Его мышка

Руслана Шер (2024)

Три года назад родители Маши ушли из жизни, и с тех пор она живёт вместе со старшим братом. Однажды девушка узнаёт, что её брат должен крупную сумму денег своему другу. Если он не вернёт долг, у них отберут единственную квартиру. Чтобы помочь брату, Маша решает отработать долг другим способом…

Глава 2

— И что нам теперь с этим делать, Машунь? — спросил Глеб.

— Я не знаю, — ответила я обреченно, — если нужно еще… я готова, — сказала я еле слышно.

Он глубоко вздохнул.

— Маш, — сказал он серьезно, — еще раз услышу что-то подобное — Никите расскажу, и мы вместе что-нибудь тебе нехорошее сделаем. В угол тебя ставить, наверное, не по возрасту уже. Взрослая.

Я закрыла глаза.

— Ладно. Давай в душ, — сказал Глеб, — а потом будем думать. Ты голодная? Я пока перекусить разогрею и чай заварю. Приходи на кухню. Полотенце сейчас принесу.

Я кивнула. Последний раз я ела во время завтрака с Никитой три дня назад.

Горячая вода смывала с меня усталость и напряжение, даря чувство спокойствия. Однако мысль о том, что будет, когда я выйду из душа, пугала меня. Как мне вести себя с Глебом после произошедшего?

Я чувствовала себя дурой. Почему я не поговорила с братом перед тем, как ехать к Глебу? Перед ним тоже было не удобно. Накинулась на него…

Возможно, я и была не права. Меня одолевали противоречивые чувства: с одной стороны, хотелось извиниться перед Глебом и объясниться, с другой — просто уйти, чтобы больше не встречаться с ним.

Я выключила воду и на некоторое время замерла, обдумывая ситуацию.

Мне всегда нравился Глеб. Точнее, я была влюблена в него без памяти, сколько себя помню. У Глеба были голубые глаза, каштановые волосы, широкие плечи и рост метр девяносто. А еще он всегда был очень добр ко мне и никогда не называл меня малявкой. Только мышкой. Мне нравилось это милое прозвище, поэтому я никогда не обижалась. Напротив, я таяла, когда он меня так называл.

— Машунь, — Глеб аккуратно постучал в дверь, — у тебя все хорошо?

Убежать уже не получится, а значит я должна объясниться.

— Да, я уже выхожу, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. Получалось не очень.

Я наспех вытерлась полотенцем и залезла в огромную футболку Глеба, которую он мне любезно предоставил. Мои вещи он закинул в стиралку. «Полтора часа, и они будут абсолютно сухие», — сказал мне Глеб, когда я попыталась отказаться.

Я чувствовала себя очень глупо. Как я собиралась сбегать из его квартиры? Сидеть и караулить вещи? Можно подумать, он бы не заметил моего отсутствия….

Я вышла из ванной и побрела на кухню. Моё сердце бешено колотилось от волнения, а щёки горели. Наверняка, они были красные, как спелый помидор. Я приложила холодную ладонь к горячей щеке.

— Проходи, Маш, — сказал Глеб, заметив меня в дверном проеме, — я все разогрел.

Я тихонько прошла и села на стул.

— Глеб, — голос предательски дрогнул, выдавая волнение.

— Так, — строго сказал он, — разговоры потом. Ешь давай.

Я посмотрела на овощное рагу с мясом и меня затошнило. От переживаний кусок в горло не лез.

— Маш, — Глеб не отводил от меня обеспокоенного взгляда и от этого было еще волнительнее, — давай кушай, а потом решим, что будем делать, хорошо?

Я кивнула. Глупо было надеяться, что моя детская влюбленность прошла. Просто теперь она стала взрослой. Откровенно говоря, именно эта влюблённость придала мне смелости сделать этот шаг. Влюблённость и злость — опасное сочетание.

Рагу оказалось очень вкусным. Только сейчас я поняла, что очень голодная.

— Вкусно? — спросил Глеб.

— Угу, — закивала я, — спасибо.

— Кушай, кушай, — посмеялся Глеб, подливая мне чай.

Жасминовый. Мой любимый. Интересно, он помнит, или просто совпадение?

— Никита знает, где ты сейчас? — спросил он уже серьёзно.

Я покачала головой. Хотела что-то сказать, но слёзы застряли в горле. Наверное, по моему лицу было видно, что что-то случилось, потому что он тут же спросил:

— С ним что-то произошло?

Я пожала плечами.

— Он уже третий день не ночует дома и не отвечает на звонки. — Я не выдержала и расплакалась. — Я не знаю, что делать.

— Тише, тише, — сказал Глеб. — Не плачь. Мы во всём разберёмся. Давай я ему позвоню?

«Абонент временно недоступен», — ответили на том конце провода. Я снова заплакала.

— А если с ним что-то случилось? — спросила я.

— Перестань себя накручивать. Он не говорил, куда собирается?

— Нет, мы почти не общаемся. Он никогда ничего не рассказывает.

— А друзья с работы что-нибудь знают?

— Друзья? — переспросила я. — Не знаю…

— А девушка? — спросил Глеб.

— У него есть девушка?

— Понятно. А кто приходил к вам? Ты их знаешь?

— Нет, я видела этих людей впервые. Они сказали мне, что пришли от тебя. По поводу долга…

Я поспешила в прихожую и достала из сумки помятый листок бумаги. Глеб внимательно вчитывался в строчки, написанные рукой Никиты.

— Глупости, — нахмурился он и посмотрел на меня. — Об этом никто, кроме нас с Никитой, не знал. Откуда у них этот документ?

— Это не у них. Я нашла его у Никиты после того, как они ушли и сказали, что я могу… Ну… Отработать долг.

— Понял, — вздохнул Глеб. — Ручка есть?

Я порылась в сумке и достала плюшевую белую ручку в форме кошачьей лапки. Глеб улыбнулся и стал что-то писать. Потом он передал мне листок бумаги.

— Что это? — спросила я, прочитав написанное.

— Отработала. Молодец, — сказал он очень строго. — Он мне больше ничего не должен. Не потеряй, пожалуйста, а то еще раз так отработать не получится.

Я кивнула, держа в дрожащих руках документ.

— Тебе не понравилось? — спросила я, неожиданно для себя. Глеб, кажется, тоже не ожидал такого вопроса, потому что подавился чаем.

— С ума сошла? — спросил он, после того как откашлялся.

Мне было стыдно и страшно, но обида и злость были сильнее. Конечно… Я всего лишь мышь. Ничем непримечательная младшая сестра его друга. Как ему могло понравиться? Я же не длинноногая блондинка из эротических журналов!

Почему-то в этот момент думалось именно об этом.

Вообще-то я никогда не комплексовала из-за внешности. Ну да, не длинноногая, но стройная и миниатюрная. Да, не четвертый размер груди, но уверенная двоечка. Да, не блондинка, но волосы всегда были моей гордостью. Они от природы завивались в шикарные темно-русые локоны, правда я, чаще всего собирала их в хвост или заплетала косички. А глаза у меня зеленые с карими прожилками. Необычные.

Но почему-то сейчас я сравнивала себя с сексуальными грудастыми женщинами из видео-уроков по минету и злилась, что Глеб предпочел бы их мне. Мне, которая без ума влюблена в него уже десять лет…

— Не утруждайся, — Злость захлестнула меня с новой силой, — уже ухожу.

Я подлетела со стула, на котором сидела и вылетела в коридор. Машинка как раз закончила программу, а значит мои вещи уже сухие. Переодевалась я прям в коридоре. А какая теперь разница? Час назад я ему отсосала.

— Маш, — Глеб вылетел за мной, — не дури.

— А я не дурю. Мне домой пора, — сказала я, стоя в лифчике и трусах пытаясь натянуть еще теплые джинсы.

— Ты ведешь себя как маленькая, — он схватил меня за руку и развернул к себе.

— Не правда. — сказала я тяжело дыша. Непослушный кудрявый завиток то и дело подлетал от моего дыхания. — Маленькие не сосут мужикам в их прихожей.

— Да что ты говоришь, — язвительно сказал Глеб.

Я опустила глаза в пол. Злость постепенно отступала и на её место приходило смущение. Что за сцену я только что устроила?..

— Успокоилась? — спокойно спросил Глеб.

Я закрыла глаза, ничего не отвечая.

— Прости, — тихо сказала я, — не знаю, что на меня нашло…

Глеб усмехнулся.

— Ты изменилась, — сказал он, отпуская мою руку.

— Кажется, не в лучшую сторону, — смущенно сказала я, пытаясь прикрыться. Внезапно то что произошло, между нами, час назад перестало иметь смысл.

— Выросла. — Глеб протянул мне свою футболку, — Останься пока у меня. Кто знает, что за люди к вам приходили. Это может быть опасно.

Я согласилась. Ведь я действительно не знаю, кто приходил к нам…

Глеб предложил мне отдельную комнату и сказал, что утром отвезёт меня домой собрать вещи.