Демон внутри

Роман Новиков

Шестого дня шестого месяца шестого года Апокалипсис всё-таки наступил. Полчища демонов хлынули на грешную Землю, чтобы покарать человечество за зло, совершенное за несколько тысяч лет. Но человечество не торопится сдаваться без боя.

Глава 3

Раскрыв глаза, я приподнялся на постели и огляделся. Лежал на одной из десяти раскладушек внутри небольшой палатки. Как только все эти раскладушки сюда уместились?! На остальных полевых койках спали раненые — одни с ожогами, другие с рваными ранами от когтей. Некоторые спали тихо, кто-то громко храпел, один, наверняка сам того не зная, стонал от боли во сне. Интересно, какие им снятся сны? На лицах некоторых из моих соседей, даже во сне, обозначалась дикая мука. Если им что-то и снилось, то наверняка это были кошмары. Но, как не странно, у парня, стонавшего во сне, на лице была улыбка. Наверное, во сне он видит свой дом, свою маму, может быть жену с дочкой. Скорее всего, он их больше никогда не увидит — по закону подлости, если он и переживёт войну и она вдруг, по Божьей воле, закончится, скорее всего его семья уже на Той Стороне и он их никогда не обнимет и не расцелует. Большая удача видеть такие сны, когда ты одной ногой уже в могиле. Если он и выживет, то спасут его не врачи, не лекарства, не регулярные перевязки, а именно воспоминания о доме, мысли о родных и надежда на лучшее.

Я спустил ноги с раскладушки и покинул палатку. Хотелось подышать свежим воздухом. В голове вертелась фраза охотника «Пусть идёт своей дорогой. А я пойду своей…". Мне же больше некуда идти. Идти с этими ребятами до ближайшего городка с надеждой отдохнуть там ещё хоть денек? Вернуться в таверну и продолжать конкурировать своим ремонтом с продавцом нового оружия? Я хочу пойти с ним, с Фреди. Может, принесу человечеству хоть какую-то пользу. Всё равно себе уже помочь нечем. Родители давно умерли, а заводить свою семью бессмысленно — в мире, где не знаешь, доживёшь ли ты и твои близкие до завтра, проще всего жить одному, без лишних привязанностей.

Выйдя из палатки, я окинул взглядом окрестности. Всё тот же лог. Забавное совпадение, но лагерь был разбит как раз в том месте, где меня для маленькой беседы остановил Фреди. Я подошёл к спуску и присел на камень. Всё ещё падал пепел. Холодный ветер пробирал до костей, но не сказал бы, что меня это беспокоило. По телу, конечно, бегали мурашки, но по сравнению с возможным холодом смерти это был всего лишь лёгкий сквознячок. Я вспоминал прошедшие сутки. С ума сойти, четыре раза успел попрощаться с жизнью: когда стрелял Фреди, когда появился Ключник, когда летела последняя волна демонов, и когда в голову прилетел кирпич из взорванного склада. Вспоминая что пережил, я всё больше понимал, как я люблю жизнь и как я не хочу с ней расставаться. Многие говорят: «Мне не страшна смерть!», — а когда старуха с косой приходит за ними, несчастные готовы на всё лишь бы ещё немножечко покоптить небо. Смерть не страшна лишь сумасшедшим. Когда человека, смертельно раненого, покидают силы, в его глазах читаются тот же страх что и у труса, несмотря на то, что две минуты назад он просто мечтал о геройской смерти. Самоубийца всегда успевает передумать. Хорошо если до свершения непоправимого. Но подчас спрыгнувший с крыши понимает, какую ошибку он совершил уже в полете, отравившийся — когда чувствует, как яд достигает желудка и проникает всё глубже с каждым ударом сердца, пустивший себе кровь — когда вены уже порезаны и никакая перевязка не спасёт. Даже тот, что пускает себе пулю в висок, успевает передумать, когда пуля уже летит по стволу прямо в мозг бедолаги. Как можно лишить себя жизни — самого прекрасного и дорогого что у нас есть, после души?

Тяжелые раздумья прервали чьи-то не менее тяжёлые шаги. Я догадывался кто это, даже не стал оборачиваться. Мне казалось, что я эту тяжёлую, слегка ленивую, но твёрдую поступь узнаю везде. Ну да — это Фреди. Он был лишь в штанах, ботинках да в своих очках — понять не могу, как он в таких очках что-то видит ночью? Я кинул взгляд на его тело — было, видно что несмотря на всю свою грозность он никакая не гора мышц — часть мышц, часть жира. Забавно выделялся пивной животик, который Фреди старательно втягивал.

— Не спится? — начал я разговор.

— Нет.

— Мне тоже.

— Шёл бы ты лучше отсыпаться, вам завтра в город идти, а у тебя голова.

— Ничего, не отвалится. И вообще, с чего ты решил, что я пойду с ними в город? — я попытался загадочно посмотреть на Фреди, но, судя по его ухмылке, рожа у меня вышла презабавная.

— А куда же ты пойдешь? Обратно в таверну, берданки чужие чинить?

— Нет, я с тобой пойду. Ты же охотник на демонов? Вот я у тебя научусь этому делу, и тоже буду отстреливать разных тварей… а пока с тобой. — Фреди посмотрел на меня как на сумасшедшего.

— Да, брат, сильно тебе камешком то прилетело. Тебе кто сказал, что я тебя с собой возьму?

— Ну не знаю. Просто как-то показалось, что мы отличная команда, — тут Фреди откровенно расхохотался.

— Команда? Ты что смеешься? Ты у меня под ногами путался, а я чертей от тебя отгонял, таскал на спине, когда ты убежать не додумался. Я с тобой подохну быстрей, чем ты «кыш» сказать успеешь.

— Ну, если ты меня научишь…

— Что-то у тебя слишком много «Ну», будто всё очевидно и понятно. Что ты умеешь делать? Пугачи чинить? Турельки настраивать? Мне то это зачем? — Фреди достал револьвер, — Вот, всё что ему нужно — это максимум своевременная чистка, зачем ты мне нужен?

— Если ты не возьмёшь меня с собой, я пойду один. И буду один охотиться на демонов.

— Ты сыграешь в ящик в тот же день.

— Да сыграю! И это будет на твоей совести, Фред.

— Звучит как какой-то шантаж.

— Ну да, так и есть, — сказал я, глупо улыбнувшись. Фреди слегка задумался, почесал затылок.

— Ты, Ред, пойми. Я не охотник на демонов. У меня есть вполне определенная цель и, честно говоря, эта цель далека от стандартного желания охотников «помочь людям».

— Так я тебе с ней помогу!

— Ты мне ничем помочь не можешь. Тут не только автомат нужен… а ты даже и автоматом пользоваться не умеешь.

— Я научусь, научусь! Мамой клянусь!

— Да уж, прилип как банный лист. Не скажу к чему. Спать иди, специалист. Я пока подумаю что мне с тобой дураком делать. — не попрощавшись с Фреди, я кинулся к палатке чтобы лечь спать. Я был как ребенок в ночь на Рождество, мечтающий об утреннем открытии подарков прямо под ёлкой, истово верящий, что чем раньше уснёшь — тем раньше наступит долгожданный момент. В отличие от большинства таких детей я заснул почти моментально.

Утром я проснулся с рассветом. Я встал, оделся, забросил рюкзак с рем-набором на спину, взял автомат в руки и пошагал к выходу из палатки. Естественно, все ещё спали.

Я спустился вниз к речке и умылся. На удивление, утро позволило заброшенному оврагу заиграть новыми красками. Из-за смога на небе даже слегка выглядывало солнце. Поговаривали что такие проблески — к большой удаче. Я вышел в центр лагеря, развел заново вчерашний костёр и присел на какое-то полено в ожидании своего нового друга и наставника. Из палаток потихоньку начинали выходить люди, а Фреди всё не появлялся. Я начал нервничать — не ушёл ли он из лагеря как только я лёг спать? Один из солдат взял трубу и начал играть какой-то бодренький маршик. Видимо, чтобы поднять оставшихся. Я уже отчаялся увидеть охотника, как вдруг раздался выстрел, и труба вылетела у солдата из рук. Все обернулись на выстрел — у входа в одну из палаток стоял Фреди — заспанный, растрёпанный, держащий дымящийся в руке пистолет. На лице читалось неприкрытое желание следующую пулю вогнать в череп музыканта. «Дуделку спрячь, пока похоронный марш играть не пришлось!» — взревел он. Трубач, схватив инструмент, побежал к себе, а Фреди вернулся в свою палатку. Я думал что он пошёл собираться, уже ринулся было помогать своему новому «наставнику», но, вбежав в палатку, обнаружил охотника грозно храпящим на своей раскладушке. Лицом вниз. Пришлось вернуться к костру и провести в раздумьях ещё около часа. Меня брала ужасная досада на то, что я так рано встал, на спящего охотника, на дурня-трубача. На всё! Особенно было досадно то, что храп Фреди никак не прекращался — гремел он прям на весь лагерь. Но, наконец, он прекратился и через пять минут я увидел охотника в полном облачении, такого же, как в таверне — в плаще, в капюшоне, с шарфом или банданой на лице, в очках, с рюкзаком и с оружием, закрепленным на ногах и поясе. Ни с кем не распрощавшись, он повернулся и пошёл к насыпи, служившей подъёмом из оврага. Вслед ему понеслись возгласы прощания и, конечно же, понёсся я.

— И куда же мы идём? — спросил я.

— Куда глаза глядят.

— Но ты говорил о какой-то цели…

— И?

— Ну, может расскажешь?

— Нет, не расскажу.

— Почему?

— По кочану, — процедил Фред, отвесив мне подзатыльник. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что продолжать разговор не имеет смысла — всё равно охотник ничего не скажет.

Мы шли целый день. Начинало смеркаться. Я не хотел идти ночью — вдруг мы набредем на что-то такое, с чем даже Фред не справится. «Темнеет. Надо найти ночлег». — Будто прочитав мои мысли, сказал охотник. Если честно, я так и не понял, зачем ему нужен был ночлег. Он не выглядел ни усталым, ни голодным, ни боящимся ночной темноты и всех злоключений с ней связанных. Тем не менее, ничего не сказав, я принялся выискивать в темноте какую-нибудь хибару, дом или что-либо другое, имеющее хотя бы три стены и крышу. Вдруг луч фонаря Фреда выхватил из темноты небольшую землянку. Ни сказав ни слова, охотник двинулся к ней. Я побежал за ним — я с трудом нагонял его шаг даже бегом. Он выключил фонарь, осторожно открыл дверь, и мы вошли. Ни зги не видать. Затхлый воздух затруднял дыхание. Фреди сделал шаг вперед, но вдруг мы услышали чей-то хрип в глубине землянки. «Пить… пить… пить…» — слабо просил голос. Я начал тыкать в темноту автоматом, пытаясь найти источник голоса. Послышался звук текущей воды. Затем услышал, как кто-то медленно и гулко пьёт. Я включил свой фонарь, нашёл что-то вроде древней керосиновой лампы и спички. Поразительно — никогда такой не видел, только на картинках. Я быстро зажег её и оглянулся. В углу, метре от меня — землянка была невероятно мала — стояла кровать, а на ней — дряхлый старик. Фред, судя по всему помогавший ему напиться, зачем-то поспешно надевал свои очки. Старик смотрел на него как на спасителя, но в его глазах просматривался какой-то непонятный страх. Глаза его, впрочем, тут же закрылись.

— Умер? — спросил я, взглянув на охотника.

— Нет. Уснул. Надо набрать дров и сготовить что-нибудь на ужин. И дедушку накормить.

— Это твой дедушка?

— Нет.

— Ты его вообще знаешь?

— Нет.

— А зачем нам тогда на него наши и без того скудные запасы тратить? Он всё равно скоро помрет.

— Вот из-за таких вот мыслей и мнений, люди и мрут как мухи. — Шёпотом рявкнул Фреди, резко повернув ко мне своё скрытое за банданой (всё-таки это была бандана) лицо. — Ещё одна такая фразочка — и ты и в правду пойдёшь охотиться на демонов в одиночку, ясно?

— Более чем. — Покраснев ответил я. Ещё пару секунд охотник смотрел на меня, а потом вышел. Ещё бы чуть-чуть и я бы, наверное, заплакал. Было ужасно стыдно перед Фредом, перед стариком, перед самим собой. Скоро мой спутник вернулся с охапкой хвороста. «Разведи огонь, я пока сух паёк открою. Жрать хочу, как волк». Я, найдя глазами камин, поплёлся разводить там огонь. Никогда раньше этого не делал, но страх ударить в грязь лицом перед моим наставником был сильнее неопытности. Скоро в камине весело горел принесенный Фредом хворост. Землянка залилась неярким, но приятным светом. Я забыл про тесноту и сырость — появилось чувство уюта и безопасности. «Так-то лучше» — заметил Фреди, аккуратно, но настойчиво отодвигая меня от камина, чтобы повесить над огнем банки с консервами. Вскоре они согрелись, и мы приступили к нашей скромной трапезе. «Рыба под маринадом» была с откровенным привкусом машинного масла, но у меня было ощущение, что ничего вкуснее я в жизни не ел. За считанные секунды прикончив свою банку, охотник открыл вторую и принялся кормить старика, который проснулся от света и запаха еды. Он ел медленно лишь из-за того, что Фред не очень-то торопился с запихиванием ложки ему в рот — очевидно, старец голодал намного дольше нашего. Приговорив две банки, он снова уснул.

— Походу ему недолго осталось. Мы останемся здесь, пока он не умрет.

— Ты что? — оторопел я от заявления своего наставника, — а как же твоя цель? А если он будет умирать три дня? Или неделю!

— Это не так важно. Больше двух дней он не протянет. Скорее всего, меньше. Моя цель никуда не убежит. Наверное. А что касается этого деда… Мне его жаль. Остался один, стакан воды некому подать. Я лучше сдохну в грязи или блевотине от ран или перепоя… но только не так. В одиночестве, осознавая собственную беспомощность. Мы остаёмся, и это не обсуждается.

Я ничего не ответил. Мне нечего было ему сказать — он был прав. Цель никуда не денется, а умирать одному никому не хочется. Я лёг прямо там, где сидел, отвернулся к стенке, закрыл глаза и мгновенно уснул.

Когда я проснулся, Фреди в землянке не было. Старик мирно лежал на своей кровати. Камин уже не горел, но через щели в двери пробивались лучики дневного света. Я встал в полной решимости справить нужду. Выйдя на улицу, я застал охотника за работой — тот копал яму. Наверное, могилу для старика. Когда я вышел он уже заканчивал — воткнул лопату в землю и пошёл внутрь. Справив свои дела неподалеку, я вернулся — Фред выносил старца из землянки. Похоже, тот скончался ещё ночью. Бережно опустив тело в могилу, Фреди засыпал её и поставил на небольшом кургане заранее заготовленный крест. Он перекрестился и начал читать какую-то молитву. Окончив эти маленькие похороны, мой спутник зашёл в землянку, взял наши вещи, кинул мне мой автомат и рюкзак и мы с новыми силами молча продолжили свой путь.