Все время между нами

Сара Пурпура (2024)

В дверь Деза стучит человек из далекого прошлого. Монстр из детских кошмаров вернулся, чтобы напомнить о причиненных боли и страданиях. Дезмонд уверен, что не должен впутывать Анаис в это страшное дело. Но девушку не устраивает такое положение вещей. Впервые в жизни она не намерена позволять другим решать, что для нее лучше. Ведь когда все окутано хаосом и бурей, только сила такой всеобъемлющей, необыкновенной и подлинной любви может привести к спасению.

4. Анаис

Единственное, что я знаю — это то, как сильно мне его не хватает.

Я прождала пару часов. Пыталась подготовиться к экзамену. Даже съела сэндвич и ответила на расспросы Фейт о последних событиях. Все, чтобы не сойти с ума.

Могу гордиться, как стойко я справляюсь, однако вот уже вечер, а от Дезмонда по-прежнему никаких новостей.

Я пыталась до него дозвониться, но он не отвечал. Несмотря на все это, я решила довериться ему и оставить на время в покое. Тем более с ним Брэд, и что бы ни случилось между Дезом и Вайолет, я уверена, что все под контролем.

Так я себя убеждаю, но на самом деле приходится прилагать нечеловеческие усилия, чтобы избавиться от своей паранойи.

Мне нужно мыслить ясно. Понятно же, что уже скоро я снова буду нужна Дезу, и если, как обычно, сорвусь, то ничем не смогу ему помочь.

На этот раз я хочу быть на высоте. Речь не про саму ситуацию, а про Деза. Я хочу показать, что могу быть рядом с ним, ведь теперь из нас двоих именно он более уязвим.

— Дозвонилась до него? — Фейт выходит из своей спальни и направляется на кухню.

Ее вопрос застает меня врасплох, и я мысленно развожу руками. О чем ей мог рассказать Брейден? Я еще не говорила с ним. Не знаю, мог ли он поделиться с ней всем, что знает о Дезе, однако я чувствую, что моей подруге ничего не известно. Брейден никогда бы не подставил Дезмонда.

— Нет, — вздыхаю я. Единственное, что я знаю — это то, как сильно мне его не хватает.

Фейт зажигает плиту и ставит чайник, чтобы вскипятить воду.

— Никуда он не денется, — успокаивает она, и я согласно киваю, не зная, что сказать в ответ. Мне не по себе, что я обманываю свою подругу, но иначе я не могу.

— Ты ведь знаешь, какой он. Он беспокоится за тебя, — продолжает Фейт.

— Ага! — уклончиво отзываюсь я.

— Но ему следует понять, что ты и сама можешь справиться. Не беда, если ты допоздна засидишься в библиотеке. В кампусе спокойно даже вечером.

Так вот, о чем рассказал ей Брэд. Он ей соврал. И теперь я должна ему подыграть.

— Рано или поздно он это примет. Он лишь хочет защитить меня.

— Знаю. Слушай, насчет библиотеки. Тут звонила Бри, она собирается проторчать там, пока не подготовится к своему заваленному экзамену.

— Биология… Да, он сложный, — подтверждаю я, довольная, что можно сменить тему.

— Не думаю, что все дело в экзамене. Последнее время Бри витает в облаках.

Фейт права. Бри отдалилась от нас и порой ведет себя весьма несговорчиво. Не знаю, что на нее нашло.

— Я уже сто раз спрашивала ее, что с ней происходит, но она, как обычно, отвечает, что все в порядке, — поясняет Фейт.

Ее слова заставляют меня осознать, какой дрянной подругой я стала за последнее время. Слишком зацикленной на себе, на Дезмонде, на наших отношениях, и совсем не заботилась ни о Бри, ни о Фейт, пусть у последней теперь и есть Брейден, и их отношения на всех парах мчатся вперед, по крайней мере, так кажется со стороны.

— Думаешь, Бри не по себе, потому что она чувствует себя… одинокой?

Логичный вопрос, учитывая, что у нас-то с Фейт есть парни.

— Может, и так… — кивает Фейт и тут же отворачивается на свист чайника.

— Тебе заварить чая? — спрашивает она.

— Лучше травяной сбор, спасибо. Обычного чая я сегодня уже достаточно напилась.

— Ты поела…

Это не вопрос. Фейт смотрит на мусорное ведро и крохи, оставшиеся от моего обеда.

— Съела сэндвич, — сообщаю я, и хотя Фейт поворачивается ко мне спиной, я знаю, что в этот момент она улыбается, отчего улыбка расплывается и на моем лице.

Мой телефон вибрирует, оповещая о новой эсэмэске. Я хватаю его, уверенная, что это Дез, но тут же замираю в удивлении. Это сообщение от моей матери.

«Ты на занятиях? Могу тебе позвонить?»

Она редко мне звонит, но сообщение от нее и вовсе что-то беспрецедентное.

— Вот твой отвар, — Фейт ставит на стол чашку с горячим напитком.

— Минутку. Мне нужно позвонить.

— Все в порядке? — спрашивает подруга, возможно, заметив мое замешательство.

— Да, — отвечаю я с деланым выражением лица. — Мне… мне написала мама.

— Твоя мама? — переспрашивает Фейт.

— Да, знаю, что это звучит странно. Сейчас вернусь.

Я отправляюсь в спальню и закрываю дверь. Разговоры с матерью всегда вызывают у меня тревогу.

Она так долго пыталась вылепить из меня идеал, указывая на мои недостатки и показывая мне, как их скрывать, что в конце концов я убедила себя, что являюсь ошибкой. С детства я была уверена, что не заслуживаю ее любви, и даже до сих пор я то и дело проваливаюсь в темноту, пытаясь вспомнить, когда последний раз она проявляла ко мне материнскую ласку.

Было ли это хоть когда-то?

Да, возможно, когда я была совсем маленькой девочкой, но я была слишком мала, чтобы запомнить хоть что-нибудь об этом. Так что когда я копаюсь в себе, то не нахожу ни единого совместного воспоминания о нас, как матери и дочери, и ни единой ласки. Это опустошает.

В такие моменты пустота поглощает меня, и я испытываю нужду наполнить ее и вернуться в настоящее с помощью боли.

Теперь объяснить мое беспокойство куда проще. Доктор Джексон шаг за шагом помогает мне вытаскивать все наружу, и ее участие словно плацебо, которое уменьшает мое страдание и подталкивает меня избавиться от него насовсем. Каждое воспоминание, каждое слово… будто книжные страницы, которые я жадно глотаю одну за другой, вовсю желая добраться до финала.

Телефон звенит у меня в руках, пока я сижу, погруженная в свои мысли. Моя типичная мать, которая не может ждать ответа дольше пяти минут.

— Алло? — нетерпеливым тоном откликаюсь я.

— Анаис, почему ты не ответила на мое сообщение?

— Мама, я была в душе. Я ведь не все время с телефоном.

— А стоило бы. С твоей стороны было бы правильным всегда быть на связи со своей семьей, — раздраженно отзывается она.

— Да уж… еще бы вы сами звонили почаще. Честно говоря, даже не помню, когда это было последний раз.

Мгновение она молчит, обескураженная моим тоном.

Да, мама. Я тоже умею быть высокомерной. Теперь.

— Колледж тебя меняет, — холодно произносит она.

— Я всего лишь взрослею…

— Не так, как следовало бы.

— О, конечно! Даже не сомневалась в твоих мыслях.

Ей когда-нибудь надоест унижать меня любой ценой?

Порой я спрашиваю себя, чем мы с Евой, черт возьми, заслужили такое отношение.

— Неужели я никогда не радовала тебя такой, какой я была? — выхожу я из себя. Понимаю, что серьезно накаляю ситуацию, но последние события пробудили воинственную сторону моей натуры, ту часть меня, которая больше не намерена сдаваться.

— О боже! Анаис, что за тон? Я все-таки твоя мать. Тебе нужно вернуться домой.

— Мама, у меня два экзамена на носу. Раньше весенних каникул я не приеду, — спокойно сообщаю я, и хотя сама мысль о возвращении домой не вызывает у меня никакого энтузиазма, но и страха от этого я больше не испытываю. — Ты мне позвонила по какому-то поводу? — спрашиваю с нескрываемым намерением положить конец нашему очередному жалкому разговору.

Я слышу, как она глубоко вздыхает.

— По двум, — начинает она. — Первый касается Евы. Кажется, у нее появился парень.

Моя сестра не звонила мне уже несколько недель, и весьма странно, что она мне ничего не рассказала.

— Она вам сама об этом сказала? — спрашиваю я, огорченная тем, что мне приходится узнавать об этом от своей матери.

— Нет. В этом-то и дело.

— Нет? — Я в замешательстве. — Тогда, как ты…

А затем до меня доходит. Ева учится в Сан-Франциско в том же университете, где учился и наш отец, и ясно, что у него остались там кое-какие знакомства. Как ясно и то, что эти его друзья-товарищи по отцовской просьбе глаз не спускают с его драгоценной дочурки.

— Вы что, за ней шпионите? — взрываюсь я.

— Анаис, мы просто присматриваем за ней. Не вижу в этом ничего плохого.

— Просто присматриваете… Не могу поверить! У вас, наверное, и здесь есть информаторы?

Правда, я тут же соображаю, что, похоже, избежала такой участи. Если бы кто-то сообщал моему отцу обо мне, то папа уже все бы знал и про меня, и про Дезмонда, и даже, скорее всего, про нашу поездку в Лас-Вегас. И в таком случае уже бы разразился конец света. Разумеется, это не сошло бы мне с рук.

— Послушай, — категоричный тон матери не оставляет сомнений, что она считает тему закрытой, — я хотела просто узнать, говорила ли Ева тебе об этом или нет, но, по-видимому, ты и сама ничего не знаешь, так что вряд ли чем-нибудь нам поможешь.

— Помогу в чем? — ору я.

— Мы хотели узнать побольше об этом парне. Он не студент, поэтому у нас нет о нем никакой информации. Твой отец очень обеспокоен.

Я просто в шоке. Моя рука крепко сжимает мобильник, хотя из-за переполняющей меня ярости мне хочется просто разбить его об стену.

— Может, он работает в пиццерии, — я провоцирую мать, — или почтальоном. Знаешь, какие смазливые пареньки развозят почту по студенческим кампусам.

— Анаис, прекрати сейчас же!

— Нет, это ты прекрати. Черт возьми, вы оба прекратите! Как вы можете… Боже, у меня нет слов. Если Ева захочет рассказать нам, что встретила парня, который ей по-настоящему нравится, то сделает это тогда, как сама сочтет это нужным. И если он ей понравился, то кого вообще должно волновать, студент ли он или продавец. Это ее жизнь. И вы ничего с этим не сможете сделать, — задыхаюсь я. — Вы хотите видеть нас идеальными, но вот тебе главная новость дня: мама, мы не такие.

— Анаис Керпер, — мать пытается осадить меня, но уже поздно.

— Что вы хотите сделать с этим парнем? Разыскать его и заставить исчезнуть из жизни Евы? Может, вы даже готовы заплатить ему за это? Поймите наконец, что не все из того, что вы считаете для нас благом, и вправду таково. В общем, я никогда не буду шпионить за своей сестрой ради вас. Никогда.

Мое дыхание прерывисто, адреналин пульсирует в венах, а сердце того и гляди выскочит из груди, но я чувствую себя… в порядке.

— Я согласна… — мать говорит так тихо, что мне начинает казаться, будто ее слова мне почудились. — Возможно, ты права…

Что?

— Поговорим об этом в другой раз, — она тяжело вздыхает.

— А что со вторым поводом? — спрашиваю я с нетерпением, желая поскорее закончить этот разговор.

— Завтра я отправляюсь в Южную Каролину.

— Едешь к бабушке с дедушкой? — удивленно спрашиваю я.

Я не видела их с тех пор, как мне исполнилось пять лет, и говорить о них в нашем доме было запрещено.

— Да, моя мать умерла, — она сообщает это таким тоном, словно речь идет о прогнозе погоды. — Созвонимся на следующей неделе, Анаис.

После этих слов, произведших эффект разорвавшейся бомбы, она тут же кладет трубку.

Фейт заглядывает внутрь моей спальни.

— Можно войти? — Она подходит ко мне и кладет руку мне на плечо. — Проклятье! Я слышала твои крики. Это было…

Я смотрю на нее словно в трансе. И вижу на ее лице гордую улыбку.

–…эпично, — договариваю я за нее. Фейт кивает и начинает смеяться, и мне тоже хочется рассмеяться, схватившись за живот и вытерев слезы, потому что, кажется, только что я освободилась от той девчушки, которую столько лет унижала и контролировала собственная мать.

Но засмеяться у меня не получается.

— Что такое? — спрашивает Фейт, глядя на мое растерянное лицо.

— Моя бабушка, — говорю я. — Мать только что сообщила, что она умерла.

— О, золотко!

Я смотрю на свою подругу, не зная, что и сказать.

Я ничего не чувствую и в то же самое время испытываю какие-то странные ощущения.

— Я даже ничего о ней не помню, так пара фотографий.

Теперь очередь Фейт молчаливо застыть.

— Мать даже не попросила меня поехать с ней…

— Анаис, мне жаль.

И мне тоже. Или, по крайней мере, мне так кажется…