TWIN

Рита Феденева (2024)

Она не знала о существовании близнеца, когда вступила в яркую и богатую жизнь: взяла чужое имя, вселилась в чужую квартиру и стала вести чужую жизнь, мороча голову чужому любовнику. Теперь против неё всё — даже TWIN! Сможет ли она разрешить эту ситуацию, обрести сестру и отстоять своё счастье, если наивна и доверчива и не замечает насмешек судьбы!

Глава 11. В конце концов

Со стороны Морозовского сада шла Виктория Лебедева. Она остановилась на перекрёстке и, увидев близнецов, махнула им рукой. Первой из сестёр к ней двинулась Лера — медленно, как медлительный зомби, потерявший жизненную силу.

Вдруг появился автомобиль! Стремительно и парадоксально он наехал на Леру и отбросил её худенькое тело на тротуар. А дальше… дальше всё пошло как по колдовству. Под тяжёлым Викиным взглядом автомобиль заскрежетал, завизжал колёсами и врезался в стену. Всё произошло в считанные секунды. Откуда, что и почему? Никто ничего не понял.

Взгляды Вики и Маши скрестились. Пространство между ними треснуло. Мощная турбуленция спутала мысли и чувства и погасила сознание.

— Ненавижу! — выкрикнула Маша.

Крик пронзил материнское сердце. Женщина вздрогнула и протянула руки, но не удержала их, без сил уронила, и они повисли, как тяжёлые плети. Страдание выбелило скулы, между бровей залегла складка, а взгляд стал свинцовым. Повернув голову, она настигла автомобиль и подорвала его энергией своего взгляда. Раздался оглушающий взрыв. Автомобиль подбросило и разорвало на части. Пылающие осколки металла с грохотом осыпались на мостовую. Чудом уцелевший водитель поспешно отполз в сторону, но огненный дождь настиг его, пронзил и поджёг одежду, и он, как проклятый огненный шар, покатился вниз под горку.

Вика отвернулась и спрятала свой разрушительный взгляд, позволив прохожим включиться в спасение водителя. Пригодился сугроб у стен Морозовского сада и огнетушитель из ближайшего кафе.

Для Вики это было неважно. Теперь она сосредоточилась на дочери и всю свою чудотворную энергию посылала дорогой своей доченьке. Лера лежала на мостовой, как большая нарядная кукла, и не подавала признаков жизни. Из уголка рта вытекла тоненькая струйка крови.

Маша почувствовала боль, какую испытывала сестра: в голове вспыхнул пожар, во рту — солёный привкус, в глазах потемнело и отключился слух.

Её кто-то взял за руку.

— Ты в порядке?

Она не ответила. Тело ломило, голова кружилась, к горлу подступила тошнота.

— Дыши! Дыши!

Маша дышала… Ещё несколько секунд, и перед глазами рассеялась мгла. Она увидела Вику и всё происходящее вокруг. Прихожане торопились на новогодний молебен, мамочки выводили детей с новогоднего праздника, туристы осваивали новогодние каникулы… Было тридцать первое декабря. Канун Нового года. А вокруг белым-бело падал снег и крепчал мороз.

Лера лежала на снегу. Вокруг собралась толпа. Из кафе выскочили посетители, и вместе с ними вышел Слава.

Он бросился к Лере, упал на колени и точным профессиональным взглядом осмотрел её: приподнял веки, пощупал пульс, приложил ухо к груди и приступил к реанимации.

— Остановка сердца, — произнёс кто-то в толпе.

Маша схватилась за руку Вики.

— Что это значит?

Вика стояла ни жива ни мертва и повторяла, словно мантру:

— Смерти нет! Не вижу! О Господи! Не допусти!

А тем временем Слава, как заведённый механизм, чередовал компрессии с глубокими вдохами рот в рот. Он пытался завести лёгкие и сердце, но, к сожалению, безуспешно. Машина скорой помощи задерживалась, а без кислородной маски и дефибриллятора у пострадавшей было мало шансов. С упорством, присущим тем, кто дал клятву Гиппократа, Слава продолжал вентилировать лёгкие и массировать сердце. Возвращение к жизни всё более осложнялось, и даже если это произойдёт спустя пять-семь минут, это может привести к необратимым процессам и глубокой инвалидности.

Слава вдруг выкрикнул:

— Острый нож и спирт!

Администратор, оказавшийся рядом, немедленно помчался на кухню и через десять секунд вернулся с острым кухонным ножом и бутылкой столичной водки.

— Накали лезвие на огне!

Тут же в толпе накалили лезвие над пламенем зажигалки. Атмосфера искрилась от напряжения. События развивались стремительно, как в голливудском триллере.

Слава взял нож и сел поверх Леры. Грудная клетка оказалась между его ногами. Он освободил шею и грудь от одежды и, плеснув водкой, произвёл инцизию трахеи. Заалела кровь. Лера вздрогнула и начала дышать. Восстановился сердечный ритм, запустилась система кровообращения. Маша почувствовала стук сердец — двух идентичных монозиготных близнецов.

Толпа облегчённо выдохнула:

— Круто!

Когда прибыла скорая помощь, Маша уже была в порядке, а вот Лера чувствовала себя плохо. Врач сказал, что требуется госпитализация. У девушки сильный ушиб головы, что спровоцировало потерю памяти. Маша прижалась к груди сестры и почувствовала, как её душа затрепетала от страха. Она искала защиты, старалась слиться с душой Маши.

— Прости меня, сестричка!

Лера не ответила. Лицо её было бледным, глаза пусты. Она обвела взглядом реанимацию и остановилась на Маше.

— Ты кто?

— Я твоя сестра. Близнец.

— А кто я?

Маша хотела сказать, что она — Валерия Фельдман! Как можно такое забыть! Но Слава её остановил, взял за плечо и слегка сжал.

— У неё провал в памяти. Такое бывает.

— Это пройдёт?

— Надо провести исследование, понаблюдать. И только после этого можно делать выводы.

Молодой врач со «скорой» перехватил инициативу и, взяв Машу под локоть, прошёл с ней рядом несколько шагов. Он был более оптимистичен и душевно заверил, что, несмотря на серьёзные травмы, есть надежда в том, что память к Лере вернётся, а здоровье восстановится.

Маша выслушала его и согласилась, но в глубине души доверяла больше Славе.

— Ты, видимо, хороший врач. Но почему же ты работаешь официантом? Слава улыбнулся.

— Это временно. Надеюсь, скоро всё изменится.

Слава был кардиохирургом. Он приехал из Сибирской столицы по приглашению в Боткинскую больницу. Освобождение должности пока задерживалось, поэтому он был вынужден подрабатывать официантом, аниматором и даже сторожем в крематории.

— Никогда бы не подумала, что ты врач, — призналась Маша.

— Да он врач! Врач от Бога! — возмущённо выдохнула толпа. — Благодари парня, что он спас твою сестру!

— Спасибо, — покорно сказала девушка.

Ей вспомнилась его широкая бутафорская борода, фарфоровая свистулька в виде снегиря и незнакомая Снегурочка, которую он зажимал в подъезде.

Родные души пересеклись. Что произойдёт дальше? Найдут ли они взаимопонимание? Или им опять что-нибудь помешает?

Так и случилось! Им помешала полиция.

— Предъявите ваши документы!

— Документы? — в растерянности переспросила Маша и, посмотрев на сумку сестры, оказавшуюся у неё в руках, на секунду задумалась.

Миниатюрная сумочка от Dior содержала всё, что нужно, пока сестра в беспамятстве: ключи от квартиры, ключи от машины, мобильный телефон и российский паспорт.

Выдержав паузу, Маша достала Лерины документы.

Полицейский раскрыл паспорт.

— Валерия Фельдман?

— Да, это я.

Вика отвела взгляд. Слава нахмурился. Полицейский спросил:

— Где документы пострадавшей?

— Вот!

Из потрёпанной дерматиновой сумки она достала свой собственный паспорт.

— Пострадавшая — Мария Краснова.

Вика демонстративно вздохнула. Слава тихонько чертыхнулся. Полицейский между делом произнёс:

— Документы пострадавшей поедут в больницу.

Он отдал паспорт врачам. Дверцы захлопнулись, и машина уехала.

Маша взглянула на Вику. Та опустила голову, посмотрела себе под ноги, передёрнула плечами и направилась вниз к Иоанно-Предтеченскому монастырю. Её спина мелькала среди редких прохожих, а рядом с ней слева и справа следовали два ангела: белый и чёрный. Белый подпрыгивал и взлетал, его крылья хлопали и трепетали, теряя белоснежные перья, как неудержимое добро. Чёрный ступал твёрдо, тяжело, не раскрывая крыльев, не теряя своего достоинства и дьявольской сущности.

Падал снег, затягивая зыбкой белой мглой.

Маша с тоской смотрела вслед матери.

«Хотя бы оглянулась… Нет! Не оглянулась. Презирает, наверное».

Маша вздохнула.

Бывает так, что суть вещей не вырисовывается сразу, и человек не знает, что его ждёт впереди: он поворачивается туда-сюда или вовсе не поворачивается, а попутный ветер подхватывает его и несёт, несёт навстречу счастью, удаче и любви.

А бывает по-другому: человек вертится, крутится, и всё не так. Повернётся влево — провал, повернётся вправо — завал. А если прямо — сплошные несчастья! Вот так случилось с Машей.

— Вика!

Вика не услышала, не оглянулась. Возможно, она не хотела слышать. Странное чувство охватило Машу, как будто что-то важное ускользало от неё.

— Мама, — прошептала она, не отрывая взгляда.

И вот что удивительно: чёрный ангел исчез. Остался только белый. Он что-то говорил, забегая вперёд и заглядывая Вике в лицо, а она всё шла и шла… Белый ангел светился, но с каждым шагом его света становилось всё меньше и меньше. Его голос становился всё тише и тише… И, наконец, он растворился среди прохожих, и Вики не стало видно.

Маша подняла голову. На лицо падал снег, залеплял глаза большими пушистыми хлопьями. Снова стало трудно дышать…

Слава подхватил её под руку.

— Давай я провожу тебя домой.

— А как же твоя работа?

— Работы больше нет. Меня уволили.

— Из-за меня? Прости. Это была злая шутка.

— Уже простил. Ты на Солянку?

«Можно и на Солянку. Ключи есть. Только там ремонт, — подумала Маша. — Можно к тёте в Подмосковье, но что-то не хочется. А можно в загородный дом Фельдмана. Ключи тоже имеются. И Лерина сумка с собой».

Некоторое время шли молча. Потом она сказала:

— А ты знаешь? Я не Лера. Я — Маша.

Слава по-доброму усмехнулся.

— Давно догадался. И квартира не твоя, и сумочка не твоя. Зачем же ты сказала полисмену, что являешься Валерией Фельдман?

Маша остановилась.

— Почему я назвалась Лерой? Я тебе отвечу. Не хочу быть нищей. В нищете нет ни красоты, ни силы, ни покоя.

Слава тоже остановился.

— Хочешь быть богатой? Так стань ею. Не мошенничай, не бери взаймы, не жди богатого наследства. Сама зарабатывай. И будет у тебя и красота, и богатство.

Маша насмешливо приподняла брови.

— Ты серьёзно? Мне в жизнь столько не заработать, сколько Фельдман отваливает Лере.

— Ну и что? Живи по возможностям.

— Зачем? Есть то, что можно взять. Я воспользуюсь тем, что пока не нужно сестре. Мы же не чужие.

Некоторое время шли молча. Потом Слава сказал:

— Ты как хочешь, а я остаюсь с Машей.

— Как это?

— Если ты будешь Машей, я буду с тобой. Попрошу номер телефончика. Если твоя сестра будет Машей, я поеду в больницу и буду её навещать.

— Значит, тебе нравится голытьба.

— Нет. Мне нравится Маша, — спокойно возразил Слава, — Драйвовая девчонка. Настоящая, живая, с неутомимой жаждой жизни. Такой ты была, когда мы первый раз встретились.

— А теперь я тебе не нравлюсь?

Слава развёл руками.

— Увы! Теперь ты не Маша. Теперь ты Лера.

— Что ж… Пусть так. Пусть Лера.

Они вошли во двор дома на Солянке.

Маша подбежала к Bugatti Chiron, похлопала по кузову, провела рукой по центральной «складке», идущей от решётки радиатора до задней части и заканчивающейся изящным «плавником» — и материальное вытеснило всё духовное.

— Умеешь водить автомобиль?

— Это же не твоя тачка.

— Эта тачка сестры. Всё равно, что моя.

Слава внимательно посмотрел на девушку.

— А не торопишься занять место сестры?

— А что тут такого? Мы просто прокатимся. Кстати, у сестры есть загородный дом. Надо наведаться.

Она распахнула двери Bugatti Chiron.

— Let’s go!

— Ты со мной? Или поедешь к Маше в больницу?

Ему нравилась Маша, но не эта — другая. Юная мечтательница, пленённая красивой жизнью, где исполняются желания, царит любовь и волшебство, где есть место подвигам и славе. Там звучит чудесная музыка. Там все люди правильные и не существует жёстких правил.

От прежней девушки не осталось и следа. Перед ним стояла молодая женщина, уверенная в себе, циничная и хорошо разбирающаяся в хитросплетениях современной жизни.

— Так ты едешь? Или тебе нужен справочник по морали?

Она села в машину, а Слава, держась за дверцу, стоял рядом.

— Ладно. Не дрейфь, — сказала она. — Поехали к Лере в больницу.

Слава сел за руль.

— Хорошо, только в больницу.

Маша хищно улыбнулась.

— Вот и умница. Не стоит быть таким моралистом!

Слава запустил мотор.

— Let’s go, Twin!

Чёрный Chiron вздохнул, и из спаренных труб вырвался мощный рёв.

— Ого-го! — довольным возгласом отозвался Слава.

Приземистый гиперкар плавно вырулил и понёс свой хищный и великолепный кузов под хлипкий городской шлагбаум. Однако выехать не удалось: дорогу преградила какая-то сумасшедшая. Слава посигналил, но она не сдвинулась с места. Слава снова посигналил. Женщина облокотилась руками на капот и немигающим взглядом уставилась на Машу. Это была Вика.