Рыжая 2. Дело одинокой канарейки

Полина Дельвиг (2024)

И снова — Рыжая! И — новое дело. Случайно оказаться свидетелем убийства — пусть совершенного в приличной европейской Праге — может кто угодно. Но что же делать, если убитый — твой старинный друг? Только одно — начать собственное расследование…Вашему вниманию предлагается новая редакция книги.

Глава 9

1

Глухо грохнула дверь в подъезде. Даша открыла глаза и приподнялась на локте. В первую секунду она даже не сразу поняла, где находится. Затем, заметив на столике фотографию улыбающегося бородатого мужчины, сердито откинулась на подушку.

Проклятый склеротический Митрич! Вчера он ей рассказал обо всем, кроме одного — где именно находится его «Москвич». В результате пришлось проторчать в этой квартире почти до ночи в надежде, что хозяин позвонит. Только время зря потратила. Теперь придется ждать понедельника.

Она зевнула.

Еще и чех какой-то чудной попался. Вчера вечером, только она собралась уходить, Иржи вцепился в нее клещом и принялся канючить остаться еще хотя бы на одну ночь, мол, ему надо освоиться. Чего тут осваиваться? Как стульчак за собой опускать?

Вспомнив о чехе, Даша прислушалась. Из глубины квартиры доносился мерный храп. Она взглянула на часы и глаза испуганно распахнулись — начало десятого!

Вскочив, Даша рывком натянула на себя свитер, уронив при этом стул. Храп тут же прекратился.

Она вышла из комнаты и прошелестев по коридору, легонько стукнула в соседнюю дверь.

— Йирко! Ты там спишь или как?

За дверью послышался шорох, шлепанье босых ног и через некоторое время в проеме показалась заспанная физиономия чеха.

— Доброе утро, пани Даша, что-то случилось?

— Царство небесное проспишь. Уже девять.

— Как девять? — Иржи с изумлением посмотрел на часы и даже поднес их к уху. — На моих только семь.

— А ты их переводил?

— A, sakra! — выругался молодой человек и скрылся в комнате.

Посмотрев на захлопнувшуюся дверь, Даша пожала плечами и направилась на кухню: может, хоть у Митрича удастся поесть досыта.

К немалой радости, в холодильнике кое-что нашлось. Сглотнув набежавшую слюну, Даша уже собралась было позавтракать в одиночестве, как на пороге возник Иржи, свежий и розовый, словно молодой редис.

— Нет, нет и нет! — галантно улыбнулся он, отбирая сковородку. — Сегодня завтрак готовлю я. Ты позволишь?

— Не то слово, — возможность ничего не делать была, как нельзя кстати. — Вот за что я иностранных мужчин люблю.

— За что?

— Уж больно вы хозяйственные, — она сладко зевнула и потянулась. — Не представляю, что нужно для нашего мужика сделать, чтобы он сам предложил завтрак приготовить. Лично у меня такое было, по-моему, один раз в жизни. Восьмого марта.

Иржи кинул заинтересованный взгляд.

— Это шутка у вас такая?

— Нет, — Даша зевнула еще раз, — это у нас жизнь такая.

Чех разбил четыре яйца в миску, залил молоком, добавил муки, соли и со знанием дела принялся взбивать вилкой.

— Почему же вы тогда разошлись?

Даша задумчиво наблюдала за процессом приготовления завтрака.

— Почему разошлись?.. Не знаю. Наверное, он был слишком хорош для повседневной жизни. Женщину это пугает.

— Понятно, — если чех и удивился, то виду не подал. — Какие планы на сегодня?

Приподняв крышку заварного чайника, Даша принюхалась.

— Надо свежий заварить… Планы? Не знаю. Вообще-то я планировала переехать к подруге. Думаю, это займет пару часов — пока посидим, пока поболтаем… А часика в два-три можем встретиться и поехать осмотреть какую-нибудь достопримечательность. Идет?

— А я не могу сразу поехать с тобой? — спросил Иржи, выливая омлет на сковородку.

Даша посмотрела удивленно. Он что, собирается ходить за ней хвостом все десять дней своего отпуска?

— Это будет неудобно. Мы хотим поговорить о своем, о девичьем. Кстати, ты русский хорошо знаешь?

Иржи помотал головой.

— Нет. Наше поколение его уже не учило.

— Ваше поколение? — насторожилась Даша. — А сколько тебе лет?

— Двадцать.

Послышался сдавленный звук. Вчера не было времени разглядывать неожиданного попутчика, но сейчас, вглядываясь в приятное, мальчишеское лицо, она вдруг отчетливо поняла, что чех действительно, как бы это сказать — слегка юноват.

— Подожди, подожди, — Даша свела брови, — а девушка у тебя есть?

— Нет, — Иржи слегка оживился. — Это предложение?

— Ты нормальный? — Даша ужаснулась. — Я тебе почти в матери гожусь. Меня на смех поднимут.

Иржи поставил тарелки на стол и присел рядом.

— Почему? — он попробовал дотронуться до ее пальцев.

— Ты с ума сошел, — она резко отдернула руку. — Даже слышать об этом не желаю. Хочешь ездить со мной, постарайся вести себя адекватно. Будешь… младшим братом моей подруги.

— Какой подруги? — молодого человека, казалось, забавляло ее смущение.

— Никакой. Просто чей-то брат и все. Спросят — так и говори.

— А меня будут спрашивать?

— Ты, давай, того, меньше дискутируй и быстрее двигай челюстями. Через полчаса выходим.

И, стараясь не обращать внимания на игривые подмигивания, принялась уминать завтрак.

2

Домофоны производили странное впечатление. Во-первых, они не вписывались в интерьер обшарпанных подъездных дверей, а во-вторых, их модификации отличались удивительным разнообразием. В Чехии же домофоны отличались лаконичностью и универсальностью: кнопки с фамилиями — никаких тебе цифр, никаких тебе шифров.

Промучившись с выбитой на металле инструкцией, Даша обернулась к своему спутнику. Однако, чех хоть и представлял собой образец продвинутого современного мужчины, но, как и все иностранцы, на территории России оказался совершенно бесполезным. Он лишь молчал и беспомощно переминался с ноги на ногу. Но это она могла делать и без него. Пришлось вызывать Петрову голосом:

— Аняяяя! Петрооова!!!

Две зловредные бабки, очевидно получающие несказанное удовольствие от мучений жильцов и их гостей, тут же высунулись из окон:

— Чего орешь? Сунь палец в нужную кнопку и будет тебе Петрова.

— И откуда только такая бестолковая нарисовалась? Из какой деревни приехала?

Даша снова склонилась к таинственной панели, не понимая, что здесь можно нажать.

— Да не понимаю я… Чего нужно сделать-то?

— Ничего. Не работает домофон.

Злодейски усмехнувшись, бабка с треском захлопнула окно.

— Ведьма старая, — выругалась Даша и собралась было искать телефон-автомат, как дверь подъезда распахнулась и на пороге возникла Анечка Петрова.

— Рыжая, ты чего разоралась? На другом конце Москвы слышно. У меня окна на ту сторону выходят. Ты что, забыла?

Даша готова была плакать от счастья.

— Привет! Я уже не знала, куда бежать, кого звать… Чего так сложно?

— Так это ж ты у нас за легкой жизнью поехала, — улыбнулась Петрова. — А мы без трудностей не можем. Проходите.

3

В квартире Петровой почти ничего не изменилось. Хрущевская двушка была обставлена по-спартански скромно: в крошечной спальне раскладной диван и книжные полки, в гостиной небольшая стенка, стол и компьютер. С трудом верилось, что здесь живет женщина, настолько аскетичной была обстановка.

— Я слышала, что ты вроде на хорошем месте работаешь, — Даша осмотрелась, в голосе звучало нечто похожее на разочарование.

Анечка добродушно усмехнулась.

— Тебя моя обстановка смущает? Я недавно машину купила. Еще хочу поменять эту квартиру на большую. Поэтому в стадии накопления. Да мне много и не надо.

— Ты совсем не изменилась. Одна живешь?

Аня погрозила подруге пальцем.

— Рыжая, как была любопытной, так и осталась. Никого у меня нет, если тебя именно это интересует.

— Жаль, — Даша попробовала изобразить сочувствие, но было видно, что известие об одиночестве подруги ее скорее обрадовало. — Тебе ж почти тридцатник.

— Тебе-то что? Может, представишь меня своему спутнику?

— Да, конечно, — Даша взмахнула рукой. — Знакомьтесь: Иржи — Аня, Аня — Иржи, — и, не меняя интонации, добавила: — Он чех, русский почти не понимает. Включи телевизор и поставь ему какие-нибудь мультики.

Петрова с удивлением оглядела молодого человека.

— Ничего не поняла. Кавалер твой, что ли? — она замялась. — Возраст у него какой-то… пионерский. К тому же я посплетничать хотела. О личном.

Даша обреченно вздохнула.

— Все понятно. Подожди минутку… Иржи, пойдем, мне с тобой поговорить надо.

Вытянув чеха в коридор, она произнесла извиняющимся голосом:

— Слушай, мы хотели с пани Анной кое о чем переговорить…

— Говорите, — тот смотрел большими честными глазами. — Я же все равно ничего не понимаю!

— Да я-то знаю, но она, — Даша кивнула в сторону комнаты, — она стесняется. Погуляй пару часиков по городу, а? Потом либо позвони, либо сразу приходи — поедем куда-нибудь вместе.

Иржи, казалось, был разочарован.

— Как скажешь. Я думал мы вместе походим.

— Конечно, походим. Но позже. Можем сразу договориться: в три часа на Пушкинской площади. Возле памятника Пушкину. Знаешь, кто это?

— Знаю.

— Ну и прекрасно, — она чмокнула его в щеку и подтолкнула к двери. — Беги, гуляй и смотри не заблудись.

4

С чувством выполненного долга Даша вернулась в комнату. Анечка уже выключила компьютер и принялась накрывать на стол.

— Ну, рассказывай, какой ветер тебя сюда занес. Я из твоего звонка ничего не поняла.

— Давай так, — без всякого перехода начала Даша, — я тебе нахожу жениха хорошего, а ты мне помогаешь в одном деле.

Петрова достала из стенки разномастные чашки.

— Надеюсь, не этого юношу?

— А чем он плох? Завтрак сам готовит.

— Пеленки стирать неохота, — и, заметив загоревшийся взгляд подруги, решительно оборвала: — Даже не начинай. Что касается помощи в твоих делах, то мы здесь наслышаны. В курсе, что с Игорьком случилось?

— Нет, — Даша заинтересовано вскинула голову. — А что с ним?

Пару месяцев назад она, действительно, попросила одного знакомого навести справки о человеке, которого подозревала в убийстве, но дело разрешилось само собой, поэтому судьбой Игоря она больше не интересовалась.

Аня похлопала подругу по плечу.

— В таком случае, рекомендую пока на глаза ему не попадаться.

— Да что произошло?!

— Сразу после твоего визита, ему дали по голове и сломали руку. Игорек, как только пришел в себя, пообещал тебя убить. Сказал, что это ты его подставила.

Даша охнула:

— Бедненький… Да как же так?.. — Но тут же отмахнулась: — А, ладно. Плюнь на это. То дело уже давно закончено.

Петрова принялась нарезать пирог.

— Могу поинтересоваться как?

— Пятерых убили, двоих посадили, — проговорила Даша скороговоркой и тут же поспешно добавила:

— Но я не за этим к тебе приехала.

— Не за этим?! — Анечка застыла с ножом в руках. — Нет, Рыжая, ты просто прелесть. Надеюсь, хотя бы все живы?

— К сожалению.

— К сожалению, живы?

— К сожалению, нет. Коку помнишь?

Петрова медленно опустилась на стул.

— Макеева? — голос ее дрогнул. — А.. Что с ним?

— Его убили.

— Убили?! — вскрикнула девушка и тут же недоверчиво переспросила: — Ты уверена? Когда?

Даша зябко потирала плечи, вид у нее был довольно жалкий. Наконец, она выдавила:

— Он пришел в банк, а его застрелили. Я как раз была там, хотела получить деньги…

Петрова решительно перебила подругу:

— Подожди. Не пойму, ты что стала крестной мамой?.. Какие банки? Какие убийства?

— Вот! — Даша неожиданно воодушевилась. — Представляешь, и полиция пришла точно к такому же выводу. Надо ж до такого додуматься! — она возмущенно покрутила пальцем у виска. — А ведь это чистая случайность. В мире стало больше жестокости, больше насилия… Естественно, возрастает вероятность, что рано или поздно станешь свидетелем преступления. Простая статистика.

Петрова предостерегающе подняла палец.

— Остановись, дорогая. Я кое-что о статистике знаю, меня пять лет этому учили. Ничего общего твои приключения со статистикой не имеют,

— А с чем?!

— С бестолковостью. У тебя на лбу это написано. Вот таким буквами. — Аня максимально широко развела большой и указательный пальцы.

Даша возмущенно фыркнула.

— Ошибаешься! Недавно один очень умный человек, подполковник спецслубжб, между прочим, сказал, что я очень умная.

— Угу, — Петрова возобновила нарезку пирога. — Твой очень умный подполковник либо стебался, либо хотел с тобой переспать. Поверь, ты не производишь впечатления гения. Расцвела, похорошела, но точно не поумнела. Я бы заметила.

Даша смущенно улыбнулась.

— Правда похорошела?

Аня подняла глаза.

— Quod erat demonstrandum. Что и требовалось доказать. Ладно, пойдем лучше на кухню. Неохота мне туда-сюда с чайником бегать.

Даша принялась собирать чашки.

— То есть, ты мне не поможешь?

— Я этого не сказала. У меня на тебя есть свои планы, — с этой загадочной фразой Анна вышла из комнаты.

Даша устремилась следом, явно заинтригованная.

— Планы? Какие планы?

Петрова поставила поднос с пирогом на кухонный стол и облизнула испачканный джемом палец.

— Все будет зависеть от того, изменилась ты за это время или нет. Пока не могу понять.

— А надо, чтобы изменилась? Или нет? Ты только намекни…

— Та Рыжая, которую я знала раньше, согласилась бы мне помочь в таком деле с радостью.

— Значит, не изменилась, — в зеленовато-ореховых глаза вспыхнули искры любопытства: — А в каком деле?

Анна сдержанно улыбнулась.

— Действительно не изменилась. Ладно, — она обреченно вздохнула. — Так и быть: соглашусь помочь тебе во всем, кроме убийства и наркотиков, но ты должна будешь со мной принять участие в одной передаче.

— Анька! — Даша подскочила и бросилась обниматься. — Как же я тебя люблю! Ты настоящий друг. Вот увидишь, мы с этого обязательно что-нибудь получим: либо денег полный мешок, либо жениха хорошего!

Петрова вяло отбивалась:

— Подожди радоваться. Ты же не знаешь, что за передача.

— Да какая разница! — Даша ухватила кусок пирога и принялась с удовольствием пережевывать. — Небось про охрану природы. Чего вы тут охранять собрались? Все уже загадили за двадцать лет до нас.

— Нет, передача не для зеленых.

— А для каких? — Даша уселась на табуретку и с аппетитом откусила кусок лимонного пирога.

— Для голубых.

Пирог вылетел обратно с реактивной скоростью. Гостья зашлась в кашле. Анечка хотела было хлопнуть ее по спине, но передумала:

— Осторожнее. Так и умереть недолго.

Как только Даша откашлялась, сразу же принялась смеяться:

— Что, вся рыба в Москва-реке вымерла, не знаете кого дальше охранять?

— Очень смешно. Никого я охранять не собираюсь. Просто решила принять участие в передаче, где речь пойдет о сексуальных меньшинствах.

— Как последний гетеросексуал столицы? — У Даши от смеха слезы катились градом. — Или ты еще девственница? Давай я тебе просто мужика найду, совсем необязательно оповещать об этом полмира.

Аня поморщилась:

— А-ха-ха. Как остроумно! И не забывай: ты мне уже обещала.

Даша вернулась на хлипкую табуретку.

— Даже не сомневайся. Упустить такую возможность! Да я потом себе в жизни не прощу. Ты только намекни, в чем суть?

Повышенный энтузиазм подруги вызывал у Петровой двойственные чувства. Однако, выбора не было, потому пришлось изложить свой план.

— Суть проста. Мы с тобой бывшие подруги, которые теперь любят друг друга…

Даша промокнула слезы салфеткой и подозрительно покосилась на хозяйку.

— В каком смысле «любят друг друга»?

— В самом прямом. В библейском. Интимном, если тебе так больше нравится.

— В том смысле, что мы с тобой того… лесбиянки?

— Именно.

Гостья хрюкнула.

— Не пойму, ты шутишь так? — Но тут же ответила на свой вопрос: — Судя по твоему виду, нет. Это эксперимент? Скрытая камера? В чем суть?

Анечка вздохнула:

— Тебе долгий вариант или короткий?

— Долгий. Самый долгий. Можешь начать от сотворения мира: как Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, а Иаков — Иосифа. Виссарионовича. Давай, я вся одно сплошное ухо.

Но хозяйка не спешила с объяснениями, продолжая задумчиво ковырять ножом пирог. У соседей завизжала дрель, а с улицы очередной жилец. Наконец, Анна отложила нож и твердо взглянула подруге в глаза.

— Только не смейся, а то я тебя убью.

— Принято.

— Я полюбила одного человека…

— Женщину или мужчину?

— Мужчину.

— Мне полегчало.

— Но он, как бы это сказать… гомосексуалист.

— Беру свои слова назад. — Даша скорбно поджала губы, но, не выдержав, снова хихикнула. — А он как, с надеждой или безнадежный?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, он окончательный гомо или все-таки би?

— Не знаю, — Петрова растеряно пожала плечами.

— А что ты знаешь?

— Что он работает на телевидении.

— О, тогда не переживай! — Даша махнула рукой. — Тогда он на все сто процентов бисексуал. Там все друг друга любят. Я поняла. Ты хочешь, чтобы мы пришли, познакомились с ним и его приятелем, пригласили их на чашку кофе и — хоп! Смена партнеров. Так, что ли?

Аня растерялась.

— Ну… Дело же не только в сексе. Я поговорить с ним хочу.

Даша состроила гримасу:

— Поговорить? О чем? — и после небольшой паузы поинтересовалась: — Чего, в Москве и правда так с мужиками плохо? — Но наткнувшись на грозный взгляд подруги, тут же подняла руки. — Не переживай, пойду я с тобой на эту передачу. Хоть вспомнить будет о чем. Только ты меня заранее подготовь. А то у меня опыта в этой области маловато.

— А я, по-твоему, профессионал?!

— Прости, но кто-то из нас точно должен в этом разбираться. Не хватало, чтобы нас гомосеки шапками закидали.

На узком худом лице промелькнуло недовольство.

— Прошу, избегай подобных слов. Кстати, у тебя что?

Даша встала, вышла в коридор и вернулась уже с сумкой. Достав записные книжки, она бросила их на стол.

— Вот. Весь этот эпистоляр надо обработать.

— В каком смысле? — Аня удивленно взяла в руки одну из книжечек, перелистнула несколько страниц. — Это что, твои дневники? Ты их издавать собралась?.. Извини, но, боюсь, что это не ко мне.

Даша сложила руки на столе, словно примерная ученица.

— Не говори глупости. Мои воспоминания мир не обогатят, скорее лишат последней надежды.

— Тогда что?

— Тебе долгий вариант или короткий?

Петрова отложила дневник и сдержанно вздохнула.

— Коротко ты говорить, в принципе, не умеешь. Длинный я дослушаю древней старухой, поэтому давай только самое основное.

— Не удивляюсь, что нормальные мужики тебе не нравятся, — проворчала Даша. — Но, пожалуйста, как хочешь: Коля. Предсмертные слова. Мои дневники. Миллион долларов.

Аня еще раз вздохнула.

— Рыжая, ты нагло пользуешься моим безвыходным положением. Кока перед смертью сказал, что твои дневники стоят миллион долларов? Так он, наверное, бредил. Был в агонии.

Рыжеволосая гостья придвинулась ближе.

— Тогда, может, выслушаешь? И да, я действительно пользуюсь твоим положением.

— Чего тогда спрашиваешь? Рассказывай.

Устроившись поудобнее, Даша начала рассказ:

— Два дня назад я обнаружила, что у меня совсем не осталось денег. От слова абсолютно. Сначала решила начать искать работу, но потом пошла в банк…

Аня удивленно взглянула на подругу, но промолчала.

–…Как только я туда пришла, сразу же начали стрелять. Я обернулась и увидела… Угадай кого?

— Коку.

Даша с подозрением уставилась на подругу.

— Да ты мне сама уже об этом раз десять сказала, — разозлилась Петрова. — Давай ближе к сути.

— Ах, ну да!.. Так вот, Кока меня, конечно, сразу узнал, очень обрадовался, но в этот момент в него выстрелил какой-то турок…

— Турок? — слова гостьи явно не вызывали особого доверия.

— Не перебивай! Так вот, когда Колю ранили, я была рядом. Он пытался мне что-то сказать, и даже успел произнести несколько слов, правда, не очень вразумительных, но основную суть я ухватила.

— Не сомневаюсь, — пробормотала Аня.

— Короче, он обнаружил нечто необыкновенное, нечто из ряда вон выходящее…

— Да для Макеева любая окаменелая пакость была чем-то из ряда вон выходящим.

— Ну зачем ты так? И ты не знаешь самого главного: цена этой находки составляет не меньше миллиона долларов, а раздобыть ее можно только с помощью моих дневников.

Если бы Даша заявила, что собирается стать космонавтом и завтра в шесть утра у нее первая тренировка, то и в этом случае Аня удивилась бы меньше. Некоторое время на кухне стояла тишина, нарушаемая лишь пронзительным свистом чайника. Наконец Петрова не выдержала и сняла свистуна с конфорки.

— Рыжая, — неуверенно начала она. — Мне, честно говоря, даже неудобно об этом говорить, но… Может, тебе лучше заняться каким-нибудь делом? А то большинство домохозяек со временем начинают тупеть и деградировать. Ты, судя по всему, не исключение. Чай будешь?

Даша вспыхнула:

— Значит, по-твоему, я все выдумала?! И про убийство Коки, и про зубатого Муссу?

Петрова вскрикнула:

— Едрена корень, Рыжая! Блин… Из-за тебя руку кипятком ошпарила! — Она сморщилась и сунула руку под холодную воду. — Какой еще зубатый Мусса?

Та торжествующе рассмеялась:

— Ага, забрало? Тогда слушай внимательно. Перед смертью Кока пытался мне что-то сказать. Думаю, именно из-за этого его и застрелили. По его мнению, я располагаю какой-то очень важной информацией. — В голосе прозвучало нечто похожее на гордость. — Теперь понимаешь?

— Что теперь настала моя очередь? По-твоему, я достаточно пожила на этом свете? — Аня принялась смазывать обожженную руку подсолнечным маслом.

— Да хватит ныть! Я его переспросила, но Кока был уже совсем плох. Только пробормотал: «Пальма, мать твою, пальма мать твою». А потом: «ворон», «возьмет» и «зубатый Мусса».

— Ну и что это значит?

— Как что! Это же абсолютно ясно!

— Да? — Аня не выдержала и рассмеялась. — Что ворон заклевал на пальме зубатого Муссу? Рыжая, отстань от меня со своими глупостями!

Даша рассердилась не на шутку:

— А я-то думала, что ты на самом деле умная! Макеев кем был? Археологом. А чем он занимался всю свою жизнь? Раскопками и поисками Атлантиды. И я думаю, он ее нашел, — она наклонилась вперед и многозначительно понизила голос: — Я думаю, что в последнее время Кока работал где-нибудь в Турции и там нашел следы своей працивилизации. Нашел и решил придержать информацию. Ну, а турки… Ты же их знаешь.

— Нет уж, уволь, — Петрова сдвинулась назад. — Никаких турков, турок, я не знаю.

— Да ладно тебе! Я условно. В том смысле, что они очень злобные и мстительные.

Петрова фыркнула:

— А ты, конечно, добрая и всепрощающая. Можешь объяснить членораздельно: почему именно Турция?

— Могу. — Даша принялась загибать пальцы: — Во-первых, там, я имею в виду в Турции, проводятся интенсивные археологические раскопки. Во-вторых, я видела человека, который застрелил Коку. Это был типичный турок: смуглый, с черными волосами и усами.

— То есть не китаец, не грузин и не индеец?

Даша окинула подругу недобрым взглядом:

— Ирония не уместна. Индейцы и китайцы относятся к монголоидной расе. А у монголоидов слабо или практически не развит третичный волосяной покров. Ты где-нибудь видела индейца с буденовскими усами?

— Так они их не бреют? — искренне удивилась Аня.

— Нет, не бреют. Они у них просто не растут. У них вообще волосы нигде не растут. Кроме головы.

— Ну надо же.

— Таким образом это мог быть только турок.

— А у арабов или евреев? — снова перебила Петрова. — У семитов то есть? У них тоже только на голове?

— Нет, — взорвалась Даша, — у тех везде — и на голове, и на жопе! Но если ты мне найдешь хоть одного усатого еврея по имени Мусса, то…

— Вопросов нет, — Петрова на всякий случай отодвинулась подальше. — Это был турок. Зубатый турок по имени Мусса. И что дальше?

— Кока перед смертью хотел назвать своего преследователя или как можно выйти на… на… — она сделала рукой неопределенный жест.

— На что?

— На то, что именно он нашел. Вот.

— Угу, — Аня с интересом смотрела на собеседницу. — Не знаю, как у тебя, но у меня концы с концами не сходятся.

— Почему?

— Кока говорил, что приедет?

— Куда, в Прагу? Нет.

— А когда ты его в последний раз видела?

Даша задрала голову и задумалась.

— Давно. Лет семь назад. Может, даже больше.

— В принципе и этого достаточно. Ты его семь лет не видела и не слышала…

— Стоп! — Даша оживилась. — Подожди, подожди. Я его не видела, но слышала. Год назад. Он позвонил мне и попросил переслать поездом какую-то раритетную книгу, мол, по почте, да еще через границу, это долго и сложно, а ему надо срочно.

— Что за книга?

— Чтоб я помнила… Какая-то очень старая, толстая, но не на русском — это точно. Ему то ли знакомый, то ли коллега здесь приобрел, а как передать не сообразил. Я с ним встретилась, заплатила и отправила книгу поездом в тот же вечер. Потом Кока вернул мне деньги переводом.

Аня качала головой.

— Рыжая, ты ведь уже взрослая, пора начинать пользоваться головой. По почте ему долго… Не долго, а невозможно — контрабанда это, понимаешь?

Даша прикрыла ладошкой рот.

— Контрабанда?! И что теперь со мной будет?

Петрова сделала серьезное лицо:

— Расстреляют тебя. Да успокойся… Ничего не будет, год целый прошел.

— Тогда зачем пугаешь?!

— Я не пугаю. Я хочу, чтобы ты спустилась с небес на землю. Если ты с Кокой с тех пор не разговаривала и не договаривалась о встрече, то как он мог знать, что ты окажешься в тот день в банке?

Даша растерянно хлопала глазами. Конопатое лицо стало по-детски обиженным.

— Хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что встреча ваша, по меньшей мере, странная.

Некоторое время подруги сидели молча. Аня рассматривала покрасневшую руку, Даша усиленно размышляла.

— Слушай, — обратилась она к Петровой. — А может, действительно, Кока приехал не ко мне, а за очередной книгой? Не поделил ее с кем-нибудь и тот его застрелил. А Кока, когда увидел меня в банке, решил объяснить, где находится его тайник. А? — Поняв, что собеседницу ее теория не увлекает, с напором переспросила:

— Ты, конечно, так не думаешь?

Аня помассировала переносицу:

— Ты хорошо помнишь того человека, который тебе передал книгу?

— Ну… Честно говоря, смутно. Чех как чех. На турка не похож. И на грузина тоже. Он мне сам позвонил, больше я его никогда не видела. Наверное, можно попытаться его найти?

— Можно, — равнодушно кивнула головой Петрова и потянулась за чайником. — Сколько в Чехии народу живет? Миллионов десять?

Даша обиженно поджала губы.

— Тебе не интересно?

— Рыжая, ну почему мне это должно быть интересно? Ты пять лет ни черта не делала, только дома торчала. Теперь с мужем разошлась, ходишь, ищешь приключений на свою…

Молодая женщина возмутилась:

— У тебя совесть есть?! По-твоему, быть домохозяйкой это ничего не делать? Да если ты хочешь знать…

— Ладно, извини, — Петрова примирительно улыбнулась, — не хотела тебя задеть. Просто устала от своих проблем. Они у меня мелкие, заурядные. А тут появляешься ты с какими-то сногсшибательными идеями. Извини. — Она замолчала. — Так что с Кокой?

Некоторое время Даша недовольно сопела, интенсивно перемешивая пустой чай. Наконец не выдержала и отложила ложку. В глазах сверкала неколебимая решимость.

— Он что-то спрятал. Но черт его знает что. Может, захоронение какое, может, драгоценности. Может, атомную бомбу… Но либо весом в восемь килограммов, либо ценой в миллион долларов. Единственное, что я знаю точно, так это то, что клад как-то связан с моими дневниками. Может, там написано, где все зарыто?

— Ты писала, как прятать клады? — Петрова снова взяла один из дневников.

— Нет, конечно. Но что-то в моих записях натолкнуло Коку на мысль, где все можно хорошо спрятать. И наша задача, — слова «наша» Даша подчеркнула, — найти это место.

Петрова пожала плечами.

— Почему тебе их просто не перечитать? Выбери несколько наиболее вероятных мест и проверь, — она перелистнула страницы.

— В этом и вся проблема! Как только начинаю читать, сразу в голову лезут какие-то посторонние воспоминания, событие предстает целиком. Я не могу абстрагироваться и видеть только строчки.

— Понятненько. — Аня откинулась на стуле и запрокинула руки за голову. — Одним словом, ты не способна к анализу и дедукции.

Рыжая поджала губы.

— Да будет тебе известно, — сухо заметила она, — что именно благодаря моим дедуктивным способностям были разоблачены несколько преступлений.

Петрова кивнула:

— Угу. Готова поспорить, что это произошло или благодаря случайности, или твоей удивительной способности влезать не в свои дела. А также гипертрофированному любопытству. — Она встала и приоткрыла форточку. — Дедукция, это не Шерлок Холмс с обгоревшей спичкой, а научный метод. С его помощью из общего выделяется главное. И получается, что именно на это ты не способна.

— Нет, и она еще хочет выйти замуж! — надулась Даша. — Гомосеки — вот твой удел. Не надо было к тебе приезжать.

Аня рассмеялась и потрепала подругу по золотистым кудрям.

— Рыжая, ты совсем не изменилась. Ну чего ты злишься? Я же шучу. Конечно, я тебе помогу. Найдем мы и Ворона сизокрылого, и Муссу зубатого. Вырвем у него зубы и закопаем под пальмой. Хочешь?

— Отстань, — Даша сердито отмахнулась. — Я, вон, лучше с пионером вместе у Митрича поселюсь.

— Давай, давай. Татьяна с тебя живьем шкуру сдерет, у нее не заржавеет.

Даша сразу же заинтересовалась:

— Она и вправду такая ревнивая?

— Не то слово. Она Элеоноре ноготь сломала.

— Сломала Пилюгиной ноготь? — ужаснулась Даша. — Ты шутишь?

— Отнюдь.

Любой, даже поверхностно знакомый с Элеонорой Пилюгиной, знал, что можно прыгнуть с самолета без парашюта, можно сдать все пять литров крови, с голыми руками пойти на медведя, но ни в коем случае, даже ненароком, нельзя задеть ее роскошные двухсантиметровые ногти.

— А она чего?

Анна ухмыльнулась, вспоминая ту историю.

— Ты сама, как думаешь? Учитывая, что Элеонора здоровее Митрича и его жены вместе взятых, то просто выкинула их из своего дома и все.

— Просто выкинула? — как-то сомнительно. — И ничего не сделала?

— Не, ну, мы ее, конечно, держали, как могли.

— Страсти какие у вас тут происходят, — поежилась Даша. — Ты меня на всякий случай предупреди, к кому можно заходить, а к кому лучше не стоит.

— Об этом ты лучше с Пилюгиной поговори. Это она у нас ведет светский образ жизни, а я с утра до ночи на работе чахну.

— А зачем тебе тогда мужик? — удивилась Даша. — Тем более голубой? Может, лучше в отпуск съездить?

— Рыжая, — оборвала ее Аня, — когда мне понадобится твой совет, я обязательно его попрошу, а пока не лезь в душу. Лучше скажи, что ты предлагаешь делать с дневниками?

— Думаю, все данные надо занести в компьютер и обработать.

Петрова раскрыла рот.

— Потрясающе. То есть ты предлагаешь мне написать специальную программу для обработки твоих воспоминаний?

— А это что, сложно?

Аня некоторое время молчала, видимо подыскивая наиболее подходящие для данной ситуации слова, но поняв, что ее собеседницу это все равно не проймет, коротко заметила:

— Для этого, как минимум, нужно время.

Даша просияла:

— Тогда все в порядке — времени у нас полно! Мне только на работу надо устроиться, ты, кстати, не знаешь подходящего места?

Петрова прикрыла глаза ладонью.

— Господи… Иди к нам. От нас уже десятая секретарша уходит.

— Почему?

— Приходи, увидишь.

— Договорились. — Даша помолчала и недоверчиво переспросила: — А что, правда — вот просто так и возьмут?

— Гарантирую.

В прихожей затренькал звонок. Аня удивленно взглянула на часы.

— Кто бы это мог быть? Лелька на работу ушла, а больше вроде не кому…

На пороге стоял смущенный Иржи.

— I'm come back, — извиняющимся тоном произнес он.

— Рыжая, иди, там твой Терминатор пришел. — Петрова махнула рукой, приглашая пройти. — Заходи, раз пришел.

Чех скинул ботинки и с радостным видом затрусил на кухню.

— Ты чего так рано? — недовольно поинтересовалась Даша, сдвигаясь до упора к окну, чтобы тот мог хоть как-то усесться.

— Я хотел с тобой побыть. А вы еще долго?

— Может, мне тебя усыновить? — буркнула молодая женщина. — И так места мало… Ладно, иди в комнату, мы сейчас туда все перенесем. — Ань, — повернулась она к Петровой, — давай так, я с этим трепетным в комнате посижу, а ты пока просмотри, пожалуйста, мои записочки. Ты же умная, может, сразу все и поймешь. Там в принципе не очень много текста, от силы час-два чтения, я же не Лев Толстой…

Иржи с любопытством оглядел кухню и вдруг принялся насвистывать, одновременно похлопывая себя по ноге. Аня недовольно свела брови:

— Это еще что такое?

Даша пнула чеха под столом:

— Я тебе сколько раз говорила — у нас нельзя свистеть в помещении. Денег не будет.

Иржи лучезарно улыбнулся:

— А мне кажется это предрассудки. Я, например, дома постоянно насвистываю. Так жить веселее.

— Дома можешь хоть на ушах плясать, — холодно заметила Даша, — а здесь свои правила. Представь, если бы я в костеле святого Вита начала на бубнах играть?

После небольшого раздумья Иржи кивнул.

— Понял. Постараюсь. Только ты меня в случае чего останавливай — я же не со зла.

— Не со зла он… Ну так что? — она посмотрела на Петрову преданными глазами.

Та вздохнула:

— Ну, что с тобой такой приставучей делать? Ладно, почитаю. Может, хоть что-нибудь полезное из твоей биографии почерпну.

Даша радостно засуетилась:

— Чего расселся? — набросилась она на зазевавшегося юношу: — Хватай тарелки и пойдем телевизор посмотрим, а пани Анне надо немного поработать.

5

Они почти уснули, когда как снова раздался звонок в дверь. Стряхнув сон, Рыжая побежала открывать. На пороге возвышалась Лелька.

— Привет всем, — скрипучим голосом произнесла Полянская, протискиваясь мимо растерявшейся гостьи. — А Анька где?

— Здрасте, — Даша прищурилась, разглядывая вошедшую. — Лелька, ты, что ли?

— Я, что ли.

— А… что случилось с твоим носом?! — непроизвольно вырвалось у Даши, о чем сразу же пришлось пожалеть.

Полянская тут же рассвирепела.

— Помолчала бы! Можно подумать твою рожу в галереях показывать. Тоже мне, начальник землетрясения приехал.

Даша растерялась еще сильнее. Оглядывая мощную фигуру соседки, она попыталась оправдаться:

— Ну прости. Когда я последний раз тебя видела, у тебя был совсем другой нос. И худее ты была раза в три.

Этого точно не стоило говорить. Полянская разозлилась еще сильнее:

— Когда ты меня последний раз видела? В колыбели?

— В какой колыбели? Лет шесть, семь, восемь… назад. Ты была еще очень даже стройной.

— Я и сейчас очень даже стройная!

Заслышав перебранку, из кухни выглянула хозяйка.

— Да не слушай ты ее, — попыталась успокоить она разбушевавшуюся соседку. — Просто Рыжая тебя давно не видела. Ты, кстати, тоже не похудела. Юлечка, проходи, сейчас будем чай пить.

— Не похудела она, — ворчала Полянская. — Да просто в свинью превратилась…

— Что у нее с носом случилось? — шепотом спросила Даша подругу.

— Упросила Боба сделать ей греческий нос, — также шепотом ответила Аня. — Давно еще. Ты что, не знала?

— Откуда? — Даша опасливо огляделась. — Ты не в курсе, Боб когда-нибудь видел греков?

Анна прикрыла лицо ладонью.

— Молчи…

Из комнаты тем временем донеслось ласковое блеяние:

— Ой, здравствуйте! А как вас зовут?..

— Ну, все, — Аня промокнула слезы. — Конец твоему приятелю. Ее формат. Она страсть, как любит молоденьких и маленьких.

— Блииин! Побежали спасать…

6

Иржи стоял вдоль стены, по струнке и кивал головой, на манер китайского болванчика:

— Очень приятно… здравствуйте… мне очень приятно…

Полянская вплотную подошла к перепуганному чеху и ласково потрепала по щеке.

— Иностранец? Рыжая, твой, что ли?

— Нет, нет! — Даша поспешила откреститься. — Ничейный. Приехал Кремль посмотреть.

Иржи заподозрил неладное и занервничал еще сильнее,

— Я вам наверняка мешаю. Вы тут все девочки… А можно я обратно на экскурсию поеду?

— Чего он бормочет?

— Переживает, что мешает нам. На экскурсию просится.

— Не переживай, малыш, — Полянская притянула Иржи за талию и усадила рядом с собой на диван. — Я тебе и Кремль, и дедушку Ленина, я все тебе покажу.

Чех беспомощно смотрел на Дашу. Но та лишь пожала плечами, мол, нечего было возвращаться. Повисло неловкое молчание.

Ситуацию разрядила хозяйка.

— Прочитала я твои записи. Ну и стерва же ты была, — она бросила книжки на диван.

Даша кинула быстрый взгляд в сторону Лельки, но кроме похотливой улыбки, на лице той ничего не отражалось.

— Я одна, что ли такая была? Можно подумать, ты…

— Сидела бы я сейчас в девках! Разумеется, никакой программы писать не надо. Я просто составила список всех мест, где ты бывала и наложила на него список мест, где в принципе что-то можно спрятать.

— По-моему, спрятать можно что угодно и где угодно…

— Чего ищем? — пробасила Лелька, поглаживая Иржи по плечу.

Юноша сидел, боясь пошевельнуться, его лицо искажала гримаса ужаса.

— Неважно, — Даше переживала, что Петрова обсуждала дело при всех.

Аня продолжила:

— Тебе только так кажется. Это место должно отвечать нескольким требованиям. Первое, быть доступным и безопасным, поэтому отпадают все частные квартиры и дачи…

— Разве нельзя что-то спрятать на чужой даче?

— А если она сгорит? Или ее продадут? Второе: тайник должен быть застрахован от случайного обнаружения. Значит, отпадают все общественные места: театры, клубы, рестораны и так далее. Сомнения так же вызывают Кавказ и Крым — слишком беспокойная зона. К тому же сейчас это территория других государств. Вряд ли бы Кока так рисковал.

— И что же тогда остается? — растерялась Даша.

— Рыжая, — Петрова посмотрела строго: — я не сказала, что в вышеупомянутых местах однозначно ничего не спрятано. Я сказала, что начинать надо с наиболее подходящих мест. А таких, на мой взгляд, всего три. Это район Элеонориной дачи, пенаты Боба и некий пансион в покинутой тобой Чехии.

— Ну, здрасьте вам! — всплеснула руками Даша. — Только, что ты мне рассказывала, что это не может быть ни дача, ни заграница, и вдруг оказывается…

— Подожди, Рыжая, не шуми. Сейчас ты убедишься в моей правоте. Эти места почти идеально подходят под все требования. Берем объект Х-1, — она быстро нарисовала на листе бумаги квадратик, — Элеонорина дача. Это место описывается тобою подробнее всех остальных. Особое внимание уделяется темным закоулкам и окрестностям, где ты обжималась, сначала с гражданином А, потом с В, а потом, увы, и с С. При этом, у тебя хватало нахальства практически на одном и том же месте говорить одни и те же слова, только разным людям. Тот дуб и скальный пригорок, — она подняла глаза. — Я не спрашиваю, что за словообразование, где ты скалы в Подмосковье нашла? Так вот, они, на мой взгляд, должны были просто развалиться, взирая на твое аморальное поведение.

Даша стыдливо потупила взор.

— Но, если Кока действительно был в тебя влюблен, его могло заинтересовать эротическо-магическое воздействие данной местности на твою чувственность. А так же подробное описание сего малолюдного уголка природы. Там есть дуб, а в дубах бывают дупла, там есть некие скалы, а следовательно расщелины, короче, n-ный набор полостей, в кои можно было чего-нибудь засунуть. Ты уехала, а Кока вполне мог приходить на «скальный пригорок несбывшихся желаний», прижимать голову к «безмолвному дубу» и грустить о рыжей гадине, прикрывая клад «мшистым лишайником». — Она вздохнула. — Кстати, жаль, что дуб безмолвный, а то могли бы допросить его с пристрастием. — Аня потянулась и взяла в руки чашку.

— Можешь иронизировать, сколько влезет. — Дашу безумно смущало публичное обсуждение ее прошлого. — Мне хотя бы есть о чем вспомнить.

Петрова великодушно согласилась:

— Ладно, это я так, от зависти, — она сделала глоток. — Поехали дальше. Объект Х-2. Дача-мастерская Боба, то есть Володи Кузьмина, в простонародье — Пенаты. Старинный дом, построенный еще его прадедом.

— Нет, нет, — Даша улыбнулась тонкой улыбкой знатока. — Василий Константинович был живописцем. Прекрасным художником, с чутким, я бы даже сказала, изысканным видением самых простых вещей. Он не приобрел широкой популярности лишь потому, что практически все свое время…

— Потом расскажешь, — лирическое отступление обещало быть долгим. — Сейчас главное, что и ты, и Кока были там частыми гостями.

— Это правда, — Даша задумалась, вспоминая. — Макеев с Кузьминым очень дружили. Кока был археологом, а Боб — скульптором-любителем… Я помню, они часами спорили о Шумерах, Микенах и прочих погибших цивилизациях. При слове «раскопки» меня до сих пор в дрожь бросает.

— Раскопки? — Петрова внимательное посмотрела на подругу. — А в Чехии проводятся какие-нибудь интересные раскопки?

Даша пожала плечами.

— Да мне откуда знать. Я там пять лет посуду мыла. Рядом с нашим домом копали только траншею для телефонного кабеля. Что творилось за этими пределами — понятия не имею. Ты к чему спрашиваешь?

— Видишь ли, какое дело, — Петрова принялась чертить на бумаге какие-то знаки, — одно из трех мест, которые мне показались подходящими, находится в Южной Чехии. Насколько я поняла, ты там еще в студенческое время месяц от безделья лечилась.

— От какого еще безделья? — возмутилась было Даша.

— А что ты там делала?

— По замкам лазала. Поняла! — она хлопнула себя по лбу. — Было такое дело. Сказала всем, что болею, а сама сбежала в Южную Чехию — в отличие от Германии или Австрии туда не нужна была виза.

— И что ты там делала?

Даша разулыбалась:

— Это были мои первые замки. Я там как наркоман ползала по всем углам, трогала, щупала, изучала европейское барокко. Потом, конечно, оказалось, что в каждой стране барокко развивалось…

— Вообще не интересно, — оборвала Петрова. — Коку убили в Чехии. Поэтому, первым делом нужно узнать, зачем он туда приехал. И от этого отталкиваться.

— Куда именно приехал? — Даша озадачено покрутила головой. — В саму Чехию или в банк? И как я смогу это узнать?

— Ты же историк, походи по всяким вашим тусовкам, поспрашивай.

Даша вытаращила глаза:

— Ты в своем уме? У нас из общего только название факультета, я — искусствовед, он археолог. Мы по учебе практически не пересекались. У них свой мир, они друг друга на расстоянии трех миль могут узнать. По бешеным глазам и следу от лопаты. А я до сих пор с содроганием вспоминаю, как археологию сдавала. Меня с их кафедры пришло человек шесть слушать. Ржали надо мной, как кони. Еле-еле тройку выпросила, сказала, что беременная двойней. Даже если внедрюсь в их секту, о чем нам разговаривать? Да для них выкопанная женщина в десять раз интереснее живой. У нас ментальность разная. К примеру…

— Рыжая! — Петрова хлопнула ладонью по столу. — Заканчивай с темы соскакивать. Это кому надо: тебе или мне? Я разработала план, будь любезна, ознакомься.

Не найдя, что ответить, Даша с недовольным видом придвинула исчерканный листок.

— Бла-бла-бла… Элеонорина дача… Бобова дача… пансионат в Крещовицах. — Она подняла голову. — Мы что, там все должны будем перекопать?

— Не говори глупости. Если человек сказал тебе, что ты найдешь, значит, это место должно быть легко доступным.

— Тоже мне, вывод. Когда он там… — голос вдруг задрожал голос, она быстро сжала пальцами кончик носа, чтобы не расплакаться. — Когда он там, в банке, умирал… Он все время говорил «твой дневник» и «возьми». И что раскопки надо продолжить.

Петрова смотрела на свою собеседницу то ли устало, то ли с раздражением.

— Ты можешь повторить точно, слово в слово, что именно он тебе сказал?

Даша задумалась.

— Ну… в общем… — неуверенно протянула она.

— В общем или да?

— Не знаю. Наверное. — Она снова замолчала. — Кажется, еще он сказал: «миллион долларов весит восемь килограммов» и «возьми это». Что-то в этом роде.

— «Возьми это»? Макеев именно так сказал?

Даша подняла глаза к потолку.

Тихо бормотал телевизор, похотливо мурлыкала Лелька, за окном кричали соседи. Через пять минут бесплодных попыток что–либо вспомнить, рыжая обреченно выдохнула:

— Нет, с уверенностью не скажу. Просто возникло такое ощущение. Знаешь, как будто марево в воздухе…

Аня предостерегающе подняла руку, показывая, что с ощущениями знакомиться не намерена.

— Ты как Бетховен. У того тоже весь мир был в воздухе. Ладно. С кого начнешь?

— Начнешь? Почему начнешь? — встрепенулась Даша. — А ты разве не со мной?

— Э, нет! Такого уговора у нас не было. Хочешь по пригоркам и помойкам лазать — это твое дело, а у меня своих проблем больше, чем достаточно.

Даша хотела было пуститься в уговоры, как неожиданно раздался сдавленный крик. Подруги автоматически повернули головы.

Иржи подскочил как ужаленный. Нервно дыша, он растирал плечо.

— Простите, пани Даша, простите, пани Анна, — мне… Мне срочно надо отойти. Встретимся, как договаривались, — И, не произнеся больше ни слова, юноша пулей вылетел в коридор.

Лелька медленно сморгнула.

— Какой молоденький, а уже такой нервный. Это у вас там все от неправильного питания.

— Чего ты с ним сделала? — поинтересовалась Петрова.

— Да ничего. Подумаешь, слегка прикусила зубами… А он, прям, весь затрясся, как бешеный.

— Ты укусила человека?! — Даша аж захлебнулась от возмущения. — Ты нормальная? Да он подумал, что ты его сожрать хочешь!

Лелька вскочила и воткнула руки в бока.

Где-то снова визжала дрель.