Я – гитарист. Воспоминания Петра Полухина. Издание доработанное и дополненное

Петр Иванович Полухин

Без души – нет музыки. Эти слова автора стали девизом и основой исполнения всей его музыки и творческой деятельности.В своей книге автор вполне объективно, с присущим ему только стилем юмора, описывает свой жизненный и творческий путь… Это и путь развития гитары.Сотни концертов, огромный репертуар переложений для гитары классических и народных произведений, музыка к кинофильмам, собственные произведения, вариации на известные темы и множество другого музыкального творчества…

Служба в армии

Итак, я получил повестку из военкомата. Взял гитару и поехал в Дом офицеров. Там репетировал ансамбль песни и пляски киевского военного округа. Поиграл. Игра моя понравилась и меня взяли в ансамбль. Меня в ансамбле приняли очень дружелюбно. Мой весёлый нрав, знание большого количества анекдотов, а главное, умение их рассказывать — сделали своё дело.

Я пришёлся, как говорится, ко двору.

В ансамбле не было «дедовщины». В одной казарме с нами жили и сверхсрочники, танцоры. Парадная форма одежды у нас была офицерской, но с чистыми погонами. Этим мы часто приводили в недоумение городской патруль. Распорядок дня был у нас не очень утомительным. Репетиция в доме офицеров с десяти утра и до двух дня. И строем в казарму, которая находилась рядом с метро «Арсенальная». Не более пяти минут ходьбы. После обеда — «мёртвый час».

Меня просили в это время играть на гитаре. Звуки гитары танцоров успокаивали, и они быстро засыпали. Но спали не все — многие уходили в увольнение. У нас были солдатские книжки, в которых было указано: свободный выход в город. Начальник ансамбля подполковник Михаил Степанович Нижник, любил своё дело и хорошо относился к солдатам — артистам.

Иногда покрывал их проступки, не доводя до высшего начальства.

Вспоминаю комический случай. Как — то ко мне подходит певец, бас Николай Шопша и говорит: «Ансамблисты утверждают, будто ты правнук знаменитого бельгийского певца Эверарди, который преподавал когда — то в киевском музыкальном училище, правда?».

Признаюсь, я о таком даже и не слыхивал, но ответил утвердительно. Далее, он спрашивает: — Ты знаешь, как он занимался со студентами?

— Конечно, — отвечаю, — мне рассказывал мой дедушка, что они приходили к нам домой, и он всё видел…

— Ты сможешь мне поставить голос?.. — Конечно, смогу…

Тут я вспомнил, что когда — то читал книгу писательницы Жорж Санд «Консуэло». Там описывался урок вокала и постановка голоса. — Коля, — говорю я ему, — пойди на стройку и попроси там два кирпича. Они необходимы для упражнений. Он притащил два тяжеленых огнеупорных кирпича. В комнате отдыха я поставил пять табуреток. Коля лёг на них, а я положил эти кирпичи на его живот и говорю: — Коля, сделай глубокий вдох и пой гамму до мажор. Сначала ноту до. Выдох. Опять вдох и пой ноту ре. И так всю гамму…

Вокруг стояли ансамблисты и давились от смеха. Но Коля не обращал на это внимания… Даже, когда ансамбль уезжал на гастроли, он эти кирпичи тащил в чемодане. Более того, когда после службы в Армии, он поступил в консерваторию в класс Николая Кондратюка, тот спросил его: «Кто тебе поставил голос?». Коля ответил: «Гитарист Пётр Полухин!». Николай, закончив консерваторию, был принят в оперный театр, где был лучшим исполнителем партии Бориса Годунова. Позже ему присвоили звание народного артиста Украины. Встретились мы с ним в Лейпциге ещё молодыми. У меня были гастроли, а что он там делал — не помню. Посидели, выпили, вспоминая службу в ансамбле. Гастролировал во многих странах. Лауреат премии Шевченко умер в 2006 году. Прожил 59 лет. Андрей Кикоть, бас, народный артист умер, когда ему было всего 45 лет. Кум Владимира Тимохина-говорил, что если бы не было водки, то делать было нечего.

Как — то засиделись у народного артиста Владимира Тимохина, Андрей Кикоть и я. Было около шести утра и я прошу: «поехали на мою квартиру и скажите, что я с вами пил, а то моя подумает, что я ей изменяю». Вызвали такси, приехали, вышли из машины — Кикоть своим громоподобным голосом — «Лена, Лена!». Начались зажигаться огни в окнах. На шестом этаже открылось окно, и показалась моя жена. — «Лена твой Пётр не у б… дей был, он с нами пил».

Союзконцерт организовал фестиваль — Мастера искусств — труженикам Кубани. Состав артистов из Москвы — народный артист СССР Павел Лисициан, дуэт — его дочери, пианист — Алексей Скавронский, скрипач — Соболевский, и концертмейстер Давид Ашкенази. Из Киева — народный артист УССР Владимир Тимохин, народный артист УССР Андрей Кикоть, концертмейстер, заслуженный артист УССР Гдалий Эльперин и я — заслуженный артист УССР. Концерты проходили в переполненных залах, освещались в прессе.

Переодеваясь в концертный костюм, я спросил у Андрея Кикотя, где он купил такой шикарный смокинг? Были у меня концерты в Канаде — пою концерт в синем костюме в полоску, после концерта, один из слушателей говорит, пан Андрей, а что «Cоветы» не могли вам смокинг купить? На другой день повёз меня в фешенебельный магазин, и говорит: — « выбирай какой тебе нравится». Я выбрал дешёвый и говорю — вот этот. Пан Андрей у вас прекрасный голос, а вкус у вас плохой. Сам выбрал, и купил мне смокинг, туфли и носки.

Наш начальник ансамбля Михаил Степанович создал небольшую концертную бригаду в составе: баянист, два вокалиста, парный конферанс, исполнявший шутки, пародии и анекдоты, танцевальная пара и я — солист — инструменталист.

Я играл три — четыре пьесы. Особенно нравилась публике пьеса композитора Алена «Огонь сердца».

Помню, на Новый год мы выступали перед генералами, членами военного Совета. Среди слушателей был прославленный ас — трижды герой Советского союза, Александр Покрышкин — заместитель командующего киевского военного округа.

Однажды мы приехали с концертом в город Остер, черниговской области. Там я встретил Ивана Карабица. Я и кларнетист Леонид Алчин уговорили Михаила Степановича взять его в ансамбль. Он занимался на композиторском отделении и был прекрасным аранжировщиком. Он стал в ансамбле вторым дирижёром хора. Остался на сверхсрочной службе и оркестровал песни, пока не закончил консерваторию. Он уже умер. Недавно читаю воспоминания его жены Марины. Она пишет, что Борис Лятошинский помог Ивану выбраться из Остра. Этим заявлением она хочет придать значимость своего мужа. Если бы Лятошинский хотел — то отмазал бы его от армии — как писатель Козаченко — своего сына Валентина, моего друга.

Как отец баяниста Иванского. Большинство служили такие как я, у которых не было мохнатой руки

Всем известно, что в советской Армии старшинами зачастую были украинцы. Нам в ансамбль прислали образцового, одного из лучших старшин в киевском округе. Толстый, физически сильный мужчина. Звали его Иван Васильевич. До армии работал на сахарном заводе в городе Сумы грузчиком. Нас он с сарказмом называл: «грамотная интеллигенция».

В какой-то день утром, на построении старшина спрашивает: «Кому надо по делам выйти в город?». Из строя вышел Валерий Куринский — скрипач, но в ансамбле пел, имея хороший голос. Говорит:

— Товарищ старшина, мне начальник ансамбля приказал принести из консерватории диезы.

Старшина, понятия не имея, что такое диезы, отдаёт распоряжение:

— Дежурный, запишите в книгу увольнений: Куринский вышел за диезами.

На следующий день старшина докладывает начальнику ансамбля:

— Михаил Степанович, рядовой Куринский, которому Вы приказали принести из консерватории диезы, на вечернее построение опоздал и явился пьяным. Объясняет это тем, что встретил в консерватории писателя Шолома Алейхема и выпили за встречу. Диезы потерял. Шолом Алейхем жил в 1903—1905 годах в Киеве, недалеко от бессарабского базара на улице Красноармейская, 35. Автор Тевье — молочник, Блуждающие звёзды. Я был на спектакле Тевье — молочник в постановке украинского театра имени Франко. Роль Тевье исполнял великий артист Богдан Ступка. Блуждающие звёзды я читал в молодости.

Начальник ансамбля всё понял и не стал издеваться над старшиной. Но Куринскому сказал — отправлю в Остёр в танковую дивизию если не прекратишь пить с Шоломом Алейхемом.

Служба в армейском ансамбле, а это три года, не прошла бесследно. Я физически окреп. По утрам делал пробежки по склонам Днепра вместе с боксёрами спортивной роты. Они жили в старинном здании рядом с нашей казармой. Там же жили солдаты стройбата. Я одному узбеку продал свой новый мундир. Выдавали их для выхода в увольнение в город, но нам они были не нужны — в увольнение мы ходили в концертной офицерской одежде. Узбек был ниже меня ростом, но я сказал, что через год он вырастет и мундир будет ему впору.

Года через два, когда наш ансамбль был на гастролях в Умани, нас, солдат разместили в воинской части. Там я встретил этого узбека. Он меня узнал. «Видишь, не подрос, — сказал он, — пришлось мундир продать». Зато я подрос и окреп. Певец нашего хора — Дима Власюк, занимался гантелями и увлёк меня. Я до конца службы, как говорят, «тягал железо». Со своим сослуживцем — Василием Сасом, мы в свободное время ходили подрабатывать на овощную базу грузчиками. От солдатской еды у меня стал побаливать желудок. Полученные деньги тратил на молоко и сметану, чем гасил изжогу.

Как — то меня вызвал начальник ансамбля и говорит, что ему звонил генерал — лейтенант Балюк. Он попросил, чтобы я давал уроки для его сына. Ему было 20 лет, и он начал увлекаться водкой. Мечтает научиться играть на гитаре. Может быть, увлечение гитарой остановит юношу и его внимание сосредоточится на гитаре? Я начал заниматься с ним, а он очень рьяно начал учиться. Делал большие успехи. Купили ему палисандровую мастеровую гитару Николая Ещенко. Но опять начал выпивать. Однажды около гастронома он был с гитарой и выпивши, встретил каких — то ханыг. Ему дали 10 рублей — чтобы он купил бутылку водки и закуску. Взялись подержать его гитару. Когда купил водку и вышел из магазина, а тех и след простыл. Рано умер — сердце не выдержало. Я его хоронил.

На третьем году службы мне Михаил Степанович разрешил учиться в консерватории. Пришёл в деканат, написал заявление и начал обучение на втором курсе. Опять хожу на уроки к Пухальскому. Когда подошло время сдавать экзамен, он заявил, что я не готов. Этим он отомстил мне за Йошку и за другие свои поражения. Но огорчаться было некогда.

Срок моей службы закончился, и я окончательно вернулся в консерваторию. Появился новый студент — гитарист Валерий Петренко. С хорошей техникой, а точнее, с блестящей. У него с Пухальским сложились очень хорошие отношения. Валерий был кампанейским парнем. Много занимался игрой на гитаре, но сольфеджио и гармонию не изучал. Впоследствии был отчислен из киевской консерватории. Поступил во львовскую на заочное отделение и закончил его. Вопрос: какая разница между столицей Камбоджи и студентом заочником? Ответ: столица Камбоджи Пном Пень, а студент заочник Пень Пнём.

Мне Пухальский сказал, что будет конкурс исполнителей на народных инструментах. Я серьёзно начал готовиться. Было прослушивание, которое устроил Пухальский. Он сказал, что участвовать будет Петренко. На конкурсе председателем комиссии был дирижёр народного хора Анатолий Авдиевский. Когда на сцену вышел Петренко, то председатель сказал, что гитара не русский народный инструмент и снял Валерия с конкурса.

ЦК комсомола организовало Всесоюзный конкурс «Биг Бит — 68». Приехали рок — группы из всего СССР. Я работал в клубе мебельной фабрики руководителем ансамбля «Ренессанс» с ребятами, которых подобрал брат моей жены Николай. На конкурсе моя группа была лучше всех. Солистом был я, игравший на электрогитаре. Нам присвоили первое место и объявили приз — американская джазовая гитара. Когда я пришёл в ЦК за призом, то мне сказали, что конкурс оказался убыточным, и денег на покупку гитары нет. Тут же предложили бесплатно поиграть в кафе на комсомольской вечеринке. Я отказался, сказав, что моя гитара бесплатно не играет.

После конкурса мы стали знаменитыми, нас стали приглашать на выступления, в кафе, в клубах, и ребята стали зарабатывать. Я от денег отказался, мне, как руководителю, платил клуб мебельной фабрики. Как-то, выступая в институте народного хозяйства, директор предложил поступить ребятам в институт. Кое-кто воспользовался предложением и поступил. Володя Дубина после окончания стал директором гастронома.

Я был у него в кабинете — он угостил армянским коньяком и бутербродом с осетриной.

Николай Радько, брат моей жены, организовал ансамбль и работал в Укрконцерте. Его призвали в армию, но через полгода комиссовали. Диагноз — тихое помешательство на почве джаза. Он воспользовался моим рассказом о том, как певец хора ансамбля песни и пляски киевского военного округа, в котором я проходил недавно службу, идя строем в столовую, громко декламировал поэму Блока «Двенадцать». Особенно с пафосом произносил:

«В белом венчике из роз — Впереди — Исус Христос».

Старшина делал ему замечания, но он продолжал повторять. Мы посмеивались. Я, конечно, догадывался, что он умышленно играет роль придурка. Его призвали, когда он был актёром Харьковского драматического театра. Так что роль он играл профессионально. Старшина его направил в госпиталь на обследование. Диагноз — тихое помешательство и его вскоре комиссовали. Когда вернулся он из госпиталя, ансамблисты попросили его почитать Блока.

«Ребята, я своё отчитал, теперь читайте вы», — сказал он им.

Репетировали мы два раза в неделю, у нас ансамбль был инструментальный. Иногда ребята пели песни Битлз. Придя как — то на репетицию, на доске объявлений мы увидели листок бумаги, на котором было напечатано: «Выступает лектор общества «Знание». Тема: «Реакционная сущность онанизма». С нами был директор клуба Михаил Куруц, который нам открывал клуб. «Миша, посмотри, что напечатано», — говорю я ему. Он взревел как бык: «Выгоню эту курву!». Секретарша должна была напечатать: «Реакционная сущность сионизма». В это время Советский союз вёл пропаганду против Израиля. За одну неправильно написанную букву можно было схлопотать срок.

Мне зав. Литературной частью киевского оперного театра рассказал случай, как директору стадиона ДИНАМО дали десять лет тюрьмы. На плакате, который висел над входом на стадион — состоится матч: КИЕВ-ДИНАМО — ЛЕНИНГАД — ТОРПЕДО. Пионер, увидев милиционера сказал, «дядя посмотрите, что написано!».

Подходя к консерватории, я встретил баяниста Валерия Самойленко, который кроме классических пьес играл и ресторанный репертуар. Он мне предложил халтурку — поиграть на сельской свадьбе. «У тебя нет электрогитары — я тебе дам гитару и усилитель». Его гитарист, с которым он играл, на выходные уехал к родителям, а гитару оставил. Я согласился, у меня был опыт игры на электрогитаре — играл в Луганске в оркестре на танцплощадке.

Договорились встретится на вокзале. Подошли ещё двое музыкантов — барабанщик и саксофонист Семён — высокий брюнет, вылитый МАЧО. Была прекрасная погода, конец мая, столы были накрыты во дворе в окружении деревьев. Играли всякую танцевальную музыку: польки, вальсы, фокстроты и то, что нравилось. Потом был перерыв, и нас усадили за стол. Налили самогона выпить за молодых, чтоб они были счастливы. Вдруг громкий голос — «музыкант невесту трахает». Я баянисту и барабанщику — «бежим!». Я гитару на плечи, Валера баян, барабанщик малый барабан и бегом через лес к станции электрички. Была лунная ночь я как Бендер бежал, едва касаясь ногами грешной земли. За нами гнались пьяные озверелые сельские парни. Успели добежать до остановки. И на наше счастье подошла электричка. Когда закрылись двери электрички, мы спокойно вздохнули.

Семён, как мне потом рассказали, трахал невест и это ему сходило с рук. Но на этот раз его увидели в окно, что он с невестой на кровати. Ему удалось выскочить, и он бежал, перепрыгивая заборы и очутился во дворе. Бежать некуда — он заскочил в деревянный туалет, который стоял в конце двора, поднял деревянный настил и прыгнул в яму, а настил поставил на место. Его искали, даже заходили в туалет. Долго он там просидел и только перед рассветом, когда свадьба разошлась, он вылез из дерьма и пошёл на трассу. Никто его не брал и только водитель самосвала за 25 рублей сказал — «залазь в кузов». Привёз его к парадному его дома.

Когда я приехал в Канаду, мне скрипач Попадюк дал телефон Валерия Самойленко. Я с ним связался, он играл в метро в любую погоду. И через месяц он умер — инфаркт. Может он разволновался, что я дирижёр украинского симфонического оркестра — и в Эдмонтоне, а он в Торонто играет в метро за подношения, кто бросит в шляпу. Да, этот мир капиталистический жесток — выживают только сильные, удачливые. Слабым — здесь не место.