Райская птица

Роман Свободин (2024)

Райская птица стала бессмертной. Однако приходит час, когда ей приходится заживо сгорать. Перед самосожжением птица поет завораживающую песню, которую слышат все живые существа на свете и боги на небе. Птица умирает, но через некоторое время снова возрождается еще более прекрасной и молодой.Способна ли на это обычная девушка? Получится ли у нее после «смерти» вновь собрать себя из пепла, возродить свою душу и познать любовь?История Ильи Субботина. Можно читать отдельно.

Глава 8

Амина

В понедельник вечером за ужином Илья слишком задумчив. И меня это беспокоит, может, это как-то связано со мной?

— Илья, на работе все хорошо? — осторожно спрашиваю.

— Да… Я вот что спросить хотел. Ты сказала, что работала в ателье… — почесывая левую бровь, задумчиво смотрит мне в глаза.

— Да, я шила платья: вечерние, свадебные… — осекаюсь, почему он спрашивает?

— Ты больше не хочешь шить?

Сердце в груди делает кульбит. Еще спрашивает…

— Очень хочу. Я люблю творчество, люблю свою работу. Но мои документы пока не готовы, кто меня возьмет на работу? — опускаю голову в тарелку.

— Ты можешь шить дома, — слышу голос Ильи сквозь звон в ушах. Вздрагиваю, удивленно смотрю на него. Что он сейчас сказал? — Я видел твои эскизы, очень красиво рисуешь, — краснею от комплимента, искренне улыбнувшись.

— Спасибо. Но это невозможно, — неуверенно ковыряюсь вилкой в тарелке.

— Почему?

— У тебя дома нет швейной машинки, нужны ткани и еще много чего.

— Понял. Но это все решаемо, напиши список самого необходимого…

— НЕТ, — перебиваю его. Я и так пользуюсь его добротой, живу, можно сказать, за его счет. — Это слишком. Спасибо, конечно, но нет.

— Амин, паспорт будет еще не скоро. Я вижу, как ты маешься, сидя в четырех стенах. Ты чахнешь, а я не могу смотреть, как вянет прекрасный цветок, — подмигивает мне.

Качаю головой. Если бы ты знал, что неживой этот цветок, Илья, давно мертвый.

— Послушай… — открываю рот, чтобы возмутиться, но меня бесцеремонно перебивают:

— Будешь шить дома. Захочешь, потом можем выставить на продажу твои работы. Я все устрою, — уверенно кивает. А у меня, кажется, дыхание стопорит. Маленький росток надежды расцветает в груди. Неужели я смогу работать, заниматься любимым делом?

Зажимаю рот ладонью и молча киваю. У меня слов нет.

Илья же широко улыбается, даже приосанился, словно выиграл долгожданную битву. Вид слишком самодовольный.

— Тогда пиши список. Будет свободное время, поеду куплю.

С самого детства я знала, чем хочу заниматься. Мне хотелось создавать красоту. И мама поддержала меня. Видела, как я горела той идеей.

Теперь в моей спальне появилось все необходимое: стол, крутая швейная машинка, ткани. Всевышний, какие ткани! Илья не поскупился.

Первым делом решаю сшить несколько нарядов для себя. Брюки и рубашку Илье. Мне хочется хоть как-то отблагодарить его.

Я больше не бездельничаю дни и ночи… Не пропадаю у телевизора.

Многие моменты все еще вызывают неуверенность. Но я храбро берусь за решение возникающих вопросов, затруднений. Просто потому что иначе не могу. Мне необходим жизненный якорь, то, ради чего мне хотелось бы просыпаться по утрам, есть, жить.

Я нашла себя в работе, полностью погрузившись в новые проекты. Поначалу я была растеряна на чужой территории. Чувство неудобства и неловкости съедали меня. Но шли дни, и я смогла освоиться, втянуться. Постаралась хотя бы на время закрыть дорогу к мыслям о прошлом.

Амина (4 года назад)

— Слышала последние новости? — заговорщицки шепчет Джанан, делясь последними сплетнями. — Говорят, на этой вечеринке были девушки, с которыми… Ну, сама понимаешь, — играет бровями, заметив мое недоумение, поясняет: — Они занимались этим.

— Ого. Ты уверена? Может, просто наговаривают, — в неверии смотрю на подругу.

Хотя, чему я удивляюсь? Нашим ребятам уже по восемнадцать лет, через месяц мы заканчиваем школу. Понятно, что гормоны шумят.

— Брат тоже был там, я подслушала его разговор с Селимом. Они между собой делились ночными победами, — морщится, качая головой. — И я верю этим сплетням.

— Вот видишь, все что ни делается — к лучшему. А ты меня уговаривала, ехать хотела, — припоминаю ей нашу ссору.

Тогда Джанан сильно обиделась на меня, даже не разговаривала несколько дней.

— Прости. Я думала, будет весело, откуда мне было знать, что у них все так получится? — виновато опускает глаза.

— Простила уже, — отмахиваюсь.

Я не могу долго злиться на нее.

Она — моя единственная близкая подруга, мы с первого класса вместе. Ее родной брат Мардук учился с нами, они с Джанан двойняшки. И подруга страсть как завидовала брату, ему было позволено куда больше, чем ей. Она вечно жаловалась на несправедливость жизни, ну и на Мардука.

— Родители ему даже слова не сказали, когда он пришел спустя два дня. Ты бы его видела, Мина, спина вся расцарапана, шея в засосах, — всплескивает руками.

— На него пылесос с бешеной кошкой напали по дороге домой? — подшучиваю я.

— Скорее всего, — подхватывает подруга, прыская от смеха. — Но ты бы видела глаза мамы, она тогда так выразительно на меня посмотрела! — морщится подруга.

— Еще бы, ты же слезно молила отпустить тебя вместе с братом, — припоминаю ей недавние события.

— Представляю, какой разбор полетов меня ждал бы, — прикрыв глаза, качает головой подруга. — Мне же ищут жениха. Ты же знаешь, наша семья уважаемая в городе. Многие нас знают, мой папа не последний человек. Мне ни к чему слухи и сплетни. Потом ходи, доказывай…

— Во всем нужно искать плюсы. Я смогла за эти дни подготовиться к экзамену по экономике. Все билеты выучила, — хвалюсь Джанан, подскакивая с дивана от звука вскипевшего чайника. — Пошли чай пить, мама торт испекла, — киваю подруге.

— А я все дни прорыдала от несправедливости. И ничего не учила, — отмахивается Джанан. — Мне было та-ак обидно! Слушай, Мин, а тебе тетрадь с конспектами по экономике еще нужна? Ну раз ты все выучила, можешь мне дать? Я просто не по всем вопросам подготовилась, — с мольбой в глазах просит подруга.

— Конечно, будешь уходить, напомни мне, — достаю торт из холодильника. — Джан, достань тарелочки, сейчас торт нарежу.

— Ты знаешь, что нравишься моему брату? — как бы между прочим делится подруга.

Давлюсь чаем, закашливаюсь под громкий смех Джанан.

— Знаю, — киваю. — А он мне — нет, — заявляю уверенно.

— Может, передумаешь? Мы бы с тобой породнились, — с надеждой смотрит в глаза. — Ты же прекрасно понимаешь, что все эти гульки для Мардука ничего не значат. Только ты в его сердце.

Знаю. Но ответить взаимностью никак не могу. У Мардука пугающе страшные глаза, от его взгляда мороз по коже пробегает, а о его потребительском отношении к женщинам я вообще молчу. Каждый раз сидя на уроке, я кожей чувствую, как он прожигает мой затылок. А порой и вовсе не стесняется, устраивает мне долгие игры в гляделки с условным намёком на что-то большее.

Знаю. Он ответ получить хочет. Здесь и сейчас. А я ничего, кроме исходящей от него опасности, не ощущаю, и внутри возникает навязчивое желание сбежать, скрыться.

Я не хочу и не буду заставлять себя. Даже несмотря на то, какая уважаемая у них семья. И многим было бы в радость породниться.

— Я люблю тебя, Джанан, и дорожу нашей дружбой. Но даже ради тебя я не выйду замуж за того, кого не люблю, — обрубаю подругу.

— Ну и дура. Любая другая на твоем месте прыгала бы от радости, — обиженно надувает губы она.

— Пусть прыгают, если им так хочется, Джан, — пожимаю плечами. — Мне учиться нужно, хочу поступить в институт. А до твоего брата мне дела нет.

— Ты права, отложим разговор, — кивает Джанан, улыбнувшись. — Отрежь еще кусочек, тетя Марьям потрясающе вкусно готовит.

— Ты уже выбрала, куда хочешь поступать? — хватаюсь за нож, спрашиваю.

— Да, я подумала, может, вместе пойдем учиться? Я просто не представляю, как я дальше без тебя.

— Ты же не любишь шить.

— Полюблю, — упрямо уверяет подруга. — Ты же поможешь мне, поддержишь? — с надеждой спрашивает.

— Конечно. Я буду рада, — смеемся.