«Воробьев и Леонтий»

Петр Альшевский

Историк, кандидат наук Воробьев входит в соприкосновение с новгородским колдуном Леонтием. А рядом идет жизнь – древняя, современная, всегда, мягко говоря, непростая.

89

Нагрянул крестьянин, сжимавший ладонью землю. Жирная, он вздыхал, плодородная. Но не моя.

Фигуру навеяло постижение, окидывание взором эпох…

Истории моды мне следовало себя отдавать — чоботы, зипуны, покрой, восприятие. Великолепное восприятие. Благородные господа, ходившие во всем иностранном, на простолюдина поглядят и одобрительно обменяются.

Русак!

Коренной, месье Зайцев, исконный!

НЕ ЖИЛЕЦ того чертога.

Разбираюсь я убого.

Леонтий не докричался.

Мертвым сном его служанка

заснула,

браги, наверное, напилась.

С истинным колдуном

она бы так себя не вела?

После моих заклинаний

глаза у нее не срастутся,

уши до ослиных не увеличатся,

за неимением колдовских рычагов,

веником я ее отхлестаю.

Мало! Мало, но ничего.

90

Набирающий боевитость Кувалов ни словом не обмолвился о его вчерашнем занятии в платной секции бокса.

Лицо не разбито, новичков, наверно, не бьют.

Не для покорения женщин я, Воробьев, физически прибавляю.

О вопросе в общем он говорит. Конкретно о боксе помалкивает.

Понравившаяся мне дамочка меня бы, Воробьев, ограничивала, и ограничения я бы терпел…

К сорока годам у него ни дамочки, ни мышц. Нечто до боли знакомое? Я хотя бы не в отчаянии, интеллектуально развитую башку под удары перчатками не подставляю. И почему никаких мышц, бицепс у меня надувается… с кулачок? С кулачок ребенка? Еще замерять, измерять… комплексы меня не изводят. Вполне мускулистый мужик.

НЕТ-нет-нет, не повлиял.

Я ее не убивал!

Андрюшка Швашок проникновенно

сказал Леонтию,

что он благодарен ему по гроб жизни.

Теща у меня умерла!

Насчет улучшений ты, Леонтий,

поколдовал, и случилось оно,

улучшение!

Ее смерть или смерть кого-либо,

промолвил пораженный Леонтий,

не подразумевалась мной ну никак.

Помог тебе, хорошо. Рад стараться.