Начальник милиции 2

Рафаэль Дамиров (2024)

СССР, 1978-й год. Александр Морозов, попаданец из нашего времени, продолжает тянуть лямку милиционера-кинолога в Зарыбинском ГОВД. Вместе с верным Мухтаром они успешно раскрывают преступления. Неожиданно в городе начинают происходить загадочные несчастные случаи со смертельным исходом, а на место начальника присылают из области странного подполковника. Новый шеф буквально сживает со свету личный состав, а кинолог и пёс у него — как кость в горле. Морозов понимает, что череда непонятных смертей и появление нового начальника — звенья одной цепи. Он начинает своё расследование, вот только загадок становится все больше, а подполковник продолжает вставлять палки в колёса. В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 5

На меня смотрела журналистка.

— С Мухтаром все хорошо, — улыбнулся я девушкам, — здравствуйте, Ася, здравствуйте, Алёна Сергеевна.

— Пф-ф… — скосила смешливый взгляд на подругу Пичугина. — Алёна Сергеевна, ха-ах! Гляди-ка, прямо фифа…

В компании подруги и на кухне Пичугина выглядела гораздо раскрепощеннее, чем тогда в ГОВД.

— Здравствуйте, Александр Александрович, — подчеркнуто вежливо и с холодком проговорила хозяйка (видно, мое знакомство с ее подругой ее несколько поддело). — Что вы хотели?

— Принес записку для вашего мальчика. А точнее, грамоту.

Я поставил на стол торт и бутылку вина, торжественно извлек из портфеля (его я так и не успел отдать Кулебякину после аттестации и бессовестно им сегодня воспользовался) грамоту и, кивнув на угощение, добавил:

— А это — чтобы можно было отметить награду, как полагается.

— Ой! Грамота! — пискнула Ася. — Ой, как интересно? Андрюшке, что ли? А за что?

Алёна лишь недоуменно на меня уставилась и не стала спрашивать. Ведь подруга уже озвучила вопрос, но любопытство ее и саму разбирало, это было видно по тому, как она прикусила губу.

— За оказание содействия органам милиции, — начал я немного торжественно и, как полагается, с налетом пафоса эпохи, перечислять заслуги Серого. — За активную общественную позицию в деле борьбы преступностью, за помощь в работе по уходу и дрессировке служебно-розыскной собаки, за повышение престижа образа сотрудника милиции и милицейской профессии среди учащихся средней школы.

Нравится мне советский язык. На нем можно говорить ни о чём, но много, красиво и трепетно.

— Ого… — теперь удивилась уже Алёна, — Андрей действительно все это делал?

Она вся как-то оттаяла, потеплела, и в глазах блеснула радость за брата.

— На советских грамотах, Алёна Сергеевна, просто так не пишут. Делал, делает и будет делать!

Я повернулся, за моей спиной в тесном коридорчике стоял Серый. Я протянул ему грамоту и пожал руку.

— Держи! Поздравляю от лица руководства Зарыбинского ГОВД. Ну и, конечно, спасибо от меня лично и, опять же, от руководства. И от Мухтара.

— Спасибо, Сан Саныч, — расцвел Серый.

Не знаю, что говорить в случае награждения детей, поэтому громко произнёс пионерский призыв:

— Будь готов!

— Всегда готов! — откликнулся парень.

Он, хоть и знал, что я принесу грамоту, но все равно неподдельно обрадовался.

— Смотри, сеструха! — Серый не мог сдержать улыбку до ушей. — Теперь и у меня есть грамота! Не только у тебя!

Очевидно, один из козырей домашнего противостояния сестры с братом только что рухнул, и, Серый довольный, ускакал к себе в комнату, даже не заинтересовавшись тортом.

— Ну так что, Алёна Сергеевна, такое дело предлагаю слегка отметить. Все-таки первая награда, дело нешуточное.

— А вы откуда знакомы? — спросила пионервожатая, посмотрев сначала на меня, а потом на подругу.

— Про Александра Морозова, лейтенанта милиции, кинолога горотдела, — декламировала журналистка, — весь город знает. Я про него статью писала.

— Вот как? — удивилась Алёна.

Кажется, я нечаянно зажал её в клещи — и грамота тут для Андрея, и статья про меня. Ну, я же не знал, что наткнусь тут на журналистку! Мир тесен, а Зарыбинск еще теснее.

— Хочешь, дам почитать? — щурилась на нее смешливо та.

— Я алкоголь среди недели не пью, — это Алёна уже отвечала мне на предложение отметить, проигнорировав подругу. — Давайте лучше чаю с тортом.

— Ой, а я пью, иногда и среди недели, и в начале, и… — улыбалась Пичугина. — Аленка, что ты так на меня смотришь? Да вы не думайте, я не алкаш!.. Работа у меня такая — ходить на разные протокольные и непротокольные мероприятия. Сейчас без нормального банкета ни одно стоящее мероприятие не проводится.

— Ну, тогда, если Алена Сергеевна позволит, то мы с вами попробуем вино, Ася.

— С удовольствием, — мотнула она косичками и протянула мне уже приготовленный штопор.

Когда только успела?

Я открывал вино и чувствовал себя немного каким-то счастливым безусым студентиком, которому на голову вдруг свалились две первые красавицы курса, и он пока не знает, что с ними обеими делать, но, как говорили — счастья полные штаны.

Вот только я не студентик, и у меня другая цель — договориться провести время с Аленой в злополучный день тринадцатого июня.

Ася по-хозяйски достала два фужера и выставила их на стол:

— Жалко, что ты не пьешь, Аленка, — поджала она губы. — Тогда торт порежь, пока мы с Сашей за Андрюшку чокнемся.

— Доставай третий, — нахмурилась пионервожатая.

— Что?

— Бокал, говорю, ставь третий.

— Надумала? Ну и правильно, первая грамота — это ого-го! — сжала по-пролетарски кулачок журналистка. — Такое навсегда запомнится…

— Пичугина, — поморщилась Алёна. — Так и скажи, что тебе вина хочется попробовать…

— Ну и это тоже, в приятной компании вино еще приятнее. Саша такой молодец, я тебе еще не рассказывала? У него такой умный пёс.

— Это все его достоинства? — спросила Алёна, раскладывая по тарелкам торт.

Я потянулся к своей тарелке, а хозяйка покачала головой:

— А руки-то вы не мыли.

— Вот как раз хотел спросить разрешения посетить ванную, — парировал я и, встав из-за стола, добавил: — Я мигом.

Сходил вымыть руки, вернулся и разлил вино по бокалам. И на правах мужчины первым сказал тост.

— Давайте, девоньки, за Андрея. Чтобы увлекала его эта милицейская тема, и в будущем он тоже стал милиционером. И давайте уже на «ты». Вы же не против?

Девушки закивали, соглашаясь.

— Вот и славно…

— Ой, Саша, а ты кто Андрею будешь? — спросила Пичугина. — Сказал, прям как отец родной.

— Я ему кто? Хм… — действительно, что-то я увлёкся. Не Саша, а опять целый Сан Саныч говорил тут. — Известно кто. Наставник от органов милиции, — я понизил голос, будто раскрывал секретные сведения, — у нас за каждым подростком, который находится в зоне, так называемой, риска, закреплен сотрудник. Вот я и закреплен за Андреем. Инспектора по делам несовершеннолетних на всех не хватит.

— Вы, то есть ты, мне этого не говорил, — вскинула изящную бровь Алёна.

— Разве? — сделал я невинное лицо. — Ну, значит, забыл, извини…

— Это что получается? Андрей на учете стоит? В детской комнате милиции? — обеспокоенно спросила тогда девушка.

— Нигде он не стоит, и не будет стоять, вот для этого я и закреплен, чтобы не свернул куда попало.

— Спасибо… — тихо проговорила пионервожатая.

— Это наша работа, — чуть улыбнулся я и разлил по бокалам остатки вина.

Первый раз выпивал я в этом времени и в этом теле, и бутылки на троих вполне себе хватило. Настроение приподнятое, а девочки слегка разрумянились. Какие они разные, но, безусловно, обе умные и привлекательные. Каждая по-своему.

— Саша! — воскликнула раскрепостившаяся журналистка. — А ты почему мне до сих пор не позвонил? Визитку мою потерял?

Алёна заметно напряглась, ее чайная ложечка перестала ковырять тортик.

— Нет, на работе храню.

— Неужели у тебя в отделе ничего интересного не происходит? Мы же договорились, если что — сигнализируй, звони. Мне материал для статей нужен. И сам лишний раз в прессе мелькнешь.

— Да пока ничего такого не произошло, — отмахнулся я, естественно, умолчав о намечающейся серии карманных краж.

Общественность нервировать ни к чему, да и цензура не пропустит такие казусы в печать, не дай бог кому заметить серийность преступлений. Все у нас в стране хорошо и замечательно. И с преступностью лады.

— Жаль, — вздохнула журналистка.

— Но, как что-то интересное случится, я обязательно позвоню, — заверил я. — Нам с прессой друг другу помогать надо.

Я изо всех сил старался не сердить Алёну, но Ася будто специально мне в этом противодействовала.

— Вот все бы такие милиционеры были, как Саша, — игриво прочирикала она, — приятно с такими работать.

А потом повернулась к Алёне и, видимо, намереваясь еще меня похвалить, сказанула:

— Представляешь, он мне даже ручку поцеловал.

Поделилась запомнившимся впечатлением, а Алёна поджала губы, тянула улыбку, но у нее слабо получалось.

— Настоящий джентльмен, — наконец, выдавила она.

И тут я придумал, как позвать Алёну на так называемое свидание. Только это получится свидание втроем… Не совсем то, что хотелось бы, но зато надежнее. Если я Алёну позову, например, в кино, она может заартачиться. А если позвать их двоих, то тут с виду — совсем другой расклад. Дружеская встреча… Угу, так и сделаем…

— Девочки, — обвел я взглядом собеседниц. — А вы кино любите? Про любовь?

— А кто же его не любит? — замотала косичками Ася.

— Отлично! В кинотеатре опять “Табор уходит в небо” показывают.

— Светлана Тома в главной роли! — воздела глаза Ася. — Обожаю эту актрису… С удвольствием бы пересмотрела фильм. Там Брондуков такой забавный.

— Ну и отлично, идем?

— Ты что, приглашаешь нас в кино? Когда?

— Завтра. Но сеанс дневной. Вечером там другой фильм. Неинтересный.

— Я не могу, — нахмурилась Алёна. — Мне на работу.

— А я могу! — хлопнула в ладоши Ася. — Шеф отправил меня завтра на мясокомбинат, материал для статьи собирать, а у меня сосед там работает. Я уже почти статью накатала с его слов. Так что могу смыться с работы.

— Алёна, — проговорил я потвёрже, с некоторым напором. — Какая у старшей пионервожатой может быть летом работа в школе? Ребятишки на каникулах…

— А план заседаний дружины составить, а тематические подборки сделать по воспитательной работе? Торжественный прием в пионеры еще на носу, фестиваль Озеленителей. Один пионерский костер зажечь чего стоит. Это все надо распланировать, назначить ответственных, участников. Прорепетировать, прогнать, проконтролировать. Горнисты у меня чудят, учить их надо. Хорошо, хоть барабанщики толковые. И это все надо успеть сделать летом.

Что ни говори, а должность Алёна занимала крайне нужную. Это потом будет казаться, что пионерские организации — это пустой звук и бутафория, особенно тем, кто не был пионером. Нет, сейчас я вижу, как горят глаза старшей пионервожатой. Как светится ее лицо при упоминании о работе. Она для своих подопечных и товарищ, и пример, и факел, который зажигает детские сердца жизнелюбием, оптимизмом, целеустремленностью. Пионервожатые были ненамного старше своих подопечных, а задач у них было немало — организовать, сплотить, требовать дисциплины, бороться за успеваемость, прививать любовь к труду. Как раз потому, что они не такие взрослые, как учителя, всё это порой и удавалось. Сдача макулатуры, металлолома, посадка деревьев, помощь одиноким пенсионерам, различные творческие работы. Школьники соревновались — «кто больше», их брала гордость за свой класс — «а мы ещё больше…». И всё это на юношеском задоре, с энтузиазмом, без ожидания наград. Тут невольно залюбуешься.

— Алёнка, — сквасила губки Пичугина. — Да пошли сходим… Лето длинное, успеешь еще в своих бумажках зарыться.

— Там не только бумажки, нужно знамя новое подлатать. Древко заменить, барабаны новые закупить и…

— Ой, да хватит тебе уже, — поморщилась подружка. — Говори уже… Пойдешь или нет?

— Ну-у… Могу время выделить. Если потом поможешь мне табличку графика начертить по сдаче металлолома. Ты же знаешь, я с графиками не дружу.

Мне же хотелось запрыгать по комнате молодым студентом. Уговорил!

* * *

Из гостей в общагу я вернулся часиков в десять вечера. Хорошо посидели, пообщались.

Поздоровался с комендой на вахте, прошел узким коридором в свое крыло. Комната номер тринадцать, толкнул дверь. Заперто. Странно, что, Нурика еще нет?

Вставил ключ в скважину — не крутится, зараза, в нужную сторону. Изнутри заперто. Обычно, если кто-то из нас в комнате есть, мы с Нурланом дверь не запираем.

Постучал. За дверью послышалось шебуршание. Ага, там, там воин степей, притаился… а зачем? От кого прячется? Я почесал затылок. И тут до меня дошло… Нурик, похоже, не один. С дамой… Что ж, дело молодое, но тут что важно — предупреждать надо.

Дверь распахнулась, и в коридор, натягивая майку, вывалился Нурлан. Он спешно прикрыл за собой дверь, и мы стояли в коридоре.

— Братуха, по-братски, Мороз! А? — посмотрел на меня жалобным спаниелем Нурлан.

— Ты просишь, чтобы я не заходил?

— Ну там-на… Во-о! — он изобразил на себе жестом огромные женские буфера. — Ух, по-братски, а?

— Женщина очень красивая, и ты просишь вам не мешать?

— Ну-у… Ага!

— У вас час.

— Брат! — обрадовавшись, Нурик обнял меня, и к нему вернулась нормальная речь. — Ты знаешь, какая она! Настоящая женщина.

— Ой да ладно… Сколько у тебя баб?

— Не-е… — замотал он головой. — Это другое… Все женщины неповторимы, все бабы одинаковы.

Он благодарно похлопал меня по плечу и скрылся в комнате. Изнутри послышался звук запираемой щеколды.

Я побрел по коридору. Из кухни доносился запах жареного минтая. Не хотелось им провонять, и я пошел на улицу.

На вахте Василины Егоровны не оказалось. Наверное, вышла покурить на крылечко. Открыл входную дверь, вышел — никого. Странно… Коменда никогда не покидает свой пост, будто живет на нем. За все это время, что я здесь, я лишь пару раз видел других вахтеров. По крайней мере, узнал, что они существуют.

И тут я услышал интересные звуки. Такие как в кино для взрослых. Доносились они из… Общажные пассатижи! Из окна нашей комнаты номер тринадцать! Нурик, остолоп, окошко не закрыл. Все бы ничего, но общага мужская, и посторонним, особенно женщинам, вход воспрещен. Уж очень бдительно за этим следила Василина Егоровна. Будто это ее как-то лично цепляло и не давало спокойно жить.

И вот сейчас комендант стояла под нашим окошком и прислушивалась, будто не сразу поверила в такую наглость, что вызывающе доносилась из приоткрытого окна. Заглянуть у нее туда не получалось, все-таки первый этаж был относительно высоко расположен.

Даже в сумерках я видел, как со спины краснеет ее шея. Кранты Нурику. Надо выручать товарища, спасать из сполохов праведного гнева.

Дверь я распахнул совершенно бесшумно. И тут же препоручил ее выходящему мужичку, чтобы не хлопать. Его я не помнил, а он назвал меня по имени.

— Саня, а ты коменду не видал?

— На улице, — охотно ответил я, в надежде, что мужичок хоть немного отвлечет и задержит Суровую.

Проскочив небольшой холл, свернул налево, миновал коридор и забарабанил пальцами по двери. Именно пальцами, а не кулаком, чтобы дробь была, а не стук, который может услышать коменда с той стороны.

Дверь не открывали. Оно и понятно, я же дал час на утехи. Еще и стучу по-бабски, ноготочками. Вот Нурик и думает, что кто-то чужой ломится. Притихли сразу, дама не охает, кровать не скрипит, Нурик не сопит — будто тараканы попрятались, когда свет включили. Да только поздно уже прятаться, у Василины есть дубликат ключа от комнаты. Выкурит мигом всех тараканов в два счета. Сейчас о личном пространстве и не слыхивали. Особенно в общаге. Все общее, коллективное, и комендант запросто могла ввалиться в комнату нашего рабочего общежития, открыть дверь своим ключом для наведения порядка.

Я приложился к скважине для ключа, сделав руки рупором, и громко прошептал:

— Нурлан! Атас! — но получилось хрипло, непонятно, будто на спящего алкаша наступили.

Я бы тоже на месте Нурлана — не разобрал, кто там в скважину хрипит. Хотелось крикнуть с чувством и погромче, но нельзя. Так же как нельзя кричать в аэропорту: «Алла, я в бар!».

Но и времени на план Б уже не было.