Эрдейский поход

Руслан Мельников

Об ужасах далекого края, именуемого Залесьем, Эрдеем, Семиградьем или Трансильванией известно всем. Но вот о том, как все начиналось, знают немногие... Всеволод – обоерукий боец одной из сокрытых Сторож, хранящих не границы княжеств, а заветную черту, издревле проведенную кровью между людским и нелюдским обиталищами, отправляется в Дозор. Именно ему надлежит вести подмогу на запад, к тевтонскому замку, построенному на краю угорского королевства, ибо Набег начался. И само воплощение зла – Черный Князь, Черный Господарь, Баравр, Шоломонар, Нахтриттер – готовится вступить в человеческое обиталище. Книга публикуется в новой редакции.

Глава 9

— Бранко? — Всеволод в изумлении повернулся к проводнику.

Тот, и в самом деле, заговорил:

— Трансильванские земли — проклятые земли, — тихо, медленно, глядя куда-то вдаль, сквозь лес, произнес волох. Голос у него сейчас был глухой и низкий. — Ибо здесь лежит самый легкий путь из Шоломанчи к людскому обиталищу.

— Откуда-откуда? — удивился Всеволод.

— Я говорю об укрытой под горными хребтами стране вечной ночи, обители самого дявола… О Шоломанче или Шоломонарии.

Шоломанча? Шоломонария? Что ж, каждый народ дает свое название Темному Обиталищу. Сущность его от того не меняется.

— Оттуда в этот мир издревле рвется Балавр… — продолжил Бранко.

— Балавр? — нахмурился Всеволод. — А это еще кто?

— Шоломонар. Черный Господарь.

— Черный Князь?

— Можно сказать и так.

А сущность не меняется…

Бранко вздохнул. Повторил с горькой усмешкой:

— Проклятые земли…

И снова — молчание.

— Так кто же их проклял? — не выдержал Всеволод. — Земли-то ваши?

— О, это было давно, — снова глядя лишь на ему одному ведомое, отвечал волох. Неторопливо, торжественно, как былину под гусли тянул. — В стародавние времена. Старики говорят — десять раз по сто лет и зим тому назад это случилось. Древний господарь древнего и гордого народа, обитавшего в Эрдее и хранившего проход между мирами, не смог сдержать натиска врага, пришедшего из-за Дуная. И сам господарь, и его верные воеводы, и жрецы, и колдуны, и чародеи, состоявшие при нем, предпочли смерть позорному плену. Все они покончили с собой. Но прежде — прокляли страну, в которой родились и выросли, дабы впредь не было чужакам покоя на этой земле. Убивая себя, они пролили свою кровь в воды Мертвого озера. И изрекли заговорные слова, что могут ставить и рушить границы.

— Пролитая кровь была сродни крови Изначальных, — затаив дыхание, спросил Всеволод.

— Да, это так. Среди погибших были потомки Изначальных. Дальние потомки, однако, все же, кровь их достигла дна и коснулась рудной черты. Медленно, но верно, кровь размывала древнюю границу, кровью же и начертанную. Это длилось долго — сто или, быть может, двести лет. Но годы и века не важны там, где грядущее уже предопределено.

— О каком царе и о каком народе ты говоришь, Бранко? — помедлив, спросил Всеволод.

— О могущественном правителе Децебале и бесстрашных даках, презирающих смерть, — ответил волох. — Двадцать лет они противостояли могущественной армии Рума и громили его прославленные легионы. Но пришельцы из-за Дуная были слишком сильны и их было слишком много. Румеи захватили эрдейские земли, но властвовали здесь недолго, ибо после победы над дакийскими воинами им пришлось столкнуться с более грозным врагом, призванным проклятьем Децебала. Против этого врага румейское оружие оказалось бесполезным.

— Так значит… — Всеволода сглотнул, — значит, Набег уже был? Раньше?

— Был, — спокойно ответствовал волох. — Я же сказал, это проклятые земли. Они помнят и вриколаков-оборотней, и кровопийц-стригоев.

Вриколаков? Стригоев? Волкодлаков. Упырей…

— А… а Черный Князь… ну… Господарь? Он проходил через границу?

— Если бы он прошел, этот мир не дожил бы до наших времен, — чуть заметно усмехнулся Бранко. — Набег отбили.

— Но как?!

— С трудом. С большим трудом. И большой кровью. Когда легионы Рума бесславно отступили, в Дакию, кишевшую нечистью, со всех концов румейской империи и из-за ее границ, съехались те, в чьих жилах текла кровь Изначальных. Воины и чаротворцы, посвященные в тайну Шоломанчи и ведающие, чем окончится для людского рода приход Черного Господаря. Это был поход не по призыву Рума, трусливо поджавшего хвост и бросившего завоеванную провинцию на растерзание темных тварей. Нет, каждый шел по доброй воле. И каждый вел с собой отряд верных бесстрашных бойцов в серебрённой броне и с серебрённым оружием. По ночам потомки Изначальных отбивались от вриколаков и стригоев, днем — продвигались к проходу между мирами. А когда дошли до Мертвого озера в карпатских горах…

— Что? — не удержался Всеволод. — Что тогда?

— Была еще одна битва с воинством Шоломанчи — битва, длившаяся всю ночь, от заката до рассвета. Темных тварей тогда остановить удалось, но и вставших на их пути почти не осталось.

— Почти?

— Уцелевших можно было пересчитать по пальцам. Они-то и заперли порушенную границу между обиталищами во второй раз.

— Кровью заперли?

— Кровью и словами, — ответил Бранко. — Кровью и словами можно провести черту. Кровью и словами можно разорвать черту. Кровью и словами можно заново закрыть брешь. Если в крови и словах кроется истинная сила. В той крови и в тех словах сила была. От пролитой крови потомков Изначальных красными стали окрестные скалы, и вода в озере, и камни под ногами. И нужные слова были произнесены. И рудная граница вновь отделила Шоломонарию от мира людей.

— Что было после, Бранко?

— Те, кто выжил и те, кто пришел позже, заняли старую дакийскую крепость в скале. Эта Сторожа оберегала порубежье миров до появления в Эрдее диких орд гуннского царя Аттилы.

Аттила… Всеволод слышал о таком. Слава варварского царя не уступала славе румийский императоров. А старец Олекса имел обыкновение рассказывать о делах давно минувших. И об ушедших героях, творивших эти дела. Всеволод любил слушать такие рассказы. Но вот Бранко Ковач… Похоже, простому толмачу и проводнику тоже ведомо многое.

Хотя, он ведь не так прост, этот волох?

— Послушай, Бранко, а откуда ты все это…

— Мои предки берегли трансильванскую Сторожу, — ответ прозвучал прежде, чем Всеволод закончил вопрос. — Так говорили у нас в роду. Еще говорили, что они погибли в лютом бою.

— Кто их убил? Волкодлаки? Упыри?

— Люди.

— Люди царя Аттилы?

— Люди, которые не желали отдавать Аттиле наши земли.

— Не понимаю.

— Вспомни Децибала. Когда стало ясно, что гуннов не остановить, среди воинов Сторожи возникли разногласия. Одни предлагали по примеру даков порушить границу и выпустить воинство Черного Господаря, дабы набег варваров захлебнулся в еще более страшном Набеге. Это было возможно: несколько человек из сторожной дружины являлись дальними потомками Изначальных и вели свой род от воинов и магов, закрывших брешь на рудной черте. Их кровь могла бы снова взломать порубежье.

Другие защитники Сторожи выступили против. Мои предки оказались в их числе. Они понимали: Аттилы приходят и уходят, а Черный Господарь навеки остается там, куда вступает его нога. Снова же преградить Балавру путь из Шоломанчи… — волох покачал головой, — Это не так просто, как открыть заветную рудную черту. Чтобы залатать брешь, нужно больше силы, и больше истинной изначальной крови. Много больше. Воины Сторожи так и не пришли к единому мнению. В крепости на скале вспыхнул бой. Хранители границы миров перебили друг друга, но сама граница осталась нетронутой.

— А Аттила? — спросил Всеволод.

— Он не посмел посягнуть на рубеж, скрытый в водах Мертвого озера и отвел свои орды в пушту ^[8]. Пришлый дикарь и варвар оказался разумнее многих жителей Эрдея.

— Это, в самом деле, так, — снова заговорил Конрад. Тевтонский рыцарь глубоко вздохнул, продолжил: — после ухода гуннов и до появления в Трансильвании мадьярских племен, крепость у проклятого прохода занимала небольшая дружина валахов, в чьих жилах текла смешанная кровь даков и римлян.

Позже неоднократно предпринимались попытки поставить настоящую Сторожу, однако валашские старосты и воеводы, мадьярская знать и королевские ставленники-надоры, попеременно овладевавшие цитаделью, недолго удерживали ее за собой. Каждый новый хозяин Сторожи не упускал возможности потребовать у угорского короля неслыханных вольностей и привилегий, намекая на то, что опасный проход может ненароком и «открыться». Но всегда находился более сильный противник, стремительным штурмом или осадой захватывающий крепость на скале. После чего к королевскому двору мчались новые гонцы с новыми просьбами. С просьбами, больше похожими на ультиматум.

«Правильно все-таки делает мудрый Олекса, что всячески скрывает русскую Сторожу и хранит тайну проклятого прохода, — подумал Всеволод. — Иначе наши князья тоже натворили бы бед»

— На чьей бы голове не находилась угорская корона, Его Величество снова и снова стращали оборотнями-вервольфами и еще более жуткими тварями, пьющими человеческую кровь, как воду. Я говорю сейчас о нахтцерерах, блаутзаугерах или нахттотерах ^[9], — поспешил пояснить тевтон. — В разных землях их называют по-разному. Трансильванцы именуют их стригоями, а вы, русичи…

— Упырями, — глухо произнес Всеволод.

Конрад кивнул.

— Пугали угорских королей и повелителем темного воинства Нахтриттером — Рыцарем Ночи, у которого тоже много имен: Шоломонар, Балавр, Черный Господарь, Черный Князь… Но суть в другом: все эти угрозы имели под собой реальную почву. Любой посвященный маг или колдун, в чьих жилах есть хоть капля крови Изначальных, действительно, мог вскрыть однажды уже взломанную и наспех залатанную границу. И тем самым вызвать новый Набег.

Постепенно эрдейская Сторожа перестала быть таковой и превратилась в средство давления на монарха. Грызня между вельможами, баронами и воеводами Трансильвании за господство над проклятым проходом не прекращалась. Шантаж усиливался. Разумеется, подобное положение дел не устраивало королевскую власть. Вот основная причина, по которой Андреаш Второй пригласил в Эрдей рыцарей ордена Святой Марии — надежных, не погрязших в местных дрязгах, знающих, как хранить границу миров и бороться с темными тварями, а главное — хорошо представляющих себе ужасные последствия Набега.

Примечания

8

венгерская степь

9

названия вампиров в Германии. Нахтцерер — ночной похититель. Блаутзаугер — кровопийца. Нахттотер — ночной убийца