Непобедимое племя

Павел Николаевич Алексеев, 2021

1900 год. Писатель Теодор Ливз в компании золотоискателей Брэдли, Элла и Стила отправляется на поиски таинственного индейского племени Хеллисин. Дорога полная опасностей раскрывает истинную цель похода каждого из героев.

8

Наступило утро. Я трясся от холода и думал, что помру до пробуждения Брэдли, но меня внезапно взбодрил шорох у входа в пещеру. Я притаился. Было страшно, но еще страшнее, что Брэдли рычал, как дикий медведь, а будить его нельзя, иначе шуму окажется вдвое больше. Мне пришлось беззвучно подняться и также беззвучно пройти к выходу из пещеры, к тому узенькому проходу, в который закрадывался сладковатый воздух хвойных гор. Тот, кто копошился снаружи, явно что-то учуял и не собирался уходить. И я не ошибся. Спустя несколько секунд у выхода появилась остроносая волчья морда. Зверь смотрел на меня пугливо, с каждым моим шагом отступал. Волк выглядел усталым, его тощее брюхо говорило о голоде, короткая серая шерсть, местами скрывавшая проплешины, казалась грубой. Он не сводил с меня желтых глаз, хотя уши постоянно отвлекались на ворон, чей издевательский смех доносился с разных сторон. Я выставил руку вперед, давая понять животному, что не опасен. Волк оценил мой жест, жадно облизнулся, а затем опустил нос к земле. Иногда волки так делают, когда признают поражение. Нет, я не считал себя победителем. Будь у зверя желание, он бы расправился со мной, как с мягкой игрушкой. Хотя… его несчастный вид не вызывал опасений. Я подошел к выходу, высунул голову и посмотрел по сторонам. Под рассветным небосводом все вокруг казалось синим. Туман опоясывал деревья и гладил камни. Воздух щекотал ноздри до чиха, что совсем некстати. Собратьев серого я не увидел. Быть может, его изгнали из стаи или… его семью убили индейцы? Ведь неспроста на одном из них была волчья шкура.

— Думаешь свалить? — вдруг прозвучало из глубокого мрака.

— Если бы хотел, уже бы свалил! — не оборачиваясь отозвался я.

Брэдли закопошился, растворив тишину и спугнув волка, что до этой секунды сидел, не сводя с меня взора. Зверь убежал вглубь леса, в туман. Исчез, будто он мне привиделся.

— Какой план? — спросил Брэдли, неуклюже подходя ко мне.

— Нужно бежать!

— Куда? — спросил он. — Единственный выход через логово бритых. Как мы и пришли. К тому же, на чем мы доберемся обратно? Наверняка, Сахара уже убили и съели. Какой план, умник?

— Тогда идти дальше. Если горы где-то начинаются, значит, где-то они заканчиваются. Пойдем туда…

— А если и там ситсы?

— Не исключено! — сказал я. — Тогда мы в ловушке…

— Останемся здесь? — спросил он.

— И? — негодовал я. — Ждать, пока один из нас не сожрет другого?

— Тогда пойдем. Выбора нет.

Мы вылезли из пещеры, осмотрелись и двинулись к пику, который нас должен был ждать впереди.

Часы подъема остались позади. Мы шли из последних сил. Ногам было больно, а макушку припекало палящее солнце. Гора не хотела заканчиваться. То и дело мы сходили с пути, чтобы обойти ту или иную пропасть, которые часто скрывались за кустами. В одну из таких едва не угодил Брэдли.

Я не помню, сколько мы шли, но в голову закрадывались мысли, что идея наша плоха. Меня все бесило, не покидало чувство, что за нами следят. Спустя пару часов мы оказались у обрыва высотой метров двести. На ту сторону не перебраться. Мы переглянулись, и Брэдли спросил:

— Никак?

— Посмотри вниз, — ответил я. — От тебя даже костей не останется! Придется возвращаться.

Следующие часы мы провели в спуске обратно к тому месту, откуда начали. И опять меня не покидало чувство слежки. Оглядывался, но никого не видел. Часто тормозили. Брэдли по дороге нажрался каких-то ягод, от которых у него вскоре разболелся живот. Он выл от боли, то нырял в ближайшие кусты, то просто садился и, держась за живот, качался, как маятник. Мне было его жаль, но я предупреждал, что ягоды могут быть опасны, а он всякий раз посылал меня в задницу.

Когда мы пришли к той пещере, где провели ночь, я посмотрел на небо. Оно было таким же розовым, как утром. Солнце уже закатилось за горы, а редкие облака, окаймленные красными полосами, ползли вдаль.

— Пришли, — выдавил Брэдли, держась за живот.

— Неужели, — съязвил я.

— Переночуем?

— Я здесь больше не останусь!

— Я с этими болями точно не боец. И тем более, не беглец!

— За мной должок, — обреченно сказал я.

— Что ты имеешь виду?

— Если не сможем пройти через дикарей, то я их отвлеку, а ты проскочишь к Сахару… если он еще жив.

— Нет уж, — возразил Брэдли, будто бы позабыв о болях. — Никаких отвлекающих маневров. Книг начитался и строишь из себя героя?!

— А что предложишь?

— Вместе как-нибудь проскочим. Не может быть, чтобы они были повсюду, и все слышали!

Брэдли впервые был прав. Лучше тихо пробраться, чем дать им знать, что мы там.

Немного погодя, мы решились и сдвинулись с места. Этот спуск тоже был достаточно долгим. В ущелье, вдоль которого мы шли, бушевала река, а где-то вдали слышался водопад. Звук падающей воды ни с чем не спутать. Он эхом разносился на огромные расстояния, и чем ближе мы приближались к нему, тем сердце колотилось быстрее.

Стемнело. Наконец мы спустились к реке и притаились за невысокой скалой. Из-за нее хорошо проглядывалась та пещера, в которой обитали ситсы. Я видел ее темные, мерцающие от костра стены. Брэдли оперся спиной на скалу и держался за живот. Я прочел в его несчастных глазах всю боль, то, как он хочет выругаться, крикнуть, но этого делать нельзя. Он крепко держался.

— Что там? — прошептал он.

В эту секунду я разглядел тень, движущуюся вдоль стены. Сама пещера становилась ярче. Из нее вышла высокая фигура с лучиной в руке.

— Тсс, — ответил я.

Индеец пристально осмотрелся, затем повернул и направился вдаль от нас. За ним из пещеры вышли еще двое. Они несли тело убитого товарища. Когда все трое скрылись в чаще леса, я выдохнул и прошептал:

— Ушли!

— Куда? — спросил Брэдли.

— В другую сторону. Унесли того, которого ты огрел булыжником!

— Зачем?

Я задумался, снова выглянул из-за скалы, а затем ответил:

— Наисса!

— Что?

— На языке Аджа, похороны.

— Так и говори! — прошипел он и тоже выглянул. Через мгновение добавил: — Пошли!

Мы быстро перебрались через реку. Брэдли шел впереди, а я постоянно озирался и тяжело дышал. Мои колени тряслись, как ненормальные. Я тщательно смотрел под ноги, чтобы не поскользнуться или не наступить на сухую ветку. Любой сильный шум мог выдать нас. Хоть рядом и водопад, но посторонний шорох всегда выделяется. Обычный человек может и не услышать его, но индейцы — другое дело.

Мы пробрались через заросли лещины и оказались на открытой местности. Широкую прерию освещал оранжевый диск луны, зловеще выглядывающей из-за облака. Брэдли неторопливо пробрался к роще, в которой оставил Сахара. Через минуту радостно, но вполголоса произнес:

— Живой!

Я тут же кинулся к нему. Конь стоял на том же месте. Видимо, понимая всю опасность, не производил ни единого шороха. Да, это невероятно, но к Сахару даже волки не приблизились, хотя тело лошади, что валялось в нескольких метрах от нас, уже блестело белесыми костяшками.

Брэдли отвязал коня и передал мне поводья. Я посмотрел на него непонимающе, а затем кинул взгляд на морду Сахара.

— Ты поведешь, — тихо сказал Брэдли, держась за живот. — Я не ездок!

— Я тоже с ним не справлюсь!

— Справишься! — сказал Брэдли и кивнул на седло.

Я взобрался на коня с третьего раза. Вскарабкался и больной Брэдли. Он обхватил меня за талию, вымученно дышал над ухом. Я потянулся к поводьям и увидел впереди, в полуметре над землей два огонька — два жгучих волчьих глаза. При виде их Сахар панически заржал, встал на дыбы, едва не скинув Брэдли. Эхо разлетелось по сторонам. Он топтался на месте и не поддавался вперед. Беспомощно смотрел на голодного волка, что таращился на него в ответ. За спиной зашелестели деревья, а пронзительные хлопки и вовсе сбили меня с толку. Я ошарашено обернулся, но Брэдли был уже без сил. Он уронил мне на спину голову и прохрипел:

— Мчи! Ну же!

Я хлестнул коня поводьями, но он лишь сделал несколько шагов. Через мгновение, как небо, на нас обрушилось тело. Огромный ситс. Сахар в ужасе завизжал и кинулся вперед. Дикарь ухватился за поводья и тащился за нами по земле. Мимо моей головы, едва не прихватив с собой ухо, пролетело копье. Двое бежали за нами. Я пытался ускорить коня, но он лишь замедлялся, волоча за собой индейца. Тот крепко вцепился руками в поводья и тянулся ко мне. В зубах он стиснул нож и не спускал с меня голодного взора. Пока мы мчались, он поднимался все выше. Я пытался вырвать у него вожжи, но тот, словно врос в них. Он крепко ухватился одной рукой, а в другую взял нож. Через секунду я испытал острую боль в лодыжке и тут же ударил индейца по лицу той же ногой. Ситс сполз, но удержался. Ноги его все еще волоклись по земле. Он намеревался повторить попытку. Я хлестнул Сахара в надежде придать ему скорости. Обернувшись, заметил волка. Два искристых глаза мелькали позади индейца. Как только смуглокожий занес нож, и лезвие блеснуло в лунном свете, волк жадно вгрызся в его ногу. Вмиг поводья стали легче, а Сахар опрометью бросился вперед. Я видел, как индеец рьяно отбивается от зверя, а другие две темные фигуры пораженно смотрят нам вслед.