Рождественский незнакомец

Ричард Пол Эванс (2018)

По мнению Мэгги Уолтер, ее жизнь — абсолютная катастрофа. После развода с мужем, униженная, она мечтает скрыться от всего мира. Вновь выйти на свет ее заставляет единственная подруга. И решив в полной мере насладиться наступающим Рождеством, Мэгги отправляется за главным деревом сезона. Эндрю, обаятельный владелец елочного базара, мгновенно покоряет ее. Оказывается, он свободен, недавно приехал в город и, как и она, начинает жизнь с чистого листа. Случается то, о чем Мэгги не могла и помыслить, — она вновь учится доверять. Но только ей кажется, что жизнь начинает налаживаться, она узнаёт правду о прошлом Эндрю. Сможет ли она простить его и вступить в новый год под звездой настоящей свободы?

Глава третья

Карина считает, мне надо разрядить обстановку, немного поднять настроение, сменить, так сказать, пластинку. Только зачем? Все равно, что положить кубик льда в микроволновку.

Дневник Мэгги Уолтер

В сопровождении мириад снежинок в кофейню вошла Карина, опоздав на пятнадцать минут. На ней были красные кожаные перчатки, теплая парка и красный шерстяной шарф в цвет берету, который бережно защищал идеально подстриженные светлые волосы. Она всегда одевается так, словно все на нее смотрят. Все действительно смотрят, наверное, из-за ее внешнего вида. Карина красотка. Несмотря на то что она младше меня на семь лет, нам часто говорят, будто мы похожи, и даже спрашивают, не сестры ли мы. Правда, сейчас вряд ли кто-то мог так подумать. Мне стало неловко за свой внешний вид.

Подруга обвела взглядом кофейню, нашла меня и пошла к столику, разматывая по дороге шарф:

— Привет, зайка. Прости, что опоздала. На дорогах просто ужас творится. — Она наклонилась и поцеловала меня в щеку. — Видела три аварии и не меньше десятка машин в кювете.

— И я чуть не оказалась в их числе, — кивнула я.

— Неудивительно, даже моя стиральная машинка больше твоего «фиата».

— Нет, просто надо было сидеть дома.

— Нет, — возразила Карина, расстегивая куртку. — Тебе ни в коем случае нельзя сейчас киснуть дома, — она наконец уселась, — поэтому я и пригласила тебя сюда. Чтобы ты перестала уже страдать в своей мрачной темнице.

— И начала страдать при ярком солнечном свете? — Я показала ей фотографию Клайва в газете.

— Ну и видок. — Она покачала головой и перевела взгляд на меня. — Раз уж мы об этом заговорили, насколько ты, говоришь, похудела?

— Отличный переход.

— Выглядишь, как бродяжка. Тебе надо побольше есть. И почаще выходить на улицу.

Я откинулась на спинку стула.

— У меня нет сил куда-то ходить.

— Дорогая моя, это называется депрессия. Ты не избавишься от нее, если будешь сидеть взаперти.

— Не хочу никуда ходить. Я превратилась в парию.

Карина дотронулась до своей чашки с кофе.

— Даже слова такого не знаю.

— Стала отверженной. Социальным изгоем.

Подруга помотала головой.

— Не говори ерунду.

— Все шарахаются от меня.

— Я не шарахаюсь.

— Кроме тебя. Но ты ничего не понимаешь в людях.

— С чего бы это?

Я вскинула брови.

— Ну, разве что в мужчинах, — смягчила тон подруга, — и в отношениях.

Карина дважды выходила замуж: первый раз за человека, у которого до нее уже было семь жен, а второй муж просто сбежал, больше она его не видела. Позже мы узнали, что его разыскивают в одиннадцати штатах за мошенничество.

— Знаешь, что тебе поможет?

— Таблетка цианида?

Карина поморщилась.

— Тебе нужно заняться чем-то, кроме себя. Вернуться, например, к работе.

— Ну уж нет. Я еще не готова.

— Тогда хотя бы смени обстановку. Вчера вечером проезжала мимо твоего дома, в окнах темно. А ведь было всего восемь часов.

— Надо было просто позвонить в дверь.

— Звонила, — она показала мне три пальца, — три раза.

— Видимо, я спала. Последнее время у меня очень странный график. Я перепутала день с ночью. Ты знала, что бобры зимой почти не выходят из своих хаток? Поскольку снаружи мало света, и неясно, день сейчас или ночь, они вырабатывают собственный циркадный ритм, который длится двадцать девять часов.

Карина секунду молча смотрела на меня, а потом сказала:

— Даже не пойму, что больше беспокоит: то, что ты знаешь об этом, или то, что говоришь. — Она прищурилась. — Зачем ты рассказала про бобров?

— Я смотрела документальный фильм…

— Пока пряталась в своей хатке, — закончила она за меня.

— Да, пока пряталась в своей хатке. А рассказала, потому что у меня тоже нарушился циркадный ритм. Просыпаюсь посреди ночи и не могу уснуть.

Карина не сводила с меня глаз.

— Ты замыкаешься в себе. И сравниваешь себя с бобрами.

— Знаю, — нахмурилась я.

— Хорошо, раз из дома выходить не собираешься, то хотя бы вдохни в него немного жизни.

— Предлагаешь пригласить в гости других лесных обитателей?

Карина усмехнулась.

— Я хочу сказать, что тебе нужно встряхнуться. После первого развода мне в руки попалась книга о том, как восстановить эмоциональное состояние, автор — Бенжамин Харди, кстати — советует изменить окружающую обстановку. Мне помогло. Сделай генеральную уборку, купи новую мебель, укрась дом. Рождество на носу, развесь, в конце концов, гирлянды какие-нибудь. У тебя есть елка?

— Елку ставят на праздник.

— Сейчас как раз праздник. Купи елку.

Я отпила кофе.

— Ни за что.

— Почему нет?

— Начнем с того, что у меня совсем непразднетское настроение.

— Есть такое слово?

— Теперь есть

— Ладно, но празднетского настроения нет, потому что ты ведешь себя не по-празднетски. Это, кстати, глагол, а не существительное.

— Вообще-то прилагательное.

— Ой, вот только не надо умничать. Тебе просто одиноко. А одиночество опасно. Исследования показали, что оно наносит даже больший вред здоровью, чем курение или лишний вес. Особенно во время праздников. Именно поэтому в праздники так много самоубийств.

— Это миф, — возразила я. — Больше всего самоубийств весной. Так было всегда.

Подруга с подозрением покосилась на меня.

— Откуда ты знаешь?

— Я не собираюсь сводить счеты с жизнью, если ты этого боишься.

Карина еще раз с сомнением посмотрела на меня и махнула рукой.

— Заметь, ты сама сказала, не я.

Мы замолчали. Через секунду она продолжила:

— Знаешь, что прежде всего нужно сделать, если потеряешься в лесу?

Я безучастно подняла на нее глаза.

— И ты еще смеешься над моими бобрами?

— Я не просто так спросила.

— Ну-ну, посмотрим, куда это тебя приведет.

— Первым делом необходимо развести костер. Догадываешься, зачем?

— Чтобы не замерзнуть.

— Нет, чтобы заняться делом, отвлечься и не паниковать. Вот, что тебе нужно.

— Предлагаешь поджечь машину Клайва?

— Вот то-то и оно, Мэг. О чем бы мы ни говорили, тебя словно магнитом снова тянет к нему. Тебе надо выбраться из этого замкнутого круга. Речь о тебе, а не о нем. Нужно вернуться к нормальной жизни. — Ее голос стал мягче. — Послушай, я понимаю, почему ты замыкаешься. Правда, понимаю. Но это не поможет. Покажи Клайву, что ему не отнять у тебя жизнь.

— Он уже отнял.

— Нет, он отнял лишь часть. Ты все еще жива. И будешь жить дальше. Никогда не знаешь, что ждет тебя за углом.

— Этого-то я и боюсь.

Она потянулась через стол и взяла меня за руку.

— Милая моя, все пройдет. Ты прячешься от людей, и это нормально. Никто не вправе винить тебя. Просто я не хочу, чтобы ты падала духом.

Я на мгновение потупила взгляд и снова посмотрела на полное сочувствия лицо Карины. Внезапно мои глаза тоже наполнились слезами, и я наконец сказала то, о чем думала уже несколько недель:

— Чем я ему не угодила?

— Ты тут ни при чем, ему бы никто не угодил. — Подруга придвинула стул ближе ко мне. — Есть такие люди, которым все мало. Тебе тяжело это осознать, ведь ты не такая. Клайв всегда был ненасытным. Ему всегда хотелось большего. Он все время искал чего-то. Хотел, чтобы как можно больше людей его любили. Не понимал, что любовь одного человека выше симпатии толпы.

Я совсем расплакалась, и Карина нежно меня обняла.

— Ну, ну, дорогая. Все пройдет.

Справившись со слезами, я спросила:

— Ты думаешь?

— Обязательно пройдет, надо только этого захотеть, — ответила она. — Попробуй изменить свою жизнь. Уверена, тебе станет лучше. — Подруга посмотрела мне в глаза. — Попробуешь?

Я кивнула.

Она улыбнулась.

— Вот и умница. Так когда ты возвращаешься на работу?