Змеи и виртуозы

Сав Миллер

Райли Келли приехала в Нью-Йорк не с надеждой изменить свою жизнь. После жестокого нападения, произошедшего два года назад, у нее остались шрамы и глубокие травмы, и все, чего жаждет юная девушка, — это нормальной жизни. Появляется рок-звезда Эйден Джеймс, полная противоположность нормальности. Его счастье всегда было на втором плане. Единственная тайна, оставшаяся в его жизни, — это его темное, трагическое прошлое, которое скрывает его печально известная семья. Но когда Райли попадается ему на глаза на одном из благотворительных мероприятий, он не может остановить себя, так как одержимость берет верх.. Внезапно девушка его мечты превращается в злобного призрака в его голове. Теперь Эйдену предстоит разыскать ее и заставить заплатить за то, что она разрушила его карьеру. Вскоре он узнает, что месть не всегда бывает такой, какую представляешь.

Глава 4

Эйден

От ее смеха мой член дергается. Отчасти потому, что звук вышел мелодичный, очень нежный и ритмичный, но в большей степени, кажется, из-за ее удивления. Похоже, смех — не то, что ей привычно.

Голубые глаза расширяются, и она прикрывает рот изящными пальцами.

— Извини, — бормочет она. — Я просто не ожидала это услышать.

— Объяснить тебе? — Я опять берусь за стакан. Сам не знаю, зачем заказал выпивку: прошло несколько месяцев, как я не пью алкоголь, но за сегодняшний вечер это уже второй напиток.

Я почти чувствую, как разочарована будет мать, но ее нет поблизости — я специально оглядываю зал. Подавляю в себе неприятие и делаю еще глоток.

К тому же у меня никогда не было проблем с алкоголем, не то что у нее с таблетками.

Для меня это был лишь способ сделать пустоту внутри чуть менее заметной.

Девушка рядом со мной кашляет и берется рукой за край стойки бара. Пальцы сжимаются так, будто это единственный способ не упасть.

— Я не… — Она замолкает и дважды облизывает губы. Потом еще раз. Каждое движение я ощущаю плотью, с трудом сдерживаю желание наброситься на нее прямо сейчас.

Тем самым заявить права на нее, здесь все увидят и разнесут по тусовке, что доступ к незнакомке закрыт.

Учитывая, что рядом Эйден Джеймс, а сплетни о селебрити распространяются быстро, все будет известно еще до того, как она выйдет из здания.

Я быстро моргаю, чтобы прогнать похоть, затуманившую мой разум. Бог мой… Надо взять себя в руки.

Переведя дыхание, отставляю стакан и пытаюсь унять биение сердца. Мне не следует себе потакать. Не следует позволять страсти захватить меня, а члену управлять действиями.

Но что-то в этой девушке определенно есть.

От нее пахнет разогретой мятой, ее огромные голубые глаза могут сказать больше, чем красивые розовые губы.

Это на меня не похоже. Совсем не похоже. Я вижу, что ей не нравится гала-концерт, потому как она сжалась, нахмурилась, будто просто ждет, когда он закончится.

— Я не проститутка, — наконец выдает она, фраза получается резкой, будто порыв ветра. Потом она разворачивается на стуле и смотрит прямо мне в глаза. — Я понимаю: мое платье, возможно, говорит обратное, но поверь, я его не выбирала.

Я невольно вскидываю бровь.

— Это не твой стиль?

— Нет. — Она сглатывает, и я, завороженный, неотрывно смотрю на ее тонкую шею, любуясь кожей кремового цвета.

— И что бы ты предпочла надеть?

Пожалуйста, не отвечай.

Она пожимает плечами и ерзает на стуле, отчего волосы падают вперед и закрывают шею.

— Я бы вообще сюда не пошла.

Откидываюсь на спинку и потираю подбородок с легкой щетиной. Мимо снуют туда-сюда посетители, покупают напитки и лоты аукциона. У них хорошо проходит вечер, а наш пока не задался.

У меня определенный распорядок, который я должен соблюдать. Сегодня было полных пять часов сна, потом посещение спортзала с Лиамом, после занятия вокалом, брифинг по поводу сегодняшнего шоу, и только потом мы получили свободу. С распорядком связаны планы людей, важно, чтобы я его соблюдал, тогда все смогут жить нормально.

Меня устраивает, что он жесткий, все расписано по часам, это позволяет удержать ум от блуждания, вносит порядок в сферы, в которых мог бы царить хаос.

Сейчас, однако, у меня нет желания возвращаться в реальный мир. Я застыл в одной точке пространства и времени, очарованный незнакомым человеком без всякой причины. И это еще один повод не отказываться от планов. Не говоря уже о сумасшедшей сумме, которую я заплатил за нее.

— И чем бы ты предпочла заняться? — спрашиваю я после того, как молчание затягивается. — Что, если не гала-концерт с элитой Нью-Йорка?

Плечи опустились — она немного расслабилась.

— Не знаю. Я никогда раньше здесь не была.

— Ты туристка?

Она кивает.

— Невинная малышка в Большом Яблоке, — усмехаюсь я и вижу, как щеки ее заливаются румянцем. Краснота опускается ниже, яркость усиливает люминесцентное освещение.

— И что же привело тебя в этот город?

— Поездка с классом.

Наваливаюсь на стойку и жду, когда она объяснит. Беспокойство терзает мысли. Прищуриваюсь, пытаясь понять, сколько ей лет.

— С классом? И где расположена твоя школа?

Словно почувствовав причину моего беспокойства, она поворачивается и весело улыбается.

— Не волнуйся, рок-звезда, все законно. — Она делает паузу, словно обдумывая слова, и добавляет: — Впрочем, это ведь неважно.

Я слышал это и раньше, впрочем, она бы не сидела в углу, как мышь, а ходила по залу и болтала со всеми, если бы пришла сюда за тем же, за чем и все. Большинство девушек так и делали — использовали все преимущества.

И все же я мысленно делаю заметку сказать Лиаму еще раз проверить.

— Это важно, — говорю я, и член опять дергается.

— У меня день рождения в октябре, я на год младше всех в классе, им уже по восемнадцать.

Мне нравится ее голос, он нежный, с хрипотцой, будто она редко им пользуется и он не отлажен.

Ладно, разницу в четыре года я перенесу.

— Ясно, значит, будешь весной поступать в колледж?

Она принялась накручивать прядь волос на палец.

— Пока не решила.

Жду объяснений, но не получаю.

Я медленно встаю на ноги, и стальные мыски черных ботинок издают звук, касаясь пола. Выпрямляюсь и смотрю на нее, хотя она не поворачивается. Это немного освежает, обычно люди не сводят с меня глаз. Следят, а я скрываюсь. Моего общества ищут, а не я.

Протягиваю ей руку и вижу, как она косится на нее.

— Итак?

Она моргает.

— Что? Я же говорила, я не проститутка. Не понимаю, чего ты еще от меня хочешь?

— Думаешь, мне необходимо платить девушкам, чтобы они оказались в моей постели, ангел? — Я делаю шаг ближе, не настолько, чтобы она ощущала себя жертвой в западне, но все же поняла, что личное пространство ее нарушено и она больше не принадлежит себе. По крайней мере, на сегодняшний вечер.

— К тому же в другом месте за секс я заплатил бы намного меньше.

Голубые глаза обращены ко мне, глубокие, как океан, в который я мечтаю нырнуть и открыть все их тайны.

— Сколько ты заплатил? — Она тянется к сумочке-клатчу, открывает, роется и достает пачку денег. — Может, я смогу вернуть долг?

— Конечно. — Я расправляю плечи и убираю руки в карманы куртки, а она начинает перебирать купюры. — У тебя найдется полмиллиона или остановимся у банкомата?

Девушка замирает, кончик языка остается на большом пальце. Она поднимает глаза и щурится.

— Ты заплатил полмиллиона долларов за ночь с незнакомой девушкой?

— Я заплатил за приключение, — отвечаю я, пожимая плечами, будто не вижу в этом ничего странного.

Хотя мы оба понимаем: это не так.

Отец, скорее всего, выйдет из себя, когда узнает, сколько и кому я пожертвовал, но мне плевать.

Девушка опускает руки и барабанит пальцами по колену, глаза тускнеют, пока она размышляет.

Внутри клатча вспыхивает свет — входящий звонок, на который она не обращает внимания и продолжает постукивать пальцами.

Мое терпение иссякает, я делаю еще один шаг к ней, краем глаза замечая, что вокруг нас собирается толпа. Люди медленно подходят все ближе, стараясь разглядеть, кто же смог пленить ветреного Эйдена Джеймса.

— Подруги притащили меня сюда, я понятия не имела, на что подписываюсь.

— Подруги?

Она кивает, а я вновь протягиваю руку к ней, одержимый, движимый незнакомым по силе желанием непременно прикоснуться. Смотрю, как мои пальцы заправляют прядь волос за ее крошечное ушко, провожу по скуле и поднимаю ее голову за подбородок.

— Они привели тебя сюда и оставили одну?

— Я не очень им нравлюсь.

Я усмехаюсь и качаю головой:

— Разве такое возможно?

— Как ты можешь судить, ведь совсем меня не знаешь…

— Я, конечно, не знаю твоих подруг, но мне кажется, они ведьмы. Кто еще способен заставить человека сделать что-то и бросить, получив желаемое?

Девушка молчит и вглядывается в мое лицо. Я не знаю, о чем она думает, и это нервирует. Хочется проникнуть в ее сознание и прочитать ее мысли обо мне.

Посмотреть, чего боится, что ею движет.

Довольно долго ни один из нас не произносит ни слова. По спине крадется беспокойство, затылок начинает покалывать, я буквально чувствую все больше и больше обращенных на нас взглядов.

И начинаю переживать, что она вовсе откажется уйти со мной. Страх от того, что буду готов умолять, влияет на мои вкусовые рецепторы, во рту появляется горечь. Я не собираюсь никого умолять, черт, но не смогу отказаться от ночи с этой незнакомкой. Желание уйти с ней поглощает целиком.

Я в полном смятении.

Я одержим ею.

Я не смогу позволить ей уйти.

Моя рука повисает вдоль тела, она смотрит на нее, изучает татуировку Горгоны.

— Значит, приключение. — Она облизывает губы и встает с места. Мне приходится опустить голову, чтобы не потерять из вида ее глаза. — Тогда ладно. Пойдем.