Серый маргинал

Санлей Санлей (2024)

Далии предстоит впервые отправиться на опасное задание как член Ордена сестер. Ее цель — «серый маргинал», правящий могущественной империей Деламар из тени. Он скрытен и недоверчив, но на ее стороне магия, что лишает разума. Все его тайны будут принадлежать ей. Он — тоже. Конечно, лишь для того, чтобы подвести его к плахе. Но чем больше она узнает, тем меньше это складывается с тем, что ей рассказали. Кто кошка в этой игре? И почему его насмешливые глаза следят за ней с особым вниманием?

Глава 4. Пески воспоминаний

— Что это за две нитки?

— Это твой костюм, Далия.

— Нет.

Киара вздохнула, уронив лицо в ладони. Янки захохотал где-то рядом и согнулся, так что пламя из его рта подпалило чьи-то декорации. Несколько человек разбежались в разные стороны, не скупясь на ругательства. На парня напал судорожный кашель.

— Черт бы вас побрал! — закричала Киара, вскакивая с настила и хватая ведро воды.

Далия сидела на месте, облокотившись о сундук, и улыбалась. Теплое чувство разливалось в груди, когда она смотрела на двоих, чья связь для нее, как для шасты, была почти осязаемой. Из всей толпы эмоций четко выделялась привязанность. Далия думала о том, ощущала ли когда-нибудь столь чистую дружбу, граничащую с родством. Лана, несомненно, была для нее самым близким товарищем, но это было не совсем то самое.

Она отвернулась от мокрого до нитки Янки и Киары, лупившей его ведром. Связь так связь. С несчастьем вспомнились несколько тряпок, которые почему-то называли костюмом. Далия, сморщившись, подняла перед собой молочного цвета верх: кусок ткани длиной с ладонь, обтягивавший грудь. Для низа шли шаровары, в которых путались белые, голубые и коричневые ткани, создавая объем до щиколоток. Все украшения, без которых костюм смотрелся совсем уж худо, Стригль хранил у себя до завтрашнего пира. Такой наряд был вульгарной пародией на вуали пустынных красавиц. Далия все еще помнила их танцы, не оставлявшие равнодушным никого, кто имел глаза. И ей предстояло выступить хотя бы в половину так же хорошо перед императором и Серым маргиналом.

Волнение от скорого пира смешивалось с дрожью воспоминаний о Лаодане. Город горячих песков и жестокого нрава — так бы она описала его.

Далия потерла небольшой выпуклый шрам на стыке уха и заставила себя подняться, складывая одежку обратно в сундук.

— Киара! Обед уже скоро, может повторим еще раз с начала? — тихо сказала она, заранее возвращаясь на позицию, отмеченную камнем на траве.

Сзади послышались шепотки.

— Они опять! Новички, а такие наглые. Из-за факира невозможно рядом репетировать.

Что ж, наверное, они и правда заняли много места на общем поле, и по началу Далию это дико смущало. Но, оказывается, если слушать весь яд, которым плевались в их сторону, и пытаться сгладить углы, невозможно выучить ни один элемент. Голова попросту забита. Так что легче было послушаться Янки, для которого «это все не наша проблема». За эти дни Далия поняла, что среди артистов здесь была некая иерархия. Она основана не только на том, как часто их приглашали на императорские празднования, но и на том, насколько влиятелен хозяин, потому что большинство здесь — невольники. Их труппа была во дворце в первый раз, а Стригль широких связей не имел. Во многом из-за скверного характера. По здешним законам их трио находилось на самом дне, однако Шивс больше не трогал их, ведь времени до важнейшего пира оставалось немного — синяки на теле артиста, как и следовавшие за этим проблемы, ни к чему. Остальные же просто не решались на что-то большее, чем едкие реплики и не слишком изворотливые пакости. Прибудь артисты, как каждый год до этого, за половину месяца до начала пира, всем троим бы очень не поздоровилось. А сейчас…они могли существовать спокойно в этом хаосе.

Нельзя показывать свой страх. Это правило работало везде, просто не везде было применимо.

Янки спихнул Киару с себя на землю и встал. Та недовольно буркнула, хватаясь за протянутую ладонь.

Две пои — шары на веревках, которые поджигались для шоу, — лежали около других приспособлений. Янки объяснил, как ими жонглировать, но Далия до сих пор не до конца понимала, каким образом это делается. Он вообще много чего рассказал об огне и всех фокусах, связанных с ним. Янки был факиром в том числе. Иронично. Сейчас трюки с огнем впечатляли ее больше, чем опаснейшая магия скавр. Потому что глотать огонь Лана не умела, в отличие от факира. Если он, конечно, не лукавил.

Послышался простой ритм, который отбивался Янки на барабане для репетиции. На пиру будут целые оркестры. Тело само подхватило мелодию, а мышцы в миг вспомнили недавно выученный простой танец, сотканный из нитей воспоминаний о городе Лаодан. Танец живых барханов и дюн.

***

«А кудри его были как…» — нет, не годится. Мариа зачеркнула неподходящее слово. «…словно пшеница в летние месяцы» — она резко захлопнула записи. От стыда щеки покраснели, а сама Мариа заколотила руками по воздуху и уткнулась лицом в подушку.

— Ты меня пугаешь.

Мариа резко спрятала дневник под подушку и уставилась на соседку, укладывавшую свои тряпки в сундук. По спине побежали мурашки.

— Ты когда зашла? — испуганно, но сердито спросила она.

Та не ответила. Ну конечно. На подкосившихся ногах, все еще ощущая стыд, Мариа прошла к их небольшому стеллажу с книгами. Буквы совершенно не хотели складываться в слова, поэтому она схватила первую попавшуюся и вернулась к кровати. Сквозь подушку точно не мог чувствоваться тонкий самодельный дневничок, состоявший только из сшитых страниц, но Мариа физически ощущала и его, и то, как близко копошилась Нашта к ее секрету. Нет, на пожелтевших страницах не был расписан план заговора или убийства, но то, что она смела писать о чувствах к императору Деламара — неслыханная дерзость. Пусть даже самых светлых. Светлых, как он. Мариа мечтательно прикрыла глаза, погружаясь в темноту, что быстро рассеялась, уступив место расплывчатому величественному образу: император вдруг перевел взгляд золотисто-карих глаз на нее и подозвал Марию. Она, украдкой подсматривавшая исподлобья, на несколько долгих секунд застыла как заяц перед охотничьим псом, а затем неуклюже побежала к вдове-императрице. Ах, если бы она могла заново пережить этот момент. Аккуратно и будто опасаясь, воображение подкинуло сцену: Мариа медленно поднимает голову и мягко ступает к вдове, пока император завороженно наблюдает. Он не может оторваться от ее изящной походки, а когда она отвечает, император кивает и спрашивает ее имя. Мариа сильно зажмурилась. Это было выше ее сил.

— Эй, ты же свободна во второй день праздника? Надеюсь, не останешься во дворце, как обычно? — раздраженно спросила Нашта.

— Тебе какое дело? Не указывай мне, простушка, — ощетинилась Мариа.

Они какое-то время испепеляюще смотрели друг на друга, а затем резко отвернулись. К счастью, их комната была достаточно просторной для того, чтобы делать вид, что соседка не отравляет этот мир своим присутствием. Две кровати, стеллаж, тумба и пара сундуков не занимали сильно много пространства. Конечно, это не отдельные почивальни, как у спутниц вдовы-императрицы, титулованных «зости», но комната чистая…Мариа поджала губы. Даже в мыслях должно было быть стыдно назвать эти комнаты каморками, но, откровенно говоря, так она и считала. Глаза еще помнили большой светлый дом с яблоневым деревом в саду, руки помнили мягкость шелковых простыней, а уши — звуки пианино из гостиной. Это было так давно, а ей было так мало лет, но обрывистые образы не покидали ее головы. Порой казалось, что то был сон, навеянный мечтами. Но Мариа помнила также и злополучный день, отнявший у нее отца и родной дом. Оставивший знатную, но разорившуюся вдову с плачущей четырехлетней девочкой скитаться по родственникам и знакомым. Повезло еще, что двоюродная тетя отца без мужа и без детей согласилась взять Марию к себе «для воспитания и получения образования». И хотя тогда казалось, что это было худшее решение, а обида на мать продлилась долгие годы, сейчас Мариа понимала, что оно было единственно верным. Единственным в принципе.

Когда дверь с силой захлопнулась, она вздрогнула. Проклятая Нашта. Наверняка снова ускакала к своему счетоводу. Тот вертел ею как вздумается, а она и рада. Однако пытаться раскрыть глаза влюбленной и ткнуть носом в очевидное Мариа не собиралась. Ей даже хотелось, чтобы та обожглась разок. А то возомнила из себя дворянку, а сама лишь дочь купца, которой посчастливилось попасть в гимнасию для девочек при дворе вдовы-императрицы. Почти все эти служанки хоть и были одной с Марией должности младшей зости (пока что), являлись простолюдинками. Ее знатную кровь и наличие фамилии и когномена, родового имени, они игнорировали, что приводило Марию в бешенство. Одно лишь воспоминание об этом заставило книгу в руках полететь в дверь.

Чуть успокоившись, Мариа достала из-под подушки тетрадку. Она нежно провела пальцем по надписи. На первой странице каллиграфическим почерком было выведено: Мария Сцевола Санто.

***

Солнце неспешно подкралось к горизонту. Дворец жужжал и бурлил, сотни слуг и придворных носились по самым разным поручениям. Каблук на дамкой туфле внезапно сломался на финальной примерке, рыбный пирог подгорел, артисты известной труппы попросили перенести их выступление в конец. В такой суматохе никто не заметил магистра Дафида, угрюмого мужчину лет 50, без сопровождения спускавшегося через ходы в самую глубь дворца «Таласа».

В подземелье — сырость и темнота. Пронзающий холод добирался до костей, но страх разгонял кровь по телу и согревал. Вправо, а здесь влево…Почему казалось, что он уже был на этой развилке? Дафид раздраженно забормотал себе под нос:

— Какого черта я тут плутаю за этим…этим…

Из правого коридора послышались звуки. Будто кто-то крался в темноте, там, куда не доставал свет от факела. Дафид попятился назад, то открывая, то закрывая рот. Ужас вырвал язык, и он еле как смог невнятно произнести «кто там?». Вдруг некто остановился.

— Магистр Дафид, что же вы молчали? Я чуть было не…

Звук лезвия, входящего в ножны почти было отправил бледного магистра к праотцам. Валериан же вышел к нему из тени наполовину как ни в чем не бывало. Высокая статная фигура, облаченная в белую рубаху под свободной серой накидкой уверенно направилась к нему. Весь его вид: от походки до собирающейся в большие сборки одежды, говорил о расслабленности. Излишней. Скорее всего, напускной. Это придало Дафиду уверенность, и он заговорил, пытаясь разглядеть лицо собеседника в темноте:

— Не тебе со мною так разговаривать. Выкладывай, что там у тебя за план, на который я должен непременно согласиться.

Показалось, что в один миг стало чуточку холоднее. Дафид поежился, а Валериан сделал шаг вперед, отчего его лицо с мягкой, но жестокой полуулыбкой немного осветилось. По спине мужчины побежали мурашки, потому что его выражение лица было таким же, как в день казни одного вельможи много лет назад. Это была первая победа Серого маргинала.

— Не расстраивайте меня, магистр. Это вам не по карману.

Дафид угрюмо молчал.

— Мы здесь с вами, достопочтенный магистр, не просто так. План, который я хочу вам поведать, касается нашего правителя. Но прежде, ответьте мне на один вопрос.

Валериан совсем склонился к уже шокированному Дафиду, захватывая взгляд того в капкан кристально-голубых и холодных глаз. Глаз, что подобны морозному небу.

— Вы готовы покончить с императором Стэфаном Деламаром?