Змеи и виртуозы

Сав Миллер

Райли Келли приехала в Нью-Йорк не с надеждой изменить свою жизнь. После жестокого нападения, произошедшего два года назад, у нее остались шрамы и глубокие травмы, и все, чего жаждет юная девушка, — это нормальной жизни. Появляется рок-звезда Эйден Джеймс, полная противоположность нормальности. Его счастье всегда было на втором плане. Единственная тайна, оставшаяся в его жизни, — это его темное, трагическое прошлое, которое скрывает его печально известная семья. Но когда Райли попадается ему на глаза на одном из благотворительных мероприятий, он не может остановить себя, так как одержимость берет верх.. Внезапно девушка его мечты превращается в злобного призрака в его голове. Теперь Эйдену предстоит разыскать ее и заставить заплатить за то, что она разрушила его карьеру. Вскоре он узнает, что месть не всегда бывает такой, какую представляешь.

Глава 9

Райли

Горло внезапно распухает и становится сухим, пытаюсь заставить себя сглотнуть, но внутренности восстают.

Тело сопротивляется намеренному причинению ему вреда, сигналы из глубины сознания пытаются зазвучать громче.

Бойд однажды сказал мне:

— Татуировки — это, по сути, цветные шрамы. Тебе не надоело, что тебя все и так узнают?

Я тогда спросила, нельзя ли мне получить разрешение сделать татуировку на семнадцатилетние.

Слишком откровенно, да? Возможно, брат во многом прав.

Джио надевает пару перчаток, берет в руку трафарет и приподнимает бровь. Я смотрю перед собой и моргаю, потом понимаю, что он ждет меня.

Привстаю и неловко стягиваю спортивные штаны до колен, стараясь не смотреть на мастера, уже начавшего движение вперед.

Кружевные стринги, надетые по велению Мелли, не спасают от холода стола, но я стискиваю зубы и устраиваюсь на нем голой задницей. Хорошо, что толстовка Эйдена достаточно длинная и закрывает шрам на животе.

Мастер трет участок кожи спиртовой салфеткой и наносит трафарет. Я шиплю, когда бумага касается кожи. Но он отстраняется и указывает на фиолетовые чернила.

— Так нравится?

Мой разум немного затуманен, но я киваю, оглядывая картинку. Она выше, чем я полагала, почти в складке ближе к паху, но выглядит классно.

Меня охватывает волнительное предвкушение, Джио велит мне лечь и расслабиться.

Я делаю это очень быстро, поглядывая на спину Эйдена. Его темные волосы торчат в стороны — идеально растрепаны, и мне хочется запустить в них пальцы. Потянуть за пряди, как он сам делает постоянно, и проверить, получится ли избавиться от своих страхов.

Боже, что со мной происходит? Мне были противны прикосновения скользкого извращенца, а от мысли о том, что на его месте будет Эйден Джеймс, меня бросает в жар.

Джио опускает тату-машинку, и я чувствую на себе его взгляд.

— Готова?

Грудь сдавливает, но я робко киваю. Машинка начинает работать, от звуков я внутренне съеживаюсь, дыхание становится прерывистым. Поверхностным.

Слышится оно, как грохот, рвущийся из груди, на лбу выступает пот. Стыд и паника кружат голову.

Сердце колотится так сильно, что больно ребрам. Боюсь, что на месте татуировки может появиться синяк. Боюсь вида крови на чернеющей коже и того, как глупо тогда буду выглядеть, показав страх.

— Расслабься ты, — бормочет Джио, склоняясь надо мной.

Я стараюсь, правда.

Стараюсь, черт возьми.

Перевожу взгляд на потолок, разглядываю пористые квадраты. Жужжание проникает внутрь меня, воздействует на скрытые чувства; звук вибрирует, я сжимаю зубы, пытаясь оттолкнуть его, но он просто меняет глубину и бежит по позвоночнику.

В горле появляется горечь от обилия загустевшей желчи, она перекрывает доступ воздуха и толкает в объятия ужаса.

— Еще минута, и все, — раздается рядом голос Джио. Интонации спокойные, призванные вернуть равновесие, но по какой-то причине я слышу совсем другое — хриплый баритон парня матери, он говорит мне что-то, прижимая к полу.

Изображение нечеткое, но слова звучат так, словно он шепчет мне их прямо сейчас на ухо. Он говорил на итальянском, но я хорошо помню фразу: «…Еще минуту, и все», — единственные слова, сказанные на английском.

Жмурюсь изо всех сил, пытаясь прогнать воспоминания, но они становятся лишь отчетливее. Пальцами сжимаю край стола. Если Джио и замечает мою панику, то ничего не говорит.

Наверное, думает, что я все еще нервничаю из-за процесса. Полагал, что, как только начнем, я успокоюсь.

Такое ощущение, что на грудь поставили свинцовую гирю. Жужжание становится громе, стирая все остальные ощущения на коже и под ней, скользит будто нож.

И вот я уже чувствую иглу. Она режет и колет и еще что-то, не знаю, что делают эти тату-машинки. Похоже на укус в месте прикосновения инструмента, боль поднимается вверх по телу, пока не ощущаю, как она обжигает легкие.

— Господи, — выдыхает Джио, когда слышит мой пронзительный вой. Отшатнувшись, выключает машинку, вижу, как Эйден поворачивается и заглядывает через ширму, чтобы оценить ситуацию.

Я так и сижу с закрытыми глазами, отчаянно пытаясь выровнять дыхание; страх удушает. Впивается в горло и не собирается отпускать.

— Что случилось? — спрашивает Эйден неожиданно резко, за весь вечер я не слышала в его голосе таких интонаций.

— Ничего. Я всего-то и сделал одну линию, а у нее началась паническая атака. Ты же сказал, она нормальная.

Секунды текут, но никто не произносит ни слова, я чувствую сильный жар, который не утихает, от того, что они оба наблюдают за мной.

И ждут.

Заставляю себя сглотнуть, делаю усилие, поднимаю веки и сразу начинаю моргать от света флуоресцентных ламп. Делаю три глубоких вдоха и принимаю вертикальное положение.

— Со мной все в порядке. — Я стараюсь говорить уверенно, хотя руки дрожат. Прижимаю ладони к груди, смотрю на татуировку — изогнутая и прямая, черные линии, на одной капля крови. Стараюсь скорее отвести взгляд, пока не настиг рвотный позыв.

— Серьезно, все в порядке. Давайте… можем продолжать?

Зачем я это говорю? Ведь всем ясно, что я не в порядке, но мне так стыдно, я не хочу выглядеть ребенком перед этой чертовой рок-звездой. Особенно учитывая, что он весь покрыт татуировками.

Смущение окрашивает щеки, я смотрю вниз, мечтая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.

— Ты не в порядке. И я не буду делать тебе татуировку. Вдруг ты тут сознание потеряешь? За такое меня и лицензии лишат.

— Но ты же не оставишь рисунок незаконченным? — вмешивается Эйден.

— Оставлю, если продолжение угрожает здоровью.

— Ну же, Джи!

Слезы обжигают глаза, с губ неожиданно слетает предложение, которое кажется мне отличным решением:

— А что, если Эйден закончит?

Мужчины поднимают головы одновременно и смотрят на меня во все глаза с неподдельным удивлением. Я еще не уверена, позволю ли ему, хотя несколько лет назад читала, что он делал татуировки в некоторых салонах страны, куда заезжал, будучи неподалеку, в качестве гостя.

Он, конечно, не художник, но точно сможет набить простейший рисунок по трафарету. Фанаты всегда выстраивались в очереди, чтобы получить тату от кумира.

Оба смотрят на меня и ждут, как я понимаю, объяснений.

— Думаю… я думаю, у меня получится, только не хочу, чтобы кто-то стоял надо мной и следил. — Он переводит взгляд с меня на Джио и дергает плечом. Джио корчит странную гримасу, отчего на правой щеке появляется ямочка, затем вскидывает руки и качает головой.

— Полная потеря здравого смысла, ладно, черт с вами.

Сняв перчатки, бросает их в мусорное ведро рядом со столом и выходит из кабинки.

— Обязательно подпишите бумагу, что претензий не имеете. И с тебя билеты в вип-ложу на следующий концерт в Филадельфии.

— Договорились.

— Если она сильнее побледнеет или начнет задыхаться, сразу останавливайся, это понятно?

Мы оба киваем, и Джио направляется к задней двери вместе с администратором, а Эйден занимает его место на табурете. Даже не взглянув на меня, начинает снимать кольца и методично натягивать перчатки. От наступившей тишины у меня звенит в ушах, мне стыдно, я чувствую себя очень глупо. Это все же очень плохая идея.

— Хочешь об этом поговорить? — спрашивает Эйден и поднимает на меня глаза.

Я мотаю головой и тяну вниз край толстовки, внезапно осознав, что я полуголая.

— Еще не готова сказать, как тебя зовут? — Он двигается вперед, и грудь его теперь у самых моих колен.

Я снова мотаю головой, и он вздыхает.

— Придвинься ближе. — Горло сжимается, но спокойствие в его голосе пробуждает совсем не противное ощущение. Совладав с собой, решительно двигаюсь к нему, преодолевая толстый слой паники, вес перемещаю опять на ладони.

Эйден совсем близко, он оглядывает меня, еще немного опускает спортивные штаны, затем грубо проводит влажной салфеткой по месту татуировки — очищает кожу.

Острая боль охватывает прежде, чем я успеваю закончить вдох.

— Тебе надо расслабиться, — бормочет он и вновь нацеливает машинку. Я почти с восхищением наблюдаю, как он опускает иглу в чернила и несет инструмент к столу. — Все это ради приключения, ты ведь помнишь?

Я выдыхаю, резко опустив подбородок, и Эйден кладет локоть мне на ногу, пристраивая машинку под нужным углом.

Я перестаю дышать, слушаю, как пульс бьется в паху совсем рядом с его рукой.

Он наклоняет голову и сжимает губы, на мгновение меня охватывает тревога, что он все забыл, не знает, что делать. Согласился лишь для того, чтобы стать ко мне ближе и получить то, за что заплатил.

Машинка начинает работать, и по телу опять бежит дрожь. Я стараюсь прижать ногу к руке Эйдена, теперь его локоть упирается прямо в мой лобок, прикрытый кружевами.

Я впиваюсь пальцами в кожаную подушку подо мной и пытаюсь сдвинуться в сторону, но задница прилипла к поверхности. Я оказалась в ловушке, прямо рядом с Эйденом.

Пульс внизу живота ощутим все сильнее. Эйден едва касается меня, а я уже почти на грани.

— Ты ведь раньше это делал? — спрашиваю я, задыхаясь, в надежде, что он не понимает, насколько я возбуждена.

Короткий кивок, раздутые ноздри — это все, что я получаю в ответ. И он вонзает иглу мне в кожу.

— Дыши, ангел, — произносит он нараспев, ерзая на месте.

Локоть давит сильнее, он, прищурившись, следит за иглой. Взгляд не смещается в сторону, даже когда я начинаю ерзать, только брови немного поднимаются — это все.

— Ты неплохо держишься, красотка.

Руки начинает колоть иголками, они бегут вверх и вниз, будто открытый огонь, и я еще глубже погружаюсь в смятение.

С трудом сглатываю, чувствуя, как тело охватывает боль и наслаждение, а ведь причина и того и другого в Эйдене.

К счастью, воспоминания о прошлом исчезли, картины больше не мелькают перед глазами, и я считаю это маленькой победой. Ухватившись за момент для обретения равновесия, откидываю голову и прислоняюсь к ширме. Закрываю глаза и представляю, что здесь не я, а другой человек.

Сильный и храбрый, у которого не бывает приступов паники, причину которой можно назвать лишь условно.

— Знаешь, я делаю это после каждого концерта. — Его влажное дыхание ласкает кожу — довольно резкий контраст с тем, как реагирует на него мое тело. — Новая татуировка — это небольшой ритуал, подтверждение удачи, он становится подготовкой к следующему.

— И что ты сделал сегодня вечером?

— Ореол.

Мне трудно понять, что это значит, из-за попыток не волноваться и держать себя в руках. Чувствую, как мозг откладывает эти размышления на потом.

Он не ждет ответа, продолжает бить татуировку.

— Когда ты сказала, что у меня не могло быть такого в планах на сегодня, ты ошибалась. Ничего другого и я не планировал.

Жужжание внезапно прекращается, и мои глаза открываются сами. Вокруг нас тишина.

Эйден отстраняется, возвращает машинку на место и проливает немного фиолетовой жидкости на полотенце. Я меняю позу, стараясь сесть ровно, он закрывает мою татуировку куском ткани. Из груди вырывается стон, как знак окончания и облегчения.

Его локоть так и лежит у меня между ног, голова совсем рядом с бедром. Он несколько раз проводит по татуировке, эмоции — напряженные и липкие — застревают в горле. Я прикусываю щеку так сильно, что вскоре ощущаю вкус крови.

— Итак? — Он вскидывает подбородок. — Что скажешь?

Я даже не взглянула на новую татуировку, она совсем меня не интересует. Медленно перемещаюсь так, что локоть сильнее давит на лобок. Внутри тела усиливается пульсация. В серых глазах вспыхивает жар, кажется, будто молния рассекла грозовое небо, следом дергается кадык.

— Скажу… — хрипло произношу я. Звуки полупрозрачные, будто нарезали ножом для сыра, — что еще не готова к тому, чтобы это приключение закончилось.

Он приоткрывает рот — я никогда не узнаю, что он хотел сказать, потому что запускаю пальцы в его волосы и тяну к своим губам.