходили, — потягивая коктейль, уселся я за стол. — Дверь взорвали, стрельбу устроили. Такая вот беда.

— Непохож ты на покойника, — покачал головой Борис и стряхнул пепел в пустую тарелку.

Гамлет промолчал.

— Убежал, вот и не похож. И поправьте меня, если я неправ, но деньги вы получаете именно за предотвращение подобных инцидентов. Разве нет?

— Мы разберемся, — пообещал Гамлет. — Когда это произошло?

— Сегодня утром.

— На квартире в Техасе?

— Да.

— Дружинников вызывали?

— Без понятия.

— Есть идеи, кто это мог быть? — Принц откусил соленый огурчик и задумчиво им захрустел. — Или из-за чего?

— Пока ничего на ум не приходит, — признался я и запил последнюю остававшуюся в коробочке пилюлю остатками коктейля. — Никому вроде дорогу не перебегал. Даже не кидал никого. Ну да вы в курсе.

— Все так говорят, а как копнешь поглубже… — Гамлет нахмурился и постучал пальцами по краю стола. — Ладно, мы этим займемся. Стреляли из чего?

— Не знаю. Не разглядел, какие пистолеты были. А это важно?

— Пистолеты? — насторожился Борис и даже переспросил: — Пистолеты?!

— Ну да, — кивнул я. — А что такого? Мне еще и дверь взорвали вообще-то.

— Ни один профессионал не пойдет в Форте на дело с огнестрельным оружием, — просветил меня Яровой. — Если по дороге дружинники примут, греха не оберешься. За огнестрел без разговоров на Северную промзону отправляют.

— Так и есть, — подтвердил слова партнера Гамлет. — Обычно «дыроколы» используют, от них шума меньше, и амулеты, отводящие пули, не помогают. Интересно…

— Вот и разберитесь, раз интересно! — Я хлопнул ладонью по столу и, сбавив обороты, спросил: — Кстати, имя Алик Чемизов вам что-нибудь говорит?

— Подставной из Торгового союза. По золоту работает.

— В смысле — подставной?

— Кто-то на него левый бизнес завел, чтобы самому не светиться. «Аленький цветочек» — видел небось растяжки? В пятиэтажке напротив «Охотника и рыболова» у него контора. А что?

— Да он просто дело какое-то предложить хотел. Вот и думаю, стоит ли с ним связываться вообще.

— Решай сам, но возможности повлиять, — Гамлет намеренно выделил последнее слово, — на Чемизова у нас ограниченные. Торговый союз сейчас свою линию гнет, с ними даже Дружина на конфликт нарываться не решается.

— А чего так?

— Политическая обстановка нерасполагающая.

— О, звук пошел, — обрадовался Яровой, когда из стоявших не сцене динамиков начала доноситься ритмичная музыка. — Слышал, Жень, «магистр» к наркоте приравняли и запретили?

— Давно уже.

— И как ты?

— По барабану, — пожал я плечами.

— Да? А я думал, все уники на нем сидят. И Лоцман вон, слухи ходят…

— За всех говорить не буду, а мне он без надобности.

Прозванный «магистром» препарат, резко усиливавший на короткое время магические способности, уники и в самом деле уважали. Да и колдуны им тоже не брезговали. Все бы ничего, но подсаживались на «магистр» обычно с двух-трех доз, вот новый глава Гимназии и решил положить этому безобразию конец. До производителей, правда, добраться, по слухам, так и не удалось. Дилеров похватали, и только.

И тут наконец послышался голос Лоцмана:

Заблудиться во снах — так это легко,

Ты шагнул за порог, но выпал в окно,

Порошки и грибочки — я знаю в них толк.

Хочешь сдохнуть под кайфом?

Ну здравствуй, дружок…

— А Филиппа зачем искал? — спросил Гамлет. — О покушении рассказать?

— Нет, дело есть. — Я закрыл глаза и, когда начался припев, невольно принялся качать в такт музыке ногой.

Аста-аста-асталависта,

Мне бы сдохнуть не торопиться,

Мне бы только притормозиться,

Но не могу…

— Что-то серьезное?

— Пока не знаю, предлагают техническое серебро реализовать. — Всех карт раскрывать я не стал и в свою очередь уточнил у Датчанина: — С этим, так понимаю, лучше к Филиппу?

Люди ходят, дышат, живут,

Спят иногда и в итоге умрут,

Но кто-то умрет раньше других,

Пришел за дурью?

Да ты, брат, из них!

Резкий и в то же время отстраненный голос царапнул по нервам, и я поднялся на ноги.

— Да, с серебром лучше сразу к нему, — подумав, решил Гамлет. — Подходи завтра в «Ширли-Муры».

— Договорились. Счастливо оставаться…

«Аста-аста-асталависта…»

Я вышел из клуба в полутемный коридор и вытер с лица пот. Жарко, взопрел весь. Музыка эта еще. Никогда любителем творчества Лоцмана не был — слишком уж депрессивно, на мой взгляд. Но самое главное: разговор какой-то сумбурный вышел. Ни о чем.

Хотя, с другой стороны, а на что реально можно было рассчитывать? За пять минут все проблемы решить?

Хорошо бы, да только так не бывает.

Остановившись неподалеку от закусочной «ЧебурекЪ», я задумался, куда двинуть дальше. Мне б не светиться лучше в ближайшее время на людях особо, но таблетки вот как на грех кончились. Значит, в Госпиталь в любом случае идти придется. А по пути неплохо бы и к Алику Чемизову заглянуть.

Если он с верхушкой Торгового союза повязан, запросто может какое-нибудь денежное дельце подогнать. Грех такими возможностями разбрасываться, меня ж, как того волка, ноги кормят. Если получится с подачи торгашей взаимовыгодную сделку провернуть, глядишь, и в другой раз обо мне не забудут. Только вот подставы даже Гамлет со товарищи не вытащат. С Торговым союзом у них кишка тонка бодаться.

Да и Цех, который у торгашей теперь за силовое крыло, нынче большую силу набрал. Даже удивительно, как Директорат столько дурачков завербовать умудрился. Постоянно отдавать часть жизненных сил в надежде, что, когда припрет, они сторицей вернутся и ты станешь сильным, быстрым и ловким, — это ж кем надо быть? Уж лучше на обычную «крышу» раскошелиться. Торговать душой? На фиг, на фиг, не понимаю этого.

Слежку я почувствовал уже поблизости от выхода на площадь Павших. Чей-то взгляд уколол спину, и тут же заворочалось изрядно задавленное медикаментами ясновидение.

Раз, два, три…

Один пасет, двое встречают. Подниматься на улицу нельзя. Поднимусь — и все равно что покойник.

Развернувшись на месте, я направился в боковой проход и со всех ног бросился наутек. Распахнул одну дверь, пулей пролетел через квадратный зал, освещенный лишь отблесками вертевшегося под потолком дискотечного шара, и юркнул в следующий коридор. В нос шибанул сладковатый запах травки; пустившие по кругу косяк парни с руганью подались в разные стороны. Беспрепятственно проскочив мимо них, я поспешил свернуть за угол и метнулся дальше.

Но оторваться не получилось. Едва только успел заскочить в какую-то темную нишу, как сзади послышался топот преследователя. Из последних сил подстегнув терзавший голову колючей болью дар ясновидения, я задержал дыхание и выставил ногу из закутка как раз тогда, когда несшийся по коридору парень пробегал мимо.

Споткнувшийся преследователь кубарем покатился по полу; я кинулся к нему и сразу, повинуясь наитию, отшатнулся в сторону. Лезвие финки лишь впустую рассекло воздух, а в следующий миг мой кулак врезался поднимавшемуся на ноги парню в скулу. Много лет назад выбитые костяшки обожгло острой болью, но особой роли это уже не играло — несколько раз со всей силы пропнув преследователя по ребрам, я метнулся прочь.

Вовремя — стоило выскочить в соседний зал, и ясновидение предупредило о приближении подельников незадачливого «хвоста».

Ничего, теперь уже не найдут. Опоздали.

Еще немного попутав следы, я прислонился к стене и попытался успокоить сбившееся дыхание.

Плохо, плохо, как же мне плохо…

В голове начал нарастать шум, перед глазами замелькали серые точки, из носа закапала кровь. Ерунда, конечно, но тут мне саданули по скуле, повалили на пол, от души попинали ногами. И вот это уже было больно.

Пришедшиеся по ребрам удары тяжелыми ботинками в один миг выбили дух, и потихоньку я начал проваливаться в забытье, не в силах больше отличить созданную даром ясновидения фальшивку от не менее бредовой действительности.

Не наглотайся загодя таблеток — точно бы отключился. Если уж и так возвращенные откатом болевые ощущения оказались практически неотличимы от настоящих побоев…

Как бы то ни было, вскоре меня отпустило, а иллюзорные ушибы перестали беспокоить, уступив место вполне реальной боли.

Ныли разбитые костяшки, ломило виски, нестерпимо резало светом глаза.

И все же я был жив. И даже относительно здоров. Чего нельзя сказать о моем преследователе: судя по неприятным ощущениям, одними треснутыми ребрами он не отделался.

Кое-как оклемавшись, я осторожно поднялся на ноги и поплелся на выход. Набившиеся в «Кишку» зеваки шарахались от припадочного чудака как от чумы, но сейчас это меня более чем устраивало. Ну их, еще найдется добрая душа, кинется первую помощь оказывать. Ни к чему это.

Надо спешить, надо спешить, спешить-торопиться…

Витрины, музыканты, рекламные вывески, удивленные лица, закусочные и магазинчики — постепенно весь этот хаос начал складываться в цельную картину, и я помотал головой, пытаясь развеять заполонившую ее хмарь. Как ни странно, помогло. Пусть неприятные ощущения никуда не делись, зато удалось наконец сообразить, где именно меня скрутил приступ.

И уже минут через пять блужданий по подземным коридорам я поднялся на улицу и с наслаждением растер снегом лицо. Потом кое-как вычистил залитую кровью куртку — обожаю кожу! — и поплелся в Госпиталь. Да нет, не поплелся, нормально пошел, чего там.

Все, оклемался. И это просто здорово.

Пока дошел до Госпиталя, свежий воздух окончательно прочистил мозги, и даже головная боль почти перестала беспокоить.

Рука вот только. Я с досадой сжал слегка припухшую правую кисть в кулак и тихонько выругался себе под нос. Представил, что сказал бы о том ударе тренер, и выругался еще раз. Учили, учили — и вот тебе, бабушка, и юрьев день.

Ладно, на униках все как на кошках заживает. Простудой сколько лет уж не болел, и рука пройдет.

Миновав двух куривших на крыльце Госпиталя девушек в коротеньких кожаных куртках, украшенных эмблемами с изображением напившегося крови комара, я подошел к регистратуре и принялся изучать висевшее на стене расписание дежурств. Валькирии мигом побросали окурки в урну и вернулись с улицы в холл, но цепляться не стали. Найдя нужную строчку, я направился к стационару и попросил сидевшую на входе медсестру вызвать терапевта.

— Занят он, — и не подумала оторваться от разгадывания кроссворда грузная тетка. — На обходе.

— Скажите, Евгений Максимович Апостол к нему пришел. — Я уселся на кушетку с торчащими из порезанной дерматиновой обивки кусками поролона и демонстративно посмотрел на вытащенные из кармана часы. — Он в курсе.

Злобно глянувшая на меня медсестра все же решила не нарываться на неприятности и, что-то недовольно бурча себе под нос, отправилась на поиски врача. Надеюсь, на поиски врача. А то, может, и к товаркам пойти чай пить. Бывало и такое.

Но повезло — Степан Марьин появился в дверях стационара уже минут через пять.

— Приветствую продолжателя дела Эскулапа и Гиппократа! — Я поднялся с кушетки и протянул ему руку.

— Здравствуйте, Евгений Максимович, — поздоровался тот и, не разжимая ладони, принялся разглядывать мою припухшую кисть. — Проблемы?

— Ерунда, на тренировке силу удара не рассчитал.

— Спорт — это зло, — наставительно заметил терапевт. — Большой спорт — зло большое.

— Шахматы тоже?

— А пообщайтесь с шахматистами. Страшные люди, — на полном серьезе заявил Марьин. — По делу?

— Консультация нужна. — Я посмотрел на занявшую свое место медсестру и предложил: — Давайте пройдемся.

— Почему нет? — зашагал по коридору врач и, стоило нам свернуть за угол, незаметно сунул мне коробочку с пилюлями. — Что-то еще?

— Дополнительно упаковку можно организовать? — памятуя о просьбе Федора, уточнил я и спрятал таблетки в карман.

— Поставщик вне зоны доступа, — покачал головой Марьин. — Когда вернется в Форт, не знаю. Так что поэкономней в этот раз.

— Учту, — кивнул я и невольно вздрогнул, когда вдруг со звоном распахнулась входная дверь.

Испуганные посетители прыснули в разные стороны, и четверо дюжих санитаров стремительно вкатили с улицы тележку. Точнее, толкали тележку только двое, а их коллеги пытались удержать вырывавшегося пациента.

Пациента?!

Куртка с вышитой металлической проволокой шестерней на отбрыкивавшемся от медбратьев парне была прострелена сразу в нескольких местах, и за тележкой тянулся кровавый след. Да и халаты санитаров оказались изрядно перепачканы красным.

— Во вторую операционную! — расталкивая забежавших следом дружинников, подскочил к каталке какой-то врач и воткнул в шею раненому тонкую иглу одноразового шприца. Тот, впрочем, инъекции будто и не заметил и продолжил как ни в чем не бывало вырываться от санитаров.

— Вот ничего себе! — ошарашенно протянул я и повернулся к Марьину: — Он в шоке, что ли?

— Да прям… — Плохо выбритую физиономию Степана аж перекосило. — Под «озверином».

— С каких это пор нарков лечить стали? — удивился я. — Их же сразу стреляют вроде?

— А кто говорил о лечении?

— Так в операционную…

— Пока живой, анализы возьмут. Может, хоть что-нибудь об этой дряни узнать получится. А то даже непонятно, из чего ее гонят. Представляешь?

— Слушай, а они все такие живучие?

Я поежился, глядя на залитый кровью пол, который уже начала оперативно замывать прибежавшая на шум техничка.

— Не то слово. Говорят, не всегда с первого выстрела в голову свалить получается. И ладно бы они спокойные были! Так нет, чуть передозировка — и начинают чудить. Дружинники уже волком воют.

— Ерунда какая-то.

— Есть мнение, будто наркотик что-то с энергетикой человека делает. Чуть ли не с силовыми линиями ее синхронизирует, как у магов.

— Степан Аркадьевич, вас Вацлав Карлович срочно в операционную вызывает! — подскочила вдруг к нам запыхавшаяся медсестра.

— Бегу!

Врач умчался по коридору, я нашарил в кармане коробочку из-под «Тик-Така» и зашагал на выход. Мне все эти дела побоку, таблеток раздобыл — уже хорошо. На полтора месяца растяну, пожалуй. Если ясновидением не злоупотреблять, две-три пилюли в неделю за глаза хватит.

Но это в идеале. А сейчас ситуация от идеальной далека как никогда.

Да уж, давненько меня так крепко в оборот не брали. Расслабился, жирком заплыл… И вот те нате…

Ночевать я отправился в «Гавань» — одну из самых приличных гостиниц Форта. Там меня точно никто искать не станет; главное, чтобы наличности в кошельке на номер хватило.

Зависшее над самым горизонтом солнце уже скрылось за крышами домов и лишь подсвечивало блекло-розовыми оттенками рваные кучевые облака. С неба летели редкие снежинки, и, по мере того как на Форт накатывала ночь, стало все сильнее и сильнее примораживать. Вскоре распоясавшаяся стужа начала жечь щеки и кусать нос, а изо рта вырывались уже настоящие клубы пара.

Кое-как замотав лицо шарфом, я заспешил к «Гавани» напрямик по безлюдному району, застроенному двух — и трехэтажными домами. Изредка встречавшиеся местные обитатели на улице предпочитали не задерживаться и спешили расползтись по норам; протопавший мимо наряд дружинников завалился в какое-то работавшее допоздна питейное заведение, и мне пришло в голову, что идти напрямик, пожалуй, не стоило. Еще на уличных грабителей нарваться не хватало.

Но возвращаться на Красный проспект было уже поздно, и пришлось положиться на удачу. Обошлось. Ни местные бандиты не прицепились, ни дружинники. Да и неизвестные доброжелатели явно мой след еще в «Кишке» потеряли.

И это было просто здорово. Как-то эти гады слишком уж лихо за мое устранение взялись.

И ведь совершенно непонятно — за что?

Неужели кто-то о двадцати килограммах серебра прознал? Например, тот же Алик Чемизов? Да нет, бред.

Тогда сразу бы Федора Ямина на прицел взяли. С меня какой спрос?

Или Федя собирался толкнуть серебро через контору Чемизова, а потом сообразил, что я лучшую цену дам? Сразу становится понятным, зачем меня из игры попытались вывести. Сорок тысяч золотом — куш не из маленьких.

Вилами на воде, конечно, писано, и все же надо будет Федю завтра на этот счет попытать. Как бы это не он своим языком меня под монастырь подвел.

И ведь совсем не факт еще, что серебро и в самом деле бесхозное. Федя мог и лапши на уши насчет заброшенного цеха навешать, а сам каких-нибудь серьезных людей на деньги опустил. А за такое точно по головке не погладят…

Со стороны «Гавань» смотрелась как самая обычная панельная пятиэтажка с давно уже требовавшим косметического ремонта фасадом. Другое дело внутри! Внутреннее убранство вполне соответствовало тем немалым деньгам, которые тут просили за постой.

И пусть цветы и пальмы в кадках были искусственными, а свечи в золоченых люстрах под потолком на моей памяти ни разу не горели, но натертый мраморный пол, пейзажи на стенах, лепнина и бархатные шторы с золочеными шнурами неплохо сочетались друг с другом. Помпезно, по крайней мере, вся эта показная роскошь не выглядела.

Сейчас в холле «Гавани» оказалось малолюдно. Лишь в одном из кресел скучал охранник да сидевшая за стойкой администратора стройная брюнетка читала книгу в мягкой обложке.

— «Стюардесса по имени Жанна, обожаема ты и желанна… — облокотившись на стойку, тихонько пропел я. — Ангел мой неземной, ты повсюду со мной…»

— Не с вами, Евгений Максимович, не с вами, — оторвалась от книги девушка и продемонстрировала золотое кольцо на безымянном пальце правой руки. — Какими судьбами?

— Да мне б переночевать…

— Вы один? — удивилась Жанночка.

— Ну раз ты мне компанию не составишь, значит, один, — печально вздохнул я и поежился. — У вас отопление, никак, отключили?

— Это вы с морозу. — Девушка принялась перебирать карточки и уточнила: — Триста четвертый подойдет? Там ремонт недавно сделали.

— Сколько с меня?

— Просто номер?

Я оторвал взгляд от висевших на стене часов — попробуй еще пойми с ходу, какие показывают местное время, а какие по Москве, Нью-Йорку или Гринвичу, — и кивнул:

— Да. До утра.

— Семь рублей со скидкой.

— Держи, красавица. — Я протянул Жанне золотую пятирублевку и стопку банкнот, получил ключ и отправился на третий этаж.

Ну надо же, не так и дорого вышло. И всяко лучше здесь остановиться, чем пытаться к знакомым на ночлег напроситься. Еще вычислят…

Мысль эта оптимизма не добавила; я отпер дверь, переступил через порог и включил свет. И хоть назвать обстановку спартанской язык не поворачивался, но и до уровня люкса она явно не дотягивала: двуспальная кровать, кресло, буфет, журнальный столик. Вот, пожалуй, и все. Нет, еще телефон.

А телефон — это хорошо.

Я поднял трубку и принялся крутить диск, набирая номер портье.

— Слушаю вас, — после трех длинных гудков послышался голос Жанны.

— Это Евгений, который Максимович, — представился я. — Дорогуша, если меня будут спрашивать, не говори никому, что у вас остановился. Хорошо? Завтра с самого утра встреча, надо выспаться, а все просто на куски рвут.

— Как скажете, Евгений Максимович, — согласилась выполнить нехитрую просьбу девушка. — Что-то еще?

— Да нет. Вода, смотрю, есть. — Я закрыл дверцу буфета и попрощался: — Спасибо за понимание.

— Ой, да не за что…

Я утопил рычажок, набрал девятку, потом прямой номер знакомого торговца оружием. Длинные гудки моментально утонули в шипении и хрипе, но выход на город, к счастью, работал.

— Магазин «Булл-пап», — отозвались в трубке несколько мгновений спустя.

— Файзуллина пригласите, — пытаясь перекричать шум, попросил я. — Алло, Ренат? Это Евгений Апостол.

— Приветствую тебя, Евгений, — с секундной задержкой отозвался Файзуллин. Хрип в трубке почти смолк, но все же качество связи оставляло желать лучшего. — Куда пропал?

— Неважно. Слушай, Ренат, в начале марта ожидается большая партия автоматных патронов. Имей в виду. Слышишь меня?

— Слышу! Когда, в марте?

— Да! Говорят, очень большая партия. Семь шестьдесят два и пять сорок пять.

— Понял. Заходи как-нибудь, поговорить надо.

— Зайду. Все, отбой…

Я повесил трубку, запер дверь и плеснул в стакан воды. Выпил. Еще налил. И снова выпил. Наполнил стакан в третий раз, но лишь пригубил и поставил на журнальный столик рядом с кроватью. Это на ночь. Побочный эффект таблеток, ничего не поделаешь.

Проверив, не забыл ли задвинуть засов, я разделся и завалился на кровать. Хоть время было еще детское, усталость уже давала себя знать и глаза просто слипались. Умаялся за день, да и на нервах с самого утра. Надо отдохнуть.

Потихоньку накатило мягкое забытье дремы, но толком заснуть никак не получалось. Поворочавшись с боку на бок минут пятнадцать, я не выдержал, вскочил с кровати и подошел к окну. Отдернул штору и прислонился лбом к холодному стеклу.

Что-то беспокоило. Что-то мешало расслабиться и забыться сном. Какая-то мысль крутилась в голове подобно назойливому комару, которого никак не удается прихлопнуть впотьмах.

Мысль? Или воспоминание?

Горсть съеденных за день таблеток окончательно загасила дар ясновидения, и пришлось уподобиться золотоискателю, выискивающему крупинки драгоценного металла в пустой породе. Не в силах успокоиться, я копался и копался в памяти, пытаясь найти первопричину дурного предчувствия. Сон давно отступил, от напряжения вновь разболелась голова, но в итоге все же удалось сосредоточиться, и перед глазами встал образ летящего в грудь ножа.

Нападение в «Кишке»?

Да уж, неудивительно, что меня от одного воспоминания об этом трясти начинает: едва перо в бок не схлопотал. Такое не забывается.

Или дело не только в испуге?

И тут меня будто током ударило — кисть! Точнее, не кисть убийцы сама по себе, а блеклая, почти незаметная в темноте татуировка.

Коронованная цифра семь с крылышками по бокам.

Семёра!

Самое влиятельное после Цеха преступное сообщество Форта. Но Цех в свое время легализовался, а Семёра так по ту сторону закона и осталась.

И это значит, у меня даже не большие, а просто-напросто огромные проблемы. Бандиты от задуманного точно не отступятся. И моя «крыша», увы, ничем в этой ситуации помочь не сможет. Не та весовая категория. Не та…

Я открыл глаза и часто-часто задышал, пытаясь прогнать накатившую дурноту.

Все хорошо, все хорошо. Я еще жив, а значит, возможны варианты. Не бывает безвыходных ситуаций, не бывает.

Ну почти не бывает…

Ликвидаторы. Отступление первое

Работа может иметь массу достоинств. В идеале она приносит неплохие деньги, интересна и любима. Но при всем при этом, в отличие от хобби, у работы есть один перекрывающий любые достоинства изъян: какой бы синекурой ваша должность ни являлась на самом деле, время от времени приходится работать. И по закону подлости отрывать пятую точку от кресла приходится именно тогда, когда имеются весомые основания этого не делать. Но ничего не попишешь: в отличие от убежавшего в лес волка, невыполненная работа и в самом деле никуда не денется.

Северная промзона пользовалась в Форте поистине жуткой репутацией, и репутация эта была более чем заслуженна. В развалинах заброшенных цехов находили пристанища одни из самых опасных обитателей Приграничья: подавшиеся в бега бандиты и зародившиеся в темных, холодных подвалах исчадия Стужи. Первые лютовали от безысходности; чего добивались вторые, никто не знал, но оставляли они после себя лишь промороженные насквозь трупы.

И самое главное — именно на Северной промзоне отбывали наказание отправленные в штрафной отряд правонарушители. А оказаться среди этих смертников не желал никто. Даже самоубийцы предпочитали находить менее болезненные способы ухода из жизни.

Но работа есть работа, и помимо штрафников, надзирателей и бойцов первой отдельной роты Патруля на промзоне хватало и вольнонаемных служащих. Да и откомандированные из Форта специалисты редкостью не являлись. Бригады ликвидаторов санитарно-эпидемиологической станции так и вовсе сменяли там друг друга одна за другой…

Разгулявшийся с самого утра ветер срывал с крыш цехов снег, и тот летел вниз колючей белой крупой. Солнце, висевшее в безмятежно-голубом с проступающей лишь у самого горизонта легкой белизной небе, совершенно не грело, и морозный воздух кусал щеки, жег ноздри, легко забирался под одежду. Но укрыться от холода в бетонной коробке заброшенного здания никому и в голову не приходило: внутри царила и вовсе уж нестерпимая стужа, и туда по возможности старались не соваться.

Возможность, правда, такая была не у всех — оцепившие здание бойцы Патруля филонить таскавшим на улицу бетонные обломки заключенным не давали и, не оставляя тем времени на отдых, гнали запыхавшихся штрафников обратно. Из цеха слышались монотонные удары тяжелых молотов, время от времени раздавался грохот обваливавшихся плит и кирпичных вставок, но дожидавшиеся окончания работ ликвидаторы внимания на шум и крики не обращали.

Переминались с ноги на ногу, курили, трепались. Ходили греться в машину. Ждали.

Обычный день, обычное задание. Рядовой, в конце концов, пробой. Всего-то выброс магической энергии — ерунда какая. Это не Форт, где начальство на шее сидит, здесь контролирующих нет. А окончание командировки ударный труд в любом случае не приблизит. Да и на материальном вознаграждении никак не скажется. И какой смысл тогда суетиться? Расчищают люди потихоньку завал — и пусть себе расчищают. А от мороза всегда можно в аварийно-ремонтном ЗИЛе укрыться. Хочешь — грейся, хочешь — чай пей. Или что покрепче.

Работа не волк, короче…

А вот командовавший патрульными старший лейтенант такого отношения не одобрял. С недовольным видом он крутился вокруг подчиненных, то и дело раздавал ценные указания и отчитывал не успевавших следить за полетом его мысли сержантов и рядовых.

— Юрий Аркадьевич! — не выдержал наконец один из ликвидаторов, смоливший «беломорину» грузный мужчина в пуховике. Он надсадно откашлялся и с усмешкой спросил: — Ты с какой целью с нами вообще поехал? Без тебя так спокойно было!

— Еще б вам, господин Бородулин, спокойно не было! — фыркнул старший лейтенант. — А то я не знаю, Виктор Петрович, чем вы на выездах занимаетесь!

— И чем? — огладил прокуренную бороду тот.

— А чем угодно, только не работаете! — Патрульный протянул руку и попросил: — Дай закурить.

— Тебя-то это как касается? — Ликвидатор достал пачку «Беломорканала» и ударом ладони выбил из нее папиросу. — Давай колись, чего с нами сорвался.

— Да от коменданта совсем житья никакого не стало, — пожаловался Юрий, достал из-за пазухи фляжку и, хлебнув, утер губы. — Ни вздохнуть, ни опохмелиться.

— Ты ж по другому ведомству? — удивился бородач.

— Думаешь, это мешает ему читать мне нотации? Еще и кляузы строчит, сволочь. — Патрульный покачал головой и протянул фляжку ликвидатору: — Будешь?

— А давай, — не стал отказываться Виктор Петрович. — Когда командира выпишут?

— У него осложнение, — вздохнул старший лейтенант и закурил. — Воспаление легких началось. И когда только простыть успел?

— Да пневмония и на фоне общего ослабления организма начаться могла.

— Ослабления организма? — хохотнул патрульный. — Ему чуть полноги не оттяпали — вот ослабление так ослабление! Это ж надо было в гнездо к снежным червям провалиться! И ведь трезвый был как стеклышко! Он, как с женой помирился, неделю уже не пил.

— Был бы пьяный, туда бы и не полез, — резонно заметил Виктор Петрович.

— Тоже верно, — кивнул Юрий, помолчал, а потом толкнул ликвидатора в плечо: — Слушай, Бородулин, чего у вас Василенко такой смурной? Я тут на днях ему выпить и по бабам прошвырнуться предложил, так он отказался. Представляешь?

— У Антона со здоровьем проблемы. Вот и нервничает.

— Намотал, что ли? — осклабился старший лейтенант. — Или стрелки на полшестого по причине переутомления?

— Да не, — мотнул головой Виктор Петрович. — Это дело в два счета лечится, у него по магической линии определенные сложности начались.

— Товарищ старший лейтенант, — подскочил к командиру выбежавший из цеха патрульный, — завал расчистили!

— В подвал спускались уже?

— Никак нет! Только это… зэк один в дыру провалился.

— Вот уроды! Опять объяснительную писать!

— Да он головой вниз ухнул, точно не жилец, — пояснил сержант. — И в любом случае здание оцеплено, никуда ему не деться.

— Пока дезактивацию не проведут, вниз не лезьте. — Старший лейтенант подошел к установленной на шасси ЗИЛа будке ремонтников и заколотил в дверь: — Господин Василенко, ваш выход!

— Чего тебе?

Выбравшийся из автомобиля бригадир ликвидаторов запахнул длинный кожаный плащ на меху, поправил выбившиеся из-под шапки кудри и, отвернувшись в сторону, широко зевнул. Стоя на нижней ступеньке, он на пару голов возвышался над собеседниками, но каланчой при этом вовсе не казался.

— Проход к подвалу расчистили, — пояснил Юрий, обратив внимание на осунувшуюся физиономию и темные мешки под глазами Василенко. — Вперед.

— Уже?

— А ты думал, до вечера тут куковать будешь?

— Да нет, — пожал плечами Антон и приоткрыл дверь: — Шумов, Лымарь! Хорош чаи гонять! Подрывайтесь!

— Я-то зачем там нужен? — Плотного сложения, приземистый парень в камуфляжном полушубке и собачьих унтах выпрыгнул из машины в снег и уточнил: — Или сразу в подвал полезем?

— Алекса проводишь, он замеры сделает.

— А смысл?! — возмутился Лымарь, почесал заросший черной щетиной подбородок и обреченно вздохнул: — Там же патрульных полный цех…

— Не наглей, Семен, — поморщился Василенко. — Ты у нас за безопасность отвечаешь, вот и обеспечивай.

— Опять отмазаться хотел? — с усмешкой поинтересовался у напарника выглянувший на улицу худощавый паренек среднего роста с будто рублеными чертами лица и близоруко прищуренными зелеными глазами.

— Пошли давай, — буркнул нахмурившийся Лымарь и снял с плеча ремень гладкоствольного карабина «Сайга 12К». — Можно подумать, без меня бы не справился.

— А вдруг на меня что-нибудь из подвала кинется? — Шумов не спеша застегнул на все пуговицы линялую фуфайку и, захлопнув дверь будки, спустился по лесенке. — А ты меня спасешь.

— Каким образом?

— Пока тебя жрать будут, я убежать успею! — развеселился Алекс.

— Иди ты!

Переругивающаяся парочка направилась к оцепленному зданию, но стоило парням зайти внутрь, как они моментально умолкли и занялись делом.

Семен поправил засунутый за пояс топорик, сдвинул ножны с тесаком и поудобней перехватил ружье. Пусть он и не был колдуном, но уколы текущей от заброшенного цеха энергии ощущались почти физически. Алекс выплюнул докуренную до бычка сигарету, сунул в ухо наушник, в котором монотонно щелкал отслеживающий интенсивность магического излучения датчик, и принялся внимательно изучать сменявшие друг друга на экране чарофона цифры.

Приглядывавшие за выстроенными у стены штрафниками бойцы Патруля внимания на ликвидаторов не обратили, и лишь старший сержант молча махнул рукой в глубину цеха.

— Людей там хоть оставили? — уточнил у него Семен.

— Само собой! — утвердительно кивнул патрульный.

— Пошли, — позвал напарника Алекс и принялся настраивать измерительный прибор, стрелка в окошке которого дрожала в крайнем правом положении.

— Как у нас дела? — поинтересовался Лымарь.

— Не знаю пока.

Шумов заставил стрелку замереть по центру размеченной на множество делений шкалы и с раздражением выдернул беспрестанно щелкавший наушник.

— В смысле? — не понял Семен.

— Ясно, что все плохо. Непонятно — насколько.

— Мы тут дозу не хапнем, случаем? — забеспокоился Семен.

— Ты по сторонам лучше смотри, — посоветовал ему Алекс, потом высморкался и сунул грязный платок в карман. — А то как бы нас самих не хапнули.

— Думаешь?

— Излучение, конечно, повышенное, но это ерунда. Меня сейчас однородность поля волнует.

— И что у нас с однородностью?

Лымарь, пригнувшись, пролез в пролом в стене и сразу же шагнул в сторону, освобождая дорогу Алексу.

— Осторожней, не упадите, — предупредил ликвидаторов стоявший поблизости патрульный и указал на пробитую в бетонных плитах перекрытия дыру.

— Не слепой, — буркнул Семен.

— Ну-ну, — усмехнулся прислонившийся к стене боец Патруля, нацеливший на ведущий в подвал пролом двустволку. И предосторожность эта излишней вовсе не казалась: снизу и в самом деле веяло чем-то запредельно жутким.

Тут Алекс взглянул на задергавшуюся стрелку прибора и выругался.

— Дело швах? — обреченно вздохнул Лымарь.

— Поле неоднородное. Придется дезактивацию проводить.

— Прямо сейчас?

— Обалдел, что ли? Замеры сделаем и через анализатор прогоним. Пусть Василенко сам ключевые точки обрабатывает.

Шумов вытащил из рюкзачка датчик и принялся потихоньку разматывать накрученный на деревянную катушку от ниток провод. Потом закрепил контакты, размахнулся и прямо от стены зашвырнул кругляш датчика в дыру. Подцепил провода к ноутбуку и спокойно закурил.

— Ну? — поторопил его Лымарь.

— Не нукай, не запряг. — Алекс сунул сигарету напарнику и, услышав мелодичный звон, аккуратно отцепил датчик от ноутбука. — Валим отсюда.

— Ты давай первым.

Семен отодвинулся к стене и поудобней перехватил «сайгу», Шумов потянул провод, но тот лишь натянулся.

— Блин! — выругался парень.

— Полезешь отцеплять? — уточнил Лымарь.

— С дуба рухнул? — фыркнул Алекс.

— А давайте штрафника зашлем, — оживился патрульный с дробовиком. Остальные бойцы радостно закивали.

— Погоди, — остановил его Алекс и достал из кармана чарофон. — У вас тут потери уже были?

— У нас? Нет.

— Штрафники, говорю, в дыру не прыгали?

— Было дело, — кивнул рядовой. — Один доходяга на ногах не удержался. А может, сдернуть решил.

— Гранату киньте, — посоветовал Алекс и шмыгнул носом, внимательно изучая мигавшую на экране чарофона яркую точку.

— Зачем еще? — опешил патрульный.

— Есть мнение, что это не помешает.

Шумов подхватил под мышку ноутбук и метнулся к пролому в стене, чуть не сбив при этом с ног замешкавшегося Семена. Лымарь выругался и бросился следом. В тот же миг валявшийся на полу провод дернулся и начал медленно уползать в дыру. Патрульные несколько мгновений отстраненно наблюдали за происходящим, потом один из них в сердцах матюкнулся и зашвырнул в темный провал «лимонку».

Взрыв громыхнул, когда первым выскочивший из цеха Алекс уже подбегал к разъездному ЗИЛу.

— Это что еще такое?! — вздрогнул от неожиданности старший лейтенант и сдернул с плеча ремень АКСУ.

— А предупредить, что один штрафник в подвал упал, никак нельзя было? — Шумов уселся на железную ступеньку кабины и попытался успокоить сбившееся дыхание. — Каждый раз ведь одно и то же!

— Да леший со штрафником, взорвалось что?

— Там поле нестабильное, — объяснил Алекс, — вот неупокоенный и получился. А ваши ничего другого не придумали, как гранатой его долбануть.

— Твою ж мать!

Патрульный зашагал к цеху, а Шумов поспешил крикнуть ему в спину:

— Я из-за них датчик потерял, надо заактировать!

— Как там? — уточнил у него Василенко.

— Интенсивность в оранжевой зоне — если по шкале Бергмана, то шесть баллов точно будет. Но поле нестабильное. Колебания до сорока пяти процентов на максимуме.

— Замеры сделал?

— Ага.

— Вечером ключевые точки просчитаем, завтра деактивируем.

— Не проще взорвать эту развалюху? — предложил Лымарь. — Тротил, поди, выделят.

— Пустоты могут остаться, — покачал головой Василенко и кивнул на возвращавшегося от цеха старшего лейтенанта. — Сейчас патрульные флажки выставят — и поедем.

— Юрий Аркадьевич, что насчет датчика? — оживился Шумов.

— Я тебе такой датчик сейчас устрою! — Патрульный погрозил парню кулаком и спросил у бригадира: — Штрафники нужны еще?

— Нет, мы снимаемся.

— На базу возвращаетесь?

— Да, а сюда уже завтра с утра вернемся. Надеюсь, дорогу за ночь не заметет.

— Заметет — контингент расчистит, — усмехнулся патрульный и окликнул сержанта, следившего за погрузкой штрафников в зарешеченный кузов грузовика. — Флажки вывесить не забудьте!

— Какого цвета?

— Вешайте красные, чтобы уж точно никто не сунулся, — предложил бригадир ликвидаторов. — Все, мы отчаливаем.

— Нас дождитесь.

— Как скажешь.

Ликвидаторы забрались в будку, и моментально оживившийся при их появлении Виктор Петрович незамедлительно выставил на откидной столик бутылку водки.

— Ну по маленькой? — потер он руки в предвкушении выпивки.

— Какой еще по маленькой?! — возмутился Василенко. — У нас две точки на вторую половину дня!

— Чего? — удивился Бородулин и покачнулся, когда ЗИЛ тронулся с места. — Ты совсем, что ли? Мы пока вернемся, пока пообедаем. Переноси на завтра!

— Завтра нам сюда с самого утра, и остальной день весь расписан.

— Я вообще ничего уже не понимаю! — возмутился Виктор Петрович.

— Я тоже, — буркнул расстегнувший полушубок Семен.

Алекс задумчиво глянул на бутылку водки, сглотнул слюну и достал из ящика аудиокассету. Тяжело вздохнув, он надел ее на обычный карандаш и принялся раскручивать, перематывая пленку.

Бригадир внимательно оглядел недовольных подчиненных и лишь потом уточнил:

— И что именно вы не понимаете?

— Чего ради мы здесь как папы карлы впахиваем? Тут не Форт, начальству до нас никакого дела.

— Ошибаешься, — не согласился Василенко и наполнил кружку кипятком. — Северная промзона на особом контроле находится. Именно поэтому мы с вами будем не квасить сегодня, а делом займемся.

— Помощник коменданта в контору стучит постоянно, — подтвердил Алекс Шумов и, закончив перематывать пленку, вставил кассету в видавший виды магнитофон.

— Да пусть хоть застучится! — в сердцах хлопнул ладонью по столу Виктор Петрович и нервно закурил. — Никому эта промзона никуда не впилась! Непонятно, вообще, зачем здесь людей только держат!

— Да нет, зачем — понятно. Бандитов отстреливать, зачем еще. — Семен повалился на идущую вдоль борта скамью и нахмурился: — А выпить и вправду чего-то сильно хочется…

В этот момент из нещадно хрипевших динамиков послышалась музыка, и Бородулин досадливо поморщился.

Разгоняя с утра похмельную хмарь,

Пробегусь я по лесу, мне время не жаль,

Свежий воздух и сосны — до чего хорошо!

Так и хочется крикнуть: мол, братцы, еще-о-о…

Я пока живой!

Приподнявшись со стула, Бородулин с хрустом вдавил клавишу выключения воспроизведения и ткнул пальцем в Алекса:

— Сколько раз говорить можно: я этого вашего Лоцмана на дух не переношу! И давай без музыки сейчас, у нас разговор серьезный!

— Можно подумать, можно подумать, — пробурчал Шумов, шмыгнул заложенным носом и выставил на стол ноутбук.

— В наушниках слушай! — посоветовал Виктор Петрович и повернулся к Василенко: — Так вот, сровнять здесь все с землей — и проблем никаких не будет! Нет промзоны — нет проблемы!

— Ну ты, Петрович, скажешь! — покачал головой бригадир. — Чтоб ты знал, Северная промзона — это объект стратегического значения.

— Да ладно, Антон, хватит гнать уже! — фыркнул Семен. — Стратегический район! Офигеть, не встать!

А Виктор Петрович и вовсе взбеленился.

— Да он над нами издевается просто! — заорал бородач, в сердцах забычковал папиросу о чайное блюдечко и демонстративно набулькал себе пятьдесят граммов водки. — Семен, Алекс, вы как?

— Да какой там… — уныло вздохнул Лымарь.

Шумов и вовсе промолчал. Парень уже нацепил очки с замотанной синей изолентой дужкой, одно из стекол которых давным-давно треснуло и держалось лишь за счет кусочка скотча, и теперь внимательно просматривал выведенные на экран ноутбука показания сканера.

— Петрович, прекращай! — попытался урезонить подчиненного Василенко. — Нам еще работать сегодня!

— Ты не отвлекайся, — фыркнул Бородулин, отвернулся к висевшему на стене постеру фильма «Лига выдающихся джентльменов» и, подмигнув Шону Коннери, стукнул стаканом о бутылку виски «Дюарс» на переднем плане. — Не отвлекайся, Антон, ври дальше. Нам с Семеном дюже интересно. — Химик выпил водку и откусил от ломтика натертого чесноком хлеба. — Давай жги. Открывай нам глаза!

— Какие же вы темные оба-двое, — закатил глаза бригадир. — Совсем, выражаясь языком продвинутой молодежи, фишку не сечете. Да вся Северная промзона, весь этот клятый комплекс — самый настоящий кулер.

— Чего? — не понял Лымарь.

— Приблуда такая, процессор охлаждает, — пояснил Алекс.

— Врешь ведь и не краснеешь, — поморщился Бородулин.

— Ладно, попробую объяснить доступно, — обреченно вздохнул бригадир. — Начнем с азов…

— Ну-ну, начинай, — пробурчал себе под нос Виктор Петрович и принялся рыться в потертом кожаном саквояже, набитом бесчисленными пузырьками, колбочками и упаковками таблеток.

— Приграничье — это кусок обычного мира, который по какой-то причине выпал в межмирье. Так?

— Ну допустим.

— Не допустим, а именно так. В нашем мире магическая энергия есть?

— Тебе видней, ты же у нас колдун.

ЗИЛ вновь дернулся, и Лымарь едва не слетел с лавки на пол.

— Нет там магической энергии, — заявил Антон. — Правильно, Виктор Петрович?

— Раньше, по крайней мере, не было, — вынужден был согласиться с бригадиром Бородулин.

— Значит, энергия откуда-то берется? И откуда?

— А какая разница, откуда она берется? — пригладил прокуренную бороду Виктор Петрович.

— Никакой, — пожал плечами Василенко. — Но приток есть — и это факт.

— Никто и не спорит.

— А что происходит с людьми, долгое время подвергающимися интенсивному воздействию магического излучения?

— Мутации у них начинаются. Кстати, хорошо, что напомнил. — Бородулин вытащил из саквояжа пластиковый пузырек и кинул его Алексу: — Съешь одну и Семену дай.

— Опять какой-то гадостью кормишь, — вздохнул Шумов, но таблетку проглотил и передал пузырек внимательно прислушивающемуся к спору Семену.

— Ты, Петрович, не отвлекайся, — усмехнулся Антон. — Скажи лучше, магическое поле в Форте какое?

— Стабильное, — буркнул бородач, чувствуя, что его начинают загонять в угол.

— А по интенсивности?

— В голубой зоне.

— Везде в зеленой и желтой, а в Форте всего лишь в голубой? В наиболее комфортной для колдунов?

— Ну да.

— А никогда не задумывался, куда излишки энергии деваются? Это хутора могут накопителями Иванова обойтись, у нас нет такой возможности. И про стену даже не заикайся, стена только от магических бурь защищает.

— Да понял уже, не тупой, — вздохнул Виктор Петрович. — Мы, получается, сейчас сантехниками работаем? Стояк прочищаем, чтобы Форт экскрементами не затопило?

— Именно. И если отток энергии из Форта уменьшится хоть на самую малость, тебе первому бороду узлом завяжут, — предупредил бригадир.

— Чего это мне первому?

— А ты один из нас с бородой! — заржал Шумов. — За всех отдуваться будешь.

— Ладно, посмеялись — и хватит, — вздохнул Василенко. — Алекс, что скажешь?

— Сигнал стабильный, удаленность до полукилометра. Объект явно под землей.

— Карту смотрел?

— Похоже, нам нужен район морозильного цеха.

— О чем это вы? — насторожился почуявший неладное Виктор Петрович. — Ну-ка колитесь!

— Есть предложение быстро заработать много денег. Срубить бабла по-легкому, — обвел внимательным взглядом подчиненных Василенко. — Мы с Алексом — за. Вы как?

— Что за тема? — нахмурился Лымарь.

— Поподробней, пожалуйста, — поддержал его Бородулин.

Бригадир помолчал, сделал несколько глотков остывшего чая и лишь затем задал наводящий вопрос:

— Ледяную пирамиду не забыли еще?

— Это которую гимназисты в Черный полдень сбили? Когда нас на устранение пробоя в «Западный полюс» кинули? — удивился Виктор Петрович. — А с ней-то что не так? Мы ж ее вроде того, куда подальше отправили?

— Отправили, но, к счастью, не так далеко, — не очень весело усмехнулся Василенко и принялся разминать занемевшую правую кисть.

— По-твоему, мы радоваться этому должны? — скривился Лымарь. — Еле выбрались в тот раз.

— Должны радоваться, должны. Как иначе? Сто тысяч золотом на дороге не валяются.

— Сколько?! — моментально уселся на скамью Семен. — Сто тысяч? Нам отвалят сто кусков? За что?

— Полагаю, за то, что мы найдем пирамиду, — предположил Бородулин. — Кому-то понадобилась новая игрушка?

— Не найдем, — поправил его Василенко, — а возьмем под контроль и сдадим на руки покупателю.

— Кинут, — безапелляционно заявил Виктор Петрович. — А то и вовсе укокошат. Ты ведь не паленый амулет на углу толкнуть решил; Цитадели какой-нибудь поселок не из самых захудалых заморозить, что тебе до ветру сходить. Хоть понимаешь, насколько мощное это оружие? На куски ведь порвут, стоит о нем малейшим слухам появиться. Только заикнись — и все, кончилась наша бригада.

— Я с Гимназией напрямую договорюсь. Никаких посредников, — уверенно заявил бригадир.

— Уверен, что справишься? — уставился на него бородач. — В прошлый раз тебя еле откачали. И теперь не просто куда подальше пирамиду отправить надо будет, а под полный контроль взять. Выдержит твой организм? Мне и так тебя всего обколоть придется.

— Теперь все проще будет. Опыт как-никак имеется. Справлюсь.

— Опасно, — задумался Лымарь. — Одно дело найти. И совсем другое — внутрь лезть. Погорим. Это ж, мать ее, летающая Цитадель! «Звезда смерти» практически. А если хозяева объявятся?

— Могли бы — давно бы уже объявились. Времени у них на это полно было.

— Ну не знаю, не знаю. Надо подумать…

— Да чего тут еще, блин, думать? — вскочил на ноги Алекс Шумов. — По двадцать пять тысяч каждому! Как вам это, а?! За день-то работы! Я, блин, дом куплю, дочь в нормальную школу отдам! У меня это нищебродство вот уже где стоит. — И парень провел ребром ладони по горлу. — Надоело за копейки горбатиться. Надоело!

— Нет, сумма, безусловно, приятная, — пригладил бороду Виктор Петрович. — Но риск…

— Завязывайте, мужики, — вздохнул Антон. — Другого такого шанса у нас больше не будет. Такой шанс только раз в жизни выпадает. А без вас ничего не получится.

— Естественно, не получится, — вздохнул Бородулин. — Кто тебя обкалывать будет и откачивать потом? Смотри, загнешься ведь.

— Не загнусь.

— Выдвигаемся когда? — решив не отрываться от коллектива, уточнил Лымарь и положил на колени убранный было на пол карабин.

— Завтра. Сегодня окончательно все вопросы обкашляю, а с утра уже рванем.

— Так ты все без нас решил? — укоризненно покачал головой Виктор Петрович.

— А ты можешь себе позволить отказаться от двадцати пяти тысяч?

— Нет.

— Ну вот и я о том же, — усмехнулся Антон и попросил: — Семен, ствол убери в оружейный шкафчик.

— А бандиты нападут?

— Тогда и достанешь.

— Такой умный, да?

— Не знал, что ли? И не бухайте сегодня. Завтра с утра эту точку добьем, а потом сразу пирамиду проверим…

Примечания

1

Значения этого и некоторых других названий приведены в Глоссарии.