Шейх. Хозяин пустыни

Рокси Нокс (2024)

Я приехала на Ближний Восток с врачебной миссией спасать жизни людей. Но какие-то дикари выкрали меня и спрятали во дворце правящего эмира Рамиля ибн Шарифа.Надо же такому случиться, что именно в этот день шейх решил поиграть со своей фавориткой в игру под названием «Сопротивляйся, детка!», и нашёл в темной комнате связанную меня…После случившегося между нами жёсткого недоразумения, он явно намерен присвоить меня себе и оставить во дворце в качестве игрушки для утех. Только вот у меня совсем другие планы на собственную жизнь!

Глава 8

— Ты давно здесь живешь, Ирис? — пытаюсь разговорить молчаливую девушку.

— С шестнадцати лет.

— А сейчас тебе сколько?

— Двадцать пять.

А мне недавно исполнилось двадцать семь. Мои родители живут в Европе, хотя наша семья русская. Они тоже работают в сфере медицины. Я неслучайно врач высоко квалификации. Я к этому давно шла и стремилась. С самого детства. Училась на отлично, там же, в Европе, и родители, конечно, помогли. Теперь у меня есть работа мечты, в которую входят командировки в разные страны.

Во двор выходит Фатима, недовольно зыркает на Ирис, притулившуюся на подушке, и говорит:

— Госпожа Эльза, ванна готова.

— Спасибо, я сейчас приду.

У меня еще будет время выведать у служанок всё, что они знают, чтобы выработать стратегию противостояния Рамилю ибн Шарифу. А то, что мне придется с ним бороться, я уже поняла.

Поняла по тому взгляду, которым он смотрел на меня. Это был взгляд, выражающий желание обладать. Как избалованный ребенок, который увидел новую дорогую игрушку, и решил, что она непременно достанется ему.

Правда ребенком Шарифа точно не назовешь. Он мужчина, умудренный опытом и годами. Ему больше сорока, но выглядит гораздо моложе своих лет. В его черных волосах и бороде совсем нет седых волос. Я знаю, что некоторым восточным мужчинам удается сохранить свою красоту и статность до самой старости. И, похоже, шейх Рамиль из этой породы.

Раздеваюсь и с нетерпением залезаю в теплую воду. Господи… как же хорошо! Смою, наконец, с себя этот терпкий мужской запах, который, кажется, въелся в мою кожу.

Служанок попросила остаться за дверью, хотя они обе пытались проникнуть в помещение, вымощенное белым мрамором. Я как-то привыкла заниматься водными процедурами без посторонних.

Перед моими глазами стена из мозаики, и я рассматриваю узор диковинных бело-голубых цветов. Смириться с приказом мне тяжело, и я обдумываю разные ходы, как обставить своего обидчика.

Может быть, сказать, что перепутала, и инкубационный период длится пять дней? Сократить себе двое срок. Но нет, враньем я ничего не добьюсь. Ведь и эту информацию он может легко проверить.

Вижу, что ручка двери поворачивается, как в том фильме ужасов. Да что ж такое…

В ванную комнату входит господин Шариф с пестрым халатом в руках.

— Выйдите немедленно, — цежу рассерженно. — Вы что себе позволяете?

— Мне некогда ждать, пока ты искупаешься, — отвечает строго.

Шейх в нетерпении расправляет халат и ждет, что я поднимусь и оденусь с его помощью. Но моя упрямая задница словно прилипла ко дну ванны. Не могу перебороть себя и встать, ведь я голая!

— Эльза, я жду.

Он пришел сюда при полном параде, уже не таясь. Золотая накидка поверх белой кондуры и гутра, по краям расшитая тоже золотом. Так может одеваться только Правитель и некоторые мужчины из правящей династии, занимающие высокие посты в государстве.

— А вы не ждите, — отвечаю дерзко. — Посидите в саду. Приду через три минуты.

— У меня нет времени праздно сидеть в саду.

Интуиция шепчет: покорись ты ему, не спорь, уступи. Но моё женское уязвленное насилием самолюбие намерено дать ему жесточайший отпор.

— Шейх Рамиль, выйдите из купальни.

— Нет, Эльза. Для тебя я Ваше Высочество. Право называть меня по имени нужно ещё заслужить. Вылезай. Есть к тебе важный разговор.

Меня бросает в жар. Я хотела дать ему понять, что знаю, кто он. Но в ответ вместо удивления он поставил меня на место.

— Я обнажена.

— Тебе нечего стесняться. У тебя красивое тело.

— Но не для вас, господин Шариф.

На его лице проскальзывает эмоция злости и брошенного вызова.

— Не играй со мной девочка. Мое терпение не безгранично. Если не хочешь одеваться, будешь сидеть при мне голой.

Его угрозы возымели действие. Я встала на ноги, гордо приподняв подбородок. Ему меня не сломать. Пришел посмотреть на моё голое тело? Что ж, смотри, да не ослепни!

И он смотрит. Даже не собирался тактично отворачиваться. Смотрит на меня так, будто имеет на это какое-то право. Будто я ему принадлежу. И это ужасное открытие парализует меня.

Острый прямой взгляд направлен прямо на треугольничек у меня между ног.

Торопливо просовываю руки в широкие рукава халата и поворачиваюсь к нему лицом. Смотря мне в глаза, шейх Рамиль начинает застегивать пуговицы на моей одежде.

— Я сама, — поднимаю руки, но он раздраженно отталкивает их.

Дыхание господина Шарифа изменяется, а его без того темные глаза становятся дьявольски черными.

На этом халате длинный ряд пуговиц, и десять последних он не трогает. Оставляет небольшой разрез спереди, оголяющий ногу почти до самого колена.

— Пойдем, — велит он.

Просовываю мокрые ноги в шлепанцы, и мы выходим из купальни. Служанки накрывают стол, который находится в доме. При виде своего хозяина они очень низко опускают головы.

— Уходите, — велит им Шариф, и их словно ветром сдувает. — Садись, — показывает рукой на кресло.

Призываю на выручку все остатки своего самообладания и спрашиваю:

— Итак, о чем вы хотели поговорить?

Этому мужчине явно нравится меня унижать и вгонять в краску. Он здесь хозяин, и имеет право входить в любое помещение. Но хотя бы каплю уважения к принимающей ванну женщине можно выказать? Я уже молчу об извинениях…

— Эльза, подумай о тех мужчинах, которые привезли тебя сюда. Были ли у них какие-нибудь приметы? Одежда, обувь, внешность. Было ли что-то странное?

— Было темно, я ничего не видела, — отвечаю поспешно.

— А ты хорошо подумай!

Трудно думать вот так, под его разгорячённым взглядом. Не зря он оставил пуговицы, смотрит теперь на мою ногу. И я почему-то не осмеливаюсь закрыть ему обзор. Этот властный медведь явно не привык себе в чем-то отказывать.

И это была не пустая угроза, оставить меня голой при разговоре. Как бы я сейчас чувствовала? Шейх Рамиль — искусный манипулятор. И если он захочет, то играючи сломает меня. Очередное открытие, от которого спирает в груди, а на сердце ложится печаль.

Внезапно я вспоминаю кое-что важное. Нужно сказать ему.

— У одного из мужчин была синяя рука.

Когда меня вели по дворцу уже без мешка на голове, из окна упал яркий луч света, и я увидела, что мою руку сжимает неестественно синяя мужская ладонь.

— Это туареги, — хлопнув себя по колену, говорит шейх. — Так я и знал.