Три сестры мушкетера. Время поиска

Роман Иванович Веков (Кукуев)

Лирический триллер, остросюжетная прозаическая поэма «ТРИ СЕСТРЫ МУШКЕТЕРА» Романа Векова (Кукуева) – это приятное познавательное чтение для людей всех возрастов и профессий, где каждый сможет найти для себя идеального героя и пережить невероятные приключения, а также, пользуясь приведенными рецептами, попробовать то, что подавалось на пирах римских патрициев! Приятного вам аппетита! Остерегайтесь подделок.

Глава 22

Калерию Тимофеевну мы нашли аккуратно спящей на двух сдвинутых директорских креслах. После путешествия в лодке кошка довольно прилично попахивала рыбой, и я с огромным облегчением выпустил ее к хозяйке. Животное с громким мявом кинулось к ней, начало лизать лицо, тереться и трогать лапкой, как будто проверяя, все ли у нее на месте.

Калерия наконец проснулась, обняла кошку и расплакалась. Клавка тоже разрыдалась, да и мы с Петровичем были готовы пустить скупую мужскую слезу при виде столь чувствительной сцены.

Нацеловавшись с кошкой, Калерия Тимофеевна попросила извинения за беспорядок в туалете и очень церемонно поблагодарила Петровича за избавление от вынужденного затвора. Также торжественно в качестве освободителя ей был представлен и ваш покорный слуга.

Итак, разрешилось многое. Для нас, но не для Калерии. Она совершенно не понимала, почему Гена оставил ее запертой в этом кабинете, причем без телефона и туалета, и как объяснить такую спешку, в результате которой ее сумка и пакет с бесценными документами остались в машине, и, в конце концов, не утрачено ли это ее имущество, заключающее в себе итог многолетней работы? Ведь ни много, ни мало, а это было свидетельство самой Всеевропейской ассоциации любителей кошек в том, что она, Калерия Тимофеевна Зоммертраум, урожденная Дерзайцева, вывела совершенно новую, а вернее возродила древнюю римскую породу домашних кошек — Felis Kattuta Romana.

Кстати, римский писатель Палладиус в работе о возделывании артишоков, относящейся примерно к 350 году нашей эры, упоминал о необходимости услуг этих животных. Он называл особей мужского пола «Cattus», и рекомендовал сажать их между грядками для защиты от мышиной потравы. А звездой, так сказать, эталоном породы и является знакомая всем кошка Мурлина, обладающая характерной окраской и сломанным кончиком хвоста, а также необыкновенной преданностью и сообразительностью. О чем, между прочим, свидетельствует даже вчерашний факт нежелания Мурлиночки участвовать в поездке. И, если бы она, Калерия, больше доверяла интеллекту своего сообразительного животного, то ничего бы и не произошло. Но, по счастью, верный рыцарь Абрам Петрович, который всегда в трудную минуту умеет помочь и как никто другой держит слово, обещал вернуть ей кошку и вернул, разыскав даже в таком неожиданном месте.

Всеобщая тетушка говорила много и долго, а мы, как колонны Большого театра, стояли в монументальном молчании. Когда дело дошло до безмерных похвал Петровичу, он, как и подобает настоящему защитнику слабых и обездоленных, с приличествующей скромностью начал возражать, что так на его месте поступил бы каждый, кто хоть немного знает неподражаемую Калерию Тимофеевну, которая проходит красной нитью, освещающей… Под конец Петрович безнадежно запутался, что, не сумев никак выбраться из длинной фразы, закашлялся и тихонько, глядя на меня, сказал:

— Понял?..

Я нашел нужным поддержать мнение Петровича о необыкновенности Калерии и заявил, что ее дом — подлинное произведение дизайнерского искусства, и рай не только для кошек…

— А как вы там оказались? — изумленно произнесла Калерия Тимофеевна.

Клавка посмотрела на меня с ужасом и ненавистью, и я с опозданием сообразил, что поторопился. Я — человек не мстительный, и раз ограбление у этих недоумков все равно сорвалось, то мне сейчас было просто жалко непутевую Клавку. Хотя, если честно признаться, с какой, собственно, стати, мне ее выгораживать? И я решил излагать издалека в надежде, что теперь всеобщий спаситель Петрович придет на помощь и мне.

— Видите ли, — начал я, — предметом моего бизнеса являются всякие товары для лучших друзей, как отдельных людей, так и всего человечества в целом…

Калерия Тимофеевна приготовилась терпеливо слушать, Клавка занервничала, но мой расчет оказался верным.

— Да он теми консервами торгует, какими вы своих кошек кормите, — не выдержал Петрович. — Это я его к вам отправил. Он у меня в отеле остановился, и я подумал, чего вам, Калерия Тимофеевна, из-за границы все возить, он — парень с машиной, сам и доставит. Он тут не при чем, это Клавка с Генкой вас ограбить хотели. А Саид не того поймал…

Петрович объяснял очень сумбурно, явно чувствуя всю беспомощность изложения без своего «понял», которое он все таки старался не произносить перед Калерией Тимофеевной.

Тут вдруг Клавка стрелой кинулась к двери, но Петрович шустро загробастал ее своими ручищами. Они упали и покатились по полу, а мне пришлось отпрыгнуть, чтобы не оказаться в общей куче. Оба молча пыхтели, явно стесненные Калериным присутствием. А она как ни в чем ни бывало заметила:

— Господа, мне кажется, что продолжить нашу беседу будет лучше где-нибудь в другом месте, — и обратилась ко мне: — Пойдемте, они нас догонят.

Эдакое-то спокойствие после суточного пребывания взаперти, а теперь — при виде дерущихся! Я был потрясен, и с искренней учтивостью предложил Калерии Тимофеевне руку. Будь она помоложе, я бы предложил и сердце.

Мы с Калерией и кошкой шли впереди. Несколько отстав от нас, взъерошенный Петрович, гневно сверкая белками, тащил за собой упирающуюся Клавку. А вокруг нас ласково обнимало мир необыкновенно веселое и свежее утро.