Моя дочь. Он не узнает о ней

Роза Адамс (2024)

Жизнь не балует Анушку. Смерь родителей от рук жестокого преступника, вынужденный брак. Однажды ей приходится бежать, но никто не знает, что, когда она убегает, под сердцем у неё ребёнок. От человека, которого нельзя любить. От человека, который никогда не должен узнать её тайну. И когда он вновь появляется в её жизни, она готова бороться. Только разве можно победить любовь?

Глава 4

Несмотря на предостережение матери, Анушка рывком открывает дверь комнаты и выбегает в коридор, бежит к лестнице, спускающейся на первый этаж.

Они живут в небольшом, двухэтажном доме, гостиная с кухней внизу, наверху две комнаты, её комната и спальня родителей. Она знает, что мама с папой в гостиной, смотрят фильм. До Анушки доносится звук работающего телевизора. Они что, смотрят боевик на высокой громкости?

Внезапно наступает тишина, гаснет свет.

— Девку ищи! Быстро! Её спальня на втором этаже! — слышит она негромкий голос и замирает.

До её слуха доносится тяжёлые шаги, кто-то медленно поднимается по лестнице.

Мама? Папа? Ей хочется с криком выбежать в гостиную, убедиться, что с родителями всё в порядке. Но инстинкт самосохранения заставляет сделать шаг назад.

И ещё один. Доходит до своей комнаты, тихо открывает дверь, ей помогает то, что в своём доме она прекрасно ориентируется в темноте.

Знает, есть моменты, когда для собственной безопасности лучше затаиться. Так учил её папа. Услышала стрельбу? Беги. Не проверяй, петарды ли это, хлопушки или настоящие выстрелы. Просто беги.

— Чёрт, зачем ты вырубил свет? — слышит она грубый голос. — Давай, иди ко мне, фонарик достань.

Анушка закрывает дверь комнаты и мчится к балкону, распахивает раздвижные двери, перекидывает ноги и оказывается на пожарной лестнице, которая спускается вниз.

Сердце громко стучит, кажется, злоумышленники слышат его стук. Теперь у Анушки нет сомнений, что произошло нечто ужасное. Она закрывает рот рукой и прижимается к стене дома, бежать нет сил. Да и она может обнаружить себя. Теперь понимает, почему папа тщательно занимался вопросами безопасности, постоянно читал ей лекции, что делать в экстренных ситуациях. И даже заставлял спускаться по пожарной лестнице, благодаря этой сноровке у Ануш получилось всё сделать на автомате, тихо, быстро, ловко.

Кажется, сейчас загорится свет, появится папа и весело скажет: «Анушка, это была учебная тревога. Ты справилась на отлично. Молодец. Сдала экзамен»!

Но Анушка лишь слышит где-то вдалеке гул полицейских машин.

— Ты всё посмотрел? В шкафах, под кроватью? — слышит она мужской голос и вжимается в стену.

— Кажется, ушла! Упустили.

— Иди, сад прочеши! — грубый голос.

— Сам виноват, нечего было свет вырубать! Я тебе говорил, под утро надо всё делать, когда спят крепким сном. Слышишь? Вой сирен. Уходим. Через пару минут дом будет окружён, на улицах объявят план перехват. Нам тогда не выбраться. Я не собираюсь из-за твоей оплошности и нетерпения пожизненной срок мотать.

— Девка, мне нужна девка! Я не должен оставлять её в живых.

— Ты псих! Мы только потерям время. Когда ты окажешься за решёткой, то точно до неё не доберёшься. Идём, самое главное, его ты устранил. Девка — не проблема! Тем более, без своего папочки, который её тщательно охранял. Уберёшь быстро, даже без моей помощи! Впрочем, как хочешь, а я смываюсь.

Анушка слышит торопливые, удаляющиеся шаги. Несколько минут тишины. Она слышит дыхание второго мужчины, кажется, он стоит, прислушивается, принюхивается, как зверь, пытается учуять её по запаху. Вой сирен слышится отчётливо. Аннушка замирает, не дышит, кажется, стоит только вздохнуть, он её учует. Она плотно прижимает ладони к губам, чтобы заблокировать крик, готовый вырваться из её груди, считает секунды, молится всем богам.

— Слышишь, ты! — вздрагивает от окрика, ещё сильнее вжимается стену. — Я знаю, ты меня слышишь! Поживи немного, так и быть. Но однажды, где бы ты ни была, я вернусь. И отправишься на тот свет, к своему папаше! Жди! Оглядывайся каждый раз, ожидая, когда за твоей спиной появляюсь я.

Анушка слышит несколько выстрелов, псих, как она назвала его, скрепя зубами от злости, беспорядочно пульнул в разные стороны, словно надеясь, что шальная пуля настигнет спрятанную от него мишень.

Шум голосов, крики, стоять, руки вверх. Анушка приходит в себя, выходит из ступора, когда придомовую территорию наводняют полицейские, они просматривают каждый метр, укромные углы. Девушка бросается в дом, первое, что она видит, это расползающееся по полу красное пятно. Не сразу понимает, что эта кровь матери.

Синтия лежит на полу, нарядная, в светлом платье, она не успела переодеться после ужина в ресторане. Её глаза устремлены вверх, на лице застыло выражение ужаса.

— Мама, мама! — кричит Анушка, пытаясь растолкать мать. — Нет! Просыпайся Вставай!

— Следственная группу и эксперты будут с минуты на минуту. Вы можете повредить следы, оставленные преступниками! — Один из полицейских осторожно, но настойчиво отводит её от тела матери. Анушка сопротивляется. Неужели её мама умерла? Мама, её лучший друг, они любили друг друга. Анушка не представляет жизни без неё. В груди как-будто кто-то схватил и держит, тяжело дышать. Неужели она больше никогда не услышит: «Анушка, какая ты у меня красавица»! Неужели больше никогда мама не погладит её по голове, не улыбнётся своей кроткой улыбкой. Никто не будет слушать её так, как делала это мама.

И теперь её мама ушла. Горе накрывает Анушку, как огромная лавина. Она смотрит на Синтию. Пытается запомнить цвет ее глаз, запах кожи, тембр голоса. Запомнить, как она сердилась, как улыбалась, как одевалась.

Папа? Анушка внезапно вздрагивает, поднимается, мечется, ищет глазами отца. Нет, то, что происходит, это кошмарный сон. Девушке кажется, она не выдержит, упадёт, захлебнётся в слезах. Отца она находит на кухне, на груди расползается кровавое пятно. Рядом с ним, поддерживая его голову, на корточках, сидит внушительный, седовласый мужчина.

— Прости, что мои ребята не успели! — сдерживая слёзы, говорит он. Но одна скупая, мужская слеза медленно выкатывается из глаз.

— Аннушка, ты жива! — шепчет отец пересохшими губами. — Теперь я могу умереть спокойно! Он до тебя не добрался.

— Папа, папочка, держись! — Аннушка сжимает руку отца, чувствует, как ослабло его рукопожатие. — Пожалуйста, не умирай!

— Анушка, ты моя любимая девочка, не плачь! Теодор! — обращается мужчине. — Помнишь, я спас твою жизнь? И ты сказал, что в долгу передо мной?

— Конечно, друг! — Теодор тихонько хлопает его по плечу.

— Так вот, я прошу возврата того долго! — он говорит через силу, жизнь вытекает из тела. — Анушка…Спаси её. Защити. Сделай всё возможное, чтобы псих не добрался до неё.

— Будь спокоен, друг! Твоя дочь будет в безопасности. Клянусь, я сделаю всё возможно и невозможное, чтобы выполнить твою просьбу.

— Я знаю, Теодор, ты человек слова! Я верю тебе.

— Папа, папочка! Сейчас приедет скорая помощь, врачи тебе помогут. Ты только держись.

Анушкка пытается обнять отца, прижаться к его широкой и любимой груди, но чьи — то твёрдые руки удерживают её.

— Тссс… — говорит Теодор, — лучше не трогать, нельзя шевелить его до приезда врачей.

— Папа! — всхлипывает она. Мучительная боль разрывает её внутренности. С такой болью жить невозможно, она удивляется, как ещё держится, что-то говорит.

— Анушка! Не плачь! — шепчет отец. — Поклянись мне….

— Да, папа, что угодно, только не умирай! — Анушка крепче сжимает его ладонь.

— Это Теодор! Мой друг! Жаль, что вы познакомились при таких печальных обстоятельствах! — тяжёлый вздох. — Я знаю, ты у меня упрямая и своевольная. Поклянись, что будешь слушаться Теодора, выполнять то, что он прикажет. Это ради твоей безопасности. Поклянись!

— Клянусь, папочка! — слёзы текут и текут по щекам. Анушке хочется сказать, чтобы он держался, ещё немного, врачи подъезжают. Но каким-то нутром она чует, это конец. Врачи не помогут. Блеск в глазах отца постепенно затухает. Теперь она знает, так, по капле, уходит жизнь.

— Анушка, мы так мечтали, чтобы ты прожили долгую счастливую жизнь. Не плачь, мы с мамой будем смотреть на тебя со стороны и гордиться тобой!

— Папа, папочка! Не оставляй меня! — рыдает Анушка, не в силах сдерживать вырвавшуюся боль.

— Мне пора! — отец силится улыбнуться. — Твоя мама меня ждёт. Ты же знаешь, какая она нетерпеливая! Не плачь, доченька! Теодор тебе поможет! Люблю…

Он что-то хочет добавить ещё, но из горла доносить лишь последний, предсмертный хрип.

— Папа, папочка! — Анушка падает на грудь отца, рыдания заполняют комнату. Мир натурально перевернулся, ей казалось, что это она умерла.

Сердца присутствующих в комнате людей сжимаются от жалости и сочувствия.

Такое огромное, всепоглощающее горе. В одну минуту потерять и мать, и отца, погибших от рук жестокого убийцы.