Жажда скорости

Саманта Тоул (2015)

Энди Амаро знает, из чего состоит успех. Она — талантливый автомеханик, и ее приглашают работать в команду гонщика Формулы-1 — знаменитого Каррика Райана, который не оставляет и шанса своим соперникам. Энди счастлива, ведь сбылась ее детская мечта, вот только трагедия, случившаяся с ее отцом, навсегда оставила отпечаток в ее душе… И теперь у нее есть правило, которому она следует неукоснительно: не встречаться с гонщиками. Вот только красавчик Каррик, привыкший одерживать верх не только на гоночной трассе, но и в романтических отношениях, не собирается подчиняться правилам, установленным Энди. Он положил на нее глаз при первой же встрече и теперь хочет ее. Всю. Без остатка. Но что это — настоящая любовь или игра? Энди предстоит понять, кто она и чего хочет на самом деле…

Глава шестая

Куала-Лумпур, Малайзия

Мы едем уже около сорока минут, и Каррик паркуется на улице рядом со зданием, похожим на магазин. Он был за рулем, потому что знает дорогу, а я повезу нас к отелю и уже не могу дождаться, когда займу водительское кресло.

Я выбираюсь из авто и присоединяюсь к стоящему на тротуаре Каррику.

— Итак, куда мы направляемся? — спрашиваю я, хватая ручку сумки и притягивая ее к себе. Мы двигаемся в сторону магазина.

— Чуть дальше есть замечательное местечко.

Пока мы идем, я смотрю на лотки и витрины, отвлекаясь на вывески и запахи: свежая еда, яркая одежда, ювелирные украшения на любой вкус. Уличные художники рисуют портреты, а пожилые мужчины сидят за столом и играют в настольную игру, похожую на шашки. Вокруг раздаются звуки проверенной временем музыки, и одна песня сменяет другую.

Затем мне на глаза попадается безвкусно украшенный прилавок, на котором разложены украшения, похожие на мультяшную атрибутику, и там я замечаю кое-что знакомое.

— Боже мой, это ожерелье с Молнией МакКуином? — Остановившись, я разворачиваюсь и иду обратно к прилавку.

Я вроде как фанатка Молнии МакКуина. Серьезно, «Тачки» — лучший мультфильм Диснея. Могу смотреть его хоть каждый день, чего нельзя сказать о мультфильмах с принцессами.

Подойдя ближе, я убеждаюсь, что это ожерелье с моим любимым героем и, должно быть, самая крутая вещь, которую я только видела. Маленький кулон в виде МакКуина прикреплен к серебряной цепочке. Догадываюсь, что цепочка, скорее всего, не серебряная, и на моей шее останется зеленый след после часа ношения этого украшения, но мне плевать, потому что я хочу ее. Я обвиваю цепочку с кулоном вокруг руки и только собираюсь спросить мужчину о цене, как спиной чувствую тепло прижимающегося ко мне Каррика.

— Почему ты смотришь на кулон с «Тачками» так, будто это бриллианты от Тиффани?

Я поворачиваюсь в его сторону.

— Потому что для меня оно ценнее любых бриллиантов. Что для одной девушки — хлам, для другой — сокровище.

Его глаза сверкают на солнечном свете при взгляде на меня.

— Могу я, исходя из этого, предположить, что ты — фанатка «Тачек»?

— Эм, да. — Я смотрю на него, потрясенная тем, что он вообще мог подумать иначе. Кому может не понравиться этот мультфильм? — А ты — нет?

— Нет. — Улыбка затрагивает его глаза.

— Что? Почему?

— Потому что мне не пять лет.

Своим высказыванием он заслуживает тычок локтем в ребра. Я таращусь на него с любопытством.

— Ты же никогда не смотрел этот мультфильм, так ведь?

— Не смотрел.

— Как это вообще возможно? — восклицаю я. Выронив цепочку из рук, я разворачиваюсь, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

— И снова мой ответ — мне не пять лет.

Я разочарованно качаю головой.

— Ты многое упустил. И ты еще называешь себя гонщиком! — Выдержав паузу, я упираю руки в бедра. — Серьезно, тебе стоит посмотреть этот шедевр. Он великолепен. Он стоит того. — Я принимаю решение: — Мы посмотрим его в следующий раз, когда ты будешь свободен.

Он сжимает губы, и я с уверенностью могу сказать, что он сдерживается, чтобы не улыбнуться.

— И что ты собираешься делать? Купить его и силой вынудить меня присоединиться к просмотру?

— Нет, он уже есть у меня на DVD, глупый мальчишка.

Вдруг на его лице мелькает догадка, и лишь тогда до меня доходит, что я допустила оплошность.

— Он у тебя с собой, так ведь?

Мои щеки вспыхивают, взгляд упирается в ноги.

— Может быть, — мямлю я. —  Ты путешествуешь по миру, возя с собой диск с диснеевским мультиком?

Он еле сдерживается, чтобы не расхохотаться, клянусь. А я просто умираю от стыда, потому что Каррик Райан только что узнал, что я — девчонка с придурью.

— Он помогает мне справиться с тревожностью, — защищаюсь я. Пальцем Каррик поддевает мой подбородок и приподнимает, чтобы я смотрела на него. Его лицо радостно светится.

— Ты знаешь, как нормальные люди борются с тревожностью?

— Хочешь сказать, я ненормальная? — пытаюсь огрызнуться я, находясь под его пристальным вниманием.

— Нет. Говорю, что ты уникальная.

— В плохом или хорошем смысле? — Я прикусываю губу.

Он усмехается, но по его взгляду я догадываюсь, что он серьезен.

— О-о-о, определенно в хорошем. Ты… непредсказуемая, Андресса.

Ох. Ого.

По моему телу пробегает приятная дрожь от услышанного.

— Итак. Ты хочешь этот кулон?

— Эм-м…

Каррик не перестает смотреть на меня, а я не могу оторвать взгляд от него. Я ослеплена, околдована его сладкими чарами. Он отводит глаза, и в тот же момент я начинаю скучать по его недвусмысленному взгляду. Я замечаю, как он поднимает цепочку с прилавка.

— Сколько?

— Пятьдесят пять ринггит^[15], но ты можешь забрать за пятьдесят, — говорит торговец.

Каррик берет кошелек и вытаскивает оттуда крупную купюру, куда больше названной цены. Он протягивает деньги мужчине.

— Сдачи не нужно.

Не знаю, как много Каррик дал продавцу, но стоило тому получить деньги, как его глаза загорелись и мужчина поторопился спрятать их в сумку на поясе.

— Ну-ка, — Каррик жестом указывает мне развернуться.

Так я и поступаю, разворачиваясь к нему спиной.

— Ты не обязан это делать, — мягко произношу я. —  Но я хочу. — Он оборачивает цепочку вокруг моей шеи. Кулон приятно холодит мою кожу. Надев украшение, Каррик кладет руки мне на плечи. — Вот теперь ты всегда сможешь носить с собой свое средство от тревожности.

Я ощущаю, как в моей груди зарождается глубокое, незнакомое прежде чувство, и сжимаю кулон.

— Спасибо, — оглядываюсь я на него через плечо.

Его взгляд опускается на мои губы. Голубые глаза темнеют, и лишь тогда он снова смотрит на меня, отступая на шаг.

— Идем. Вперед за едой.

Мы отходим немного дальше, пока Каррик не останавливается у маленького ресторана. Это место выглядит настолько невзрачным, что я бы прошла мимо.

— Здесь? — Я указываю на здание.

— Снаружи оно выглядит не очень, но подожди, пока не зайдешь внутрь.

Каррик открывает передо мной дверь, и я ступаю в небольшой малазийский оазис. Он не шутил. Меня так и подмывало выйти обратно, чтобы убедиться, что я все еще в реальном мире. Создается впечатление, что я шагнула в Нарнию.

С высокого потолка свисают симпатичные красные фонари. В зале стоят столы из темного дерева, на них разложенные красочные столовые приборы насыщенных красных, зеленых и пурпурных оттенков. У деревянных стульев мягкие спинки, оформленные в тех же цветах, что и приборы. На золотых стенах — изумительные рисунки, а занавеска обрамляет заднее окно, из которого открывается чудесный вид на красивый сад с фонтаном.

— Мистер Райан! — От барной стойки к нам пробирается малазиец маленького роста с широкой улыбкой на лице. — Рад видеть вас снова. Я все задавался вопросом, когда вы к нам пожалуете. И вижу, вы привели друга. Добрый день, — обращается он ко мне, улыбаясь еще шире.

— Добрый.

— Гунтур, это мой друг, Андресса Амаро. Андресса, это Гунтур Вон. Он — владелец этого милого местечка, — проинформировал меня Каррик.

— Красиво вы здесь все обустроили, — отзываюсь я. —  Спасибо, — отвечает Гунтур, маша рукой. — Но оформление не идет ни в какое сравнение с едой, — подмигивает он мне, заставляя улыбнуться.

— Он не шутит, — кивает Каррик, когда Гунтур усаживает нас. — Как ты думаешь, почему я тащу свою задницу сюда каждый раз, когда посещаю Куала-Лумпур?

— Ну, спасибо, что взял с собой. — Я улыбаюсь, глядя на него через стол.

— Что я могу принести вам из напитков? — спрашивает нас Гунтур.

— Мне газированную воду, — заказываю я. —  То же самое.

Гунтур протягивает каждому из нас меню.

— Мы добавили парочку новых блюд с вашего последнего визита, — оповестил Гунтур Каррика, по-дружески хлопая его по спине. — Скоро вернусь с вашими напитками.

— Итак, как ты нашел это место? — интересуюсь я. — Его точно нет в туристическом путеводителе.

— Когда я только начинал карьеру в Формуле-1 и прибыл сюда для моей первой гонки, через одного из спонсоров я познакомился с Гунтуром. Он оказался чьим-то родственником. Гунтур большой фанат гонок. Он дал мне визитку своего ресторана и пригласил в гости. Сказал, что предоставит лучший наси лемак во всей Малайзии. У меня не было ни единого понятия, что такое наси лемак, но однажды ночью мне стало так скучно, что я сел за руль и отправился сюда. Попробовал этот наси лемак, плюс посмаковал другие блюда и теперь возвращаюсь сюда каждый раз, когда прилетаю в Куала-Лумпур. К тому же Гунтур отличный парень.

— Да, он кажется милым. — Я руками подпираю подбородок. — И что же такое наси лемак?

— Национальное блюдо. В основе — рис, приготовленный в кокосовом молоке с листьями пандана.

— Ты готовишь? — спрашиваю я ошеломленно, пытаясь представить его на кухне.

— Нет, я прочитал это в меню, — ухмыляется он, взглядом пробегаясь по меню перед ним.

Рассмеявшись, я качаю головой.

— Ну, что будете заказывать? — Гунтур уже вернулся с нашими напитками.

Я благодарю его, когда он ставит заказанную мною воду на стол и переключаю внимание на меню. Не зная, что заказывать, я ищу помощи у Каррика.

— Ты хочешь, чтобы я заказал для нас обоих?

— Если тебе нетрудно, — улыбаюсь я. Я слушаю, как Каррик тараторит ужасно большой заказ, понимаю, что ужин обещает быть долгим, и потягиваю воду. Гунтур записывает все в блокнот и исчезает на кухне.

— Поверить не могу, что не спросила этого раньше, но в какой части Ирландии ты рос?

— Хоут. Это старая рыбацкая деревенька недалеко от Дублина.

— Там есть пляжи?

— Ха, — засмеялся он. — Недалеко от гавани есть обломок скалы, идя по которому можно подойти поближе к воде. Ничего и близко похожего на то, что было у тебя в Бразилии.

— Я не всегда могла насладиться пляжами, помнишь? Я родилась в Англии.

— Ах да, точно, — кивает он. — Где именно?

— В Лондоне.

— И почему ты перебралась в Бразилию?

Я делаю глоток воды, готовясь дать ответ.

— Мой отец умер, когда мне было десять.

— Господи, Андресса, я не знал этого. Мне так жаль.

— Все нормально. Ты его не убивал. — Мгновение он, сконфузившись, в упор смотрит на меня. — Прости. Несвоевременная шутка, — пожимаю плечами я, и он расслабляется. Мне просто не хотелось видеть жалость на его красивом лице. Я могу принять ее от кого угодно, но от него… Это меня задевает. — В любом случае, у моей мамы в Англии никого не было, но было много родственников в Бразилии. В Англии мы были одиноки, так что она вернулась на родину вместе со мной.

— Должно быть, это тяжело — потерять отца и переехать на другой конец мира.

— Я справилась. — Еле-еле. — Я познакомилась с кучей двоюродных братьев и сестер, дядь и теть. Было здорово оказаться в семейном кругу.

— Как умер твой отец? Прости, если лезу в личное.

— Несчастный случай.

— Какого рода?

— Худший из возможных. — Мой голос стал жестче. При мысли об отце ко мне вернулась вся непрожитая боль, поэтому я попыталась сделать наш разговор более легким, сменив тему. — Ну, так как ты решил стать гонщиком Формулы-1?

— Мой отец был механиком…

— Я не знала. — Я наклоняюсь вперед, мне интересно послушать его историю.

— Ну да, я рос, окруженный машинами. Мой дедушка — отец моего отца — тоже был механиком, так что, можно сказать, любовь к машинам у меня в крови. Когда мне исполнялось семь, отец отвел меня и нескольких моих друзей на картинг, и с того самого момента я попал на крючок. Занимался картингом уже на регулярной основе, участвуя в соревнованиях. Я обожал это дело. Не мог насытиться. Отец быстро заметил мои серьезные намерения и, естественно, увидел, насколько я хорош. Я выигрывал все гонки, в которых принимал участие. — Он награждает меня нахальной улыбкой. — И тогда он начал посвящать моей мечте много времени. Из-за всех соревнований, в которых я участвовал, ему было сложно работать, потому он принял решение урезать рабочие часы в дневное время и найти неофициальную ночную подработку, лишь бы заработать денег. Затем, когда мне было тринадцать лет, дедушка отошел на тот свет и все оставил отцу — дом и некоторые накопления, которые хранил годами. Картинг в Ирландии был хорош, и гонки были приличные, но мне хотелось большего. Отец понял, что в Англии у меня будет больше возможностей и способов развить свои способности, чтобы попасть в Формулу-1. Так что он продал и дедушкин дом, и наш и перевез нас в Великобританию. Он снял жилье и работал, когда мог. Деньги с продажи домов он использовал, чтобы удерживать нас на плаву. Когда мне стукнуло четырнадцать, я вступил в Интерконтиненталь А, который теперь называется KF2^[16]. Потом, год спустя, добрался до Формулы-А. В следующем году — до Формулы Супер-А. Я продвигался дальше, переходя в Формулу-3, из нее в Формулу-2, и, когда мне исполнилось двадцать, я добрался до Формулы-1.

— Ого, крутая история! Твой отец многое сделал, чтобы ты оказался здесь и сейчас, — говорю я, начиная понимать, почему Оуэн так печется о карьере Каррика.

— Да, многое. Он отличный отец. О лучшем отце простой мальчишка и мечтать не смеет.

От этой реплики в моем горле встает ком.

— А что с мамой?

Его глаза заволакивает тьма.

— Ее нет рядом. И не было долгое время.

— Она ушла?

— Когда мне было два года. Фактически она и не была матерью.

— Ох, Каррик… мне так жаль.

Я и представить не могу, как кто-то может оставить своего ребенка. Моя мама никогда бы меня не бросила, да и мой отец… ни за что на свете. Единственная причина, по которой он ушел от меня, — его смерть. И бросить такого человека, как Каррик… не могу даже представить. Он такой яркий и открытый.

Протянув свою руку через стол, я кладу ее на ладонь Каррика, переплетая наши пальцы.

— Она многое потеряла, Каррик. Очень многое.

Он смотрит на мою руку, на мгновение останавливая на ней свой взгляд, а затем заглядывает мне в глаза. Сердце бешено колотится в груди. Скользнув пальцами по его кисти, я убираю руку. Подняв свой напиток, нервно делаю глоток.

— Какая у тебя любимая машина? — спрашивает он неожиданно, вероятно, испытывая неловкость из-за нашего контакта.

— Ох, это просто. Jaguar XK120^[17]. — Мой отец водил такую машину, она была его гордостью и отрадой. Он ездил на ней до своего последнего дня. С тех пор я эту машину не видела. Когда отец погиб, мама избавилась от нее на аукционе, а все вырученные деньги отдала на благотворительность. Я очень долго злилась из-за этого. — А у тебя?

— Та, за рулем которой я в данный момент. В этом плане я непостоянный. — Он ухмыляется, а я разражаюсь смехом. — Как ты поняла, что хочешь быть механиком?

— Так же, как и ты понял, что хочешь быть гонщиком. Я выросла, окруженная машинами, вот и причина. Хотя, вероятнее всего, моя мама хотела бы, чтобы я занималась чем-то другим.

— Например?

— Чем угодно, только не машинами. Мне кажется, что втайне она хотела, чтобы я пошла по ее стопам и стала моделью.

— Твоя мама была моделью?

— Ага. — Не стоило ему этого говорить. Не нужно быть гением, чтобы с помощью Гугла обнаружить связь между моим отцом и матерью, хотя не думаю, что Каррик собирается искать информацию обо мне или моей маме.

— Знаешь, это забавно. Впервые увидев тебя, я подумал, что ты модель. — Я закатываю глаза. — Я мог где-нибудь видеть твою маму?

— Скорее всего, нет. Она бросила модельную карьеру, когда появилась я. Хотя она была невероятно красивой и остается такой по сей день.

— Могу представить.

— Погоди. У меня есть ее фотография. — Я достаю телефон из сумки и протягиваю ему, указывая на экран, где в качестве обоев установлена наша с мамой фотография. Я сделала ее перед тем, как уехала из Бразилии.

— Это твоя мама? Черт побери, вы больше похожи на сестер. Она настоящая милфа^[18].

— Фу! — Перегнувшись через стол, я вырываю телефон из его рук. — Это отвратительно! Ты не можешь говорить такие мерзости о моей матери!

Он хохочет.

— Прости. Я не в том смысле. Я не собираюсь… эм, ну, ты знаешь, с твоей мамой, но могу себе представить, что другие мужчины захотели бы, ну… понимаешь, ее. Сильно.

— Господи, Каррик. Ты делаешь только хуже. — Я роняю голову на руки.

— Прости, — подавляет он смех.

Приподняв голову, я укоризненно качаю ею.

— Проехали. Я давно хотела задать тебе один вопрос. У тебя есть какие-нибудь традиции, связанные с гонками? — У моего отца они были. Он всегда надевал черные боксеры и носки и перед каждой гонкой завтракал обычным яичным омлетом. Я так и не поняла почему.

— Есть.

Я жду, но он не дает развернутый ответ.

— Ну и… Ты расскажешь мне, какие?

Положив руки на стол, Каррик наклоняется вперед.

— Ладно. — Он выдыхает. — Перед каждой гонкой я должен съесть плитку шоколада Galaxy.

— Серьезно? — улыбаюсь я. — Почему?

Смотря на меня, он откидывается на спинку стула, оставляя руки на столе.

— Как только мы перебрались в Англию, я не выигрывал гонки. Не знаю, в чем было дело: то ли в давящей на меня мысли, что мы находимся в другой стране, то ли еще в чем-то. В лучшем случае я приходил четвертым. Я паниковал, потому что отец отказался от многого ради переезда в Англию, и был подавлен, потому что знал, что способен на большее. Ну, так вот, в тот особенный день я был голоден, забыл до этого поесть, и мой отец говорит: «С пустым желудком ты проиграешь эту гонку». Он вышел купить перекус. И когда вернулся, сказал, что нашел только дерьмовый торговый автомат, затем протянул мне плитку шоколада Galaxy, а я такой: «Что это за фигня? Я не стану это есть. Это бабский шоколад. Мужики не едят Galaxy. Мужики едят Yorkie». Помнишь эту рекламку?^[19]

— Помню, — рассмеялась я, наслаждаясь его манерой рассказывать истории. Свое повествование он сопровождает яркой мимикой, выражая самые разные эмоции.

— И тогда мой отец взбесился и сказал: «Ну, я не нашел никакого мужского шоколада, так что ешь гребаную женскую хрень и заткни хлебало!»

— И что ты сделал?

— Дулся с минуту, а потом съел эту гребаную плитку Galaxy, и это оказался лучший шоколад в моей жизни, лучший из всех, что я пробовал, но я не признался в этом своему отцу. Потом сел в карт и впервые победил в гонке в Англии. — Он нежно улыбнулся, и я заметила отблеск воспоминаний в его глазах. — С тех пор мой отец перед каждой гонкой покупает мне в торговом автомате плитку шоколада Galaxy, и я ее съедаю. Это моя единственная странность.

— А если в ближайшем торговом автомате ее не окажется? Или, что еще хуже, не окажется самого торгового автомата?

Он наклоняется вперед с обольстительной улыбкой на лице.

— Торговый автомат найдется всегда, Андресса, и там всегда будет шоколадка Galaxy.

— А-а-а. — Вот оно, преимущество быть Карриком Райаном.

Гунтур подходит к нашему столу, держа в руках огромный поднос, нагруженный едой. Он начинает расставлять перед нами блюда. Затем другой официант кладет передо мной зеленый лист.

— Это от бананового дерева, — объясняет Каррик, заметив недоумение на моем лице, — его используют вместо тарелки.

— Хорошо. Круто.

После того как вся еда была разложена, я уставилась на рис, мясо, овощи и другие блюда, которые была не в силах описать, а Гунтур пожелал нам приятного обеда.

Я обращаюсь к Каррику:

— Это уже перебор, тебе не кажется? Ты же стараешься придерживаться правильного питания. — По моей улыбке Каррик быстро понимает, что я просто издеваюсь.

— Ты видела хоть одного полного малазийца?

Я взглядом окидываю сидящих вокруг людей.

— Нет.

— Ну, то-то же.

— Ладно, Джабба, — поддразниваю его я. — Итак, с чего мне стоит начать?

Он безмолвно осматривает тарелки с едой. Указывает на одно из блюд и говорит:

— Попробуй вот это.

Мы прекрасно провели время, наслаждаясь едой и общением. Говорили о школе, друзьях и самых разных пустяках, от любимых книг до музыкальных вкусов — обо всем и ни о чем. Часы пролетели незаметно. Это был один из лучших дней в моей жизни.

Как только мы закончили, Каррик расплатился, снова отказав мне, когда я изъявила желание заплатить хотя бы половину. А я и не стала возражать, спасая себя от нотаций в стиле «сколько ты заработала за прошлый год».

— Спасибо за сегодняшний день, за картинг и обед, — обращаюсь я к Каррику, когда мы идем назад, освещаемые лучами вечернего солнца.

— В любое время.

Мы шагаем обратно, проходя мимо магазина, к машине. Когда мы доходим до нее, Каррик протягивает мне ключи.

Я расплываюсь в улыбке, как кот, налакавшийся сметаны.

— Возвращаемся в отель? — уточняю я, забираясь на водительское сидение.

— Да, но это будет долгий путь.

Я пристегиваю ремень безопасности и завожу двигатель. Тот мурлычет, словно котенок. Стереосистема оживает с песней «Wish You Were Mine» Филиппа Джорджа.

— Готов к лучшей поездке за всю твою жизнь? — Я кладу руки на руль, разворачиваюсь к Каррику и обнаруживаю, что он смотрит на меня с непроницаемым выражением на лице.

— Ага, готов. — То, как он это произносит, заставляет мое сердце сильнее забиться в груди.

Я переключаю передачу. Проверяю зеркала и выезжаю на дорогу. Вжимаю педаль в пол и увожу нас прочь.

Примечания

15

1 ринггит = 18,95 руб.

16

Иерархия внутри гонок начинается с картов и заканчивается болидами. В картинге существует четыре группы, в пределах которых карты разделяются на классы в зависимости от их комплектации и возраста участников. KF2 (с 2013 года KF от англ. Kart Formula) находится во второй группе, относится к профессиональному гоночному классу: у картов нет коробки передач, а возраст гонщиков начинается от пятнадцати лет. Формула-А и Супер-А находятся в первой группе гонок на картах. Формулы 3, 2 и 1 — классы гонок уже на болидах, от низшего к высшему.

17

Jaguar XK120 — спортивный автомобиль, выпускавшийся с 1948 по 1954 год. Корпус без четких углов с округлыми линиями.

18

Милфа (англ. MILF) — аббревиатура от «Mother I’d like to fuck» («Мамочка, которую я бы трахнул»).

19

На этикетке шоколадного батончика Yorkie был изображен перечеркнутый рисунок женщины и написаны слова «Это не для девушек».