Невеста на одну ночь

Розмари Роджерс, 2011

Для Талии Добсон, несмотря на огромное состояние отца-нувориша, путь в высший свет закрыт. Низкое происхождение и отсутствие светского лоска делают её предметом издёвок и насмешек. К тому же девушка очень застенчива и считает себя дурнушкой. Будущее кажется ей унылым и беспросветным. Но неожиданно она становится графиней Эшкомбской. Жизнь её меняется в одночасье, но к лучшему ли эти перемены? Вместо пышных балов и приёмов – однообразная деревенская жизнь, единственный друг скрывает опасную тайну, не радуют даже знаки внимания супруга – он восхищается Талией, но она имеет все основания сомневаться в его искренности…

Глава 4

Никаких торжеств Габриэл на день свадьбы не запланировал. Пусть нежеланная невеста сразу поймёт, что ей в его доме не рады.

Судя по реакции новоявленной жёнушки, когда он объявил, что уходит, Габриэл своей цели добился.

Но, едва отъехав от дома, тут же развернул коня и быстро поскакал в сторону окраины, сердясь на самого себя за то, что перед глазами до сих пор стоят бледное лицо и грустный взгляд Талии.

Ну была она похожа на брошенного ребёнка, и что с того? Подумаешь, ничего с ней не случится. Ну, проведёт день свадьбы одна в незнакомом доме. А на что она рассчитывала? Сама хотела брак по расчёту, ради титула. Так что пусть не радуется, не будет у неё никакого брака.

Стараясь выкинуть из головы мысли о Талии и нелепой пародии на свадьбу, Габриэл скакал по узким аллеям и наконец очутился за городом. Остановился посмотреть на ярко разукрашенную тележку бродячих циркачей, на которой везли запертого в клетке медведя, поглядел на двоих здоровяков, дравшихся на деревенском лугу.

Но когда остановился в придорожном трактирчике, чтобы удовлетворить голод немудрёной трапезой, состоящей из тушёной оленины и свежего хлеба, невольно вернулся мыслями к брошенной невесте.

Осушив третью кружку эля, Габриэл отодвинул стул, подошёл к окну комнаты — разумеется, граф ужинал не в общем зале — и устремил взгляд во двор. Однако не замечал ни суетящихся конюхов, ни жавшихся к стене бродячих собак, привлечённых запахами из кухни. Перед ним так и стояло лицо с изумрудно-зелёными глазами и нежными розовыми губами.

Что за наваждение?

Габриэл нарочно притащился в этот богом забытый трактир, чтобы избавиться от мыслей об этой мошеннице. Не вспоминать затаённую боль в её глазах, не грезить о соблазнительных формах. И дня не пройдёт, как она окажется в Девоншире. Свадьбу можно будет позабыть, как страшный сон.

Допивая очередную кружку эля, Габриэл словно видел перед собой Талию — великолепное тело, скрывающееся под розовым шёлком, простая нитка жемчуга на белоснежной коже.

Что она сейчас делает — гордо восседает в столовой, в одиночестве празднуя победу? Или прячется в предоставленных ей покоях, горько раскаиваясь в своём желании стать графиней Эшкомбской?

Обе картины представлялись Габриэлу одинаково неприятными.

Вместо этого он вообразил, как снимает с неё платье и исследует скрывающееся под тканью нежное тело.

Кстати, а почему бы и нет?

Раз возникнув, навязчивая мысль не желала исчезать.

В конце концов, сегодня у них должна состояться брачная ночь. Так положено.

Раз уж Габриэл не в состоянии выкинуть эту женщину из головы, почему он должен бежать из собственного дома и проводить «приятный» вечер в захудалом трактире? Вместо этого можно вольготно расположиться у собственного камина с бокалом бренди. А затем в полной мере насладиться прелестями жены.

Надо быть дураком, чтобы не воспользоваться единственным преимуществом навязанного против воли союза.

Кроме того, прошептал неизвестно откуда взявшийся вкрадчивый голос, без брачной ночи их союз по закону считается недействительным.

С неотёсанного Добсона что угодно станется — ещё потребует доказательств, что дочь и вправду лишилась невинности.

Глядя, как солнце медленно опускается за горизонт, Габриэл швырнул пустую кружку на стол и поспешил к двери.

Всё, хватит терзаться.

Талия скоро будет в Девоншире. А пока ничто не мешает ему удовлетворить неизвестно откуда возникшее желание.

Отказываясь признавать, что впервые со дня вступления в обязанности графа Эшкомбского он пренебрёг доводами рассудка ради глупой прихоти, Габриэл покинул трактир и стремительно поскакал обратно в Лондон.

Несмотря на спешку, в город он въехал уже в потёмках. Габриэл ругался себе под нос, пытаясь обогнуть элегантные кареты, перегораживавшие мощёные улицы, и праздно шатающиеся компании пьяных гуляк. Казалось, все обитатели Мейфэра нарочно сговорились не дать ему добраться до собственного дома.

Наконец Габриэл свернул в укромную аллею, ведущую к его личным конюшням, и, оставив коня на попечение конюха, зашёл в дом через чёрный ход и направился в свои покои.

Он старался ступать как можно тише, чтобы не услышали слуги. Габриэл не хотел, чтобы они узнали о его возвращении. Тогда с наступлением рассвета можно будет забыть об этом безумии.

Поднявшись к себе, Габриэл разделся — торопливо, без помощи камердинера — и завернулся в украшенный богатой вышивкой халат. Он был уже возбуждён. Затем, не отдавая отчёта, что такая скрытность скорее к лицу вору, чем хозяину дома, задул свечи и по тёмному коридору прокрался к покоям с голубыми стенами.

Бесшумно нажал на ручку двери, а когда та поддалась, улыбнулся в предвкушении.

Интересно, почему она не заперлась: не ждала ночного гостя… или, наоборот, ждала?

Есть только один способ это выяснить.

Шагнув через порог, Габриэл прикрыл за собой дверь и, прижавшись к деревянным панелям, повернул ключ в замке. Затем окинул взглядом элегантную мебель розового дерева, а когда заметил, как с кушетки у окна поднимается стройная фигура, сердце бешено заколотилось.

Разглядев её как следует, Габриэл не знал, то ли смеяться, то ли ужасаться.

Талия уже успела снять свадебное платье и облачилась в нечто совершенно чудовищное, отдалённо напоминающее ночную рубашку. Габриэл привык проводить время с женщинами, прекрасно знающими, что нравится мужчинам, и ни в одном будуаре подобного не видел — многие ярды белого льна укутывали тело Талии начиная от подбородка и спускались до самого пола. Больше всего одеяние напоминало саван. Довершали сногсшибательное впечатление многочисленные бантики и оборочки, а от ворота до подола выстроилась в ряд по меньшей мере сотня пуговиц.

Габриэл не мог понять, как вообще можно спать в таком нелепом, неудобном облачении.

Однако жуткий наряд отнюдь не умерил желания Габриэла. Наоборот, ему захотелось поскорее сорвать с неё эту хламиду и увидеть скрывающееся под ней пышное тело.

А можно не торопиться и раздеть её постепенно — совсем как именинник, открывающий долгожданный подарок.

Потом можно уложить её на кровать и исследовать каждый дюйм атласной кожи. Сначала пальцами, потом губами. И только когда она начнёт умолять, он войдёт в неё и удовлетворит наконец пламенную жажду.

Будто почувствовав, какое направление приняли мысли Габриэла, Талия прижала к горлу дрожащую ладонь. Тёмные кудри рассыпались по плечам, изумрудные глаза расширились от испуга.

Габриэлу вдруг стало неловко.

Чёрт возьми, до чего же она невинна.

— Милорд, — прошептала Талия.

Злясь на самого себя за неуместные сантименты, Габриэл подумал, что, в конце концов, эта женщина готова на всё ради высокого титула. Он свою часть сделки выполнил, теперь её черёд.

С иронической улыбкой Габриэл отошёл от двери и медленно направился к ней:

— Ах, моя целомудренная невеста.

Талия облизнула губы.

— Что вы здесь делаете?

— Странный вопрос. — Габриэл обогнул её неподвижную фигуру и отошёл, чтобы снова приблизиться. В нём неожиданно пробудился инстинкт охотника. — Сегодня же первая брачная ночь.

— Да, но… — Талия вздрогнула, когда пальцы Габриэла коснулись её щеки. — Я не ожидала…

— Так я и думал.

Габриэл остановился напротив неё и потянул за одну из многочисленных ленточек на жуткой ночной рубашке.

— Или вы нарочно оделись таким образом? Чтобы я бежал от вас в страхе?

— Чем вам не угодила моя рубашка? — хрипло выдавила Талия. Габриэл ощутил на коже её тёплое дыхание. — Это приличная вещь.

Развязав последнюю ленточку, Габриэл обратил взгляд на нескончаемую череду пуговиц.

— Что ж, по крайней мере одно я теперь знаю наверняка.

Судя по прерывистому дыханию, Талия заметила, что Габриэл раздевает её, однако, к её чести, держалась спокойно и с достоинством, несмотря на страх. Габриэл невольно почувствовал к ней уважение.

— Что вы знаете?

Габриэл коснулся груди Талии, и сердце её замерло.

— Гадал, девственница вы или нет, — ответил Габриэл неожиданно сдавленным голосом. — Ни одна опытная женщина не облачилась бы в этот погребальный саван, скрывающий все прелести.

Глаза Талии вспыхнули.

— Если вы пришли оскорблять меня…

— Вы уже сами догадались, зачем я пришёл.

Мимолётная вспышка гнева тут же утихла. Талия затрепетала, на шее забилась тоненькая жилка.

— Вы же не хотите, чтобы я была вашей женой, — еле выговорила она.

Габриэл подавил резкий смешок. Неужели она настолько наивна, что считает, будто плотские утехи имеют какое-то отношение к супружеской любви?

Он ощутил мощный прилив вожделения, и, сжав в руках ткань ночной рубашки, резким движением разорвал её. Талия испуганно ахнула. Оставшиеся пуговицы дождём рассыпались по полу.

— Однако теперь вы моя жена, графиня Эшкомбская, — хрипло выдавил обезумевший от желания Габриэл, обнажая наконец её белоснежную статную фигуру.

Чёрт возьми, она ещё красивее, чем он думал!

Стянув с неё отвратительную рубашку, Габриэл провёл руками по её узким плечам, дотронулся до тонких ключиц. Кровь закипела при виде полных грудей с сосками цвета спелых ягод, которые так и тянуло попробовать на вкус. Медленно опустив глаза, Габриэл увидел узкую талию и пышные женственные бёдра. А завидев тёмный кустик волос между её ног, Габриэл понял, что больше сдерживаться не в состоянии.

С утробным рычанием подхватил её на руки и понёс в тёмную спальню.

— Милорд, — выдохнула она. В глазах читалось нечто среднее между страхом и приятным волнением, которое она не в силах была скрыть. — Зачем вы это делаете?

Габриэл был рад, что и она в какой-то мере разделяет его настроение. Опустив голову, он страстно впился в её губы.

— Не могу удержаться, — пробормотал он между поцелуями.

По телу Талии пробежала дрожь, руки судорожно стиснули отвороты его халата.

— Милорд, вы пили?

— Немного, для храбрости.

Талия сдавленно охнула, словно Габриэл ударил её.

— Если я так отвратительна, что в трезвом виде ко мне не подступишься, зачем вам это нужно?

Отвратительна? Да она очаровательна!

Габриэл опустил Талию на кровать. При виде её тела на атласном покрывале у него перехватило дыхание. В серебристом лунном свете она казалась каким-то волшебным, сказочным существом. Прекрасной лесной нимфой, случайно очутившейся в Лондоне. Нужно спешить, пока она не исчезла в облачке дыма.

Габриэл снова издал утробное рычание, изнывая от плотского голода.

Разумеется, он не собирался показывать этой женщине, какие чувства она в нём пробуждает. Иначе она получит над ним власть. При одной мысли Габриэл плотно сжал челюсти.

— Затем, что иначе наш распроклятый союз могут объявить недействительным, — мрачно произнёс он. — Что мне делать, если в дом заявится Сайлас Добсон и потребует доказательств, что я и вправду лишил вас девственности?

Талия растерянно нахмурилась:

— Доказательств? Каких доказательств?

И вдруг она залилась краской, поняв, что граф говорит о древней традиции проверять простыни после первой брачной ночи.

— Ах…

Этого проявления трогательной, детской невинности было достаточно, чтобы Габриэл окончательно попал под её чары. Тихонько чертыхнувшись, скинул халат и присоединился к Талии, обхватив рукой её трепещущее тело.

— Целомудренный румянец, — прошептал Габриэл, гладя пальцами её щеку. — Прелестно.

Тёмные кудри разметались по голубому покрывалу подобно мягкому шёлку, в лунном свете глаза мерцали, будто настоящие изумруды.

— Уверяю, церковной церемонии отцу вполне достаточно, — задыхаясь, проговорила Талия. Руки её упёрлись Габриэлу в грудь. — Он не станет требовать никаких доказательств.

Габриэл прижался лицом к её шее, вдыхая сладостный аромат. От неё пахло мылом, крахмалом и чистотой — во всех смыслах. Удивительно влекущая комбинация.

— Думаете, поверю вам на слово? — ответил Габриэл. — Я не такой дурак, чтобы доверять Добсонам.

— Я больше не Добсон.

Габриэл вздрогнул. При обычных обстоятельствах слова Талии рассердили бы его, но сейчас он почувствовал странное… удовлетворение.

Стараясь подавить это ощущение, Габриэл пристально поглядел на неё. Коснулся пальцами дрожащих губ.

— Чтобы стать истинной графиней, недостаточно росписи на листе бумаги.

Талия судорожно вздохнула:

— Милорд…

— Габриэл.

Она удивлённо моргнула:

— Что, простите?

— Называйте меня Габриэл, а не милорд, — приказал он, сам не понимая, почему хочет, чтобы эта женщина обращалась к нему по имени.

— Габриэл, — продолжила она, глядя на него широко распахнутыми глазами. — Не уверена, что нам с вами стоит это делать.

Со стоном Габриэл опустил голову и провёл губами по широкому лбу, затем спустился до кончика изящного носа.

— Я тоже, но с каждой минутой удержаться от соблазна всё труднее.

Талия вздрогнула:

— Боже мой.

— Талия, — прижав к её губам большой палец, Габриэл заставил её приоткрыть рот. — Необычное имя. Кто его выбирал? Вряд ли ваш отец.

Ногти Талии вонзились в его голую грудь, однако сопротивляться она и не думала. Габриэл ощущал биение её сердца, чувствовал её возбуждение.

Конечно, Талия неопытна, однако тело её само следует заложенным природой инстинктам. Она уже готова.

— Мама назвала меня в честь своей матери, — ответила Талия рассеянным тоном.

Губы Габриэла коснулись её щеки, затем прильнули к уголку рта.

— Она что же, цыганкой была?

Талия напряглась:

— Для вас это имеет значение?

— Сейчас — ни малейшего.

Габриэл провёл ладонями по её лебединой шее, затем со стоном сжал в руке полную, увенчанную алой вишенкой соска грудь. Проклятье! Стоит коснуться этой женщины, и он уже готов забыть обо всём на свете.

— Какая у вас фигура — изящная и вместе с тем пышная. Вылитая дрезденская статуэтка.

— Я… — Габриэл стал перекатывать между пальцами её сосок, и Талия умолкла.

— Что? — поторопил Габриэл, целуя её шею.

— Я не знаю, что нужно делать, — наконец призналась Талия.

Габриэл чуть не выругался вслух. Хороший же отец этот Сайлас Добсон — не мог найти какую-нибудь опытную женщину, чтобы перед свадьбой объяснила дочке, что к чему. Чурбан неотёсанный.

— Я всё сделаю сам, — пробормотал Габриэл, сжимая её бедро. — Уж поверьте, я в этом деле знаю толк.

Талия хотела что-то ответить, но Габриэлу было не до разговоров.

Да и как он мог успокоить робкую неопытную девушку? Только продемонстрировав, что от вынужденного брака можно получить и удовольствие.

Не обращая внимания на насмешливый голос, нашёптывающий, что его намерения обусловлены вовсе не желанием успокоить супругу, а нарастающим вожделением, Габриэл страстно поцеловал Талию в губы.

На секунду Талия застыла. Кажется, грубый пыл мужа застал её врасплох. Ничего удивительного, упрекнул себя Габриэл. Разве ему неизвестно, что Талия — всего лишь застенчивая невинная девушка, нуждающаяся в ободрении? А он чуть не накинулся на неё, будто на дешёвую шлюху.

Да, Габриэла заставили вступить в брак насильно, а теперь он заставит Талию умолять, чтобы он утолил её страстную жажду.

Прикосновения Габриэла стали мягче, рука гладила обнажённое бедро, губы прильнули к её приоткрывшимся губам. Бормоча ласковые слова, Габриэл проник языком в её рот.

Талия снова застыла. Габриэл едва мог скрыть досаду. Неужели её пугают даже поцелуи?

Вдруг, в тот момент, когда он уже решил, что из этой затеи ничего не выйдет, Талия издала тихий томный вздох и обвила руками его шею.

Габриэла охватило окрыляющее чувство победы. Она сдалась!

Нет, он не ошибся. Талия действительно испытывает к нему вожделение.

Продолжая медленно гладить её бедро, Габриэл прикусил полную нижнюю губу Талии, прежде чем осыпать поцелуями её шею и грудь. Тёплый вкус её кожи напоминал о знойных летних днях, которые он проводил в блаженном ничегонеделании в доме своего детства в Девоншире.

До того, как его беззаботное существование омрачил тяжёлый долг.

Пальцы Талии запутались в его волосах, тело выгнулось в безмолвной мольбе.

Габриэл уже предвкушал, как погрузится в её сладостные глубины. Несмотря на неопытность, Талия была неотразимо притягательна, словно сирена.

И в эту ночь она безраздельно принадлежала ему.

Склонив голову, Габриэл сжал губами её твёрдый сосок и с удовлетворением услышал тихий вздох, показавшийся ему прекраснейшей музыкой.

— Милорд, — выдохнула она. — Габриэл.

— Тише, — прошептал он, осторожно просунув руку между её бёдер. — Доверьтесь мне.

Она задрожала, нетерпеливо проведя руками по его спине.

— Не знаю, можно ли вам доверя… — Палец Габриэла проник в её влажное лоно. — О-о…

Габриэл тихонько рассмеялся и начал ласкать языком её твёрдый сосок.

— Запомните первое правило брака: жена должна полностью полагаться на мужа.

Она пробормотала что-то неразборчивое в ответ — видно, хотела возразить, — однако вместо этого вскрикнула от удовольствия. Габриэл отстранился, любуясь её разрумянившимся лицом, густыми ресницами и приоткрытыми губами. Палец его продолжал медленно двигаться внутри её.

Никогда раньше Габриэлу не приходилось видеть такой красивой женщины.

Что за глупости, возмущался разум.

Он проводил время в обществе самых искусных куртизанок во всей Англии. За право удостоиться внимания его последней любовницы, звезды сцены, мужчины буквально дрались.

Что же такого особенного в этой застенчивой скромнице?

Решив не задумываться на данную опасную тему, Габриэл вновь начал жадно целовать её губы. Он торжествовал, чувствуя, как она отвечает на его поцелуи и вонзает ногти в его спину, жаждая утолить всё возрастающее желание.

Габриэл сделал всё, что мог, чтобы успокоить девичьи страхи. Больше он ждать не мог. Не в состоянии был вынести даже лишнюю секунду промедления.

Одним быстрым движением Габриэл с облегчённым вздохом переместился наверх. Талия ахнула, но, нащупав крошечный бугорок, одно прикосновение к которому приносило ей неземное блаженство, Габриэл продолжал ласкать её, затем медленно проник в её лоно.

Из груди вырвался хриплый стон. Пышущий жар и приятная упругость.

Идеальное сочетание.

Целуя её губы, Габриэл в напряжении ждал, пока Талия освоится с непривычным ощущением. Только почувствовав, что она расслабилась и снова начала нетерпеливо водить руками по его спине, Габриэл задвигался внутри её.

Проведя губами по её щеке, Габриэл прикусил мочку уха Талии, наслаждаясь свежим, чистым вкусом. Только сейчас Габриэл понял, что, оказывается, терпеть не может, когда женщины обливаются духами с головы до ног. Такое чувство, словно лежишь на слишком пахучей цветочной клумбе. Естественность Талии только усилила его возбуждение.

Одержимый страстью, Габриэл всё же старался вслушиваться в её тихие стоны и прерывистое дыхание. Он хотел, чтобы Талия тоже получила удовольствие.

Прижавшись лицом к её шее, Габриэл двигался медленно, не спеша, чуть приподняв руками её бёдра. Талия вонзила ногти ему в спину и выгнулась ему навстречу, приближаясь к пику.

— Габриэл, — простонала Талия. — Нельзя…

— Можно, — хрипло выдавил он. — Сейчас…

Целуя её шею и ключицы, Габриэл опустил голову и взял в рот её сосок, при этом убыстряя темп. Талия обхватила ногами его поясницу.

Габриэл услышал, как она вскрикнула от неожиданного удовольствия, и последовавшие за этим пульсации заставили и его самого приблизиться к моменту наивысшего наслаждения. Сжав зубы, он исступлённо двигался до тех пор, пока не наступила головокружительная развязка.

Не замечая ничего вокруг, Габриэл полностью отдался невероятным ощущениям. Затем с невнятным полустоном-полурычанием обнял трепещущее тело Талии и перекатился на бок, прижав её к груди.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только их тяжёлым дыханием. Но постепенно оба приходили в себя.

Пора уходить, подумал Габриэл.

Он лишил свою жену невинности, брак можно считать заключённым во всех смыслах, непонятно откуда взявшееся навязчивое желание удовлетворено. Больше его здесь ничто не удерживает.

Но почему-то у Габриэла не было ни малейшего желание покидать комнату Талии.

Неприятная правда заключалась в том, что он не насытился.

Несмотря на редкой силы кульминацию, Габриэл чувствовал, что уже готов продолжать, а когда Талия зашевелилась, пытаясь высвободиться из его объятий, он инстинктивно прижал её к себе и прорычал:

— Не надо.

— Милорд… Габриэл…

Она посмотрела на него. В глазах читалась потрясённая растерянность — кажется, Талия так и не осознала до конца, что между ними произошло.

— Мы должны обсудить…

— Никаких обсуждений, — перебил Габриэл.

Меньше всего ему хотелось обсуждать эту шутку судьбы — женщина, которую он не желал брать в жёны, заставила его потерять контроль над собой, над совершенствованием которого он неустанно работал последние десять лет. Наконец он решил поддаться сладостному соблазну, провести здесь хоть всю ночь, а наутро забыть об этом сумасбродстве, будто ничего и не было.

— Сейчас меня интересует только одно — это… — Габриэл запустил пальцы в её гладкие, как атлас, волосы и приник к её губам. — И это…

Его поцелуи начали спускаться ниже. Талия застонала и закрыла глаза, пока он с помощью зубов и языка будил в неопытном теле неведомую раньше страсть.

— И это…

Тут губы Габриэла сомкнулись на соске Талии, и он уже был не в состоянии мыслить ясно.