Измена. Предатели вне игры

Саяна Горская (2024)

— Мне… Мне очень больно. Вот здесь. — Соня резко отстраняется. Кладёт ладонь на свою грудь в районе сердца. — А ты только больней делаешь. Отпусти, пожалуйста. Я не могу. Лёш, я ведь так тебя люблю, что готова даже это простить. Соня громко всхлипывает. Утыкается мокрым лицом в ладони. — Сонечка, я… — Но я, Высоцкий, себя никогда не прощу, если так поступлю. — Выдавливает она через слёзы. — Я себя уважать перестану. Поэтому оставь меня, пожалуйста. Отступаю. Шаг между нами оборачивается расстоянием в тысячи километров. Соня совсем рядом, но слишком далеко. Она будто уже не моя.

Глава 6

Лёша.

Саныч объявляет сбор всей команды внизу, в фойе гостиницы.

К этому моменту Лера уже сматывается и даже оставляет номер телефона, записанный на салфетке, — на всякий случай.

Не знаю, что за «всякий случай» должен со мной приключиться, чтобы я этим недвусмысленным предложением воспользовался, но на автомате сгребаю салфетку в карман толстовки.

Я названиваю Соне, но она недоступна. Отправляю вдогонку с десяток сообщений о том, что мне очень жаль и я её люблю. Я понимаю, как глупо звучат сейчас мои оправдания и признания, но вообще ничего не делать не могу.

Спускаюсь вниз уже с собранной спортивной сумкой и Сонькиным чемоданом. На узком диванчике у окна только Коротыш — пьёт кофе и залипает в телефоне.

Роман в моей команде либеро. Коротыш, конечно, очень утрированная кликуха. Рост Романа метр восемьдесят, и среди толпы обычных людей он кажется высоким. Но среди остальной волейбольной команды реально карлик.

Сажусь рядом.

— Чо как? — Протягивает кулак Коротыш.

Отбиваю.

— Да жопа. Просто жопа.

— Ты, конечно, дал жару. Лёх, ты реально с ней спал?

Жму плечами.

— Она говорит, что да.

— А ты сам?

— А я ни хера не помню.

— Странно. Это ж надо так нажраться, чтобы не помнить, как тёлку склеил.

— А ты видел, как это было?

— Ну, немного. Она подсела к тебе, чёт ворковала. Ты не возражал, но уже поддатый был. Потом я отошёл, а когда вернулся, вас уже как ветром сдуло.

— Я на неё реально пялился?

— Не знаю, Лёх. Не подсекал.

В руках раздражающе вибрирует телефон, и это не Соня. Мне целый день названивают и поздравляют с этим грёбаным днём рождения, желают счастья, крепкой семейной жизни и чтобы наша с Сонечкой любовь становилась только ярче. Будто чувствуют, блин, что у меня что-то не так. Каждое такое поздравление кажется мне злобной насмешкой, будто все эти люди только сидели и ждали, когда же Высоцкий наконец обосрётся.

Обосрался я знатно, что уж скажешь.

Из лифтов вываливаются Саныч и «Соколята». Динар, капитан их, приветственно машет мне ладонью. Они с Санычем жмут руки, перекидываются парой коротких фраз и расходятся.

В «Соколе» нормальные мужики, и между нами нет вражды. Общаемся. Динар так вообще у Саныча с пелёнок тренировался, со мной в связке работал. Это уже потом его Урал перекупил.

Потихоньку подтягивается и моя команда.

Малина приходит в числе последних: между нами всегда была негласная конкуренция, поэтому вне поля мы стараемся не пересекаться. Это сложно, учитывая, что команда — это почти семья.

Малинин злится на меня. Считает, я у него Соньку увёл. Только никого я не уводил по одной простой причине: Соня никогда к Малинину ничего, кроме дружеских чувств, не испытывала. И всё, что он в своей башке себе придумал, — исключительно влажные фантазии.

Они в одной школе учились, только Малина на три класса старше. Он за ней таскался, как несчастный пёс, а она с ним просто дружила. Он и в волейбол-то пошёл, потому что Соньке он нравился: у неё батя — волейболист и друг Саныча.

Только вот не помог ему ни волейбол, ни завидная преданность. Сонечка всё равно выбрала другого.

— Так, мужики! — Выходит в середину Саныч, когда вся команда рассаживается по диванам. — В связи с непредвиденными обстоятельствами задерживаться в городе мы не будем. Билеты я поменял, сейчас все дружно едем в аэропорт и неделю до финала приходим в себя. Дома релаксируем, настраиваемся на победу. Не бухаем! Три тренировки по стандартному графику. Вопросы?

Конец ознакомительного фрагмента.