Полынь – трава горькая

Равиль Таминдаров, 2020

Полынь горькая – это многолетнее дикорастущее растение с характерным специфическим ароматом и очень горько-терпким вкусом… Порой в жизни людей происходят события, которые оставляют горький след, меняющий судьбы и иногда приводящий к смерти. В этот сборник вошли рассказы, в основу которых положены истории простых людей, чьи истории когда-то были услышаны и слегка переработаны автором.

Полынь — трава горькая

Моей матери посвящается.

1949 год.

По небу ползли тяжёлые свинцовые тучи. Порывы холодного ветра волнами пробегали по пшеничному полю, разнося запахи земли, хлеба и полыни.

У дороги стояли двое мужчин. Оба в брезентовых плащах, в кепках.

— Как думаешь, комиссар, — проговорил один из них, что повыше ростом, — хлеб сдадим?

— Не знаю, Иван, не знаю, — вздохнул второй. — Сам видишь, хлеб на корню гниёт. Поля полынью поросли.

— Да-а. На быках, да на бабах далеко не уедешь.

Председатель колхоза Иван Тимофеевич достал папиросу, закурил.

— Холодновато, — пыхнул он дымом.

— Осень ранняя, — парторг глубже засунул руки в карманы плаща.

— Эх, нам бы ещё пару недель погоды. Может, и успели бы хлеб убрать, — председатель глубоко затянулся дымом. — Придётся сдавать весь хлеб, — проговорил он, выпуская дым.

— И семенной?

— И семенной.

— А людям что скажешь, — парторг угрюмо посмотрел на председателя. — И чем за трудодни рассчитаешься?

Председатель окутался папиросным дымом.

— Разрешим дрова рубить в ближнем лесу. Да и горох ещё остался.

— И разрешить оставшуюся на полях картошку собирать. Все равно ведь сгниёт.

— Картошку? Посмотрим, — председатель затоптал папиросу. — А за хлеб, если не сдадим что по плану положено, с меня, да и с тебя не только шкуру спустят.

— А люди?

— А что люди? Такую войну прошли, выжили. И сейчас справятся. А у меня партийный билет один. Да и голова — тоже.

— Ладно, поехали.

Председатель, а за ним парторг направились к телеге.

— Слушай, комиссар, — председатель повернулся к парторгу, — надо школьников привлечь. Четвёртый, пятый классы в поле. Пусть хоть полынь из пшеницы повыдёргивают. А старших — на уборку картофеля.

— Четвёртый — то зачем? Малые ведь.

— Ничего. Сам видишь, не сегодня-завтра дожди начнутся. А так хоть без полыни косить будет можно.

— Вижу, — парторг зло сплюнул. — Родители могут не отпустить.

— Да брось ты, — отмахнулся председатель. — Надавишь на сознательность. Пообещаешь, что, мол, накормишь детей. Тогда сами приведут.

Председатель стегнул жеребца.

— Не подействует, скажешь, — саботажники, мол, правительственное задание срывают. В общем, сам знаешь, что говорить.

Роза, как обычно, встала рано. Солнце только послало свои первые лучи из-за горизонта. Но все старшие ушли ещё раньше. Мать — на ферме, отец пропадает в полевой бригаде. И братья вместе с ним. А сегодня и Роза, как взрослая, тоже идёт работать в поле. Работать, а не как раньше — отнести старшим обед. Сегодня всем классом выезжают. Ой, не опоздать бы.

Она быстро собралась, взяла приготовленную для неё краюху хлеба и бутылку с водой и убежала.

Возле школы было оживлённо. Деловитые первоклашки проходили мимо бурлящей толпы учеников, стоявших кто с узелком, а кто и с пустыми руками, и скрывались за расхлябанной дверью старой, с обшарпанными стенами, школы. Роза снисходительно поглядывала на них. Мелкота. Учиться идут.

Вместе с учительницей подошла бригадир. Звали её Мария Ивановна, но за глаза называли"Иваныч" — за мужскую привычку не выпускать папиросу изо рта, за засаленную телогрейку и за огромные кирзовые сапоги. Солдатская вдова. Муж её погиб в сорок втором, осталась одна с тремя детьми на руках. Самому младшему ещё нет и восьми. В бригадирах уже третий год.

За это время научилась управлять не только бабами, но и мужиками. Она шла с учительницей, и что-то говорила ей, не вынимая изо рта папиросу. Та удручённо качала головой. Бригадир вспылила.

Конец ознакомительного фрагмента.