Стальной Флегетон. Книга первая

Роман Тухтабоев, 2020

Недалёкое будущее. Хотя Третья Мировая Война окончилась более двадцати лет назад, и общество постепенно возвращается в мирное состояние, некоторым люди по-прежнему не мыслят своего существования без хаоса и огня. Для борьбы с подобными адептами разрушения и была создана организация Organize Resistance Forces, состоящая из настоящих профессионалов в устранении конфликтов любого рода. Но что, если эта новая сила, ввиду почти полного низвержения своего врага, сама обратится во зло? Кого бояться в новом, казалось бы, светлом будущем – врага снаружи или врага внутри? Содержит нецензурную брань.

Глава 8

Провинция Кунар, Афганистан

30.08.2054., 10:48

— Грейсэндс, — Хендрикс отнял бинокль от глаз, передав его Вячеслав. — После того, как война внезапно закончилась, американские военные подарили свой наскоро построенный военный городок местным жителям, лишившимся домов в результате сражений. Им обещали достойный уровень жизни, продовольственную и финансовую поддержку на развитие инфраструктуры и сельского хозяйства, но, на деле, уходя из поселения, американцы забрали с собой всё, что устроено сложнее калькулятора, оставив местным лишь наскоро построенные коробки, вместо жилищ.

— Первые годы после войны были особенно тяжёлыми, — нахмурилась сидящая внизу дюны Виктория, которой ещё не доверили глянуть в бинокль. — Помимо огромных трат на финансирование ORF и выплаты репараций пострадавшим странам, России и странам ООН нужно было помочь собственным гражданам и беженцам, которых было огромное множество. Тут уж не до расточительства…

Орфовцы всего несколько минут назад выбрались из потайного тоннеля, выход которого был запрятан в скалах, и вот уже издалека разглядывали находящийся неподалёку городок, если, конечно, повернётся язык так назвать кирпичные или глиняные строения, редко возвышающиеся выше двух этажей, покосившиеся и обшарпанные. Дувалы, почти по всему периметру, осыпались, и, даже с такого расстояния, в них можно было разглядеть застрявшие там двадцать лет назад пули. Грейсэндс практически превратился в типичную афганскую деревушку, с сонными жителями и пасущимися козами, щиплющими жухлую травку. Если бы не редкие, снующие по улочкам боевики"Агхарты", невозмутимо взирающие строго по линии своего передвижения, по три-четыре человека в бригаде, он бы вообще ничем не отличался от разбросанных по всей стране, как веснушки на лице, кишлаков.

— Может, поначалу бюджеты и тратились на что-то необходимое, — скривился Хендрикс, — но позже, коррупция в Совете — сегменте ORF в частности — разорвали их на мелкие куски, как стервятники, что тащат мертвечину каждый в своё гнездо.

— Сейчас не время и не место рассуждать о таких вещах, — Вячеслав опустил бинокль, ещё плотнее прижимался к песку, обволакивающему холм, за которым ютился отряд. — И вообще, это не нашего ума дело. Сержант, почему Вы так уверены, что Ваших людей держат именно здесь?

— Мы их видели. Не всех, только двоих… Возможно, остальные в другом месте, по крайней мере, мне остаётся надеяться на это. Время от времени мы наблюдаем за городишком в бинокль, но приближаться ближе опасаемся: если бы мы попались снующим по округе патрулям или Вечной Охотнице, наша миссия была бы провалена окончательно.

— Вы точно видели ваших людей?

— Да, Боже, я же сказал! Двоих! Их выводят ненадолго, из здания в центре. Может, на допрос, или в туалет, или ещё что.

— Айдахо. Удалось связаться с самолётом?

— Ответа нет, командир. Либо сигнал не может пробиться из-за купола, либо…

— Они точно не улетели. Какова численность засевших в Грейсэндс боевиков?

— Человек тридцать, — призадумался Хендрикс. — Может, немногим больше. Тяжело было установить точно. Некоторые уезжают, некоторые приезжают.

— Значит, мы примерно в равных условиях, но на нашей стороне элемент неожиданности.

— Ой ли? — съязвил Эдриан, сидящий на песке, среди остальных оперативников, у самого склона. — Эта снайперская сука наверняка уже всех оповестила, и они готовы к нападению!

— Отставить сарказм, рядовой Ропоника, — Вячеслав даже не взглянул на подчинённого. — Или это Ваш защитный механизм, когда страшно?

— Я не ощущаю поблизости моих братьев, — не дала разгореться конфликту Мелани. — Если нападём быстро, — в идеале, прямо сейчас, — пока никто из них не объявился, у нас действительно есть шанс на успех.

— Я, конечно, ничего не смыслю в деле военном, тактиках там всяких, стратегиях, — заговорил Руслан, тоном, будто еле сдерживался, чтобы не вмешаться раньше, — но вы точно хотите напасть вот прям так? В лоб? Под солнышком? Без подготовки?

— С нашими силами и подготовкой, мы легко одолеем врага, брат, — ответила девушка в чёрном.

— Твои слова, конечно, меня знатно приободрили, но что мы будем делать после нашего неминуемого феерического успеха? Крайне маловероятно, что нам позволят просто вернуться к самолёту, да помашут платочками, когда мы будем взлетать. Думаете, наши ребята там пикник устроили? Нет — их убили.

— Нет задачи улететь, — Вячеслав привстал, снял винтовку со спины и принялся проверять её состояние. — Мы здесь с другой целью: найти и обезвредить"Кащеи", дополнительно — ликвидировать Максима Самойлова.

— Умереть, то есть?

— Нет, рядовой Резнов. Как раз наоборот.

***

Тенабрак попробовал сделать глубокий вдох носом. Ничего. Как и всегда. Как и сотни раз до этого, как и сотни следующих раз после.

Ни воздуха, ни времен, ни света, ни тьмы. Белая Бездна, как они с семьёй её назвали, ни стен, ни потолка.

Здесь можно провести вечность, успев моргнуть лишь раз; пройти бесконечность километров, ни сделав и единого шага; сойти с ума от собственных мыслей, так ничего и не решив, а вне этого места пройдёт лишь доля секунды.

Поистине удивительна сила его брата, сотворившая сиё место. Сила, что объединила разрозненную семью.

— Брат, — невысокий человек в светлой рясе, почти сливающейся с белым фоном, ранее, вместе с Деймосом, приветствовавший Самойлова по прилёту, подошёл к Тенабраку со спины. — Снова замечтался о чём-то?

— О нашем будущем, Таранис. Мне больше не о чём мечтать, и лишь здесь я могу себе это позволить.

Человек с ярко-голубым глазом сел в позу лотоса, рядом с Глазом Света:

— Да, в последнее время появилось чересчур много дел. Совсем не до физического отдыха. Хорошо, что у нас есть хотя бы духовный. Иногда, я думаю: а если бы этого места не существовало?

— Его и не существует.

— Ты ведь понял, о чём я, — Таранис невольно улыбнулся. — У нас, кстати, почти всё готово. Первый"Кащей"уже установлен. Скоро мы отключим купол и передадим всему миру наше послание.

— Замечательно.

— Наступит паника. Людьми овладеет страх. Думаю, Деймос будет особенно доволен.

— Пусть повеселится.

— Брат, в чём дело? Поделись с нами — мы ведь одна семья, через столько прошли вместе! Что тебя гложет в последнее время? — не дождавшись ответа, Таранис продолжил. — Это из-за Мелани? Она уже в Афганистане…

— Если не образумится, придётся её убить. Мы давно это решили, здесь больше нечего сказать.

— Тогда всё идёт по плану! Разведчики ORF не смогли раскрыть миру наш план раньше времени. А что насчёт тебя? Как успехи в твоём деле?

— Пока что, безуспешно — я так и не смог обнаружить потерявшихся братьев. Их духовный след слишком слаб, что затрудняет поиски. Думаю, мне пора присоединиться к вам. Да. Вылетаю сейчас же.

— Ох и темнишь же ты, братец, — Таранис рассмеялся. — Каламбурно звучит, по отношению к тебе. Если бы я не мог видеть все твои мысли, решил бы, что ты что-то скрываешь.

— Береги ракеты, брат, и береги себя и Деймоса — Глаз Страха слишком опрометчив.

Тенабрак исчез. Не растворился в воздухе, не превратился в облако дыма, и не лопнул, как мыльный пузырь. Даже не щёлкнул для этого пальцем. Просто исчез.

— Никто не один, — вздохнул Таранис, — но один из.

***

11:29

Грубо обтёсанные суховеем скалы, так и манящие поиграть среди них в прятки, взяли карликовый городок в тиски, образовав каменное полукольцо. Грейсэндс не выглядел готовым к удару кинжала из тени: местные жители уныло плелись по улочкам, словно персонажи компьютерной игры, что растворятся за следующим поворотом, либо сидели в теньке, вяло переговариваясь с соседями. Бродячие агхартовцы, с винтовками наперевес, не обращали никакого внимания на этих людей, но те, в свою очередь, всё равно старались не попадаться им на пути.

— Лонгсайд, — Вячеслав оглянулся на девушек, прежде чем, вслед за остальными оперативниками, спуститься по скале вниз, к конопляным кустам у ближайших домишек, — и ты, Ольга. Остаётесь здесь.

— Но, товарищ командир, — запротестовала медик, — я могу пригодиться…

— Чтобы помочь раненным, но только если сама останешься в живых. Это приказ.

Сержант спрыгнул вниз, держась за жёсткий трос. Оставшиеся бойцы последовали за ним, стараясь не шуметь, опасаясь привлечь внимание сонных боевиков.

— Вы с Вячеславом близки? — внезапно спросила Мария, прислоняясь спиной к камню, стоило девушкам остаться наедине.

— Что? Нет. С чего ты так решила?

— Ну… Он к тебе всегда по имени обращается. Это довольно… непривычно. Даже мы с Викой такое себе позволяем только когда никого нет рядом.

— Он — командир, я — его подчинённая.

— Прости, прости. Я поняла.

— И потом, с недавних пор, я стыжусь своей фамилии. Может, поэтому Слава и не напоминает мне её лишний раз. Только какой смысл… Всё равно забыть свою фамилию невозможно.

— А почему стыдишься? Если не секрет.

Ольга присела сбоку от Марии, добродушно и с любопытством посмотрев на девушку, которая выглядела не намного младше её самой:

— Что, ищешь новую подругу?

Мария ничего не ответила, принявшись насуплено разглядывать трещинки в камнях под сапогами.

— У меня тоже на душе погано. И я тоже совсем недавно потеряла близкого человека. Собственно, это напрямую связано с тем, что командир не озвучивает мою фамилию при вас, тех, кого мы не знаем. Да, определённо, дело именно в этом.

Ольга ухмыльнулась, но во взгляде, адресованном собеседнице, не было злобы:

— Не обижайся. Я бываю прямолинейна, как все солдаты. Ты ещё слишком молода, скоро сама поймёшь. Так-то я девушка добрая, и в медики решила пойти только потому, что хочу помогать людям, а не потому, что жажду полоскать руки в крови.

— Ты могла стать обычным врачом на гражданке, а не орфовским парамедиком.

— Гены. Потянуло служить и защищать. Несколько изгибов на дорожке судьбы — и вот я в ORF, элитнейшей организации, куда мечтают попасть многие студенты, как военных, так и медицинских, и инженерных училищ. Мне казалось, здесь я буду ближе к эпицентру сражений, следовательно, мои навыки будут востребованнее.

— Давно служишь? Я-то всего чуть больше года…

— Три, без малого. Извини, но ты совсем не выглядишь, как кто-то, связанный с военной службой.

— Пожалуй, я тоже просто хотела помогать людям. А может, тоже сыграли гены родителей, бывших военных. Экстерном закончила школу, в восемнадцать лет — военное училище под покровительством ORF, в Киеве, — девушка улыбнулась, протянув руку медику. — Раз уж нас тут бросили, давай знакомиться нормально? Кто знает, возможно, впредь будем работать вместе. Мария Лонгсайд, адъютант.

— Старший парамедик Ольга, — девушка ответила на рукопожатие, но не на улыбку, — Самойлова.

— А не многовато нас? — Руслан снял, выданный ему Викторией, пистолет с предохранителя. — Я могу подождать наверху, в женской компании, а то уж слишком мы шуметь будем, для скрытного-то проникновения.

— Эфир тишины, — кратко сказал Вячеслав, включив передатчик, прикреплённый к уху. — Лишний шум здесь создаёшь только ты, Резнов. Закройся.

Отряд из двух десятков бойцов сумел спуститься по скале не замеченным, засев в огородных канавах, разделявших скалы и ближайшие домишки, однако дальше прятаться было негде, да и солнце было в зените. Старший сержант молча оглядел ближайшую местность сквозь траву, точно гепард, наблюдающий за стаей антилоп, вот только антилоп не было видно, впрочем, оно и к лучшему. Командир дал отмашку: первые бойцы встали с грядок и, пригнувшись, побежали к ближайшим двухэтажным домам, давя сапогами клубни то ли картофеля, то ли каких других овощей. Второй взмах: мужчины полезли в лишённые стёкол окна, не издавая ни звука, даже не брякнув экипировкой.

Пожилой мужчина, внезапно выскочивший навстречу одному из забравшихся в дом оперативников, схватился за кухонный нож, лежащий на столе, активно выкрикивая что-то на своём языке. Женщина и ребёнок лет семи-восьми, одетые так же бедно, как и хозяин дома, обнявшись, юркнули в угол комнатушки, дрожа от страха.

— Командир, — молодой орфовец прицелился в лоб застывшему афганцу, но вызвал сержанта, не желая поднимать шум и проливать невинную кровь. — Контакт. Нас заметили местные. Один вооружён холодным. Не проявляют явной агрессии.

— Огонь на поражении только в крайнем случае, только при самообороне! — Вячеслав говорил резко, отрывисто, как истинный командир. — Местные нам не враги, но могут не знать этого.

— Командир, я могу вступить с ними в переговоры, — Айдахо лежал, уткнувшись лицом в рыхлую землю — громоздкое дело андроида было слишком приметным, чтобы двинуться в первых рядах. — В моей базе имеются все афганские наречия: как дари и пушту, так и региональные диалекты.

— Нет. Ты — андроид. Твоё появление может их испугать и спровоцировать на агрессию.

— И каков план, сержант? — поинтересовался лежащий рядом Хендрикс, оглянувшись на своих людей, также скрывающихся в кустах.

— Небольшой отряд, в главе со мной, прорвётся к указанному Вами зданию, освободит пленных, и вернётся сюда, — Вячеслав не моргал, максимально сосредоточившись на обдумывании ситуации. — Вы останетесь здесь. В случае начала перестрелки, используйте

ближайшие здания как укрытие. Закрепитесь, установите нуль-щиты. Как только мы вернёмся, отступаем — обогнём скалу справа и вернёмся в тоннель, — командир дал очередную отмашку, на сей раз, последнюю. — Вперёд!

Ещё шесть человек, в том числе, Эдриан и Мелани, пригнувшись, поспешили за остальными. Обнажив клинок, киборг ловко запрыгнул сразу на второй этаж.

— Дерьмо! — опомнился Вячеслав. — Чёрт, Ропоника, назад!

Поздно. Женский визг, как сигнализирующая о нарушителях сирена, окончательно разбудила весь городок. Эдриан и сам понял свою ошибку: да, афганцы не довольны оккупацией"Агхарты", и были вполне готовы сотрудничать с партизанами, но железное тело художника клинка, кажется, разбудило у пожилой женщины самые страшные воспоминания военных лет.

Истерящая женщина с воплями пыталась спрятаться в бедно обставленной комнате от стоящего посередине неё Эдриана, не сводя с него обезумевших от страха глаз.

— Не долго же эта операция оставалась скрытной, — вздохнул Руслан, выглядывая сбегающихся на визги боевиков. — Возможно, мы сегодня даже установили антирекорд.

Вячеслав схватил его за грудки, притянув к себе по сырой земле:

— Я очень надеюсь, что оружием ты пользуешься так же умело, как языком! План не меняется! Огонь на поражение!

Сержант и остальные оперативники выскочили из укрытия, обдав неприятеля прицельным огнём — не успевшие опомниться агхартовцы начали валиться один за другим, истекая кровью.

— Занять ближайшие дома! — скомандовал Вячеслав. — Поднять щиты! Удерживайте позиции до нашего возвращения!

— Живо на улицу! — забравшийся в дом первым, орфовец отмахнулся стоявшим позади товарищам. — Прикроем наш…

Тупая сталь, едва ли пригодная даже для разрезания овощей, воткнулась парню в шею, прямо над защитным воротником. Афганец смачно провёл в сторону — сонная артерия молодого оперативника захлебнулась кровью. Матерясь, товарищи павшего на колени бойца открыли отчаянную стрельбу в ответ — выронив нож, афганец, уже через несколько секунд ставший похожим на не прожаренную котлету, отлетел в стену, упав всего в метре от своей семьи.

Оперативники побросали продолговатые капсулы на землю, чуть впереди себя. Спустя мгновение, между маленькими электронными приборами протянулись нуль-щиты. Если говорить по-научному, то они назывались генераторами поля обнуления кинетической энергии: проходя через такие магнитные барьеры, быстро двигающийся физический объект (например, пуля) лишался почти всей своей кинетической энергии, по факту, останавливаясь на месте и падая. У щитов имелась пара минусов: огромное энергопотребление, ввиду которого, для их использования требовались отнюдь не скромные запасы дорогущих водородных батарей, и ограниченная мощность — впитав определённое количество энергии, их работа нарушалась, и они отключались.

Дверь распахнулась, и в комнату к Эдриану залетел неизвестный. Бросив мимолётный взгляд на мать, смуглый, вряд ли старше пятнадцати лет, пацан кинулся с ножом на киберсолдата. Мечник перехватил руку, совсем едва сжав её — мальчик закричал так же истошно, как мать, но не оставил попыток вырваться и наброситься на врага.

— Бл*, — ругнулся Эдриан. — Ну хоть что-то, хоть разок, может пойти по плану?

Эдриан ткнул пальцем пацану в затылок — не было времени с ним возиться. Мальчик обмяк, теряя сознание, и обронил своё бесполезное оружие.

— Жить будет, — бросил Эд, выпрыгивая в окно обратно на улицу, пока заплаканная

женщина ползла к своему отпрыску, возможно, единственному оставшемуся в живых защитнику.

Уже спустя несколько минут, улица была полна лежащих без движения тел, некоторые из которых ещё имели силы стонать и пытаться закрыть пальцами кровоточащие дыры от пуль. Трупов агхартовцев было заметно больше, всё же, эффект неожиданности, отчасти, возымел успех, да и Эдриан с Мелани, словно два клинковых вихря, прорубались сквозь неровные ряды врага, ловко изворачиваясь от большинства пуль.

— Айдахо, за мной! — рявкнул Вячеслав, поманив за собой ещё троих оперативников из своего отряда. — Лихачёв, принимай командование обороной! Отступать будем сразу, как только вернёмся с пленными!

— Так точно, — отчеканил заместитель командира, выцеливая очередного врага.

— Я с вами! — мотнул головой Хендрикс. — Там мои люди! Я должен спасти их!

Руслан сжал стальной кулак, проверяя подвижность кисти и пальцев, увидел лежащий посреди улицы потёртый автомат одного из агхартовцев — словно пёс, чьего хозяина настиг роковой сердечный приступ, он верно лежал рядом с трупом, застыв в ожидании. Бросив в сторону пистолетик, под градом пуль, парень побежал за новым оружием, и, умудрившись таки подхватить его, отполз в сторону, под укрытие кучи глиняных кирпичей.

— Ну вот, это уже похоже на настоящее оружие!

Стрелять в Эдриана было, кажется, бессмысленно: он умело пользовался всеми полученными в Академии Первой Стали знаниями, доведёнными до ума ушедшим из неё мастером клинка Югиро. Подставляя под свинец пуленепробиваемые аугменты, мечом прикрывая уязвимые мягкие места, он рубил содрогавшихся от тщетности своих действий врагов направо и налево.

Голова и рука ещё одного боевика наперегонки заскользили по песку, прямо под чёрные, покрытые кровью и налипшей поверх неё пылью сапоги Мелани. Эдриан невольно задержал внимание на стройных, но сильных ногах в высоких кожаных сапогах глубокого тёмно-синего цвета.

— Неплохо, — Глаз Смерти одёрнула саван, скрывая фигуру. — Художники клинка все такие?

— Все, — фыркнул Эд. — Но я лучший.

Мелани поднесла свои камы к лицу, озираясь в поисках новых целей для экзекуции:

— Самоуверенность — вполне действенный способ покончить с собой.

Ещё трое агхартовцев выбежали из-за угла, мгновенно начав палить в девушку, однако, резким и одновременно элегантным движением, похожим на полёт ворона, она взмыла в воздух, уходя из-под обстрела. Эдриан бросился вперёд, стремясь на подмогу напарнице, но приостановился — Мелани уже сократила дистанцию до необходимого минимума. Двое боевиков пали замертво, перед смертью заглядевшись на торчащие из груди клинки; третий же оцепенел, скованный безысходностью своего положения. Чёрный глаз активировался, ожил. Как и в случае с Тони Глатом, обречённый мужчина пал ниц, схватился за голову, неразборчиво моля о пощаде. Не смог шелохнуться и Эдриан — настолько заворожила его эта картина, прекрасная и тошнотворная коллаборация смерти и… искусства? Да, что-то в этом есть, такое, необъяснимо притягательное…

Тело агхартовца иссыхало на глазах, съёживалось и коверкалось, словно отмеренные ему судьбой года обратились в секунды. Чёрная жижа, словно мазут, грязное масло из повреждённого механизма, полилось из его рта и ушей. Ещё несколько секунд под гнётом взгляда излучающей чёрное сияние Мелани — и кожа на лице человека начала осыпаться, будто поражённая страшной болезнью ушедших веков, пока его тело не рухнуло окончательно, погрузившись в смоляную массу, поглощающую свет без остатка.

— Я думала, ты привычен к лику Смерти, — словно ничего экстраординарного не произошло, сказала Мелани.

— Так и есть, — сглотнув, Эдриан крепко сжал рукоять клинка. Так вот, что за монстры, эти Глаза Агнца. — Привычен. Но не могу его принять… таким! Меня учили убивать для защиты тех, кто сам себя защитить не способен, но не доставлять угнетателям подобные мучения!

— Я сделала что-то не так?

Эдриан чуть не прикусил язык — она, правда, не понимает!?

— Скажешь, как придумаешь. А пока что, продолжай делать то, чему, как ты говоришь, тебя учили.

Глаз Смерти легко выдернула одну, а затем и другую каму из тел павших боевиков, тут же скрывшись за углом в поисках новых врагов. Эдриан подошёл к трупам… Нет, один из мужчин ещё корчился в предсмертных судорогах, тяжело дыша и что-то нашёптывая.

Художников клинка учили гармонии со смертью — убивать, но быть готовым к смерти и самому. Но боль… В принципе, с ней художники клинка тоже прекрасно знакомы.

И они её ненавидят.

Взмах меча — конец очередным страданиям.

***

Академия Первой Стали

03.02.2051., 00:00

— Сегодня великий день! День, что изменит всех вас, как тех, кто пройдёт обряд инициации, так и тех, кто узрит своё будущее! Раз и навсегда! Этот день сожрёт вас, прожуёт, переварит и выплюнет — новыми, очищенными, готовыми! Идеальными!

Высокий мужчина, уже в преклонном возрасте, но выглядящий довольно молодо и крепко, одетый в белую рясу ментора Академии, жестикулируя стальными руками, ступал стальными ногами вдоль трибун близ ярко освещённой сцены. Сокрытые ночной темнотой, сотни глаз и разинутых в предвкушении ужасного и прекрасного зрелища ртов внимали каждому его слову. Молодые. Рьяные. Наивные.

— Сегодня, те из вас, кого мастера сочли достойными, те, кто пошли путём клинка, путём стали, путём воина, путём защитника мира и справедливости, удостоились чести вознестись над остальными, теми, кому ещё только предстоит перерождение! Однако это и ваш триумф тоже — узрите, что ждёт вас, к чему ведёт сей путь! Узрите, возрадуйтесь, возжелайте, возгордитесь!

Мужчина направил своей рукой взгляд толпы парней и девушек, смотревших на него снизу вверх, на трибуну.

Эдриан опустил глаза, перестав разглядывать купол потолка, осмелился взглянуть на товарищей, заполонивших сегодня Храм Клинка при Академии Первой Стали. Ещё совсем молодые ребята, в большинстве своём — на год-два моложе самого восемнадцатилетнего Эда. Они смотрели на освещённую сцену, на него, но что было в их глазах? Не видно из-за покрова темноты… Ужас? Трепет? Восхищение? Восхищение, определённо, восхищение! С нотками зависти!

Эдриан всмотрелся в лица внимательнее, глазами, привычными к тренировкам в ночное время суток. Вон стоит Эмма — не самая умелая мечница; хотелось бы взглянуть, как ей пойдут длинные волосы. Ло Чхин — очень быстрый и юркий (Эду довелось наблюдать, на что способен этот китаец в бою с парой кинжалов). Кевин — парнишка с большим потенциалом, но очень робкий и неуверенный в себе. Эд стоял против него на ринге, сражался на настоящих мечах, и, стоит признать, победа далась с большим трудом.

— Сегодня, эти воины пройдут через муки, агонию, ибо лишь в страдании рождается искусство, и никогда — в счастье! Лишь поцеловавшись со смертью, они станут истинными художниками клинка, достойными держать смерть несущие кисти, творить ими произведения кровью врагов своих!

Слоун, наоборот, довольно неповоротливый. Скорее всего, он не закончит обучение… Элайя — девушка, с личиком ангела и нравом беса. И выбитыми передними зубами.

Так, хватит! Соберись, чёрт тебя дери, это же самый важный момент твоей жизни! Собственно, всю жизнь к нему ты и шёл! Прочувствуй его! Плевать на остальных — этот день принадлежит тебе! Да, они смотрят на тебя, завидуют, но покрасоваться можно будет потом, когда…

— Испокон веков Академия Первой Стали была лучшей школой, выпускающей мастеров холодного оружия. Великий мастер Джэм Тарасский, что своим клеймором сносил головы сразу десяти мужам; славная воительница Роксана Саддиэль, что проносилась среди рыцарей ливонского ордена смертельным торнадо, за что получила от них прозвище Кровавый Вихрь; навсегда оставшийся в анналах нашей Академии, мастер Чхэн Инь Сяопинь, героически погибший в бою против трёх сотен"бессмертных"персидских гвардейцев. Наши славные мужья и жёны верой и правдой, духом и клинком служили при великих правителях на протяжении всей человеческой истории! Они стояли подле Теодориха Великого, Фридриха Барбароссы! Их называли друзьями Александр Второй и его сын, Александр Третий! Их клинки всегда были остры, дабы защитить честь императрицы Ниласы, Нефритовой Орхидеи! И сегодня — они здесь, их души и клинки с нами, но время их ушло! Мир наш захватили технологии, прогресс! Многие наши предшественники пали, не сумев противостоять оружию нового века, но их смерть — урок новому поколению верных стали! Поднимите своё оружие, воздайте почести погибшим славной смертью и восхвалите воинов, идущих в век новый!

— Честь моего клинка — моя честь! — хором проскандировал зал, почти сотня молодых и рьяных ртов, чьи обладатели достали из ножен на поясах и спинах своё оружие — лишённые гарды, шестидесяти сантиметровые тренировочные мечи

Сэнсэй Артур Вальдорус, воистину, был мастером не только меча, но и слова. Что на собраниях, что на лекциях, что на практических занятиях, он всегда подбирал те самые нужные слова, чтобы вернуть боевой дух его утратившим, приободрить одних, унизить других. Его слова могли бить по достоинству куда страшнее, чем плеть, что рассекает твоё тело. Эдриан практиковался у него последние четыре года, пока не ушёл к Югиро, где провёл последний цикл обучения. Парень опасался, что известие о смене ментора огорчит сурового наставника, но оказалось, что Артур был вовсе не против. Лишь вернувшись, Эд понял, почему: ментор просто не верил, что старый японец возьмётся за обучение юнца из своей прежней обители.

— Шаг назад, юные воины! — Артур обернулся к Эдриану. — В следующий раз, мы поприветствуем уже не вас, но истинных художников клинка! Да начнётся ритуал возвышения!

Эдриан судорожно (Приступ паники? Нет, не сейчас!) глянул влево, вправо: двое парней и одна девушка — справа; четыре парня и две девушки — слева. Десять избранных в этом году.

К слову, группы начинают обучение по двадцать пять человек… Нет, не все из них погибают от изнурительных и жестоких тренировок, или будучи заколотым в дружеском поединке неопытным товарищем — многие сами отказываются продолжать обучение, с позором изгоняются из Академии, или просто сбегают, подавшись в наёмники. Впрочем, после многих лет истязаний, некоторые не осмеливаются взять в руки даже кухонный нож — в голову сразу лезут дурные воспоминания. Поварами такие не становятся.

Крепкие руки схватили Эдриана сзади за плечи, талию и шею, утянули к себе. Холодная сталь коснулась его обнажённой спины, приняв совсем не в нежные объятия. Вальдорус прохаживался вдоль ряда своих подопечных, разглядывая их с нескрываемой гордостью.

Тело Эдриана приподняли, укладывая на железную, стоящую почти вертикально кушетку. Один из стоящих позади людей отпустил его плечи, появился спереди: белая маска кабуки, имитирующая, кажется, дракона, белый халат, белые перчатки. Эдриан невольно улыбнулся не онемевшей половиной губ, представив, что у этого человека, вероятно, и носки тоже белые.

Дьявол, Эдриан Ропоника, убери эту дурацкую улыбку! Парень, парень, хватит, успокойся, соберись, успокойся!

Похожий одеждой на доктора, человек взял запястье Эдриана, пристегнул его ремнём к прутьям кушетки. Второй ремень закрепил прямо подмышкой, после, повторил действие с другой рукой.

— Нервничаешь, Эдриан?

Парень, наконец, победил улыбку. Взглянул на вставшего перед ним ментора:

— Нет, Артур-сэнсэй. Мой дух и тело готовы.

— Ты абсолютно уверен в этих словах?

"Врач"принялся закреплять ноги мечника: щелчок над лодыжками, щелчок чуть ниже паховой области…

— Да, Артур-сэнсэй. Моё тело. Мой дух. Мой клинок. Едины. Я готов.

Человек в маске грубо вдавил голову Эдриана в железо — кожаные ремни закрепили лоб и шею.

— Я хочу спросить: старик Югиро по-прежнему противится прогрессу, и готовит еду на настоящем огне?

— Югиро-сэнсэй — великий воин. Прекрасный наставник. Я бесконечно благодарен Вам, за то, что отпустили меня к нему.

Жгуты обхватили максимально напряжённый пресс Эдриана, оставив открытой грудь. Сыграло что-то мужское — молодой воин попробовал повернуть голову набок, глянуть на лежащих рядом девушек, с которыми проводились те же подготовительные процедуры, но плотная кожа ремней не позволила и шелохнуться.

— Югиро — призрак прошлого, реликт ушедших веков, и то, что он ещё жив — нонсенс.

— Артур-сэнсэй…

Человек в белом халате сунул ремень Эдриану промеж зубов.

— Думаешь, япошка жив потому, что он такой гениальный воин? — с запрокинутой назад головой и бьющим в глаза ярким светом прожекторов, Эдриан уже не мог видеть ментора, но ясно слышал насмешку в его голосе. — Вовсе нет. Он жив потому, что сбежал. От войны. От судьбы. Он сошёл с пути клинка.

Оглушающий металлический скрежет родился над ухом Эдриана. Пот заструился по лицу против воли, и даже ремни не смогли сдержать дрожь по всему телу.

— Но, признаю, в одном он был хорош… И это качество крайне необходимо всем молодым воинам, доселе, разве что, получавшим синяки и порезы на тренировках.

Эдриан замычал: как бы ты ни был силён, как бы морально ни готовился накануне, но страх от сверкающей хирургической циркулярной пилы, с космической скоростью вращающейся всего в нескольких сантиметрах от твоих глаз, мгновенно выбивает из тебя весь боевой запал.

— Он умел терпеть боль. Начинайте!

На зависть любому бойцовскому псу, Эдриан впился зубами в толстую кожу ремня, как и мгновенно побагровевшая сталь впилась в его плечо. Вся та сила, что копили его руки долгие годы, часы ежедневных тренировок — всё пропадало, изливалось на пол, на ботинки и белые носки человека с пилой. С рычанием и стоном рвались мышцы и сухожилия молодых людей, их жёсткое мясо трескалось, не веря в предательство.

Вокруг каждого из десяти стремительно теряющих вес воинов возникло по три-четыре человека, с какими-то спреями, иглами, электронными приборами. Кровавый туман, пропитавший воздух приторным амбре, застилал взор Эдриана. Вот и отсоединилась первая рука, настало время второй, и лишь одна мысль просочилась сквозь бетонную стену боли — "надеюсь, зубы не треснут. А то и их придётся менять".

Процедура продолжалась. Вторая рука задёргалась, надеясь увернуться от плотоядной пилы, но куда там… Сквозь толщу агонии, Эд слышал крики — мужские, женские, справа, слева, сзади, сверху, снизу. Весь мир вопил, превратившись в пронзающий сознание предсмертный визг. Он готовился к этому, психологически и физически, почти всю свою жизнь — и что толку?

Лишившись второй руки, Эд скосил глаза — человек в белом корпел над его рваным мясом, не давая парню истечь кровью. Современная медицина достигла таких высот, что даже оторванная голова вовсе не означала летальный исход — при своевременном вмешательстве, само собой. Разумеется, существовали полностью заглушающие любую боль анестетики, но менторы Академии придерживались мнения, что лишь пройдя через эту боль самостоятельно, смаковав её в полном объёме, воин станет воином.

Замолчавшая на мгновение пила заверещала вновь — человек в маске сел перед Эдрианом, принявшись отпиливать ноги. Те самые ноги, его любимые ноги, сильные, жилистые, которыми он забирался на отвесные скалы без альпинистского снаряжения, которыми ходил по льду и углям.

На первом курсе, Артур Вальдорус спросил, тогда ещё, всех двадцати пятерых учеников — "Как вы думаете, зачем вы тренируете тело, если, через несколько лет, почти полностью его лишитесь?". Ответов было много: и про, якобы, тренировку духа, и про память мозга о движениях, так называемые, фантомные рефлексы — ибо стальные конечности не способны запоминать новые приёмы. Что-то ещё было тяжело вспомнить, отвлекали забрызганные кровью"доктора". Парень таки сделал усилие — нет, ответ сэнсэя так и не всплыл в воспаленном сознании… Может, его и вовсе не было?

Эдриан почувствовал, что повис. Необычайная лёгкость в теле едва ли сочеталась с непомерным грузом на сердце — ног у него больше не было.

Человек, из белого, полностью ставший алым, выпрямился:

— Ну, приступим к самому интересному.

Медитация. Концентрация. Было у них одно такое упражнение: они сидели в позе лотоса весь день, пока менторы терзали их разными способами — были руками, ногами, хлыстами, деревянными клинками, ломающимися об их тела и оставляющими занозы. Смертельные раны не наносились, остальные было необходимо вытерпеть. Именно на этом этапе отсеивалось наибольшее количество учеников.

Пила вгрызлась в грудь Эдриана, шаркая о кости. Необходимо кое-что заменить, вживить в грудную клетку, для улучшения ряда параметров: небольшая канистра с кислородом, чтобы можно было задерживать дыхание более чем на три часа; поглотители электрического тока, чтобы, например, не опасаться внезапно остаться посреди поля в грозу.

Пила сделала пару витков, и уже другой экзекутор снял с Эдриана грудную клетку, словно открыл детский сундучок со сладостями. Например, с джемом. Да, это джем. А это — сахарная пудра, и не говорите, что она больше похожа на опилки костей!

Пила умолкла, и Эд начал ощущать, будто тонет. Теряет доступ к кислороду, связь с миром, оставшимся наверху, на поверхности.

К чёрту вашу Академию! Пропади она пропадом! Прикрепите мне руки и ноги обратно, да я пойду домой! Ах, да… У меня ведь нет дома. Некуда идти.

Все новобранцы Академии — беспризорники, которых менторы забирают из приютов или находят прямо на улицах. Выбирают только самых крепких, самых яростных. Тех, в чьих глазах читается желание выжить.

Эдриан хотел выжить. В последнюю секунду утопания в бездонном омуте смерти, он вспомнил это.

Нужно схватиться за тростинку! Чёрт, рук-то уже нет! Что делать, что делать!?

Боль вытесняется паникой."Хрен редьки не слаще", — слышал он от одного из менторов с каким-то русским именем. При чём здесь овощи!?

Кто-то, что-то, зачем-то копошится у него в груди. Ищет душу? Хочет схватить её, выдернуть из омута? Спасибо, но нельзя ли побыстрее?

Дышать становится всё больнее (есть куда ещё больнее!?), но… легче?

А вот и стальная рука помощи. Ты у нас будешь правой! А где… Ах, вот же она! Ты будешь левой, но не переживай — не менее любимой.

Регенерирующие препараты ударили по организму слишком резко и сильно — нагрузка не меньше, чем от плотоядной стали. Разум помутился окончательно, но, сквозь все сгущающийся дурман, пробились слова Югиро:

–"Я не сомневаюсь, что, заменив протезами руки и ноги, ты останешься человеком. Я боюсь, что ты сам не веришь в это."

***

Провинция Кунар, Афганистан

11:41

Небольшой отряд, состоящий из Когановича, Хендрикса, идущего впереди остальных Айдахо, и ещё трёх оперативников, отделился от прочих орфовцев, продолжающих сражение с силами"Агхарты", и по боковым тихим улицам продвигался к центру города, избегая столкновений с противником.

— Кажется, они здесь без достойного командования, — лишившийся как возможности наблюдения с воздуха, так и функционала своих сканеров, Айдахо быстро вертел головой по сторонам, оглядываясь на наличие противника. — Действия боевиков видятся мне слишком не скоординированными.

— Зато их тут явно больше, чем ты сказал! — Вячеслав был в дурном расположении духа, из-за того, что пришлось оставить сражаться своих подчинённых, а самому двигаться по относительно безопасному маршруту.

— Извиняюсь, русский, но какое это имеет значение сейчас? — автоматная очередь пророкотала всего в метре от Хендрикса, заставив того прижаться к ближайшей глиняной стене.

— Я — украинец, но оба эти факта сейчас не важны! — Вячеслав дал ответную очередь, высунувшись из-за спины андроида — пренебрёгший осторожностью, одинокий агхартовец вывалился из окна. — Вот нас и услышали. Где дом с вашими людьми!?

— Мы почти добрались! Метров двести, вон туда! — Хендрикс покинул укрытие, ринувшись к предполагаемому месту заключения его соратников. Оперативники российского корпуса двинулись следом, пригнув спины.

— Айдахо, статус отряда! Есть сеть?

— Плохая, но есть. Я фиксирую троих погибших. Основная битва идёт в том месте, где мы начали вторжение. Отряд оккупировал ближайшие здания, как Вы и приказали, намереваясь дождаться нашего возвращения.

— Значит, возвращение должно быть скорым! Вперёд, вперёд!

Айдахо побежал к соседнему зданию, но не слишком быстро — сделай он это на максимум силы своих искусственных мышц, прикрывающиеся его спиной люди просто не поспели бы за ним.

Ещё два боевика выбежали на улицу из домишка неподалёку, сходу открыв огонь. Пуля лизнула плечо одного из орфовцев, но тот лишь сжал зубы, открыв пальбу в ответ.

Виктория вытащила раненного оперативника из двенадцатого отряда через задний ход обстреливаемого дома, полного перекрикивающих друг друга орфовцев. Быстрый оценочный взгляд: скорее всего, задето лёгкое. При скорой медицинской помощи, рана не казалась бы такой серьёзной, но посреди боя… Есть угроза захлебнуться кровью, заполнившей орган дыхания.

— Как он!? — молодой блондин упал на колени рядом с Викой, тоже прекратив отстреливаться. — Это мой брат! Мой брат!

— Успокойся, боец! — Вика оттолкнула парня в плечо. — Плох он. Надо срочно к медику, иначе истечёт кровью.

— Чёрт! Коганович отдал приказ держать позицию, пока не вернётся со скаутами!

— Твою мать, мы ведь только вернулись из подобной заварушки! — орфовец, стоявший неподалёку, укрылся за углом здания, перезаряжая магазин своего автомата. — Даже не передохнули! Почему всё дерьмо льётся нам на головы!?

— Эй! — Виктория схватила блондина за рукав. — Эй! Тебя как звать?

— Боря…

— Борис, твоего брата надо доставить к Ольге. Даю ему не больше пяти минут.

— Чёрт! Эрнест, мы отнесём брата к Оле! — закричал боец, обернувшись к засевшим на первом этаже оперативникам.

— Сержант приказал держать позицию! — запротестовал Лихачёв, ответив на выкрик Бориса. — Он не потерпит!?

Конец ознакомительного фрагмента.