В конце строки

Паула Гальего (2020)

Элена никогда не чувствовала страха, поднимаясь на большую высоту. На скалодроме, на крыше небоскреба, над любой пропастью она ощущает такую уверенность, которую не испытывает на земле. Сомнения, тревожность, неизбежность будущего — все это остается внизу… и неизменно одолевает снова и снова, стоит только девушке спуститься на землю. Кто же ждет Элену там, высоко, в лучах солнца, среди историй, цветов и бабочек? И сможет ли она здесь, внизу, решиться на бесконечное, бесцельное, полное любви и песен путешествие?

Крис и Мег, а также всем друзьям, которые стали мне укрытием и домом

Copyright © 2020 by Paula Gallego

All rights reserved.

© 2023 by Ediciones Urano, S.A.U.

© Paula Gallego, 2020

© Макет, оформление. ООО «РОСМЭН», 2023

1

Элена и Нико

Сентябрь

Мое первое воспоминание связано с высотой.

Никогда прежде я не лазала в одиночку. Мой отец стоял внизу с веревкой в руках, готовый меня удержать, стоит мне упасть. Я была спокойна и уверенна, и, если бы этот подъем зависел только от моего желания, я бы обязательно дошла до конца. Но не вышло.

В день моего первого самостоятельного подъема по стене случилось и мое первое падение.

Ничего страшного не произошло. Все свершилось само собой. Мои руки соскользнули, и я повисла. Прежде чем почувствовать рывок и зависнуть напротив стены, я опустилась всего на пару сантиметров. Посмотрела вниз на отца, он мне улыбался. Сказал: «Ноги на стену, и поехали заново». Я послушалась. Спустилась. Начала сначала.

Случившееся тогда не было чем-то особенным, но все же я очень хорошо помню тот момент, потому что именно тогда впервые в жизни поняла, что когда-нибудь умру.

Я много лазала; прошло много лет. Я падала, поднималась, взбиралась без веревки и ломала себе кости. Через все это нужно было пройти.

Но в тот поздний вечер силы, нужные для того, чтобы двигаться дальше, у меня закончились.

Я тяжело вздохнула, тихо выругалась и, прежде чем перехватиться и спуститься вниз, уперлась ногами в стену. Снизу мне улыбалась София. По ее лицу было видно, что она собирается съязвить.

— Ух ты, — присвистнула она. — Тебе прямо везет.

— Заткнись, — пробурчала я и приземлилась рядом с ней.

София вместе со мной не лазала. У нее был абонемент, потому что как-то раз я притащила ее на скалодром. Пару лет назад я так настойчиво уговаривала ее попробовать, что в конце концов она сдалась, но в итоге занималась в тренажерном зале, а меня оставила в зоне для скалолазания одну. Когда София лазала, то выбирала трассы белого цвета, иногда синие, это были самые легкие маршруты. Она редко пыталась лазать по зеленым и еще ни разу не попытала счастья на красных, не говоря уже ни о фиолетовых, ни о черных трассах, с которыми даже я не всегда справлялась.

После тренировки в зале София заходила сюда и ждала меня, чтобы вместе пойти домой.

Я подняла руку перед собой, посмотрела на свои неподвижные прямые пальцы и сжала их в кулак.

— Эй, все в порядке?

— Я сегодня какая-то неуклюжая. Не могу сконцентрироваться, — ответила я и помотала головой в попытке избавиться от тяжести. — Неважно. Как твоя тренировка?

— Я тоже не смогла потренироваться на полную, — ответила она и вздохнула. — Ну, Элена, спроси меня почему. Спроси, почему я так устала.

Я вскинула брови от удивления, но знала, что не смогу устоять.

— От чего же ты так устала, София?

— Сегодня, до того, как сюда прийти, я играла в теннис.

— В теннис? Серьезно? У тебя ведь даже ракетки нет.

— Ева мне одолжила. — Она улыбнулась, и на щеках у нее появились ямочки.

Когда София так улыбалась, то сразу молодела на несколько лет и превращалась в очаровательную девочку, которая не выглядела на свои двадцать: у нее блестели глаза, уголки губ немного дрожали.

— Ладно. Дальше можешь не продолжать.

— Мы играли в теннис. Ясно? Ева играла в теннис. — Я засмеялась. — На ней была юбка. Теннисная юбка.

— Обычно люди в такой одежде и играют.

София отцепилась от мата и откинулась назад. Ее тело коснулось пола, и от удара в воздух поднялось облачко белой пыли.

Казалось, она была окутана сахарной пудрой. Двадцатилетняя девушка в потрепанной толстовке и розовых леггинсах, окутанная сладким облачком.

Она чуть-чуть привстала, опершись на локти.

— Ты ей уже сказала? — поинтересовалась я.

Надо было бы встать, но нам так нравилось лежать там, напротив пустой стены с трассами для продвинутых, по которым я часто без проблем лазала. В тот день, однако, у меня возникли трудности с зеленой трассой.

— Я уже много чего ей сказала. Вообще-то за все то время, что мы знакомы, я, наверное, наговорила ей миллион всего.

— Миллион?

— Так, первое, что приходило в голову.

— Первое, что приходило в голову, — повторила я.

— Да.

Мы замолчали.

— София, — не унималась я. — Ева знает, что тебе нравится ее теннисная юбка?

— Нет, — ответила она. — Конечно, нет. Я даже не знаю, интересует ли ее мое… внимание, — добавила она.

— Ну да.

— Можешь присоединиться к нам завтра. Мы договорились встретиться выпить чего-нибудь «У Райли». Может, ты и сама ей скажешь… — Казалось, она вот-вот рассмеется.

— Но я-то эту юбку не видела.

София меня стукнула. И это было не в шутку. Я бы даже могла подумать, что это настоящий удар, но тут мы начали хохотать, потому что обе очень устали и потому что в душе нам обеим хотелось, чтобы София решилась и сказала что-то Еве.

Кое-кто прошел мимо нас, и мы замолчали.

В руках, испачканных магнезией, он нес бутылку воды. На нем была небрежно накинутая куртка, которая немного свешивалась с одного плеча.

Около полугода назад он появился на скалодроме, и я стала часто его встречать. Было очевидно, что, прежде чем прийти сюда, он уже занимался скалолазанием. Я это знала, потому что видела, с какой оскорбительной быстротой он лазает по трассам средней сложности, и видела, как он взбирается по трассам для продвинутых.

Он был высокий и сильный — немного шире и крупнее, чем ожидаешь от скалолаза, — стройный, жилистый…

Одной рукой он провел по своим темным волосам, а другую, в которой была бутылка, поднял в приветствии и улыбнулся.

Я кивнула, здороваясь.

Мы еще ни разу не говорили друг с другом, но пару недель назад обратили внимание на то, что часто здесь пересекаемся, и по привычке стали замечать друг друга.

— Я могу вас познакомить, — предложила между делом София. — Присоединяйся завтра к нам с Евой. Уверена, он тоже там будет.

— Ты с ним знакома не больше моего, — возразила я. — Ничего про него не знаешь.

— Знаю, что он любит лазать, не курит, много читает, и он друг Евы, а значит, не может быть плохим человеком. Я знаю достаточно, чтобы подойти к нему, поприветствовать и сказать тебе, как его зовут.

— Я знаю, как его зовут, — без тени смущения ответила я. — Нико.

— Конечно знаешь. Потому что это я тебе сказала.

Прежде чем встать, София драматично вздохнула. А потом протянула мне руку:

— Подумай насчет завтра, ладно? Будет здорово. Тебе же нравится «У Райли», может, даже познакомишься с кем-нибудь интересным. Тебе пойдет на пользу выйти в люди, сменить обстановку.

— Моя обстановка — это в буквальном смысле ты, София. Я больше ни с кем не общаюсь. Хочешь, чтобы мы перестали видеться?

— Если продолжишь в том же духе, я над этим подумаю. Я не настаиваю, — добавила она мягко и взяла меня за руку, пока мы шли к раздевалкам. — Но попытайся чуток расслабиться.

Я положила свою ладонь на ее и слегка сжала.

Кивнула и улыбнулась, хотя совершенно не понимала, как это — немного расслабиться.

Когда на следующий день зазвонил телефон, я поднялась с кровати с плохим предчувствием. Потянулась, чтобы взять с полки над кроватью мобильный, и на автомате чуть было не сбросила звонок.

— Да?

Я даже не успела посмотреть, кто звонил.

— Элена… — ответил на том конце слегка надтреснутый голос.

Я прокашлялась, пока мои глаза привыкали к уличному свету, проникавшему через окно.

— София?

— Произошел… Элена, только не злись.

Я начала нервничать.

— Что случилось?

— Элена, ты сильно разозлишься. — Она расплакалась.

— София, что произошло?

— Произошел… — захныкала она. — Это случилось не… Это случилось не по нашей вине. Не понимаю, откуда она появилась. Я не знаю как… Произошел несчастный случай.

Я тут же проснулась.

— С тобой все в порядке?

Я пыталась говорить спокойно. На самом же деле мне хотелось кричать.

София что-то пробормотала. Она не могла выдавить ни слова. Была очень пьяна.

— Просто скажи, где ты, хорошо? И я приеду. Скажи, где это случилось.

— Рядом у входа в «У Райли». — Она зашмыгала носом и снова зарыдала.

— Жди меня, — попросила я и положила трубку.

Я была так расстроена, что, едва успев вскочить на ноги, споткнулась; очень нелепо споткнулась, совершенно по-дурацки, не смогла устоять на ногах и в итоге шлепнулась на пол.

Когда я поняла, что произошло, в груди у меня защемило, но на раздумья не было времени. Я выругалась, поднялась и надела вчерашнюю одежду, висевшую на стуле рядом с письменным столом.

Так быстро я еще ни разу не собиралась. Даже в зеркало не посмотрелась. Накинула куртку на плечи, положила телефон в карман и нашла в прихожей ключи от машины Софии.

Значит, она не за рулем.

Наплевать. Мне было совершенно наплевать. Я спустилась по лестнице на улицу и дважды оказывалась не там, где нужно, пока наконец не вспомнила, где мы в последний раз оставили машину. Я подумала, что если этот кусок металлолома откажется заводиться, то я расплачусь прямо на месте.

На мое счастье, машина решила завестись с первого раза, и я обхватила руль слегка дрожащими руками. Закрыла на секунду глаза и глубоко вздохнула. Попыталась успокоиться, но безрезультатно. Едва не плача, я выехала с полным ощущением того, что все еще сплю и мне просто снится страшный сон.

Напротив «У Райли», как мне сказала София, их не было. Я прошла мимо, оставив позади доносившиеся из бара песни и вышибалу со скрещенными на груди руками, который кивнул мне в знак приветствия. Похоже, София была не в состоянии сложить два и два и объяснить, что они находились чуть подальше, вниз по улице, где заканчивалась пешеходная зона.

Прежде чем позвонить ей и узнать, где они, я решила испытать судьбу и всего минуту спустя услышала голоса. Кто-то кричал.

Я прибавила шагу, спрашивая себя, что мы будем делать, если София попала в аварию в нетрезвом состоянии. За рулем точно была она, ведь Ева не водила. Что они натворили? На какой машине ехали, если машина Софии была у меня, а у Евы машины и вовсе не было?

По мере того как я приближалась, голоса становились все громче посреди пустынной улицы, и я смогла различить голос Евы, которая что-то говорила сквозь слезы.

Что случалось с теми, кто садился за руль пьяным? У меня закружилась голова.

Завернув за угол, на улицу, которая шла перпендикулярно той, где находились бары, я увидела их. Они не находились ни на одной из полос движения; они были на островке в центре, на площадке, в зеленой точке посреди дороги, окруженной серыми зданиями.

Я прибавила шагу.

Разглядела сидевшую на тротуаре Еву. Казалось, будто она упала и так и осталась лежать, ноги у нее были согнуты под странным углом, а плечи дергались, поднимаясь и опускаясь при каждом всхлипе. София сидела на скамейке рядом с ней. А парень со скалодрома, друг Евы, кричал на них обеих. Он повышал голос, а когда замечал это, то пытался говорить тише, но безуспешно.

Нико.

Увидев меня, София всхлипнула и выкрикнула мое имя.

Я огляделась и перешла дорогу до центра площадки с парой засохших кустов, фонтаном вдалеке, скамейками и широкой дорожкой для прогулок. По периметру площадки машин не было.

Нико продолжал кричать. Казалось, Ева сдалась, ни на чем конкретно не фокусировала взгляд и просто плакала. А вот София смотрела. Она отвела взгляд от меня и сосредоточилась на Нико, который теперь кричал на нее и только на нее.

Какого черта.

— Эй! — воскликнула я возмущенно, пытаясь привлечь его внимание. — Ты что творишь?

Нико повернулся в мою сторону. По тому, как он на меня посмотрел, казалось, что до этого самого момента он был не в себе. Ему потребовалась пара секунд, чтобы понять, кто я и что здесь делаю. Потом он вновь закричал:

— Эти две сумасшедшие совсем слетели с катушек! Твоя подруга…

— Моя подруга что? — спросила я по инерции.

Он немного выпрямился, услышав мой тон.

София плакала, Ева плакала, но они, похоже, были целыми и невредимыми. Нико не стал бы на них кричать, будь они не в порядке, не так ли?

— Она не знает, когда нужно остановиться, — ответил он. — Эта идиотка…

— Это не София придумала! — вмешалась Ева.

Пошатываясь, она попыталась встать, но ей это не удалось.

— А ты, Ева, помолчи! — крикнул он.

— Эй! — запротестовала София.

Когда мы повернулись, чтобы взглянуть на нее, она снова заревела.

Господи боже…

Вдруг я увидела себя со стороны на этой площадке, с двумя плачущими навзрыд пьяными девушками и с одним очень сердитым парнем, и подумала, что это похоже на какой-то дурацкий спектакль, который завтра станет предметом обсуждения всех соседей в округе.

Нико продолжал спорить и кричать, а я уже и не пыталась понять, что именно он говорит. Но мне пришлось его перебить, потому что он орал на двух девушек, которые находились на грани срыва.

Я подошла и встала между ним и Евой.

— Оставь их в покое! — хлопнула я его по плечу.

Совсем легонечко, но это сработало, потому что Нико вдруг притих и посмотрел на меня.

— Зачем ты на них кричишь? Разве не видишь, что они напуганы? — спросила я. — Произошел несчастный случай. Такая реакция абсолютно нормальна.

Нико в удивлении приподнял брови. Они у него были красивые: длинные, изящные и темные, такого же цвета, как и волосы. Он еще сильнее выпрямился, упер руки в бока, всем своим видом излучая враждебность. Но я лишь продолжала разглядывать его красивые брови. Все остальное было выше моих сил.

— А почему произошел этот несчастный случай? — поинтересовался Нико. — Как этим двум дурочкам могло прийти в голову, что залезть в тележку из супермаркета и полететь на ней вниз по улице — это хорошая идея?

— Что?

Я ничего не понимала.

— Они стащили тележку.

— Они что?..

— Стащили тележку. Откуда, мне не сказали. Они не знают, видел ли их кто-то и поцарапали ли они какую-нибудь машину, пока летели.

Я посмотрела на Софию.

Она повернулась на скамейке и указала на что-то, что находилось за ней, между криво подстриженными кустами.

Нет. Они не были криво подстрижены.

У меня начала кружиться голова.

— Мне все равно, чья это была идея. Мне абсолютно все равно, кто конкретно решил украсть тележку и повести себя как две пьяные идиотки. Еще и в такой поздний час…

Я больше не слушала Нико.

Я сделала несколько шагов вперед по направлению к изуродованным кустам. За ними на земле лежала упавшая статуя. Кажется, особо важной для города она не была. Какую значимую статую поставили бы на таком месте? Я даже не могла понять, кого она изображала. Это был какой-то мужчина с бородой и книгой под мышкой, совсем небольшая скульптура. Слава богу, она была маленькой.

Рядом со статуей, в кустах, лежала тележка.

Я нервно всхлипнула. Мне захотелось прикончить Софию.

Я развернулась.

Подошла к скамье и взяла ее за руку.

— Вы куда это? — спросил Нико, который прервал свой нервный монолог, когда я направилась с Софией к пешеходному переходу.

— Домой. Спать, — отозвалась я.

— А что будем делать с тележкой? И со статуей?

Ева, стоявшая рядом с ним, пыталась подавить икоту.

— А что ты предлагаешь? — ответила я. — Завтра узнаем, заметил ли их кто-то. Нет никакого смысла оставаться здесь и кричать.

— Но если их кто-то опознает…

— Будем беспокоиться, если это случится. — Я пожала плечами настолько спокойно, насколько могла. — Если хочется остаться и рассказать полиции о том, что тут произошло, без проблем. А мы с Софией уходим.

Когда я двинулась вперед, София на секунду обернулась. Мне показалось, что она прощается с Евой. Я не стала поворачиваться и проверять.

Я шла так быстро, что София едва за мной поспевала. Она спотыкалась и пару раз, когда поворачивала не туда, врезалась в меня. Наконец мы пришли к машине и сели в нее.

Мы молчали.

Тележка эта, чтоб ее.

Я сжала руль.

Завела машину.

— Элена… — прошептала София.

— Нет, — оборвала я ее и закрыла на секунду глаза, чтобы не разораться, как Нико. Она этого заслуживала. — Нет.

Она всхлипнула, но все же умолкла. Мы выехали на ночные улицы Мадрида в сопровождении звука мотора и радио, которое включилось само по себе.

Такое иногда случалось. Радио включалось, и мы не могли его выключить. Я даже не стала пытаться, просто хотела переключить станцию, но тут зазвучала песня Эйвы Макс^[1], под которую мы как-то танцевали в баре «У Райли».

Мне стало не по себе. Эта песня, которая так нравилась Софии и мне, зазвучала, и я рассердилась, потому что она была неуместна.

Я попыталась переключить на другую станцию.

Радио зазвучало еще громче.

София на автомате или, возможно, пытаясь угодить мне, попыталась переключить радио, но в итоге просто стукнула по нему и прошептала, что ее машина — настоящая груда металлолома.

Припев зазвучал ровно в тот момент, когда мы выехали на кольцевую, которая в час пик была сущим адом.

Я снова попробовала переключиться на другую радиостанцию и, когда мне это не удалось, вновь попыталась выключить звук, но все без толку.

И тут я расплакалась.

София тоже заревела.

Цирк какой-то.

— Элена, прости меня, пожалуйста. Прости меня за эту тележку, — рыдала она.

— Ты сказала, что произошел несчастный случай! — выкрикнула я.

— Я не знала, кому позвонить…

— Несчастный случай, София! — заорала я.

На секунду она перестала плакать. До нее наконец дошло.

— А.

— Ага!

Мы замолчали. Мне пришлось остановить машину перед знаком «Стоп», и я уже собиралась завести ее снова.

— Извини, я даже и не подумала, что… — Она снова заплакала.

Когда мы добрались до дома, то, наверное, обе ужасно выглядели. Я не стала смотреться в зеркало, но видела, что София была вся в слезах, растрепанная, с размазанным по лицу макияжем.

Прежде чем открыть двери, мы посидели пару минут в тишине, а потом я вылетела из машины и побежала по лестнице на пятый этаж со скоростью, на какую София в ее состоянии не была способна.

Оставила дверь открытой и быстро зашла внутрь. Бросила на диван мобильный и вернула ключи на место. Потом я прошла в глубь гостиной, открыла окно и взобралась на подоконник.

Я услышала голос Софии ровно в тот момент, когда ухватилась за трубу на фасаде, готовая подняться наверх.

— Элена! Подожди секунду. Элена, прошу тебя! Опомнись!

Подняться было проще простого — до крыши всего-то около двух метров. Делала я это не в первый и не в последний раз. Я уже и не помню, когда выяснила, насколько просто было туда залезть, и в последнее время делала это все чаще и чаще.

Я забралась по трубе до следующего выступа над нашим окном, а потом крепко ухватилась за край и поднялась на черепичную крышу.

Я почувствовала, как духота отступает, воздух здесь был свежее и чище.

Не было слышно почти ничего: едва уловимый шум машин, звук работающего нагревателя, гавканье пса улицей ниже…

И нерешительные шаги за моей спиной.

Я развернулась и увидела два кошачьих глаза.

— А ты что тут делаешь? — спросила я осторожно, но кот все равно мигом сбежал.

Я видела, как он быстро пронесся по крыше, перепрыгнул на следующую и исчез за трубой.

Снова посмотрела перед собой. В доме напротив свет не горел, в соседнем доме тоже. Да, чуть поодаль виднелось несколько горящих окон, но мое одиночество было почти бесконечным.

Мне нравилось это ощущение. Было что-то величественное в том, чтобы забраться сюда, поднять голову и позволить ветру целовать твои щеки, зная, что никто не может тебя увидеть.

Я поджала ноги и посмотрела вниз.

У меня никогда не было страха упасть. Наверху контроль принадлежал мне, я чувствовала уверенность, которую мне сложно было испытать на земле. Возможно, дело было в контрасте. Возможно, упасть было настолько просто, что любой намек на доверие уже был достижением. Я не знала наверняка. Мне было все равно.

Я обняла колени и вдруг ощутила боль в одной из них. Вспомнила о том, как ударилась на выходе из квартиры, этой самой ночью, когда свалилась с кровати.

Уже несколько дней я спотыкалась, роняла вещи, разбивала хрустальные вазы и не могла пошевелиться на трассах скалодрома, по которым раньше забиралась без проблем.

По крайней мере, я все еще могла взбираться на крышу.

Я зажмурилась и подождала. Вокруг бесформенной и бесцветной массой извивалась реальность, которую невозможно было принять, — непостижимый ужас, неясное будущее… Я подождала, пока все это не вернулось обратно в мою голову, и сразу же отправилась домой.

Когда я спустилась, София все еще была на ногах, что с учетом ее состояния уже было победой.

Она сидела на диване. Увидев, как я вошла через окно, подруга тяжело вздохнула.

Я села рядом с ней.

— Ну что, расскажешь про тележку?

Примечания

1

Американская поп-исполнительница. — Здесь и далее примеч. пер.