Семь чудес и проклятие царя богов

Питер Леранжис, 2014

Меня зовут Джек Маккинли, и я обычный парень с необычными способностями. После того как я оказался на засекреченном острове, моя жизнь круто изменилась. Я познакомился с другими подростками, которые так же, как и я, обладают суперталантами, а ещё узнал, что являюсь носителем особого гена… Я наследник Атлантиды, потомок древней мифический цивилизации! Теперь мне и моим новым друзьям предстоит отыскать Семь чудес света, о которых все знают, но никто никогда не видел (за исключением разве что пирамид), чтобы спасти не только мир, но и… свои жизни! Для того чтобы найти новый локулус – источник магической силы Атлантиды, нужно сперва разыскать давно исчезнувшую легендарную статую Зевса. Мы отправляемся в Грецию, но нас по пятам преследует тайная организация, которая мечтает завладеть артефактами исчезнувшего континента. Выбраться из очередной переделки непросто, тем более что в самый неподходящий момент статуя Зевса ожила, а Атлантида решила подняться из морских глубин…

Глава 5

Осколок удачи

— Что у тебя с лицом? — показавшийся на пороге папа окинул меня изумленным взглядом.

Я выглянул ему за бок и увидел сидящего на диване незнакомого мужчину в черном. При виде меня он поднялся.

— Оцарапался о шип, — ответил я, касаясь щеки. Ширины пластыря не хватило, чтобы закрыть весь тонкий порез. — Мы потеряли кое-что в лесу.

Мне не хотелось говорить об осколке при незнакомце. Мы почти полчаса ползали по кустам, прежде чем наконец смогли его найти. Из-за чего опоздали в школу. Правда, к счастью для нас, никому не было до этого дела. Мы с Кассом были своего рода вернувшимися с войны героями, и потому мы буквально купались во всеобщем внимании. Школьная медсестра обработала наши порезы и дала мне целую упаковку пластырей. Директриса миссис Соур принесла на классный час праздничный торт. Большую его часть умял Барри, но все равно это было приятно. Я даже успел пообщаться со школьным психологом, которая сказала, что должна проверить меня на ПТС. Я сначала решил, что это какая-то пицца, вроде пепперони+томаты+сардины, но, оказалось, речь шла о посттравматическом синдроме. Но если у меня и случилась какая-то травма, то это от осознания того, что никакой пиццы мне не видать.

— Джек… Касс, — папа сменил тон, — это мистер Энтони из охранного агентства. После сегодняшнего странного визита тележурналистов я подумал, что будет лучше, если мы защитим наш дом от любых незаконных проникновений, прослушивания и записывающих устройств. Кое-кто в этом городе — пусть он останется неназванным — решил получить Эмми за лучшее журналистское расследование.

Касс кивнул.

— Понимаю, мистер Маккинли. Я познакомился с его сыном. Вас не в чем упрекнуть.

— Мы пойдем наверх, — сказал я.

Мы наперегонки бросились через зал и по задней лестнице на второй этаж. Касс добрался до последней ступеньки первым. Сбросив обувь и стянув носки, он босиком зашагал по турецкому ковру, которым был застелен пол длинного коридора.

— Обожаю это ощущение. Здесь так классно.

— Ты мог получить свою собственную комнату, — заметил я. — У нас их много. На третьем этаже тоже есть свободные.

— Мы ведь уже решили, что будем делить одну на двоих, — возразил Касс. — Или ты передумал?

— Нет! — поспешно воскликнул я. — Я просто подумал… если тебе когда-нибудь захочется своего пространства… Дом большой.

Касс помотал головой. Его лицо помрачнело.

— Кроме того, мы должны быть готовы. Нельзя, чтобы мы были порознь, когда это случится…

— Это? — переспросил я.

— Ну, ты знаешь… это, — повторил Касс. — Смерть.

Я легонько стукнулся головой о деревянные перила, за которыми была видна передняя на первом этаже.

— Мне кажется, мы уже об этом говорили. Нам нужно думать позитивно, помнишь? Мы оба хорошо себя чувствуем, папа работает над…

— Ага, — перебил Касс, — но тебя не пугает первая часть? Про то, что мы хорошо себя чувствуем?

— Меня пугает смерть, Касс! — не выдержал я. — Хорошее самочувствие меня не пугает!

— Но мы не должны себя хорошо чувствовать! — возразил Касс. — К этому моменту у нас обоих — ну, по крайней мере, у тебя — должен был случиться приступ. В этом случае нам были бы нужны процедуры. Но никто не знает, что они из себя представляют!

— Папа работает над этим, — сказал я.

— У него нет связи ни с кем из ИК, так как он узнает? — не отступал Касс. — Я думал весь день о том, что сказал Барри Риз. Почему мы до сих пор в порядке, Джек? Так не должно быть!

— Эй, ребят? — Прямо подо мной показалось лицо папы. Он хмурился. — Вы не могли бы поговорить об этом у себя?

Мы с Кассом бросились в нашу комнату и захлопнули за собой дверь. Я высыпал на стол содержимое карманов, стянул с себя пострадавшие джинсы и быстро переоделся в спортивные брюки, что оставил на полу. Еще одно соглашение, что мы заключили с Кассом: на своей половине комнаты я мог устраивать такой беспорядок, какой мне заблагорассудится.

Слегка расслабившись в удобной одежде, я принялся вышагивать по комнате.

— Ладно, давай над этим подумаем. Интервалы между приступами нерегулярны. Так всегда было. Мы оба об этом знаем.

— Да, но чем старше мы, тем короче они должны становиться, — напомнил Касс.

С этим я поспорить не мог. Профессор Бегад очень конкретно рассказал нам о том, что будет с нами по приближении нашего личного Судного дня.

Короче. Никак не длиннее.

— Думаю, дело в осколках, — высказался Касс. — Помнишь, они раньше были локулусом исцеления. А он предположительно возвращал мертвых к жизни.

— Ты хотел сказать — осколке, — уточнил я.

— Осколках, — Касс пожал плечами. — Я тоже забрал с собой один.

Я удивленно посмотрел на него.

— Серьезно? Почему ты мне не сказал?

— Не думал, что это важно, — ответил Касс. — Я взял его в качестве сувенира. Мой не такой красивый, как твой. Никаких рисунков и прочего. Я считал, что это просто бесполезный кусок мусора. Но теперь…

Он подошел к своему столу, потянул за ручку ящика и достал из него нечто длиной примерно в три дюйма, завернутое в ткань.

— Он довольно страшненький.

Я услышал какой-то шорох из горки насыпанной на стол мелочевки и невольно отпрыгнул в сторону.

Касс выронил свой осколок.

— Ого. Ты что, принес с собой мышь?

Шорох стих. Я перемешал рукой кучу и вытащил из нее пару фантиков от конфет. Никаких грызунов там не было.

Только мой осколок.

— Подними его, Касс, — тихо попросил я. — Свой осколок.

Касс сглотнул. После чего подобрал с пола плоский кусочек локулуса. Одновременно с этим мой осколок принялся подскакивать на столе, точно мексиканский прыгающий боб.

— Ого… — повторил Касс.

Нагнувшись, я внимательно изучил свой осколок, затем перевел взгляд на осколок Касса.

— Это не просто какие-то осколки, — определил я. — Похоже, они были соединены, когда еще были целым локулусом.

— Мой теплый на ощупь, — поделился Касс.

— Поверни его длинной стороной ко мне, — попросил я.

Когда Касс выполнил мою просьбу, я взял со стола свой осколок и повернул его длинной стороной к Кассу.

— Ой! Он вдруг раскалился! — ахнул Касс.

— Не отпускай! — крикнул я.

Я ощутил нечто похожее на электрический разряд и выпустил осколок. Тот рванул через всю комнату навстречу Кассу.

Вскрикнув, тот выронил свой кусочек локулуса и отскочил в сторону.

Комнату затопила вспышка светло-голубого света. Касс, взвизгнув, повалился спиной на нижнюю полку кровати. Два осколка столкнулись в воздухе с громким дззззт! Запахло тухлыми яйцами.

Вокруг осколков, упавших на ковер, заплясали язычки пламени. Я бросился в ванную за стаканом воды и быстро затушил маленький костер. Снизу донесся встревоженный крик папы.

Но ни я, ни Касс ему не ответили. Все наше внимание было приковано к почерневшему, дымящемуся пятну на ковре.

В его центре лежали не два осколка, а один.

Они соединились, не оставив ни намека на шов.