Шаг на пути к небу. Роман

Паратиков Павел

В XX веке казачий народ пережил страшнейший геноцид, потеряв свои земли, культуру, язык, и само своё существование. Роман повествует о семье сибирских казаков, на долю которых выпали тяжелейшие испытания. Вынеся на своих плечах три войны, они смогли сохранить для потомков частичку своей культуры и веры. Заплатив за победу над фашизмом сотнями тысяч своих жизней, казаки долгое время оставались в забвении. И лишь спустя 70 лет мы можем снять покрывало забвения с героев, имя которым КАЗАКИ.

Глава 4

Настя доила захромавшую корову, когда вошёл Фрисман. На базе никого не было. В этот день она дежурила, сдаивая закреплённых за ней коров. Одна накануне проткнула ногу, и её не погнали на выпаса. И ещё несколько разродившихся первотёлок ждали своей очереди на дойку, мыча и лупая своими большими глазами. Из-за звяканья струек молока о дно ведра, не было слышно шагов вошедшего. Бригадир тихонько подошёл к ней сзади, и воспользовавшись моментом, прижался к её спине, руками схватив за груди. От неожиданности, Настя соскочила со стульчика, уронив ведро с молоком.

— Вы что творите? — с испугом в голосе закричала она.

— Да не ори ты Беляева, как дура, — чуть пошатываясь, оборвал он её негодование.

Фрисман изрядно подпил, и решил воплотить в жизнь, свои навязчивые ухаживания, которыми он докучал ей уже долгое время.

— Денис Моисеевич, вы пьяны.

— Да сама ты пьяна. Хватит уже из себя святошу корчить. Иди ко мне, — он шагнул к ней и раскрыл руки в объятьях.

— Остановитесь, Денис Моисеевич, вам нужно домой, проспаться, вы не понимаете, что делаете.

— Всё я понимаю, — Фрисман встал на колени.

— Выходи за меня. Как сыр в масле будешь жить, всё для тебя сделаю, проси всё, что хочешь.

— Я вас прошу, прекратите это, уходите.

— Я без тебя не уйду.

Он глянул на неё, так, что ей стало страшно. Настя схватила стоящие рядом вилы и направила в его сторону.

— Что? — заорал он, вставая с колен.

— Меня вилами колоть хочешь?

Бригадир схватил вилы и ткнул их в свою грудь.

— Давай, коли.

У неё затряслись руки, и на глазах выступили слёзы.

— Я прошу вас, не надо.

Опьянённое сознание Фрисмана возбуждалось от её беспомощности. Он выхватил вилы из её рук, и наотмашь ударил по лицу. Настя упала на пол. От внезапного шума взбудоражились первотёлки, инстинктивно начав прикрывать собой своих телят. Бригадир налетел на неё.

— Настя, Настя, ну прости, прости ты меня, ну я люблю тебя.

Он начал целовать её. В нос ударил едкий запах перегара, смешанного с луком и табаком.. Настя начала выползать из-под него, прикрывая лицо руками от его поцелуев.

— Ну, пожалуйста, не надо, я прошу вас, успокойтесь.

Её мольбы ещё больше разжигали его помутнённое сознание. Фрисман схватил девушку за горло и сжал руку так, что она начала задыхаться. Задрав платье, рывком, бригадир разорвал её нижнее бельё…

В Настино дежурство, на ферму, всегда приходил кто-нибудь из её братьев, за молоком. Войдя на базу, Ванька, старший из двух Настиных братьев, не сразу понял то, что предстало его взору. На мгновение растерявшись, по стонам и всхлипываньям сестры, он сообразил, что происходит. Подбежав, и схватив валяющиеся рядом вилы, парень со всего маху саданул черенком, по потной шее Фрисмана. Тот моментально обмяк, судорожно вытянув ноги и захрипев. Ванька бросил вилы, и начал стаскивать его грузное тело, придавившее Настю. Выбравшись из-под него, она поднялась и обняла брата.

— Слава Богу, братик, ты вовремя.

— Что случилось, Насть? — недоумённо спросил парень, до конца не осознавая, что произошло.

— Да Фрисман перепил, и снова со своими предложениями пришёл, токмо на этот раз далеко зашёл. Завтра проспится, ничего помнить не будет.

В состоянии шока от произошедшего, Настя не понимала, что тело Фрисмана лежит бездыханно.

— Насть, он, кажись, не дышит, — наклонившись к нему, предположил юноша.

— Как не дышит? — холодная дрожь пробежала по её спине.

— Почему?

Она наклонилась и положила голову к нему на грудь, вслушиваясь в биение сердца.

— Не бьётся сердце, — Настя шарахнулась от него.

— Что теперь делать? — она сползла по стене на пол и положила голову на руки, уперев их в колени.

— Вань, беги на конюшню, там Колька Фролов, попроси коня на двадцать минут, скажи, мне срочно надо, он даст. Верхами гони на выпаса, найди Матвея Семёновича, может он что придумает.

— Хорошо, я мигом.

— Постой. Давай его к стогу сена отволочём, не дай Бог кто зайдёт.

Они взяли тело за руки и волоком протащили метров двадцать, положив рядом с приготовленным для кормежки первотёлок сеном.

— Ну, всё, беги.

Ванька рванул, хлопнув дверью. Настя взяла дрожащими руками вилы, и присыпала тело. Её сердце разрывалось от страха.

Через полчаса, Матвей с Ванькой вбежали на базу.

— Настя, что случилось?

Бандурин подлетел к ней. Она прижалась к его груди и заплакала. Девушку трясло. Он обнял её.

— Настя, расскажи толком, что случилось?

— Матвей Семёнович, я не знаю, что мне делать, — начала она, всхлипывая.

— Я не знаю, к кому обратиться за помощью. Вы единственный близкий человек. Вы последний, кто видел папу живым, кроме вас, у нас никого нет.

— Настя, говори, что случилось.

Она, с трудом сдерживая слёзы, рассказала ему всё, что произошло.

Матвей подошёл к стогу, где лежал труп, убедившись в Настиных словах.

— Так, слушайте меня внимательно. Настя, я понимаю, что это сложно, но постарайся успокоиться. Ты коров подоила?

— Ннет. — Как бы напрягая память, замешкавшись, ответила она.

— Бери и дои коров, как ни в чём не бывало. Ванька, будь здесь с сестрой. Я зараз буду.

Вскоре он вернулся.

— Иван, открывай ворота.

Парень отварил затворы. Бандурин заехал вовнутрь на бричке.

— Давай, быстро, грузим. Они втроём закинули тело и присыпали его сеном.

— Ванёк, давай со мной, а ты Настя, доделывай свои дела, по плану, и в конце смены, дуй домой, после работы я к вам приду.

— Ага, — покорно махнула она головой.

Матвей аккуратно, незамеченным, выехал с фермы, и направился в сторону реки. Недалеко от станицы они раздели его, и сложили вещи на берегу. Отъехав от этого места километров десять вдоль реки, Бандурин остановился у речного затона.

— Давай Вань, спрыгивай.

Они слезли с брички и столкнули с неё тело. Матвей разделся, и вплавь затащив труп на глубину, отпустил его.

— Сестре ничего не рассказывай, это будет нашим с тобой секретом. Чем меньше народу будут знать, тем лучше. Вообще, кроме нас с тобой, об этом никто не должен знать. Добро? — наставлял Бандурин Ваньку по пути в станицу.

— Добро.

— А ты казак молодец, — похвалил его Матвей.

— Я бы на твоём месте поступил точно так же. Честь для казака, дороже жизни, — немного помолчав, добавил он.

Вечером Бандурин, как и обещал, пришёл к Беляевым. Настя заметно нервничала.

— Ну что там, как? — подбежала она к нему.

— Оболтус этот ничего не гутарит, слово с него не допросишься. Молчит, как рыба.

— Да как. Казаки бають, вроде бригадир наш, пошёл пьяный купаться, да утоп, — как ни в чём не бывало, ответил Матвей, искусственно придавая своим словам спокойствие. Они переглянулись с Ванькой.

— Как утоп? — не поняла Настя.

— Ну как топнут, — продолжал он, — разделся, полез в воду, да спирт ко дну потянул, только вещи на берегу и остались.

Бандурин улыбнулся.

— Не бойся Настя, Господь милостив, глядишь, всё обойдётся.

Она в недоумении смотрела на него, и молча хлопала глазами.

— Спасибо вам, Матвей Семёнович, не знаю как вас и благодарить.

— Не стоит благодарностей, у меня к вам дело есть. Присаживайтесь, — указал он на стол, и сел сам. Все сели рядом.

— Не знаю, может, конечно, неподходящий момент я выбрал для этого дела, но думаю в самый раз. Последней волей Михаила Кузьмича, было завещание мне позаботиться о вас. Я ему дал слово, и слово своё сдержу. Но что бы у меня было больше возможности заботиться о вас…

Он помолчал, прокашлявшись, как бы проталкивая ком, подступивший к горлу. Настя с братьями, молча, слушали его, ловя каждое слово.

— В общем, так, — начал он официальным тоном.

— Иван Михайлович, Дмитрий Михайлович, Анастасия Михайловна, господа честные казаки.

Он опять поперхнулся и продолжил.

— На правах старшего казака в семье, которому по наследству переходят полномочия отца, я прошу у тебя, Иван Михайлович, руки твоей сестры.

У Ваньки, от удивления и неожиданного поворота событий, округлились глаза. Настю кинуло в жар, Митька молча заулыбался.

В глубине души, Анастасия понимала, что Матвей ей нравится. Она, как бы на подсознании, относилась к нему, как к родному. Возможно, это было связано именно с тем, что он был последним, кто видел её отца живым. Он был тем, кто прожил с ним на чужбине много лет, и тем, кто похоронил его, после того, как тот умер у него на руках. Но она даже не надеялась на то, что этот человек сделает ей предложение. В воздухе повисла тишина.

— Матвей Семёнович, — начал Ванька, вставая и подражая его официальности.

— Я, на правах старшего казака в семье Беляевых, отдаю тебе свою сестру, и благословляю её на то, что бы она продолжала род казаков Бандуриных.

Настя сидела, хлопая глазами. Она смотрела то на брата, то на Матвея, не в силах понять, что происходит.

— Настя, ты согласна? — посмотрел на неё Бандурин.

— Да кто её спрашивать станет? Братья согласны, на том и порешим, — перебил его Митька.

Все уже забыли о Фрисмане. То, что происходило сейчас, было для всех важней утонувшего бригадира.

Настя поднялась из-за стола. Матвей встал за ней. Она подошла к нему и прижалась.

— В воскресенье же пойдём к отцу Вячеславу, венчаться, — сделал умозаключение Ванька.

— А чего ждать?