Язык чар

Сара Пэйнтер, 2013

Гвен Харпер получает от двоюродной бабушки наследство – дом в небольшом английском городке. Есть лишь одно условие – она должна прожить в нем не менее трех месяцев. Не так сложно? Вот только женщины рода Харпер издавна славились необычными способностями, за что в городе их прозвали ведьмами. Гвен не хочет иметь ничего общего ни с магией, ни с этим местом. К тому же здесь у нее случились первая любовь и первые разочарования. И ведь стоит ей остаться – Гвен точно знает, – наверняка произойдет какая-нибудь чертовщина…

Глава 4

Проведя два дня за уборкой в доме, Гвен ощутила первые признаки приближающейся каютной лихорадки. К тому же ей пришлось признать ужасающую и неоспоримую истину: она не может больше отворачиваться от своего бизнеса и делать вид, что его не существует. Гвен не хотела формировать и упаковывать клиентские заказы. Не хотела смотреть на последнюю сделанную витрину и уж определенно не хотела вспоминать, с каким воодушевлением работала над ней перед тем, как обрушились последние заказы, а потом, неотвратимое и безжалостное, как старуха с косой, нагрянуло уведомление о выселении. Не хотела, но выбора не было. И пусть «Забавные мелочи» обанкротились, но подводить клиента она не собиралась. Заказы на витрины поступали нечасто, и заказчица пожелала получить «что-то о любви» на годовщину свадьбы. Гвен придумала миниатюрный аптечный киоск с полочками, заставленными крохотными пузырьками и баночками. Прочитать этикетки можно было только с помощью увеличительного стекла, но между пудрой для ног и микстурой от кашля попадались «настойка истинной любви» и «сердечное желание».

Гвен шлифовала заднюю кромку витрины, когда у задней двери появилась знакомая фигура.

— Я сейчас ухожу, — сказала Гвен, поднимаясь. — Извини.

Тем не менее Лили вошла в кухню, неся с собой неизменно ясную улыбку. Проведя ладонью по столешнице, она обвела комнату внимательным, придирчивым взглядом.

— Все в порядке?

— Да. — Гвен положила надфиль.

— А это что? — поинтересовалась гостья, с любопытством разглядывая витрину.

Гвен хотела сказать мое искусство, но подумала, что это может прозвучать чересчур претенциозно.

— Что-то вроде уголка памяти. Я этим занимаюсь. Изготавливаю на продажу. За деньги. — Вроде бы как.

— А для чего оно? — Лили наклонилась, чтобы рассмотреть получше, и едва не ткнулась носом в плексиглас.

— Ни для чего. Просто украшение.

— А… — Лили выпрямилась. — И сколько ты за это берешь?

Гвен моргнула.

— Шестьдесят пять фунтов. Эта стоит дороже, потому что выполняется на заказ.

— Неплохо за такую мелочь. — Лили одобрительно кивнула.

— Вообще-то не очень. — На изготовление аптечного киоска ушло шестнадцать часов, и миниатюрная антикварная плитка стоила десять фунтов. Гвен вдруг рассердилась на себя. Неудивительно, что она разорилась. Что с ней не так? Мастер йоги Руби наверняка сказал бы, что у нее неправильно сориентированы чакры.

Она накрыла коробку оберточной бумагой, добавила карточку — спасибо за покупку — и начала заворачивать изделие в пузырчатую пленку.

Лили, однако, не уходила.

— Я поеду в город, на почту, — намекнула Гвен.

— Вот и прекрасно, — сказала соседка. — Я с тобой. Познакомлю с городом.

Гвен понимала — нужно объяснить, что она жила в Пендлфорде и, возможно, знает город не хуже самой Лили, но решимости не хватило, и приготовленные слова остались при ней.

Повесив на плечо сумку, она закрыла дверь на ключ.

— Айрис никогда не запирала заднюю дверь, — заметила Лили.

— Глупо с ее стороны.

Лили рассмеялась неестественно звонко.

— Ну да, постоянно забываю, что ты городская и не знаешь, как здесь заведено. Видишь ли, мы тут заботимся друг о дружке.

— Надеюсь, я не совершаю никакого преступления? — сердито бросила Гвен — выслушивать постоянные упреки ей изрядно надоело.

Лили отвела глаза, но ничего не сказала. Они миновали тронутую заморозками живую изгородь, прошли до конца тропинки и оказались у дороги, считавшейся в Пендлфорде главной.

— У тебя чудесный сад, — заметила по пути Гвен, делая своего рода мирное предложение.

— Но поменьше твоего, — с горечью сказала Лили, но уже через секунду жизнерадостно добавила: — Ты городской мост уже посмотрела?

— Я по нему проехала, — ответила Гвен и про себя добавила: а когда-то, в прошлой жизни, даже целовалась и обнималась под ним с Кэмероном Лэнгом.

Лили взглянула на нее искоса.

— А по-настоящему ты его видела?

— Это как? — удивилась Гвен.

— Сейчас узнаешь, — с довольным видом пообещала Лили.

Гвен с наслаждением вдыхала чистый осенний воздух. Деревья в ярком солнечном свете вспыхивали, становясь огненными маяками. Через несколько минут дорога сузилась, и соседки вступили в центр города.

— У нас тут немало средневековых зданий. Например — Десятинный амбар. — Лили указала в глубь ближайшего переулка. — Его многие приезжают посмотреть.

Эффект древности нарушала цепочка автомобилей, медленно двигавшихся по Силвер-стрит.

— Мы строились не для машин, — сказала Лили, заметив, что Гвен смотрит на них. О городе она говорила словно о живом существе.

— Ммм. — Спустившись по мощеной петляющей улочке и с трудом избежав столкновения с серебристым седаном, Гвен остановилась перед магазинчиком с вывеской «Хрустальная пещера». На полках здесь стояли хрустальные шары, на прилавке лежали колоды гадальных карт, а главным украшением служил полосатый кот. В местечках вроде этого Глория проводила порой долгие часы, и Гвен ждала, что ее встретит разлившийся по улице аромат ладана.

— Это для туристов, — фыркнула Лили. — Уилтшир славится своими древними каменными постройками, лей-линиями и мистической энергией.

Гвен не стала спрашивать, какое отношение имеет хрустальный шар к доисторическому каменному кругу.

— Глупости, конечно, — добавила Лили.

До этого момента Гвен не обращала внимания на спутницу, но теперь заметила, что та пристально за ней наблюдает.

— Глупости, — кивнула она, надеясь, что соседка, получив ее согласие, перестанет так откровенно на нее пялиться. — Хотя и вполне безобидные.

— Что для одной капкейк, то для другой сэндвич с дерьмом, — отозвалась Лили.

— То есть как?

Лили бросила на нее расчетливый взгляд.

— Так всегда говорила твоя бабушка. Мол, кто бы что ни делал, вреда не избежать. Сытный обед для голодной семьи — для курицы печальная кончина.

— Верно.

— У нее их много было, таких выражений. Говорила, что все на свете — война, а в войне только один победитель.

На холоде у Гвен потек нос, и она достала из сумочки салфетку. Откуда-то появилось и понемногу укреплялось ощущение, что бабушка, возможно, очень бы ей не понравилась. И в связи с этим вставал вопрос: должна ли она чувствовать себя более или менее виноватой, приняв от Айрис наследство?

— Посмотри. — Лили протянула руку. — Это тюрьма.

В конце мостика возвышалось круглое каменное строение, своей формой напоминающее что-то среднее между минаретом и пчелиным ульем с водруженной на крышу резной рыбой.

— Мостик построили в тринадцатом столетии, но раундхауз добавили в восемнадцатом. Там содержали арестованных пьяниц и нарушителей закона.

— А здесь рыба на крыше, — сказала Гвен, переключившись на автопилот. Одна ее половина поддерживала разговор и управляла голосом, тогда как другая старалась блокировать шум протекавшей под мостом реки.

Лили кивнула.

— Пескарь. У нас здесь, когда хотят сказать, что кто-то попал в тюрьму, говорят «над водой и под рыбой».

— Живописно.

— О да. У нас этого добра хватает, — сказала Лили и зашагала дальше, цокая каблуками по булыжной мостовой.

Гвен с трудом подавила поднимающуюся внутри панику. Она потратила столько сил, гоня прочь мысли о Стивене Найте, что оказалась не готова к наплыву воспоминаний. Забавный был паренек. Из тех неуклюжих подростков, что выглядят одновременно моложе и старше своего возраста. Детское лицо и грубоватые черты, доставшиеся от родителей-фермеров. Так было, пока его не выловили из реки. Вот тогда он выглядел ровно на свои шестнадцать.

Они подошли к главной торговой улице, уходящей круто вверх и застенчиво выставившей напоказ симпатично окрашенные деревянные фасады и стильные оконные витрины. Все выглядело намного живописнее, чем помнилось Гвен.

— Тебе куда-то нужно? — Ничто в поведении Лили не указывало на наличие у нее какой-то своей отдельной программы действий, а Гвен никак не могла придумать вежливый способ избавиться от спутницы.

— Э… Мне нужно на почту.

— В самом конце улицы поверни налево.

Лили остановилась, и по лицу ее быстрой тенью скользнуло хитровато-лукавое выражение.

— Обязательно посмотри нашу лужайку. Это чуть дальше вдоль реки.

— О’кей.

— Захочется перекусить, загляни в «Красный лев».

— Спасибо. — Гвен переступила с ноги на ногу, готовясь к рывку.

— Бар с привидениями, но тебя они, я уверена, не побеспокоят.

Гвен принужденно рассмеялась.

— Я в привидения не верю.

— Правильно делаешь. Скорее всего, их придумали, чтобы заманивать туристов.

— Чей же там призрак? — не удержалась Гвен.

— Джейн Морли. Ее судили как ведьму на лужайке возле паба.

Чувствуя на себе до неприличия пристальный взгляд соседки, Гвен решила, что лучше всего в этой ситуации будет вежливо улыбнуться.

— Если не веришь, загляни в городской архив. Ее казнили в 1675 году. Повесили и сожгли.

— Лучше так, чем наоборот.

Лили вскинула голову.

— По-моему, никакого лучше здесь просто нет.

— Вообще-то да, — смущенно согласилась Гвен. Как же так случилось, что она стала обсуждать предпочтительные способы казни? — Конечно. — Она отступила в сторону, пропуская женщину с хозяйственными пакетами. Женщина прошла мимо, остановилась, повернулась и шагнула назад.

— Извините, вы Гвен Харпер?

— Э, да.

— Вы въехали в тот большой дом, не так ли?

— Что? — Гвен почувствовала, что начинает паниковать, как будто попала на экзамен, к которому не подготовилась.

— В дом возле Бат-роуд? Эндхауз, да? — Лицо у женщины было щедро усыпано веснушками, а на голове красовался зеленовато-голубой берет.

— Да.

— Меня зовут Аманда. Дом номер двенадцать на главной улице. Мы соседи. — Она перекинула пакеты с покупками из одной руки в другую. — Так жаль, что не встретили вас. Мы тут все немного разболелись.

— Ничего, не беспокойтесь, — сказала Гвен и, поскольку пауза затянулась, добавила: — Все в порядке.

Снова пауза, но уже более продолжительная. Аманда как будто ждала чего-то. Поскольку ничего другого в голову не пришло, Гвен пробормотала:

— Пожалуйста, заходите в любое время. На чай.

Аманда улыбнулась. Люди в городке были такие счастливые, что это действовало на нервы.

— Вы ведь меня не помните?

Гвен посмотрела на женщину внимательнее. Серые глаза, веснушки… Где-то в затылке что-то как будто щелкнуло.

— Биология…

— Мы вместе ходили в шестой класс, — добавила Аманда.

— Господи. Извини. Сто лет не виделись. Ты как? — Гвен пыталась совместить эту слегка располневшую женщину с угрюмой одноклассницей, которую едва помнила. Биология, как и большинство предметов, вспоминалась как нечто неясное. В памяти остались только борьба за оценки и Кэм. Типичное подростковое клише.

Лили стояла в сторонке, ее застывшее лицо напоминало маску.

— Извини. — Гвен кивнула в ее сторону. — Это Лили.

— Мы знакомы, — сказала Аманда, не глядя на Лили, и, поставив пакеты на землю, размяла пальцы. На руках у нее были фиолетовые перчатки, а поверх еще и шерстяные митенки.

— Ты не сказала мне, что жила здесь, — с затаенной обидой процедила Лили.

— Жила. — Гвен повернулась к ней. — Недолго. И очень давно.

— Недолго — это сколько? — вцепившись в Гвен взглядом, спросила Лили. — Ты ходила здесь в школу?

— Мы переехали на Ньюфилд-роуд, когда мне было десять. Но я не возвращалась, наверно, лет сто. Точнее, с шестого класса. — Она неискренне рассмеялась. — Кажется, это было в другой жизни.

— А я, как дурочка, все тут тебе показывала. Рассказывала. — На щеках у Лили вспыхнули розовые пятна. — Ты не сказала, что знаешь Пендлфорд, что когда-то жила здесь. — Лили чуть ли не заикалась. — Я чувствую себя полной идиоткой. Ты даже слова не сказала…

— Мне нравилось тебя слушать, — перебила ее Гвен, спеша поскорее все исправить. — Я узнавала новое, то, чего не знала раньше. Здесь все по-другому. Правда.

Теперь уже рассмеялась Аманда.

— По-другому? В Пендлфорде? Вот уж нет.

Гвен бросила на нее предостерегающий взгляд.

— Что ж, полагаю, дорогу домой найдешь сама, — сердито бросила Лили. — Оставляю с миром.

Гвен проводила ее взглядом — прямая, как стена, спина, неподвижная, словно шлем, копна подкрашенных волос.

— Черт, — проворчала она под нос. Умеешь ты, Гвен, любезничать с соседями.

— Думаешь заняться ремонтом? — словно ничего не заметив, спросила Аманда. — У меня есть на примете отличный строитель, если вдруг понадобится. — На секунду она как будто смутилась. — Вообще-то это мой муж, но он и впрямь очень хорош.

— Не сомневаюсь.

— Спроси кого хочешь.

— Вообще-то, я не планирую…

— Он и рекомендации может представить. Письменные.

— Я только-только въехала и еще не решила, что буду делать и…

— В этих местах репутация — самое главное, так что на местных можешь рассчитывать.

Гвен сдалась.

— Хорошо, буду иметь в виду. Спасибо.

— Ладно, я, пожалуй, пойду. — Аманда наклонилась за пакетами.

— Я тоже. Мне туда… — Гвен махнула рукой в общем направлении вперед. — Перекушу да подожду, пока почта откроется.

— Его до часа не будет.

— Ладно. Спасибо.

— Хочешь совет? — Аманда наклонилась к ней. — Держись подальше от «Красного льва».

— Плохо готовят?

Аманда фыркнула.

— Чертовски недружелюбный персонал.

Некоторое время Гвен смотрела вслед внушительной фигуре Аманды, уходящей вверх по петляющей улице, потом решительно повернула в направлении паба. Недружелюбный — это то, что надо. С привидениями она как-нибудь управится — лишь бы живые не трогали ее в ближайшие полчаса.

Завтрак пахаря, полпинты лагера и газета — разделавшись со всем этим, Гвен почувствовала, что ее отношение к городу меняется к лучшему. Паб оказался одним из тех мест, которые ей нравились. Традиционный декор включал несколько старых фотографий, конскую сбрую на стене, поцарапанные деревянные столы и скамейки и открытый огонь в передней комнате.

Гвен понравился даже немногословный, грубоватый бармен и ненавязчивый сервис, и вообще в пабе ей было комфортнее, чем где-либо еще в Пендлфорде. Здесь ощущались простота и искренность, в некотором смысле отражавшие и ее собственную жизнь.

Оставив на стойке тарелку и стакан, она направилась к выходу, удостоившись по пути намека на улыбку от угрюмого бармена. В зале, пока она ела, собралась небольшая толпа, но Гвен сразу же заметила Кэма. Он ел в одиночку, и рядом с его тарелкой лежала раскрытая книжка в мягкой обложке.

Она остановилась в нерешительности. Хорошо бы, конечно, просто пройти мимо, но, с другой стороны, ей не хотелось, чтобы он подумал, будто она игнорирует его. Не хотелось, чтобы он думал о ней плохо. Так что же делать? Гвен сглотнула и поморщилась. Если она всерьез намеревается задержаться в городе, то придется привыкнуть к тому, что он будет попадаться ей на глаза. Расправив плечи, она постаралась придать лицу беззаботное выражение.

Кэм поднял голову.

Гвен заставила себя выйти из оцепенения. Легко, как ветерок. Пройди мимо.

— Привет.

— Только что перекусила. — Гвен сделала жест в сторону задней комнаты.

Кэм кивнул, но лицо его осталось непроницаемым.

— Вот, ухожу, — добавила она.

— Я так и понял. — Он выглядел так, словно этот день оказался еще хуже прошедшего. Что ж, раз так, она уйдет, и пусть ему станет легче.

— Куда бежишь? — сохраняя невозмутимое выражение, поинтересовался Кэм.

— Я не бегу, — с достоинством возразила Гвен. — Оставляю тебя в покое. — Его холодная вежливость действовала на нервы. Она не ожидала многого после их последней встречи, но не увидела даже искорки тепла. Гвен моргнула и ощутила вдруг глухую пустоту внутри.

— Приятно было тебя встретить, — сказал Кэм и, словно обращаясь к чужому, постороннему человеку, добавил: — Еще раз с возвращением в Пендлфорд. — Если что-то понадобится, звони в мой офис.

Гвен торопливо вышла из паба, едва удержавшись, чтобы не ткнуть эту спокойную, бесстрастную физиономию в поднос с ланчем.

По пути домой она завернула в большую аптеку, где запаслась самым необходимым. Складывая в корзину покупки — в аптеке проводилась акция «три по цене двух» — и пытаясь блокировать рождественскую музыку, Гвен в какой-то момент заметила знакомое лицо. За прилавком с парфюмерией притаилась Мэрилин Диксон. Под глазами залегли темные круги, под маской бледно-бежевого макияжа проступали багровые тени. Гвен ощутила укол вины. Нельзя было оставлять все как есть. Могла бы быть поотзывчивее. Посочувствовать.

Подождав, пока очередь рассосется, она взяла свою корзинку и подошла к кассе.

В какой-то момент Гвен показалось, что Мэрилин не пожелает ее признать, но та кивнула и заговорила первой.

— Айрис обычно пользовалась всем своим. Лосьоном для тела, зубной пастой. Говорила, что химии доверять нельзя.

— И ты не опасаешься говорить такое здесь? — попыталась пошутить Гвен, но Мэрилин не улыбнулась.

— Осторожнее с травяным кремом. У меня от него сыпь была.

— Конечно. Спасибо.

Наступившую паузу заполнил писк сканера.

— Ты извини, если я была груба вчера, — сказала Гвен.

— Все в порядке, — сухо ответила Мэрилин. — Тебе, должно быть, показалось странным, когда я так заявилась.

— Не то чтобы…

— О чем я только думала. Порой уже сама не соображаю, что делаю. — Мэрилин засунула в пакет тюбик с кремом для рук. — Нелегкое у меня сейчас время.

— Сочувствую.

Мэрилин положила в пакет ватные палочки, бальзам для губ и увлажняющий крем.

— Если хочешь поговорить… — смущенно начала Гвен.

— У меня есть подруги, — торопливо сказала Мэрилин и как будто замкнулась. — Я сходила к твоей соседке. Вот она очень помогла.

— О… Вот как? К моей соседке?

— Она сказала, что это приведет Брайана в чувство.

— Кого приведет?

Мэрилин закончила с последней покупкой — тюбиком помады, который Гвен взяла без особой на то причины, поддавшись какому-то импульсу, и кисло улыбнулась.

— Спасибо за покупки.

Бросив вызов холоду, Гвен задержалась в машине, чтобы разобраться с содержимым пакета. Она понимала, что должна заняться планами, подумать, как быть с бизнесом и где взять денег, определиться с будущим. Но перед глазами снова и снова возникало лицо Кэма с застывшим вежливым выражением, а в ушах звучал голос Мэрилин Диксон.

Что она имела в виду, когда сказала, что «это приведет Брайана в чувство»? И почему выглядела такой уставшей и подавленной? В конце концов окоченевшие пальцы перестали слушаться, и Гвен вернулась в дом. Съела бутерброд с джемом, выпила стакан вина и, стараясь не думать о Кэме, бизнесе, Мэрилин и прочем, забралась в постель. Странно, но в доме было почти так же холодно, как и в машине. Она укрылась всеми попавшими под руку одеялами и мгновенно уснула.

Что-то вырвало ее из сна. Комната дышала холодом, но разбудил ее какой-то звук. Гвен замерла, прислушалась. Тишину вдруг нарушил приглушенный стук, и сердце испуганно подпрыгнуло и заметалось. Подавив страх, она включила лампу и увидела кота, бесшумно крадущегося от кровати к двери.

— Чертов котяра! — облегченно выдохнула Гвен.

Кот остановился у двери, но не обернулся. Гвен сделала глубокий вдох и постаралась унять ухающее в груди сердце. Зная, что быстро уснуть не получится, она выпростала ноги из-под одеяла. Внизу у нее остался сборник судоку. Справиться с бессонницей обычно помогала схватка с суперсложными головоломками. Гвен набросила халат и сунула ноги в шлепанцы.

— Иду, иду, — сказала она застывшему в нетерпеливом ожидании коту и открыла дверь, полагая, что он выскользнет из комнаты первым. Кот, однако, принялся тереться о ее ноги. — Не сейчас.

Тем не менее он сопровождал ее на всем пути вниз по лестнице, старательно изображая из себя меховые носки.

— Ладно, ты победил, — сдалась наконец Гвен. — Так и быть, покормлю.

Дальнейшие слова остались невысказанными, когда она поняла, что ошибалась. Задняя дверь была приоткрыта. Гвен похолодела от страха, а уже в следующий момент тело покрылось липким потом — дверь медленно, со щелчком, закрылась. Кто-то только что вышел из дома. В два часа ночи.