Каникулы в аду

Романов Ник Одинсон

Здравствуйте, уважаемые читатели. Я автор этой книги, и перед ее прочтением мне бы хотелось рассказать, что вас ждет. Перед вами история обычного для нашего времени парня со своими проблемами, мыслями и жизненной позицией. Я хочу показать вам историю мальчика, который стал мужчиной, в какой-то степени даже героем. Эта история обыкновенна в той же мере, в коей и фантастична. Это история его смерти. Но я осмелюсь открыть вам тайну: иногда, далеко не всегда, конечно, но смерть – это только начало.

Часть 1

Глава 1: Вещий сон

Я всегда считал огонь неотъемлемой частью уюта, он дарил тепло, спокойствие…. Так было до тех пор, пока я не почувствовал запаха паленой резины и не посмотрел на свои ноги. Крича и прыгая на одной из них, я скинул обувь и принялся яростно бежать по непонятному мне месту. Огонь уже не казался таким теплым и манящим, как пару секунд назад, он был страшным и кусачим. Пробежав с полкилометра, почуяв прохладу и облегчение, я остановился и посмотрел по сторонам. Глаза уже привыкли к сумрачному свету, но ощущение, что я двинулся, только усилилось.

Вокруг царила тишина, даже пламя, которое, судя по всему, тяжело было назвать редким явлением для этого места, горело тихо и ровно. Я начал вглядываться во тьму, она поначалу сопротивлялась, но вскоре отступила и приоткрыла завесу. Передо мной легли бесчисленные пики гор и поля, усеянные голыми деревьями. Одышка не проходила, а пот уже проступил. Складывалось ощущение, что я выпил и пошел в баню.

Я начал думать, кто я и что здесь делаю? Над первым вопросом думать было необязательно, тут и так ясно, я — это я. Но второй вопрос не давал мне покоя. Присев на корточки, мои мысли углубились в прошлое, я вспомнил дом, семью, но как только начал вспоминать, где я был в последний раз, что-то ударило мне по голове, а потом мягко упало рядом. Мне показалось, что сознание пробудилось; подпрыгнув, я открыл глаза и уставился перед собой.

И все-таки показалось.… Передо мной, уткнувшись лицом в камень, лежала девушка, ну, девушка — это громко сказано, но в какой-то мере да. Это даже можно было бы назвать чем-то симпатичным, если бы не одна маленькая деталь. Рог! У этого существа был рог! И это, признаюсь честно, меня немного смутило. Обернувшись, я увидел новые огни, но на этот раз они не были безмолвными и неподвижными, а напротив, со стуком и шипением, которое свойственно кострам, получившим дозу сырых веток, приближались. Недолго думая, я понял причину аварии, схватился за рог и продолжил уже привычное для этого места действие — бежал. Направившись к ближайшей горе, я надеялся спрятаться за валунами, но тут моя рука дернулась, я остановился, повернулся и сразу после этого услышал громкое, но мягкое слово:

— Проснись!

И получил такую затрещину, что невольно возник вопрос: это точно она бежала от них, а не наоборот?

Глава 2: Урок дипломатии

Я открыл глаза и поднял голову с парты, надо мной стоял учитель, судя по его не особо приятному выражению лица, особенно в этот момент, очень недовольный.

— Выспался? — поинтересовался он в немного комедийной, но достаточно щекотливой форме. Было видно, что он хочет, чтоб я начал отрицать и оправдываться. Но мой язык отказался ему подыгрывать и решил съязвить.

— Да, — отвечал я. Голова еще не включилась, но начала понимать, что происходит. В ней крутилось: «Вот это меня угораздило, зря я так много выпил на дне рождения у Марка, думал, крыша поехала». И тут же понял: «Да? Я ответил ему да? Нужно срочно что-то с этим делать, иначе окажусь у директора». Педагог не стал медлить.

— Что ты сказал? — сказал он, после чего уточнил. — Ты еще и огрызаешься?

Атмосфера в классе накалялась, ученики уже готовились взорваться диким хохотом, но пока сохраняли самообладание и сдерживались. Я понял, что времени мало, и нужно что-то говорить. Тут я решил, что буду все отрицать. Так обычно говорят адвокаты из фильмов своим подопечным, попробую перенять эту практику.

— Нет! Мне послышалось, что вы спросили, готовился ли я? — в голове пролетел лишь один немой вопрос: «Что я несу?» Но раз начал, нужно продолжать, кажется, начало получаться.

— То есть ты готов? Отлично, выходи к доске! — воскликнул учитель, будто понимая, что я несу чепуху, и указал рукой на доску.

Нехотя вываливаясь из-за парты и пытаясь взять себя в руки, с невозмутимым видом я прошел к доске. Пот стекал по моему безразличному, как гранит, лицу, только на этот раз батарея около парты была ни при чем. Вот сейчас бы пригодилась рогатая.

Максим Леонидович загрузил снимок на электронную доску, а я в этот момент дочитывал тему урока с меловой доски. Она звучала так: «Жизнь и правление Екатерины II». Чтоб иметь хоть какое-то представление о ее жизни, я решил посмотреть на ее портрет. И я узнал это лицо! Я его уже где-то видел! Это было так неожиданно, что я невольно произнес все вышеупомянутое вслух.

— Действительно? — изобразил удивление педагог, после чего добился своего и добавил. — Может быть, в учебнике?

Урок был сорван. Дети кричали как ненормальные, учитель тщетно пытался их успокоить, а мне пришлось стоять около доски и краснеть, было ощущение, что я и не просыпался. Казалось, гогот был настолько громким и звучным, что смеется не один класс, а вся школа. Но звонок прекратил мои мучения. Я поспешно покинул кабинет, затем школу и свернул в переулок, где мог успокоиться и мирно покурить с друзьями. Опять рогатая! Только старше и без рога. Вот что значит быть аккуратнее со своими желаниями.

Марина, Лена и Андрей уже были там, у меня периодически складывалось впечатление, что они и не выходят оттуда. Этот дымящийся хоровод увидел меня издалека, после чего в три руки приглашал меня присоединиться, сопровождая это привычным для этого транспорта гудением. Я не мог им отказать в этой чести.

— Всем привет! — я подошел к Андрею и с приветливой улыбкой на лице пожал ему руку. После чего прошелся по всем участникам мероприятия, обнимая их и даря все ту же приветливую улыбку.

— Привет, Ник! — отвечали они хором, искренне радуясь моему приходу. Особенно яркая и светлая улыбка светилась от Лены — моей девушки. Недолго думая, я поинтересовался у нее, как прошел день.

— Обычно, — отвечала она с печальным и даже немного нездоровым выражением лица, — скучно…

— Пойдем до тебя? — резко спросил я в надежде на вкусный обед и привычную беседу.

— Давай немного погуляем? Мне сейчас хочется побыть на свежем воздухе.

Глядя на ее грустную и немного задумчивую физиономию, я решил уступить и согласился. После чего задал самый волнующий на этот момент вопрос:

— Хорошо, а что есть дома покушать? — в других кругах этот вопрос считался бы бестактным, но все, кто находились в нашем тесном кругу, не обратили на него внимания. Только Андрей, немного улыбнувшись, сказал: «Ник — это Ник, где есть еда, есть и он».

— Отбивные с пюре, — с грустью промолвила Лена, понимая, что это последнее упоминание о них, но решила добавить, — только все не съедай, родителям оставь.

Я согласился, тем более выбора у меня не было, но надежду на плотный обед не потерял.

— А у вас какие планы? — спросил я остальных, ожидая, что они не отважатся пойти гулять, оставив нас одних. В этом положении дел мне будет намного проще попасть к столу. Маша культурно и вежливо покинула нас, ссылаясь на музыкальную школу и необходимость ее нахождения там, но Андрей решил по-другому:

— А у меня нет планов, — сказал он, обрекая на муки мой пустой желудок.

— Вот и отлично! — задорным тоном крикнула Лена, после чего чуть ли не вприпрыжку рванулась вперед, ведя нас за собой.

День был ярким и солнечным, одним из тех, которые красуются на больших экранах кинотеатров. Мы пошли по песку вдоль моря. Андрей решил промочить ноги и позвал нас с собой. Я попросил, чтобы он не тонул прежде времени, после чего сел на полено. А Лена охотно согласилась, ей будто стало легче, и она решила отпраздновать это. Опять я остался один. Засмотревшись на спокойные волны, которые напоминали маятник, призванный вводить людей в транс, и перестав приглядывать за друзьями, я почувствовал, что спать сегодня мне хочется гораздо больше, чем любоваться природой. После чего уснул.

Глава 3: Запеченный дед

Руины. Я бродил среди руин неизвестного мне города. Обувка снова была на мне, но уже другая. Эта была похожа на смесь кроссовок и кожаных туфель, а по высоте они напоминали сапоги. Чуть позже оказалось, что изменились не только они, но и вся остальная одежда. Я настолько увлекся, что не сразу обратил внимание на крики, окружавшие меня со всех сторон. Куда бы я ни смещался, насколько далеко бы ни отходил — тише не становилось, только менялась тональность звука. Чаще всего это были хоровые пения людей, напрочь лишенных слуха, которые через какое-то время напоминали один сплошной рев. Изредка этот рев раздавался лишь в один голос. Эта картина, как бы странно ни казалось, не пугала меня, не удивляла, а наоборот, казалась привычной, естественной для меня и этого места. Решившись осмотреться получше, я бродил глазами по силуэтам зданий, стен и огней. На этот раз огонь не просто вырывался из земли, он вылетал из специальных прямоугольных плит, торчащих здесь отовсюду, плиты были накалены докрасна, а крики исходили прямо из них. Это меня испугало, я понял, что там находятся живые люди, они как мясо в фольге — варятся в собственном соку. То ли от неожиданного испуга, то ли от отчаянья, я крикнул:

— Есть кто живой?!

Крики прекратились.

В то же мгновение я понял, как глупо поступил. Судя по обширным знаниям в сфере ужасов, когда герой остается один в страшном месте и начинает звать на помощь, это обычно не заканчивается хорошо. Я подумал, если там есть люди и они кричат, значит не по своей воле они легли в эти каменные гробы, значит кто-то или что-то заперло их там. Огонь немного стих, и я почувствовал легкую прохладу по всему телу. Визг! Резкий и быстрый, как удар молнии, эхом раздался по мертвому городу. Паника и ужас охватили мое сердце. Я побежал. На этот раз мои ноги были в порядке, но складывалось чувство, что нечто иное начинает подгорать. Увидев огромный каменный склеп с большими дверями, я забежал в него и заперся изнутри. Отойдя от дверей, я услышал громкие, частые стуки, будто через них рвется армия, и визг, все тот же визг. Обернувшись, я хотел продолжить марафон, но еще одна плита остановила меня, а именно врезалась мне в голову. Она была похожа на остальные, за некоторым отличием: она не торчала из земли, а стояла посреди зала, обнажив свои стены, также она была в разы крупнее, чем остальные.

Только пробежав с десяток кругов внутри этого склепа, я смирился с тем, что другого выхода нет, а дверь почти взломана. В принципе, в этом даже есть некая ирония — умереть в склепе. Далеко ходить не придется. Упав на колени от отчаянья, я почувствовал, что нечто упирается мне в ребро; приподняв куртку, я увидел небольшой клинок, холодно обжигающий мне кожу. Резко прыгая на ноги, я бьюсь головой о каменную крышку прямоугольника, чувствуя, как она немного сдвигается в сторону. И тут я понял две вещи: во-первых, у меня начинает болеть голова, и во-вторых, что нужно делать. Как говорится, враг моего врага — мой друг!

Дверь упала с грохотом, и мне навстречу выползли уродливые змееногие женщины в некрасивых париках. Резко отвернувшись, я вбил клинок между стенкой и крышкой гроба, поддев последнюю и толкнув ее что есть силы. Хладнокровные приостановились и уставились на только что разлетевшуюся от падения плиту. Сейчас я мог их посчитать, хвостатых оказалось трое. Все были вооружены трезубцами и плохими намереньями. Огонь справа от меня перестал, и я увидел, что оттуда вылезает голый мужчина лет шестидесяти на вид. Недолго думая, одна из «красавиц» кидает в него оружие, но тот, отойдя немного в сторону, ловит вилы и спокойным басом благодарит ее за помощь. Его слова удивили не только девушек, но даже в многочисленных глазах на их париках появилось недоумение.

Окинув меня взглядом, мужчина своим мирным, но звучным голосом велел мне проснуться. После чего взял камень с пола и кинул в одну из обескураженных женщин.

Глава 4: Зов на родину

Открыв глаза и оглядевшись, я понял, что был уже у Лены. Не помню только, как я пришел сюда и как простился с Андреем, но по спокойному выражению лица девушки можно было догадаться, что все прошло без происшествий. Сон наяву, это что-то новенькое, постараюсь больше так не делать, а то вся жизнь пролетит. Стараясь отпустить ситуацию, я начал разговор.

— Что будем делать? — с усмешкой спросил я, не подавая виду, что что-то произошло. По полному животу я понял, что уже плотно поел, жаль, что не помнил как, но думаю, было вкусно.

— Не знаю, — резко и просто отвечала Лена, после чего решила спросить, — ты идешь завтра к Паше?

— К Паше? — я уже и думать забыл, что завтра полкласса позвали на вечеринку к одному парню, чьи родители уехали отдыхать, а он решил, не теряя времени, отметить это. Я любил подобные мероприятия, поэтому ответ был один: — Да, конечно иду.

Тут неожиданно раздался телефонный звонок. Я подошел к куртке и посмотрел, кто решил прервать мою беседу: это была мама. Я взял трубку и начал разговор, попутно вспоминая, что сегодня обещал приехать домой после занятий.

— Привет, мам, — отчеканил я, придумывая причину, по которой пришлось задержаться.

— Привет, Ник, ты где? Что-то случилось? — уже более настороженным тоном спросила мать. Ее слова были как волны во время начинающегося шторма, с каждой волной напор усиливался, поэтому нужно было придумать достойную причину, которая, как волнорез, умерит ее пыл. Я вспомнил, что у Андрея были небольшие проблемы с геометрией, которая мне, как ни странно, давалась легко, и решил именно это использовать в качестве аргумента.

— Нет, все хорошо, — поспешил я ее успокоить, — просто Андрей попросил помочь с математикой, а я не посмотрел на время. Извини, — я говорил это с максимально грустной интонацией, чтоб мои слова звучали более правдоподобно.

— Ничего страшного в том, что ты помог другу, нет, но в следующий раз предупреждай об этом заранее, мы ждали тебя, а ты не появлялся, — с облегчением и некоторой грустью сказала мама, а после добавила, — а в котором часу тебя ждать?

Кинув взгляд на часы, которые показывали половину седьмого, я нехотя сказал, что скоро буду выезжать. Этот ответ устроил маму, после чего она согласилась и повесила трубку. Мне не хотелось ехать домой, там нужно будет работать и делать уроки. Жизнь в поселке подразумевала не только баню и шашлыки, но и постоянную заботу об участке с кучей дел.

— Хреново, — выдавил из себя я, будто яд из раны, и добавил. — Повезло же тебе, родители приезжают вечером и уезжают утром, живешь в квартире, не нужны ни дрова, ни вечная уборка. Отдыхаешь… — Краем глаза я заметил, что Лена хочет возразить, и сказал внатяжку:

— Ладно, мне пора, работа зовет.

После чего встал и вышел в коридор. Девушка пошла за мной. Я быстро обулся, накинул куртку и схватил сумку, после чего с грустным выражением лица обнял ее, поцеловал и гордо заявил: «Извини, дорогая, служба!». После чего вышел за порог в сторону автобусной остановки.

Дорога домой прошла тихо, я дошел до остановки, сел на автобус и очень быстро оказался в своем поселке. По пути к дому я разглядывал соседские дворы, которые еще не обзавелись заборами, здоровался со знакомыми людьми, с которыми, если быть честным, довелось общаться моим родителям, а не мне. В одном из переулков я заметил, как мальчики лет двенадцати и постарше бегали за дворнягой и кидались в нее камушками себе на потеху. Делая вид, что ничего не происходит, я быстро проскользнул мимо зданий и вошел во двор. У меня и так не было никакого желания идти домой, так еще и за детьми бегать не хватало.

Глава 5: Возвращение домой

Вернувшись домой, я увидел, что мама моет полы в доме, а отец колет дрова. Аккуратно проскользнув мимо него, я вошел в дом и поздоровался. Мама ответила тем же, обняла меня и попросила выкинуть мусор. Мне было так лень это делать, но выбора нет. Скинув сумку, я взял пару пакетов и пошел. Хорошо, что контейнеры находились недалеко от дома. Подойдя к ним, я сразу выкинул один из пакетов, после чего увидел все ту же собаку.

— Убежал все-таки? — с ухмылкой сказал я собаке. И вытащив из пакета старую куриную ножку, кинул ему.

Этот песик был здесь еще щенком. Какие-то соседи переезжали в город и оставили его на улице, не помню, как его звали тогда, но после пары месяцев на свободе зверушка обзавелась большой царапиной на пол-лица, проходящей через глаз, но не задевающей его. Таким образом звать его стали Пират.

Собака не решалась подойти к неожиданно прилетевшему ужину, тогда я отошел, чтоб не смущать ее. Дворняга накинулась на ножку, будто это самая последняя еда на земле, тогда я и смог чуть лучше разглядеть ее.

Судя по всему, она была уже не молода, но из-за своих размеров была похожа на неухоженного щенка, порода непонятная, но на шее виднелся замызганный, но плотный кожаный ошейник. Шерстка была короткая, но покрытая слоем грязи и репейника. Глядя на нее, складывалось чувство, что она многое пережила и способна за себя постоять, но почему-то не хочет. Будто ждет, когда блохи и глисты окончательно сожрут ее, как она этот кусок курицы.

— Понятно, — сказал я с отвращением перед этим зрелищем и добавил, — что ж, удачи.

Вернувшись домой, я поел и, пока меня не заставили мыть посуду, умыкнул в свою комнату. Закрыв за собой дверь, я почувствовал некое облегчение, как то, что мышь испытывает, залезая в свою норку.

Выкинув сумку в дальний угол комнаты, я ловким движением скинул все книги с кровати на одеяло, заменив их собой. Мама услышала стук от учебников и зашла в комнату.

— Что это было? — спросила она, но взглянув на разноцветную мозаику из обложек, спросила меня. — Зачем?

Я не нашел, что сказать. У матерей удивительно чуткий слух, мне иногда кажется, что они сверхлюди. Тогда я начал оправдываться:

— Я случайно потянул за одеяло, а книги лежали друг на друге… они просто упали. А у меня еще сегодня был нервный день, и эта ситуация… ну я лег, чтоб не нервничать, — говоря это, я кидал свой взгляд из угла в угол, стараясь не смотреть в глаза, такое я видел на канале про животных, это делается, чтоб не вызывать агрессию у хищника.

Мама сразу поняла, что я вру. Но не стала меня отчитывать, подойдя к кровати, рядом с которой я стоял, словно на боевом построении, она взяла одну из моих книг и положила на кровать. Сама присела рядом, посадив меня рядом.

— Я не знаю, что с тобой происходит. Мы с отцом очень волнуемся за тебя и твое будущее. Ты перестал появляться дома, не помогаешь нам, к примеру, сегодня нужно было помочь отцу разгрузить машину с бревнами, а тебя не было рядом. Он потянул спину… — грустно протянула она. — Ты перестал рисовать, читать, помогать по дому. Помнишь, какие красивые рисунки у тебя получались?

Мама смотрела на меня таким взглядом, коим смотрят попрошайки на людных улицах. Ее глаза были мокрыми, а голос дрожал. Я не нашел, что ей ответить, потому просто обнял ее. Говорят, что объятия придуманы для людей, которые хотят скрыть свое лицо, это не всегда так. Иногда ты пытаешься спрятать чужой взгляд, потому как он доставляет уж слишком много боли.

Разговор был окончен. Мама встала и направилась к выходу, но перед уходом уже более сдержанным и отрывистым голосом поинтересовалась, сделал ли я уроки.

— Да, — отвечал я, не желая портить ей настроение еще больше.

После того как мама вышла за дверь, я решил заправить кровать и лечь спать. Как только я привстал, мои глаза набрели на книгу, которую мама заботливо положила на кровати. Я сразу узнал эту книгу, в ней рассказывалось о древних языческих культурах, ритуалах и их истории. Я помню, почему начал изучать ее, это было в отместку родителям за то, что таскают меня в церковь. Вверху открытой страницы было написано: «Кривис Кирвайтис (krivis kirvaitis, нем. Criwe)». Я помню, как читал эту статью, как и многие другие, но понятия не имею, что из этого правда, а что просто очень красивые слова.

Расправив кровать и раздевшись, я лег спать, предвкушая завтрашний вечер.

Глава 6: Щетина и звезда пожара

Ни за что не угадаете, где я оказался на этот раз. Горы! Я оказался в горах. Сидел, свесив ноги с обрыва, и смотрел вниз. Судя по тому, что ветра не было, а высота была приличная, я предположил, что нахожусь в пещере. Также тот факт, что над моей головой был потолок, дополнительно убеждал меня в этом. Странно, но ночь не была особо темной, да и вообще во время всех моих снов погода — это единственное, что оставалось без изменения. Все такой же холодный серый свет, легкая прохлада, все так же нет ветра, периодически начинает казаться, что все застыло, только я ношу клеймо нарушителя покоя.

Я решил посмотреть, какие изменения произошли в моем гардеробе на этот раз. Кожаные сапожки, как и кинжал, я узнал сразу. Но какие-то брюки из толстой и плотной ткани, широкий поясной ремень, накидку, напоминающую укороченное пальто с толстыми кожаными прослойками в районе кистей, шеи, а также на широких участках тела, и капюшон. Все это напоминало мне наряд старого ниндзя. По настоящему меня удивило совершенно другое. Я был как минимум в два раза больше, чем в жизни. Накачанные руки, широкая грудь, объемные плечи — все то, что показывают на соревнованиях бодибилдеров в Америке. Руки были твердые и крепкие, как у человека, привыкшего усердно работать, а шрамы на них вселяли страх даже мне. Невольно дотронувшись до своего лица, я почувствовал острую, как топор, щетину, об такую могла сломаться любая известная мне бритва и некоторые кухонные ножи. Волосы… Их не было! Я всегда носил длинную челку с зачесом, а эта лысина больше подходила солдату, чем мне, хотя очень хорошо подходила моему новому образу. Все это не укладывалось у меня в голове. Решившись, я встал и обернулся.

Позади меня была пещера, глубокая и таинственная. Про такие обычно говорят: «Не входи, в ней кто-то живет!». В нескольких метрах от меня можно было разглядеть силуэт, очень знакомый силуэт, который лежал на чем-то вроде сумки. Подойдя ближе, я узнал лицо. Это была та самая девушка! Ну, или то самое, тут тяжело сказать наверняка. Как бы то ни было, на этот раз мне хотелось говорить именно девушка, а не монстр. Я не испытывал отвращения или неприязни, начало казаться, что я давно с ней знаком, даже слишком давно. Не теряя времени, я присел рядом и начал вглядываться в ее очертания: с одной стороны она казалась очень милым и нетронутым созданием, не созданным ни для новоиспеченного меня, ни для этой пещеры. Но с другой, а именно с левой, она напоминала нечто выбравшееся из пожара и отказывающееся лечиться. Огромные прорези на месте щеки, сухая, напоминающая чешую кожа, рог, торчащий чуть выше лба, причем рог был длиннее, чем в прошлый раз. Через прорези можно было увидеть хищные, как у дикого зверя, наточенные клыки. Спускаясь ниже, я заметил руку или лапу, крепко сжимавшую что-то вроде покрывала. Эта конечность была черная, как ночь, с торчащими и растопыренными когтями. В шутку я подумал, что нашел, чем мог здесь бриться. Но энтузиазма мне это не прибавило. Напротив, мне показалось, что я засиделся и пора вставать. Заметив сумку и кусок ткани, сшитый из множества других кусков, возможно, даже вещей, я лег, как она, и накрылся, стараясь как можно быстрее уйти отсюда. Как только я закрыл глаза, усталость подступила к моему телу, и я почувствовал, что засыпаю.

Глава 7: В пещере зомби

Сон длился недолго, так как будильник решил вмешаться в мои планы и закричал что есть мочи у меня под подушкой. Моментальным, резким и в то же время привычным жестом я выключил его. На удивление, я чувствовал себя отдохнувшим, а тот факт, что я лежу не на голых камнях, а на мягкой кровати, впервые в жизни обрадовал меня. Странное счастье, скажу я вам. Вытянувшись на кровати, я еще раз обнял подушку, будто старую и очень теплую подругу, после чего встал.

Попутно, возвращаясь в мир, я стал выбирать себе вещи. Признаюсь честно, я уже успел привыкнуть к новому образу, а подойдя к зеркалу, был даже смущен своим худым телом, бритым лицом и длинными волосами. Но ненадолго. Выбрав вещи, коими я очень гордился, так как мало у кого было столько брендовых и дорогих вещей, я отправился в душ. В ванной я постарался максимально отвлечься от неприятных воспоминаний и стал представлять, как круто будет клеить девчонок сегодня вечером. Я думал, что буду пить сегодня, с кем я буду это делать, и какие приключения будут меня ожидать после этого. Одевшись и покинув в ванную, я спустился на кухню, влеченный запахом свежего мяса и картофеля. Там меня уже ждали мать с отцом, которые голодно смотрели на еду, ожидавшую моего прибытия. Я сел, пожелал всем доброго утра и приятного аппетита. Трапеза началась. После завтрака меня все-таки заставили помыть посуду, и я нехотя покорился. Потом вышел в коридор, надел верхнюю одежду и вспомнил, что забыл сумку в комнате. Оглядевшись и не находя никого, я рванулся на второй этаж, подхватил сумку, которая всегда на такой случай лежит в отдельном месте, полная запасных вещей и пустых тетрадей для отвода глаз, и так же быстро вылетел обратно. Если бы мама заметила, что я ходил по дому в обуви, то никуда бы не отпустила, поэтому все приходилось делать быстро.

Открывая калитку забора, я еще раз помахал семье, после чего вышел. На этот раз собаки не было, да и людей тоже. Все были еще дома, это мне, как сельскому жителю и честному школьнику, приходится выходить пораньше, чтоб сесть на автобус, остальные еще наслаждаются теплом и уютом своего очага. В остальном дорога прошла как обычно, а через какое-то время я был уже в школе.

Первым уроком была биология, нам объясняли особенности работы мозга. Говорили про память, восприятие вещей, сон и т. д. Ничего интересного и нового я не узнал, интереснее было послушать о том, что и как будет проходить сегодня вечером, а не про то, что мозг — это самый совершенный компьютер. Я гуманитарий, а не биолог, им будете это рассказывать. А мое дело узнать, какие страсти кипят в обществе, и с этим я хорошо справлюсь. После биологии должны были пойти физра с изо, потом литература и что-то еще. На изо, то есть рисование, я не ходил из принципа, ничего нового они мне там не покажут. А физкультуру я и за предмет-то не считал. В любом случае сегодня у меня были дела поважнее, да и если прогуливать, то все сразу, а не два урока. Тут-то и вышла накладка. Физрук, догадываясь о моих намереньях, подловил меня у выхода из школы. Пришлось идти. Но формы у меня не было, да и места в сумке для нее бы не хватило, поэтому пришлось сидеть на скамье и смотреть, как занимаются другие. Тут я встретил добрую половину класса, всех, кто был приглашен. Физрук коварен. Поэтому скучно мне не было, мы обсуждали вечер, который, как оказалось, начнется еще днем. Слушали музыку. И смеялись над Маркусом — самым толстым и неуклюжим учеником этой школы. Когда он бегал, мы притворялись, что подпрыгиваем на скамейке от вибрации. Если он подходил ближе, жалобно просили, чтоб он нас не ел, и все в этом духе. Это было весело, до тех пор пока он не обижался и не убегал в раздевалку, после этого напор стихал.

Урок кончился, и все разбрелись по домам, а я пошел к Лене. Ее не было сегодня в школе, и мне не терпелось узнать почему. Можно было бы и позвонить, да денег на телефоне не было, а просить у других я не стал. Я же не нищий. Подойдя к квартире и постучавшись в дверь, я услышал хлипкий и чуть живой голос. А взглянув на Лену, понял, что случилось. Заболела.

— А ты вовремя, — произнес я, не скрывая эмоций, — почему ты сделала это именно сегодня?

— И тебе привет, — спокойным, но слегка колеблющимся тоном отвечала она, — я не специально, правда.

— Ну хорошо, ты пойдешь сегодня на вечеринку? — спросил я, прекрасно зная ответ, но желая услышать наверняка.

Я спокойно разулся, скинул куртку и прошел на кухню. Лена пошла за мной и выдвинула стул из-под стола, приглашая меня присесть. Я сел.

— Скорее всего нет, температура большая, да и вообще плохо себя чувствую, — а потом добавила тихо и грустно. — Прости…

— Ну ладно, что у тебя есть из еды? — спросил я, пытаясь разрядить обстановку.

Немного приподняв глаза и улыбнувшись уголками губ, она подошла к холодильнику и начала перечислять ассортимент. Я слушал, стараясь не упустить ни одного слова, будто от этого зависела моя жизнь.

— Плов с курицей, квашеная капуста, рассольник, — сказала она, добавляя, — можешь съесть все, у меня кусок в горло не лезет.

Ассортимент был небогатый, но лучше, чем ничего. Я попросил всего, что имеется, да как можно больше, прекрасно понимая, что другой нормальной еды я не получу до завтра. На вечеринке будет много напитков и спиртного, музыки и сигарет, но рассчитывать, что на столе будет огромный, зажаренный в собственном соку кабан, не приходится.

Перекусив, я обнял Лену и попрощался, взяв с нее слово, что она выздоровеет к завтрашнему дню. После чего оделся и вышел за порог. По пути к месту встречи я замечал множество знакомых лиц, с которыми учтиво здоровался, после чего брал в попутчики. За пятнадцать минут наше войско увеличилось до 20 человек, но я, как их самопровозглашенный вождь, шел впереди. В действительности только я и мог быть этим вождем, ведь выглядел я по-королевски. Кроссы дорогой марки, штаны, которые обошлись моим родителям в кругленькую сумму, не говоря уже о куртке за тридцать пять тысяч и куче запасных вещей. Но самой важной частью моего гардероба были носки, не буду говорить от кого они, но за такие деньги они должны быть пуленепробиваемые, с платиновым напылением. Вот так выглядит современный принц! А что делают принцы? Завоевывают принцесс!

Очень скоро наше войско добралось до стен замка, после чего мы принялись по одному располагаться в таковом. По приблизительным подсчетам нас было около десяти мальчиков и тринадцати девочек. Наше задание заключалось в ликвидации водки, пива, коньяка, мартини, нескольких бутылок шампанского и двух блоков сигарет. Согласен, задача не из легких, но я верил в свой разнополый легион. Квартира была просторной, это было видно даже с учетом всего населения, развлечений тоже хватало: большой телевизор, игровая приставка, караоке и многое другое. Девушки пафосно покуривали кальян, а парни травили смешные истории, все было идеально. Через пару часов появились первые зомби, это были самые слабые из парней, так сказать не прошедшие естественный отбор игрой в шоты. Плавно терять голову начинали и девушки: те, что высокомернее, строили из себя богинь, но парни вовремя подхватывали эстафету и спускали их с Олимпа на землю. Те, что поскромнее, начинали сплетничать и нести всякую чепуху, мы им не мешали. По мере ослабления контроля каждый из участников похода становился веселее, раскрепощеннее и добрее. Жизнь начинала бить ключом, синяки почти уснули, первые жертвы похода, но остальные считали своим долгом не бросать в беде товарищей, а пытаться поднять их на ноги. Это вызвало новую волну смеха и веселья, восставшие падали, как карточный домик, сначала они начинали шататься и что-то мычать, после чего у них отнимались конечности, всегда разные и поочередно, а в конце, подобно волне, они раскатывались по любой поверхности, которую считали или не считали пригодной для этого. Таким образом, часть пола, ванная и несколько подоконников были заминированы. Это все слегка напомнило мне один из моих снов, в котором люди, лежа на одном месте, что-то вопили и пахли чем-то очень старым и зловонным, подхлестываемые огнем. Эти люди тоже были в пламени, но в отличие от моего сна, они сами решили пустить его в себя. Сравнивая обе эти картины, мне стало не по себе. Я вышел на балкон, захватив бутылку пива с собой. Свежий воздух пошел мне на пользу, почти восстановившись, я уж думал вернуться. Но одно из прекраснейших созданий преградило мне путь. Я был не против. Ее лицо было расплывчато-прекрасно, волосы извивались, подобно кристально чистому водопаду, переливающемуся яркими цветами в свете июльского солнца. Глаза цвета голубого океана, да и все ее лицо напоминало принцессу из старых детских сказок. Я застыл, пытаясь не упустить ни одной детали, ни одной ямочки этого прекрасного создания! Почему ко мне во снах не приходят такие девушки?

Поздоровавшись со мной, девушка подошла к углу балкона, взявшись за перила. Ее голос был очень мил и звучен, но в то же время спокоен и игрив. Я поздоровался в ответ и встал рядом, незаметно и ненавязчиво пытаясь разглядеть ее лицо. Заметив мой взгляд, она начала разговор.

— А ты симпатичный, как тебя зовут? — в ее голосе и нраве чувствовалось, что она немного подшофе. А ее похвала в сторону моей одежды повысила мою самооценку до небес, придав мне уверенности. По крайней мере, я так думал, но на деле было вот что:

— Ты, ты тоже очень красивая, я, — немного помедлив и собравшись, произнес, — я Ник. Через секунду я уже понимал, что сказал очень невнятно и расплывчато, но слово не воробей, назад не воротится. Заметив мою неуверенность, она с улыбкой и неким смешком продолжила.

— Красивое имя, очень необычное, а вот меня Катей зовут, приятно познакомиться, — было видно, что она сдерживается, пытаясь показать хорошие манеры, но я этого не замечал. Алкоголь в моих венах разгорелся с новой силой, начала кружиться голова, я невольно начал вспоминать всех Кать, с которыми доводилось общаться.

И тут я вспомнил ту девушку из сна, она была похожа, хоть и частично, на Екатерину Вторую, это же тоже Катя как-никак. Я вспомнил ее лицо, которое с таким интересом разглядывал в зловещей пещере, и представил, что будет, если и на это личико наложить подобный грим. Зря я это сделал. Все-таки любое, даже самое прекрасное лицо можно изуродовать сквозными отверстиями в щеке и огромными клыками. Про рога можно даже не говорить. Проделав подобный эксперимент, я задумался, а может и та девушка в пещере когда-то была столь же красива и мила, как эта? Но что могло сделать такое? Кто покусился бы на такую чистую красоту? Все вышеперечисленные наблюдения заняли у меня какое-то время. Как оказалось, мы несколько минут смотрели друг на друга, но она делала это, вслушиваясь в пустоту и восхваляя свою неотразимость, а я — вглядываясь и уходя все глубже в дебри самого себя. Воспользовавшись этим затишьем, алкоголь в ее крови подтолкнул ее вперед, и мы поцеловались. Мой мозг еще до конца не успел отойти от анимации, поэтому у меня складывалось чувство, что мой язык скользит не по гладким и аккуратным белым зубам, а по острым, как мечи, клыкам, которые, нужно заметить, были не менее белыми. Не подавая виду, я продолжил поцелуй, чтоб не обидеть девушку, но нас прервали. Дверь на балкон дернулась, и зашел ее парень, о котором я даже думать не смел. Тогда-то плавный и приятный вечер, который мне хотелось провести, испарился вместе с моими воспоминаниями о сне. Начался ор. Парень, который был ненамного старше меня, но тем не менее намного крепче сложен, толкнул меня в грудь, выкрикивая что-то наподобие: «Ты охренел!» Девушка рядом начала плакать и извиняться, ссылаясь на алкоголь, но парень был настроен решительно. Было видно, что выпил он больше меня и уж точно больше, чем она. Разговор был бессмысленный. Следом за Ромой, выкрикивая его имя, на балкон вбежал хозяин квартиры. Тот упросил его, чтоб в доме не было конфликтов, и попросил спуститься на улицу. Рявкнув в ответ, Рома согласился и велел мне следовать за ним, чего мне совершенно не хотелось, но выбора у меня не было. Проходя по квартире, словно под конвоем, я оглядывался по сторонам, пытаясь найти хоть кого-то, кто сможет прийти мне на выручку, но таковых не оказалось. Все мои друзья либо разбрелись по домам, либо были в числе тех злополучных зомби. Я остался один.

Спустившись и выйдя на улицу, я заметил, что мой собеседник не один. Пятеро молодых парней вышли, что обсудить со мной личную жизнь одного из них. Вот это друзья, ничего друг от друга не скрывают. К слову, разговора особо не получилось, сразу после моего призыва к гуманности я получил по лицу. Потом еще и еще, после моего падения они встали в хоровод и начали отплясывать чечетку, переделав ее под русские народные танцы. Не помню, сколько это продолжалось, я быстро отключался и включался бессчетное количество раз. Когда же, наконец, я остался один, то твердо решил, что возвращаться у меня нет никакого желания. Поэтому молча пополз в сторону автобусной остановки. Через какое-то время мне удалось перейти на шаг, на шаг одной ногой с плавным подтягиванием другой. Решив оценить обстановку, я начал ощупывать свою голову, очень скоро я почувствовал небольшое отверстие в верхней ее части, больно не было, присутствовало лишь стойкое состояние невесомости, легкости и спокойствия. Я шел по центру дороги так, будто много лет бесперебойно пил. Шатаясь и таща свою ногу за собой, я оглядывался по сторонам, будто пытаясь найти укрытие от этого жестокого и холодного мира. Все расплывалось, деревья и здания сливались в одну темную массу, дорога перестала чувствоваться, а боль исчезла. На секунду я понял, что чувствую себя великолепно, закрыл глаза и упал. Последнее, что я слышал, это были крики людей, вой сирены и чьи-то слова: «Он еще живой!». Пробыв немного в состоянии покоя, я услышал плач матери и успокаивающие слова отца, которые были так далеки от меня и так нереальны, что я почти сразу потерял их.