Тропой Койота. Плутовские сказки

Пэт Мэрфи, 2007

Добро пожаловать на страницы третьего тома серии антологий «мифической фантастики» от прославленных составителей Эллен Датлоу и Терри Виндлинг! В «Зеленом рыцаре» они исследовали лесной фольклор. В «Пляске фэйри» – наблюдали за феями, эльфами и прочими духами природных стихий. А сейчас обращают внимание читателей на трикстера – непредсказуемого и неугомонного персонажа, которого можно найти в сказках, мифах и легендах всего мира. Койот. Ананси. Братец Кролик. Лис Рейнард. Локи. Мауи. Тиль Уленшпигель. Истории о трикстерах – лукавых и могучих, беспринципных и мудрых, жестоких и обаятельных – испокон веков являются одним из основных сюжетов произведений фольклорной литературы. Теперь перед вами – двадцать шесть новых сказок и мифов о трикстерах от признанных корифеев современной фантастики – Холли Блэк, Чарльза де Линта, Патриции Маккиллипп, Джеффри Форда, Джейн Йолен и многих других.

Непарные башмаки

Пэт Мэрфи

^[18]

Наверное, такие башмаки у обочин дорог попадались и вам. Просто башмак — лежит себе в придорожной пыли. Непарный. Всего один.

Иногда — детский. И как он там оказался, догадаться нетрудно — балуются ребятишки во время долгой поездки в машине, брат дразнит сестренку, покачивая стянутым у нее башмачком за окном:

— Эй, а я вот сейчас ка-ак отпущу! Вот сейчас ка-ак… оп-па. Я не хотел!

А вот что скажете насчет лаковой женской туфельки на высоком каблуке, пыльного броги с узором из дырочек, крепкого туристского ботинка? Как их-то на обочину занесло?

Вот о некоторых из них я вам и расскажу. А еще расскажу об одном молодом человеке, которому следовало бы быть поумнее, да, видно, судьба распорядилась иначе. Звали его Марком.

Ну, а я — Дезба, но все вокруг называют меня Дез. Я из народа навахо. Мать моя принадлежала к Клану Многих Коз, а отец — к Людям Койотова Источника. Я — дочь сказительницы, и моя мать — дочь сказительницы.

Родилась я в резервации, и пока росла, телевизора у нас в доме не было. Вместо того, чтоб по утрам в субботу смотреть мультики, я помогала матери ухаживать за овцами, доить коз, вынимать яйца из-под несушек. А бабушке помогала собирать травы для крашенья шерсти, из которой после ткали половики для продажи в местной лавке. А по вечерам слушала рассказы мамы и бабушки. Рассказы об их жизни, о жизни соседей, о жизни племени, о сотворении мира, о Святых Людях вроде Койота и Меняющейся Женщины.

Окончив среднюю школу, я оставила резервацию и отправилась во Флагстафф, в университет. А летом, между семестрами в колледже, работала поваром в летнем археологическом лагере, затеянном компанией профессоров. Лагерь они разбили прямо возле западной границы резервации и привезли с собой около полусотни ребят — старшеклассников из средних школ и студентов колледжа. Два месяца профессора читали им лекции по археологии и этнографии, а ученики помогали археологам в раскопках древнего пуэбло, где индейские племена вели торговлю друг с другом лет этак тысячу назад.

Я устроила в лагере кухню. Устроила и столовую — расставила столы для пикника, а над ними натянула брезент, для тени. Ездила за продуктами и почтой, заботилась о том, чтобы все были сыты. Дело нетрудное, так что между завтраками, обедами и ужинами я могла уйму времени слоняться по лагерю, смотреть и слушать. Таким образом много чего можно узнать.

Так вот, теперь позвольте перейти к Марку. С виду парень был красив и прекрасно об этом знал. Первый курс колледжа. Высок, мускулист. Легко, без стеснения улыбался. Особенно когда рядом имелись симпатичные девушки.

Отчего-то не сомневаюсь: мать Марка постоянно твердила ему, что он — просто чудо. А он ей верил. Ну что ж, дело хорошее — матери верить нужно. По крайней мере, до определенной степени. В какой-то момент ты должен отодвинуть все, что говорит мать, в сторонку и начать думать своей головой. Мать говорит: тебе ни за что не обратать того нового жеребчика, что уже сбросил обоих братьев, а ты все равно попробуй. Мать говорит, будто ты на дурное дело неспособен, а ты… ну, скажем так, тебе-то лучше знать.

Но Марк, я так думаю, словам матери о том, что он — само совершенство, верил безоговорочно. Может, это и не обязательно плохо: профессор, читавший нам курс введения в психологию, рассказывал, к чему приводит заниженная самооценка. Да, людям с заниженной самооценкой чуточку больше уверенности в себе не помешает. Однако у Марка никаких проблем с самооценкой не было. Сказать по правде, самомнения ему было не занимать.

Первую пару летних недель Марк увивался вокруг Наски, ученицы выпускного класса из Шипрока. Наска тоже росла в резервации, но встречаться нам, пока она не приехала на эти раскопки, не доводилось. Ее семья была из Шипрока, а моя — из Флагстаффа, откуда до Шипрока около сотни миль. Однако она видела мое выступление в родео на Национальной Ярмарке Навахо в Уиндоу-Рок, а я видела ее на той же ярмарке танцевавшей на пау-вау^[19]. К учебе она относилась серьезно, в шипрокский Колледж Дине планировала поступать.

Каждый вечер ребята усаживались к столам для пикников и слушали речи кого-нибудь из профессоров. И каждый вечер Марк подсаживался к Наске, шептал ей что-то на ухо, держал за руку — словом, ухлестывал за ней вовсю. Поздней ночью, засыпая в палатке возле кухни, я слышала их разговоры и смех.

Что ж, это было бы очень мило — юношеская любовь и все такое — если бы не одна загвоздка. Чуть ли не каждый день Марк получал с почтой письмо от девушки, ждавшей его дома. От Джинни Александр — так значилось в обратном адресе. Писала Джинни пурпурными чернилами, а возле имени Марка на конверте всякий раз пририсовывала большое алое сердце.

И все это тоже было бы прекрасно — какое мне дело до Марковых проблем, — если бы только Наска была малость поопытнее в жизни. Но Наска была просто милой, доброй девчонкой, всю жизнь прожившей дома. Когда я рассказала ей о письмах от Джинни Александр, она ответила, что Марк с Джинни, по собственным словам, порвал, однако эта девчонка писать ему никак не прекратит. Даже не сомневалась, что Марк — ее «половинка», и быть им вместе во веки веков.

Словом, была у Марка девушка дома и девушка в лагере, и вот, на третью неделю лета, появилась Таня. Первокурсница колледжа из Лос-Анджелеса, высокая, стройная, с короткими светлыми кудряшками. Приехала она ближе к вечеру. Подкатила в обшарпанном старом «вольво» и отправилась искать кого-то из профессоров.

Марк, так уж вышло, сидел в это время в столовой. При виде Тани он заулыбался, глаза загорелись, взгляд сделался — точно у голодного пса, которому показали бифштекс. Вскочил он и предложил проводить ее на раскопки.

С этого-то все и началось: самовлюбленный юнец, две девушки и археологические раскопки. Вы, может, уже гадаете, когда же я расскажу про туфли да башмаки? Не волнуйтесь, со временем и до них непременно дойдет. Но еще не сейчас.

Как я уже говорила, профессора каждый вечер рассказывали ребятам об археологии и этнографии, о сказках и обычаях индейцев. Кое-что верно говорили, кое-что путали, но в основном все было окей.

Вечером после приезда Тани один из профессоров вспомнил о Койоте. О том самом Койоте с заглавной «К», о боге-трикстере, сующем нос в дела всех и каждого. Это Койот принес Первым Людям огонь — но он же, Койот, привел в мир смерть. Озорничает Койот с самого начала времен. Когда я в последней четверти слушала курс физики, преподаватель рассказывал об энтропии — склонности всего на свете к полному беспорядку. Так вот, сила, что порождает энтропию, это Койот и есть. Но кроме этого Койот — сила, порождающая и добро (хотя для кого — вопрос открытый).

Сегодняшний профессор о Койоте кое-что знал. Рассказал ребятам о, как он выразился, «народном поверье навахо»: если койот перебегает тебе дорогу, лучше поверни назад. Да, так оно и есть, только я бы это «народным поверьем» не назвала. Я бы сказала, это — простой здравый смысл.

Затем профессор завел речь о роли Койота в мире навахо. Койот испытывает на прочность границы и нарушает законы. Койот живет на два мира, то охотясь в глухих лесах, то пробираясь в деревню стянуть чего-нибудь съестного. Когда боги собираются в хогане^[20], добрые рассаживаются с южной стороны, злые — с северной, а Койот сидит посередине, возле входа, готовый присоединиться к любой из сторон — смотря как ему будет удобнее.

Дальше профессор рассказал старую сказку о том, как Койот научил оленей убегать от людей, чтобы люди не убили и не съели их всех без остатка. Рассказчиком он оказался неважным — у матери выходит куда как лучше. Однако, как выяснилось после, профессор вспомнил эту сказку только затем, чтобы поговорить о важности Койота для сохранения равновесия в мире.

Пока профессор говорил, я наблюдала за ребятами. Марк сидел рядом с Таней, а Наска осталась одна. К началу лекции она опоздала, а Марк не занял ей место, как делал всегда. Судя по выражению лица, думал он вовсе не о Койоте. Думал он явно о том, как бы залезть Тане в трусы.

* * *

Назавтра была суббота, на раскопках — выходной. Наска собралась в Шипрок, повидаться с родными. Дядя обещал приехать за ней с раннего утра. Я поднялась пораньше и приготовила ей завтрак.

Сели мы за стол для пикника и принялись за кофе с поджаренным хлебом. Наска была печальна и обескуражена. Сказала, что накануне Марк гулял с Таней до поздней ночи. Я больше помалкивала — ну, а что тут можно сказать? Вскоре к лагерю подкатил пикап ее дяди, и Наска уехала до понедельника.

Чуть позже позавтракать явился Марк с Таней. Ухмылялся до ушей — радостно, ненасытно. Когда подошел за второй порцией яичницы, я позаботилась соскрести в его тарелку все пригоревшее со дна сковороды.

К ним с Таней за стол подсели несколько ребят, а среди них — и Синди, еще одна старшеклассница из Шипрока. Один из студентов университета по имени Джек заговорил о празднике, назначенном на вечер.

— Каждую субботу ребята со всех окрестных раскопок собираются у Койотовых Ключей, — сказал он. — Мне один парень из лагеря Черного Холма неделю назад рассказывал. Это геотермальные источники. Можно поваляться в горячей воде и узнать, что новенького у ребят из других лагерей.

— А далеко ли до этих источников? — спросила Таня.

— Около сорока миль, — ответил Джек. — Правда, все по грунтовке. Он мне карту нарисовал.

— Я могу поехать на джипе, — предложил Марк, взглянув на Таню. — И тебя подвезти.

У него имелся красный джип. Наска говорила: подарок родителей в честь окончания школы.

— Это было бы здорово, — согласилась Таня, не сводя взгляда с Джека. — Вот только почему эти ключи — Койотовы?

— Может, потому, что это прекрасное место для поиска приключений, — ухмыльнулся Марк. — Хорошее место для тех, кто знает толк в нарушении правил, как сам Койот!

Ясное дело, к таким он причислял и себя.

Что было дальше, того я своими глазами не видела, но это не страшно. Бабушка тоже не видела своими глазами, как Койот принес людям огонь, но рассказывает об этом замечательно. Вот поэтому я расскажу вам, как сама себе все представляю, и этого будет вполне довольно.

Таня поехала с Марком. Синди и еще двое погрузились в старый фольксвагеновский фургончик Джека.

Я вот думаю: наверное, перед джипом Марка койот грунтовку перебежал. Наверняка, конечно, не знаю, но если так и случилось, Марк даже не подумал повернуть назад. Он всю дорогу флиртовал с Таней — об этом я вам и рассказывать подробно не стану. Обычные сопли в сахаре: слушал Марк Таню, будто самого интересного человека на свете, да все твердил, какая она замечательная, как симпатична да как умна.

Когда солнце склонилось к закату, они добрались до каменной россыпи у подножья невысокого холма. Рядом стояло множество запыленных джипов и пикапов. Заглушив двигатель, Марк услышал резкое жестяное треньканье банджо. Вот музыка кончилась, и диктор объявил:

— Говорит Флагстафф! Вы слушаете «КАФФ», лучшее кантри на сегодняшний день!

Пройдя следом за Джеком и остальными по змеившейся среди валунов тропе, Марк увидел озерцо — небольшое, футов двенадцати в ширину. Над водой клубился пар, в воздухе попахивало серой. Стоявший у берега бум-бокс играл кантри — какая-то девушка пела о своей обманутой любви, а в горячей воде и на камнях вокруг озерца разлеглись полдюжины ребят в купальниках и плавках.

— О, Джек! — воскликнул один из парней в воде. — Рад тебя видеть, чувак! Добро пожаловать на археологический курорт «Койотовы Ключи»!

— И как водичка? — спросила Таня.

— Тепленькая, в самый раз, — ответил тот же парень. — Если хочешь погорячее, поднимись выше. Там всюду этакие небольшие озерца. Чем выше поднимаешься, тем ближе к источнику и тем горячее вода. Но, по-моему, это озерцо — то, что надо. Там, возле бум-бокса, пиво холодное. Угощайтесь.

Джек уже сбрасывал обувь. Таня стянула футболку, оставшись в купальнике. Глядя на это, Марк улыбнулся и решил взять себе пива, а после присоединиться к ней. Отыскал он кулер, открыл пиво, и тут заметил хорошенькую девушку, стоявшую в сторонке, сама по себе.

Девушка была высока — почти с него ростом. Длинные черные волосы заплетены в косу. Одета в футболку, короткие джинсовые шорты и мокасины навахо — из тех, что обертываются вокруг лодыжки и застегиваются сбоку. Ее мокасины были сшиты из коричневато-рыжей оленьей замши и застегнуты на серебряные пуговицы, ноги — длинны, а в улыбке чувствовалось что-то недоброе. Марку это понравилось. Увидев, что он направляется к ней, девушка улыбнулась шире прежнего, и это понравилось ему еще больше.

— О, не стоит тебе со мной болтать, — сказала она. — Я — не в твоем вкусе.

— Что ты можешь знать о моем вкусе? — возразил Марк, улыбнувшись в ответ.

Трудности его не пугали. Охотничий азарт придавал победе особый вкус. «Интересно, — подумал он, — из какого она лагеря?»

А улыбка девушки сделалась еще шире.

— Ты и представить не можешь, сколько я всего знаю, — сказала она. — О тебе — столько, что даже чересчур.

— Так это же замечательно! — воскликнул Марк, нахально обнимая девушку за плечи. — Кучу времени сбережем!

— Эй, Марк! — раздался за его спиной девичий голос. Это была Синди.

Стоило Марку обернуться на оклик, высокая девушка ловко выскользнула из-под его руки.

— Эй, Марк! — повторила Синди. — Можно тебя на минутку?

— Э-э… Ну да, можно, наверное.

Он взглянул вслед высокой девушке. Та уже шла наверх по тропе, ведущей к другим источникам.

Синди сказала, что хочет поговорить о Наске. Что знает, насколько они с Наской близки. Что понимает: ему не все равно, как Наска расстроена его вниманием к Тане. Обо всем этом Синди рассказывала подробно. Во всех деталях. Совершенно искренне желая всем добра.

— Вот я и подумала, что лучше тебе все рассказать, — закончила Синди.

Марк кивнул. Что он тут мог ответить?

Синди потрепала его по плечу.

— Уверена, это просто какое-то недоразумение, — сказала она.

— Ну да. Конечно, — выдавил Марк.

— Идем купаться, — предложила Синди.

Но Марк покачал головой.

— Я, пожалуй, погляжу на другие источники, — сказал он и направился к вершине холма, следом за высокой девушкой.

Тропа петляла среди глыб песчаника, превращенных пустыней в причудливые, жутковатые скульптуры. Искривленные, перекрученые каменные столбы тянулись вверх, к темнеющему небу. Дыры, выточенные в камне ветром, казались глазами, провожавшими Марка пристальным взглядом.

Сзади доносилась музыка — еще одна девушка пела о своей обманутой любви. Над западным горизонтом нежно розовели в вечернем зареве седые облака.

За поворотом тропы отыскалась небольшая — чуть больше ванны — впадинка. Марк замедлил шаг. Может, раздеться да поваляться в исходящей паром воде? Но образ высокой девушки в шортах влек за собой, и Марк двинулся дальше — наверх, в сгущавшиеся сумерки, провожаемый пустыми взглядами каменных столбов.

Откуда ни возьмись, налетел, взвихрил пыль под ногами легкий вечерний бриз. Тропинка свернула, огибая большой валун, слегка напоминавший морду воющего пса, поднятую к небу.

Сразу за поворотом, за этим странным валуном, лежала на земле кучка одежды. А прямо за ней поблескивало в клубах пара крохотное озерцо. А в озерце том лежала, прикрыв глаза, та самая девушка. Лежала, нежась в горячей воде.

Сделал Марк еще шаг, встал между ней и ее одеждой и спрашивает:

— Как водичка?

Девушка открыла глаза и подняла на него взгляд.

— Вода замечательная, — сказала она.

— Должно быть, ты с Черного Холма, — заговорил он. — А я — с раскопок в Кратере Закатного Солнца.

Девушка сузила глаза.

— Я ведь уже раз сказала: не стоит тебе со мной болтать.

— Вот тут-то ты и ошиблась, — ответил Марк. — Ты — именно та, с кем мне очень хотелось бы поболтать. А потом и познакомиться поближе.

— Это вряд ли, — отрезала девушка, поднимаясь на ноги.

Купальника на ней не было.

Вот тут бы Марку призадуматься да поостеречься. Но… Это понятно мне, это понятно вам, но он этого не понимал. Он даже не шелохнулся. Так и остался стоять, преграждая ей путь к одежде. Девушка остановилась перед ним, уперев руку в бедро. И даже не подумала прикрыться ладонями. Он таращился на нее во все глаза, и она смотрела на него, не отводя взгляда.

— Ты что, в самом деле ничего не соображаешь?

Но Марк не отступал. Он-то думал пофлиртовать с нею малость, а уж потом сдать назад, однако манеры этой девицы начинали раздражать. Держалась она совсем не так, как обычно держались с ним девушки. Слишком уж дерзко, будто она здесь главнее всех. Конечно, поглядеть на нее без одежды было просто здорово, вот только ее нагота будто бы бросала вызов. Будто бы говорила: «Вот она я, да не про твою честь».

— Не только все, что надо, соображаю, но и одежда твоя вся у меня, — ответил он.

— Ага. Раз так, не подашь ли мою футболку?

Нет, злым Марк не был. Просто был бестолков. Он понимал, что не отдать одежды нельзя, и решил обернуть дело во флирт, пусть грубоватого сорта.

— Ответишь на вопрос — отдам. Ты из лагеря у Черного Холма?

— Нет.

Так Марк принялся задавать вопросы и возвращать девушке одежду — по предмету за ответ. Узнал, что она не с раскопок в Леуппе и не с раскопок в Северном Уильямсе. Узнал, что парня у нее нет. После этого остался у Марка только один из ее башмаков, и тут он решился повысить ставку.

— Остался последний башмак, — сказал он. — Отдам за один поцелуй.

Полностью — за исключением одного башмака — одетая, девушка встала у края воды и вновь уперла руку в бедро.

— За поцелуй? Как старомодно.

— Ну нет, не за какой-то там старомодный поцелуй, — осклабился Марк, набираясь храбрости. — За настоящий, современный!

Но девушка покачала головой:

— В другой раз.

Ни слова больше не говоря, она развернулась и пошла прочь. Шаг, другой — и вот ее уже не видно в наступившей темноте.

— Эй! — крикнул Марк ей вслед. — Погоди секунду! У меня же твой башмак!

Но, кроме башмака, у него не осталось ничего. Девушка исчезла, а он так и стоял у впадинки, заполненной водой, с одиноким мокасином в руках.

Попробовал Марк ее отыскать — вначале с надеждой, но мало-помалу надежда сменилась разочарованием и недоумением. Что же теперь делать? Девушки след простыл, а башмак ее — у него… В конце концов решил он отправиться назад — вниз, а мокасин взять с собой. К большому озерцу она ведь наверняка вернется, там-то он ей мокасин и отдаст. И даже поцелуя взамен не попросит. Конечно, с виду она очень даже хороша, но вот манеры ее Марку совсем не нравились. Одним словом, вернуть ей башмак, да и делу конец!

Бросил он мокасин на заднее сиденье джипа и присоединился к ребятам в озерце. За это время к группе успели присоединиться студенты и школьники еще с полудюжины раскопок. Таня флиртовала с парнем из лагеря Черного Холма, и добиваться ее внимания было бесполезно. Поспрошал Марк ребят о встреченной девушке, но ее, похоже, никто не знал. И сама она за башмаком так и не явилась. Девчонки из других лагерей Марка отшили, и в лагерь он поехал один. Вечер не удался. Что делать с мокасином без пары, он не знал и потому просто кинул его на приборную доску джипа.

На следующее утро полезла я в свой грузовичок за кой-какими консервами и увидела на приборной доске Маркова джипа этот мокасин. Сшит он был в стиле навахо, и притом превосходно. Вручную, из прекрасной, тонкой оленьей замши. В таких мокасинах любая девушка с гордостью вышла бы на пау-вау.

К завтраку Марк явился поздно.

— Откуда у тебя взялся этот мокасин в джипе? — спросила я, накладывая ему яичницы.

В ответ он промямлил что-то о девушке, с которой познакомился на Койотовых Ключах.

— Этот башмак обязательно нужно вернуть, — сказала я.

— К чему это ты?

— Примета дурная. К беде. Так что уж лучше верни.

— Примета? Какие-то индейские премудрости?

Я бы сказала иначе: скорее, простой здравый смысл. Но ответила просто:

— Себе его лучше не оставлять.

Но Марк только головой покачал.

— Подумаешь, — сказал он и отошел к столу.

Что было дальше, я тоже сама не видела. Ну, а со слов Марка вышло примерно так.

Спал Марк в небольшой палатке на краю луга, от лагерной «столовой» вдалеке. Ночь с воскресенья на понедельник выдалась теплой и ясной, и молнию полога он оставил незастегнутой. Приготовил штаны и футболку на завтра и аккуратно сложил рядом со спальным мешком. А возле одежды поставил ботинки.

На ботинках этих остановлюсь малость подробнее. Другие ребята приехали на раскопки в старых кроссовках или туристских башмаках. Другие — но только не Марк. Он щеголял в прекрасных «Ред Уингз» — стильных шестидюймовых шнурованных ботинках из песчано-желтой кожи, мягкой, точно попка младенца. Прекрасные ботинки. Пожалуй, родителям Марковым они не меньше пары сотен баксов обошлись.

Как бы там ни было, запихнул Марк в левый ботинок чистые носки, а в правый — фонарик, чтобы легче найти его, если вдруг понадобится среди ночи. Ботинки задвинул в дальний угол палатки, чтобы уберечь их от утренней росы, забрался в спальный мешок, поднял взгляд к звездам, услышал вой койота вдали и уснул.

Разбудил его треск рвущейся ткани. В полусне уставился он в дальний угол палатки, откуда донесся звук. Луна поднялась высоко, и в ее свете в дальнем углу палатки виднелся темный силуэт какого-то зверя. Тот сунул голову в палатку, а при виде проснувшегося Марка тихонько подался назад, зажав в зубах его ботинок.

— Эй! — заорал Марк, метнувшись к своему ботинку.

Зверь зарычал и отпрянул прочь, унося ботинок с собой. К тому времени, как Марк сумел выбраться из спального мешка, зверь пересек половину луга. Койот со всех ног мчался прочь и даже не думал выпускать ботинок из пасти. Не успел Марк броситься в погоню, как зверь скрылся из виду.

Стоя посреди луга в одних трусах, Марк ошарашенно смотрел ему вслед. «Наверное, это сон, — подумал он. — Ведь койоты не крадут ботинок!» С этой мыслью он снова забрался в спальный мешок и уснул.

Но наутро обнаружил, что правый ботинок исчез.

Левый ботинок стоял на месте и без пары выглядел чуточку одиноко. На месте оказались и чистые носки, оставленные в ботинке, и даже фонарик лежал здесь же, рядом, на полу. А вот правого ботинка и след простыл.

Одевшись, он пошел в столовую — босиком, неся левый ботинок и носки в руках — и рассказал всем, что стряслось. Ребята, похоже, решили, что это ужасно смешно. Даже Наска, вернувшаяся из Шипрока накануне вечером, ничуть ему не сочувствовала. Только и сказала:

— Ну что ж, придется тебе ходить босиком.

Завтракала она в компании Тани и Синди. Все трое о чем-то оживленно беседовали.

Минуту Марк с жалким видом стоял, держа ботинок в руке. А ведь я предупреждала: к несчастью это, верни мокасин назад. Но теперь было поздно.

Работать на раскопках без обуви Марк не мог. Подумал он и решил съездить во Флагстафф, купить пару кроссовок.

— Удачи, — сказала я, когда он покидал столовую.

В ответ он бросил на меня насмешливый взгляд. Видно, думал: чтобы доехать до ближайшего торгового центра и купить пару обуви, особой удачи не требуется. Но вам-то уже известно: он многого не знал.

Что было дальше, я опять не видела. И даже от Марка не слышала. Правду сказать, я это полностью сочинила сама. Но в том, что так оно все и было, ничуть не сомневаюсь. Я знаю, как и что бывает, когда дело касается Койотовых Ключей.

Так вот, поехал Марк по длинной грунтовке, что вела к хайвею. Отъехал от лагеря пару миль и тут заметил башмак, лежащий в пыли у обочины. Свернул он к обочине и остановился, подумав, уж не его ли это ботинок — кто знает, куда койот мог его затащить, прежде чем бросил. Но эта обувка оказалась рваным ковбойским сапогом восьмого размера, а Марк-то носил десятый. И все же это был башмак, причем башмак правый. Это отчего-то обнадеживало: не один он тут ботинок потерял!

А произошло это у поворота к Койотовым Ключам. Взглянул Марк вдоль дороги к горячим источникам и увидел в отдалении еще один башмак. Возможно, пару к ковбойскому сапогу. Или его собственный пропавший ботинок. Свернул он с дороги и поехал посмотреть.

На этот раз башмак у обочины оказался черным броги. Остановился Марк, поднял его, осмотрел. Правый, десятого размера. Но — не его.

Поглядел Марк вперед, вдоль боковой дороги. Вдали, под кустиками полыни, темнело что-то еще, и Марк поехал дальше, в сторону Койотовых Ключей. Все они так делают. В сказках именно так всегда и бывает.

В полыни валялась бежевая гуарачи^[21]. На ее размер Марк даже не взглянул. Просто поехал дальше — вперед, к Койотовым Ключам. И через каждую милю, или около того, ему на глаза попадался новый башмак. Туристский ботинок рядом с колючей чольей^[22], лаковая бальная туфля среди пятнышка иссохшей травы… Так ехал Марк и ехал по следу из непарных башмаков.

Площадка, где прошлым вечером стояли машины, сегодня оказалась пуста. Припарковавшись, Марк хотел было выбраться из джипа, но, как только босая пятка коснулась раскаленного песка, замешкался. Слишком уж горячо, чтобы ходить босиком…

Минуту поколебавшись, он надел на левую ногу уцелевший ботинок, а правую сунул в мокасин навахо с приборной доски. Как ни странно, размер подошел.

Оставалось понять одно: что делать с башмаком, приносящим несчастье? Поразмыслил Марк и решил отнести его назад, к тому самому источнику, где нашел купавшуюся девушку. Может, вспомнил, как я советовала вернуть башмак, а может, и нет.

У Койотовых Ключей не было ни души. Казалось, скалы по ту сторону нижнего озерца мерцают, дрожат в горячем мареве, поднимавшемся над водой.

Идти наверх, к той небольшой впадинке, было жарко. В двух разных башмаках Марк чувствовал себя глупо — впрочем, не более чем во время погони за койотом в одних трусах. Добравшись до нужного источника, он присел отдохнуть в тени валуна, похожего на морду воющего койота.

От горячей воды во впадинке валил пар, будто над ванной. «Глупо было сюда приходить», — подумал Марк. Но, раз уж он здесь, отчего бы не погреть усталые ноги, прежде чем ехать в город?

Снял он непарные башмаки, снял одежду, сложил все это в тени валуна и погрузился в горячую воду.

Впадинка оказалась как раз ему по росту, и формой была очень похожа на ванну — с покатым дном, на котором так удобно лежать. Улегся Марк на спину, расслабился, прикрыл глаза. Ощущения — лучше некуда. «Ничего, — подумал он. — Вот съезжу в город, куплю новые башмаки…» Затем он начал размышлять о том, чего бы такого наплести Наске с Таней, когда вернется в лагерь… одним словом, жизнь понемногу налаживалась.

Вдруг шум позади заставил его встрепенуться. Разом забыв обо всех мечтах, Марк открыл глаза. Мокасин навахо, оставленный возле одежды, исчез. Ботинок — тоже.

Марк сел, выпрямился и снова услышал тот звук, что потревожил его — резкое, хриплое тявканье.

Взглянув в сторону гребня холма, он увидел койотиху. Лежа на брюхе в тени, она внимательно, пристально глядела на него. Шкура ее была рыжевато-бурой, с темной полосой вдоль хребта, а между передними лапами лежал его ботинок.

— Эй, — обиженно сказал Марк, — это мое.

Койотиха склонила голову набок, свесила из пасти язык и насмешливо осклабилась.

Марк удивленно поднял брови.

— Нельзя! Не тронь мой ботинок!

Ухмылка койотихи сделалась шире прежнего. Облизнув губы длинным красным языком, она снова осклабилась и, как ни в чем не бывало, продолжала пристально смотреть на него. Сидеть голышом под этим взглядом было очень неуютно.

— Это уже совсем невежливо, — сказал он. — Отчего бы тебе не оставить меня в покое?

Койотиха подхватила зубами ботинок и поднялась.

— Нет-нет, постой, — запротестовал Марк. — Ботинок не забирай!

Койотиха села, поставив ботинок на землю между передних лап.

— Ну, ладно тебе, — сказал Марк. — Отдай ботинок.

Койотиха зевнула, вновь облизнула губы и ухмыльнулась, свесив длинный язык набок.

Под ее пристальным взглядом, голый и мокрый, Марк выбрался из воды. Натягивая трусы и футболку, он отвернулся, но все равно знал: койотиха не сводит с него глаз.

Одевшись, Марк повернулся к ней лицом. Койотиха поднялась на все четыре лапы. Ботинок стоял перед ней. «Может, удастся отогнать ее и схватить ботинок?» Но прежде, чем Марк успел хотя бы шевельнуться, койотиха метнулась к нему, в три прыжка преодолела разделявшее их расстояние и сильно толкнула передними лапами в грудь. Марк пошатнулся, споткнулся и с маху уселся на землю. Морда койотихи оказалась в нескольких дюймах от его лица. Перед глазами блеснули ее клыки — длинные, острые, желтые клыки. В нос шибанула вонь ее дыхания — более скверного запаха псины, густо отдающего падалью, себе и не вообразить!

И тут она его поцеловала. Вот этот самый длинный, мокрый, воняющий падалью язык прошелся по подбородку Марка и скользнул ему в рот, коснувшись его собственного языка.

Плюясь и задыхаясь от отвращения, Марк резко откинул голову назад. Койотиха прыгнула в сторону и поскакала вверх, к гребню холма. Длинный красный язык свешивался из ее пасти так, словно она смеется. Прыжок, еще прыжок — и зверь исчез, скрывшись среди валунов.

Марк прополоскал рот водой из источника — и раз, и другой, и третий. Какой только заразы не подхватишь от койота, поцеловавшего тебя взасос! С чего вообще зверю могло прийти в голову такое?

Может быть, в эту минуту ему вспомнилось, что он сказал той девушке. «Остался последний башмак, — сказал он. — Отдам за один поцелуй». Может быть, он сообразил, что койотиха поступила с ним так же, как собирался поступить он.

Может быть. Но вряд ли. Вспомнить-то мог, но вряд ли подумал о том, что ситуация — точь-в-точь та же самая. Но, о чем бы он там ни подумал, по крайней мере, ботинок остался при нем. Хотя бы один.

Надев его на ногу, Марк направился вниз. Нелегко же ему пришлось! На миг опуская босую ногу на землю, он поскорей делал шаг, а после удерживал равновесие на ноге в ботинке, чтобы босая пятка хоть немного охладилась. Спуск затянулся надолго, но в конце концов до джипа он доковылял.

В пыли возле джипа обнаружился его второй ботинок — слегка пожеванный, провонявший койотом, но в остальном вполне целый. Обувшись, Марк поехал в лагерь. Башмаков у обочины на обратном пути не видел. О том, что случилось, старался не думать. Ботинок нашелся, а остальное неважно.

В тот же вечер, за ужином, подсел он к Наске и принялся заговаривать ей зубы.

— Очень не хотел бы, чтоб ты на меня сердилась, — начал он с самой искренней миной на лице.

Наска с сомнением взглянула на него.

— Я что угодно сделаю, чтобы…

Он собирался сказать, что сделает все, что угодно, только бы наладить прежние отношения, но в этот самый момент правый ботинок зверски защемил ему ногу. Как будто голодный койот впился клыками в пятку!

— Ай! — вскрикнул Марк, схватившись за ногу.

Как видите, Койотиха — зверь непростой.

— В чем дело? — спросила Наска.

Хватка разжалась.

— Да вот, ботинок, — ответил Марк, опасливо потирая ногу.

— Так что ты хотел сказать?

— Я хочу сделать так, чтобы…

Он собирался сказать, будто хочет сделать так, чтобы она была счастлива, но ботинок снова сдавил ногу, не позволяя вымолвить ни словечка.

Лето для Марка прошло — хуже некуда. Всякий раз, как он пробовал подольститься к девушке, ботинок больно впивался в ногу. Хочешь не хочешь, а приходилось умолкать.

И, знаете, не только этот ботинок. На следующих же выходных отправился Марк в город и купил пару кроссовок, но и с ними начало твориться в точности то же самое. Как только решит Марк соврать, правый кроссовок кусал его за пятку, будто голодный койот.

Так он к Тане в трусы и не залез. И с Наской у него ничего не вышло. Правду сказать, и у всех остальных девушек он тоже до самого конца лета никакого успеха не имел.

Что вышло из Марка дальше? Даже не знаю. Может быть, выучился говорить правду. Но это — вряд ли. Может быть, ограничил все ухаживания пляжами, где можно врать безнаказанно, пошевеливая пальцами ног в песке. Но ведь большинство девушек рано или поздно задумается: с чего этот тип никогда не надевает башмаков?

Как говорил тот этнограф, дело Койота — наводить в мире порядок. Может, способы, которыми он меняет мир к лучшему, вам и не по нраву, но это уж проблема не Койотова, а ваша.

Ну, а насчет башмаков в придорожной пыли… Что ж, теперь вам известно: не стоит их трогать. Видимо, кто-то где-то затевает недоброе, и Койот решил восстановить справедливость. Так что лучше езжайте себе мимо. А знаки эти оставьте тем, кто в них нуждается. Надеюсь, это не вы.

Пэт Мэрфи

* * *

Произведения Пэт Мэрфи удостоены множества наград, включая премию «Небьюла», Всемирную премию фэнтези и премию «Сейюн» (последняя — за лучший научно-фантастический роман, переведенный на японский). Работает она в широком спектре жанров, от твердой научной фантастики до психологического фэнтези и магического реализма. В свободное от фантастики время Пэт специализируется на поисках интересной работы: пишет книги о науке для сан-францисского «Эксплораториума», интерактивного музея науки, искусств и человеческого восприятия; а какое-то время проработала директором по маркетингу в «Крусибл», некоммерческой школе промышленного искусства и искусства работы с огнем (любой, от кузнечного дела до пожирания огня). В настоящее время она редактирует книги для «Неумех» — издательства, начавшего свой путь в 1977 г. с книги «Жонглирование для полных неумех», а в наши дни выпускающего руководства по ручному труду для подростков. Последний роман Пэт — The Wild Girls^[23]. Ее веб-сайт: www.brazenhussies.net/murphy. Ее любимый цвет — ультрафиолетовый.

Примечание автора

Писателей часто спрашивают, откуда они берут идеи. Но на самом деле спрашивающие неизменно хотят знать: откуда берутся сказки? Ответ прост, и для спрашивающих совершенно бесполезен.

Сказки рождаются из жизненного опыта писателя целиком — из всего того, что писатель сделал, увидел, услышал. Откуда взялись «Непарные башмаки»? Из автомобильного путешествия в Бишоп, штат Калифорния — долгой поездки через пустыни и горы, с множеством времени для раздумий в пути. Из лета, проведенного мной на археологических раскопках неподалеку от Флагстаффа, штат Аризона, за просеиванием почвы в развалинах древнего пуэбло ради глиняных черепков и кусков обработанного камня. Из вида башмаков, лежащих у обочин дорог. Из знакомств с молодыми людьми (и девушками), которым следовало бы быть поумнее. Из любви к трикстерам, из ночного воя пустынных койотов, из источенных ветрами столбов песчаника в Долине Гоблинов, штат Юта, где я побывала многие годы назад. Из всякой всячины, собранной воедино, и родилась эта сказка. Вот так, проще простого.

Примечания

18

“One Odd Shoe” copyright © Pat Murphy, 2007.

19

Пау-вау (англ. pow-wow, powwow, pow wow или pau wau) — специфическое собрание коренных американцев (необязательно исключительно индейцев), посвященное их культуре: обычаям, песням, танцам, устному народному творчеству и др. На пау-вау традиционно происходит танцевальное соревнование, зачастую с денежными призами. — Примеч. ред.

20

Хоган — традиционная индейская баня.

21

Мексиканская кожаная сандалия на плоской подошве.

22

Чолья — древовидный кактус, произрастающий в Мексике и на западе США. — Примеч. ред.

23

Здесь и далее — все данные об авторах и их произведениях актуальны для 2007 года — года публикации антологии на языке оригинала.