Мерцание зеркал старинных. Наташа – рождение яркой кометы

Светлана Гребенникова

Почти триста лет спустя призрак Наташи поселился в доме той, кто является ее продолжением, той, в чье тело вселилась ее душа, и рассказал свою историю в надежде, что восторжествует истина. Наташа указывала на свои портреты и просила сорвать маски с тех, кто убил ее и воспользовался ее именем после смерти.Наташа считает, что срока давности у преступления, которое совершено над ней, нет! И просит, чтобы ее последовательница, ее отражение в этом мире, раскрыла все секреты.

Книга создана при содействии медиума, говорящей с призраками — Марианны Нафисату

Автор не претендует на историческую достоверность и все совпадения с историческими фактами — считать случайными.

© Светлана Гребенникова, 2021

ISBN 978-5-0055-6623-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Вечерело… Ковер желтых, оранжевых и огненно-красных листьев устилал мой двор. Я брела по дорожке, подбрасывая носками туфель уже опавшие, но такие красивые листья, и ощущала смутную тревогу.

Я подняла глаза к небу и увидела, как над домом сгущаются хмурые облака. Это еще усилило беспокойство, так воровски пробравшееся внутрь. Найти причину резкого изменения настроения никак не удавалось.

Становилось прохладно. Передернув плечами, я направилась в дом.

Я уже собиралась ложиться спать, но щемящая тревога никак не отступала. Воздух в комнате напоминал тягучую массу. Было трудно дышать, и я захотела открыть окно.

Но вдруг мое внимание привлекло большое зеркало. И мне отчего-то показалось, что оно то ли подернулось пеленой, то ли стало запотевать. Я словно завороженная смотрела в одну точку, и мысли мои текли плавно…

Странно, но я даже не удивилась, что современное зеркало вдруг стало выглядеть старинным, заключенным в дорогую серебряную раму. И будто следы времени по идеально ровному стеклу поползли тоненькие трещинки, напоминающие едва заметную паутинку…

Внезапно зеркало стало мерцать, точно маленькие искорки засветились то тут, то там, и оно всё больше притягивало взгляд. Затем появилась легкая дымка, но даже это не испугало меня: я смотрела на зеркало как под гипнозом. Туман становился всё плотнее, и вдруг в нём проступил неясный силуэт девушки. Она медленно выплывала из густого облака.

Я начала вглядываться. Мне показалось, что время почти остановилось: секунды капали, как тягучий мед.

Туман стал рассеиваться, и я отчетливо увидела красивую барышню с тонкими чертами лица, одетую так, словно она возникла из далекого прошлого. Зеленые, как темные изумруды, глаза смотрели на меня в упор…

И только тут до меня наконец дошло, что это призрак. Я оцепенела от ужаса.

— Ты кто? — испуганно прошептала я.

Девушка улыбнулась, внимательно разглядывая меня.

— Я Наташа…

Я видела, как она открывает рот, но голос звучал в моей голове.

Не в силах оторвать от нее глаз, я стала внимательно рассматривать видение, потому как в его облике стали проступать детали. Словно на волшебных картинках, которые я раскрашивала в детстве. Берешь бесцветную серую книжку, обмакиваешь кисточку в воду — и вдруг изображение становится разноцветным.

Ярко-желтое платье глухого кроя доходило почти до подбородка. «Как осенние листья, которыми я любовалась», — подумалось мне. Длинные рукава и воротничок-манишка отделаны дорогим черным кружевом. Длинная юбка из тяжелого атласа шуршала, когда призрак плавно передвигался по комнате.

Я зажмурилась и потрясла головой в надежде на то, что, когда я открою глаза, видение исчезнет. Но — увы и ах! — этого не произошло. Мне пришлось собрать все свои силенки и попытаться разобраться в происходящем.

Девушка заговорила:

— Он убил меня сегодня, 27 сентября. Это и день моего рождения, и день моей смерти.

Мне стало еще страшнее, и я отчего-то решила, что схожу с ума. В детстве подобное со мной уже бывало. Маленькая я слышала голоса и наблюдала до жути пугавшие меня видения, но сказать об этом никому не могла, потому как боялась, что меня сочтут за полоумную и упекут в больницу. Ночами, трясясь от страха, я молила сама не зная кого (так как нам упорно внушали, что бога не существует) только об одном: избавить меня от навязчивых и таких жутких странностей, происходящих, как мне тогда казалось, только со мной.

В горле пересохло, язык точно прирос к нёбу и никак не хотел шевелиться.

— Да не бойся ты так, не сходишь ты с ума, — снова зазвучал ее голос. — Он убил меня!

Преодолев страх, я внимательнее посмотрела на ту, что явилась ко мне в столь поздний час.

Справа, под грудью, на ее таком красивом желтом платье вдруг стало растекаться кровавое пятно, и лицо девушки исказилось, словно она вновь испытывала боль. Раздался тяжелый вздох, и она приложила руку к ране.

— Зачем ты явилась ко мне, Наташа? И почему именно ко мне?

Я сидела на постели, вжавшись в подушки, но, по мере того как она говорила, страх стал отпускать и любопытство взяло верх.

Она опустилась на другой край кровати, и мы неотрывно смотрели друг на друга.

— Я — это ты! Только я уже прожила свою жизнь, задолго до тебя. Я часть твоей души. А зачем пришла?.. Тебя же всегда интересовало, кем ты была в предыдущих жизнях, разве не так?

Я молча кивнула, ища стакан. Губы пересохли, и ответить ей никак не получалось.

— Трусиха ты была, — усмехнулся призрак, — сколько раз с тобой пытались поговорить, да куда там… Музыку на всю катушку включала, свет зажигала, убегала на улицу — только бы ничего не видеть и не слышать. Ну а сейчас, видно, время пришло, не маленькая, чай. Я смотрю, и не боишься меня уже?.. Если только самую малость, — и она засмеялась. Ее голосок заливистым колокольчиком звенел в моей голове. — Я знаю, ты многое видишь во снах, но вместо ответов в твоей голове рождаются одни вопросы. Разве не интересно получить ответы?

— Интересно, — тихо ответила я.

— Твой муж, с которым ты так долго прожила… Его душа присутствовала и в моей жизни — он был и моим супругом. И он убил меня, убил в день моего рождения, едва мне исполнилось двадцать четыре. И я пришла рассказать тебе об этом. Но не он один причастен к моей смерти. Та, которая живет сейчас с ним, в моем измерении сыграла со мной злую шутку: она похоронила меня заживо и заняла мое место…

То, что я услышала, повергло меня в шок.

— Честно… — от страха я едва выговаривала слова, — я не готова сейчас слушать тебя. Не могла бы ты прийти днем? Мне очень страшно, и я боюсь, что у меня не хватит духу на ночь глядя выслушать твой рассказ.

— Будь по-твоему! — и призрак, медленно поднявшись с кровати, поплыл в сторону зеркала. Улыбнувшись мне на прощание, Наташа исчезла.

Старинная рама задрожала, и через мгновение мерцающие искорки погасли и мое зеркало вновь стало прежним.

«Мерцание зеркал старинных», — пронеслось в моей голове.

Я долго не могла прийти в себя: осознать события было почти невозможно.

Не помню, как меня сморил сон.

Мне снилась незнакомая маленькая комнатка, в середине грубо сколоченный ящик, похожий на гроб.

…Мое сознание не сопротивляется происходящему, хотя я точно знаю, что этот ящик станет моим последним пристанищем.

Я поворачиваю голову и вижу человека, совсем не похожего на моего мужа, но точно знаю, что это именно он! Мужчина стоит ко мне спиной и никак на меня не реагирует.

Совсем маленькая девочка подбегает к нему, а он берет ее на руки и подбрасывает. Рядом сидит женщина и что-то бубнит себе под нос… Отчего-то она тоже кажется мне знакомой. Я понимаю, что она говорит обо мне:

— Сдохнешь ты, и Федька только мой будет. Всё! Всё мени достанется и моим детям! Усим твоим добром я править буду, хозяйкою тута стануся!

И я узнаю голос… Она ничуть не изменилась: в ее словах всё та же алчность, зависть и ненависть.

Я снова перевожу взгляд на ящик и вдруг понимаю, доподлинно знаю, что именно она похоронит меня еще живой…

В голове проносится мысль: «Воздуха! Мне нужно взять с собой воздуха, туда, в этот ящик! Она меня закапывать станет, и мне нечем будет дышать…»

Я проснулась в холодном поту. Ужас и оцепенение, которые я испытала во сне, никак не проходили. То, что мне снилось, и вчерашние видения — это, несомненно, звенья одной цепи.

Светало… Покрутив головой, я поняла, что одна.

В голове были сплошные вопросы и ни одного ответа.

Не в силах больше гадать, что и как, я побрела в ванную. Нужно было срочно принять душ, чтобы смыть с себя остатки ночных кошмаров.

Я открыла горячую воду и подставила под нее голову. Легче не стало.

Вдруг появилась сдавливающая и распирающая голову боль, а затем и шум в ушах, переходящий в гул. Я сразу узнала эти симптомы: в детстве они всегда предшествовали видениям.

Шум усиливался, словно нарастающий ветер. Настенное зеркало запотело от пара, я машинально протерла его рукой. И вмиг оно стало выглядеть слегка потрескавшимся, старинным, и в нём одна за другой поплыли картинки…

…Вот на высоком кресле, похожем на трон, сидит мужчина, длинные пальцы сжаты на подлокотниках. Лица его я не вижу. Рядом стоит седовласый господин. Видно, что он не боится сидящего, говорит спокойно, не заискивает. Они беседуют о молоденькой девушке, стоящей в стороне. Я внимательно вглядываюсь в ее образ, и он кажется мне знакомым…

«Это она, та, что назвалась вчера Наташей», — пронеслось в моей голове. Совсем юная девушка, изящное хрупкое создание небольшого роста и ладного телосложения. Маленький подбородок, пухлые яркие губки и большие зеленые глаза. Длинные медово-каштановые волосы крупными локонами рассыпаны по плечам. Костюм европейский, почти вызывающий: темно-зеленое платье для верховой езды и черные брюки, высокие сапоги. В ее руках хлыстик с кисточкой на конце, она скучающе перебирает его, ждет, когда мужчины закончат разговор. Наташа понимает, что ее хотят за кого-то выдать замуж, но эта мысль ей совсем не нравится…

Я выпадаю из реальности и четко осознаю, что неразрывно связана с картинками, которые вижу в зеркале… Одна сменяет другую…

…Наташа везет отца в открытой зеленой коляске с кожаным верхом, большие медные колеса сияют от попадающих на них солнечных лучей. Она сидит на облучке и скучает от медленной езды. Вдруг встает, щелкает хлыстом над ушами каурых лошадей, и они стремительно несутся вперед. От резкого старта отец откидывается назад и кричит, урезонивая дочь: «Наташка, неугомонная, да не гони ты так!»

Вглядываюсь внимательнее: неужели это я? Очень красивая, гордая, свободолюбивая и озорная девчонка — любимица судьбы.

Она привозит отца в гарнизон. Элитные войска, на солдатах яркая форма: удлиненные зеленые камзолы с белыми и красными деталями, треуголки, которые бросают тень на лица, начищенные до блеска сапоги.

Отец идет вдоль замершего строя, пристально всматриваясь в каждого. Наташа скучает в коляске. Вдруг она стремительно вскакивает и прыгает на землю. Отец уже дошел до середины шеренги. Она почти догоняет его нарочито странной походкой: размахивает руками, высоко поднимает ноги, демонстрируя «строевой шаг». Нет сомнений: она развлекается, и ей льстит внимание солдат.

Одним из первых в шеренге стоит молодой красавец, мимо которого отец уже прошел, а Наташа вдруг остановилась. Он смотрит на нее открыто, ничуть не смущаясь — она смотрит на него… Неожиданно даже для себя самой она бросает:

— Назови свое имя!

Он что-то отвечает…

…И вот она уже в своей спальне: огромные окна от пола до потолка, большая дубовая кровать с балдахином. Наташа сидит на банкетке перед белым, отделанным золотом комодом, над которым висит большое зеркало. Она внимательно разглядывает свое отражение, и оно ей нравится. Девушка очевидно довольна своей жизнью. Закинув на комод босую ножку, она откидывается назад, берет в руки пуховку, обмахивает ею лицо и заливается хохотом, похожим на звон колокольчика…

…И вот уже новая картинка: салон. Вечер, сидящая за небольшим клавесином барышня наигрывает лиричную музыку.

Вокруг очень красиво и помпезно. Тяжелые стулья обиты дорогим бархатом, вокруг карточных столов с зеленым сукном сидят мужчины и женщины. Все играют в карты, ведут непринужденные беседы, курят, выпивают и громко смеются.

Наташа в центре внимания. Затягиваясь изящной маленькой трубочкой, она словно бросает вызов обществу, в котором находится.

— Не верите? Да не пройдет и двух лет, как мой суженый из простого, как вы посмели выразиться, солдафона станет самым важным вельможей! Вот увидите, кого я из него сделаю! Он всех затмит!..

…Новая сцена: Наташа и ее маленькая дочь едут в карете, запряженной четверкой лошадей. На малышке капор с меховой опушкой и темная шубка. Девочка мало похожа на мать: у нее бледное личико, из-под капора видны светлые волосики.

Я понимаю, что прошло немало лет. Но Наташа всё та же модница: на ней приталенная шубка-боярка, бордовая юбка из дорогой ткани, а распущенные волосы прикрывает капюшон с собольей опушкой.

Наташа отчего-то волнуется и всё время смотрит на девочку, то и дело вопрошая:

— Чего ты хочешь? Есть, пить? Может быть, тебе холодно?

Карета с беспокойной матерью скрывается в тумане…

Новая картинка…

…Большой дом с прилегающим парком. Наташа в тягостных раздумьях бродит по желто-красным листьям, словно по ковру. Над парадным входом особняка — балкон. Она чуть поднимает голову, кого-то высматривая на этом балконе, подносит руку к подбородку, щурит глаза.

Она в черном плаще с капюшоном, а из-под него виднеется желтый атласный подол.

И вдруг я понимаю: это тот самый наряд, который был вчера на девушке, пришедшей ко мне в видении. Закрытое платье ярко-желтого цвета с отделанными черным кружевом длинными рукавами, выглядывающими из под плаща, и пышной юбкой…

…И вот уже Наташа лежит вниз лицом под своим балконом, каштановые волосы спутались и разметались, руки разбросаны в стороны. И я понимаю: она уже мертва, но ни крови, ни грязи не видно.

Картина завораживает. Густой ковер еще зеленой травы устлан яркими осенними листьями. Ярко-желтое платье, сбившееся при падении, и облако каштановых волос…

Откуда-то сверху раздается душераздирающий вопль. Я не вижу кричащего, но понимаю: стряслось непоправимое…

Я сижу в своей ванной, обхватив голову. Почему-то кажется, что передо мной промелькнула целая жизнь очень молодой, очень яркой и очень красивой девушки.

И накатывает ощущение, что я потеряла очень родного человека.

Картинки пропали, а я всё продолжала смотреть в зеркало. Но больше ничего не происходило.

Я сидела как завороженная, пытаясь осмыслить, что же случилось там, в прошлом. И вдруг в моей голове вновь зазвучал голос.

— Ух, сколько пару-то напустила…

От неожиданности я вздрогнула и, подняв глаза, вновь увидела Наташу, которая опять словно выплыла из зеркала.

Немного помедлив, я всё же решилась спросить:

— Кто тебя убил, Наташа?

— Ты действительно хочешь это знать? Не страшно?

— Врать не буду — страшно, но знать хочу! — тихо и уверенно ответила я.

— Выходи, я жду тебя в комнате.

Но ее слова звучали уже не так отчетливо. Какой-то шум мешал мне, я почти ничего не могла разобрать. Она еще что-то говорила, но я уже мало что понимала. Сильно болела голова. Так бывало со мной и раньше, в детстве. Помню, что иногда слышала чьи-то голоса, но потом они пропадали, так как я отчаянно этого боялась. Вдруг меня сочтут не такой как все, потому что в то время слышать потусторонние голоса было по меньшей мере подозрительно.

И тут меня осенило: я знаю, кто мне поможет. С недавнего времени в нашем доме поселилась моя сноха Марианна. Она не раз говорила, что умеет говорить с призраками…

От автора:

Наташа появлялась в моем доме в определенные дни, в течении длительного времени. Я сумела записать ее рассказ и это помогла мне сделать Марианна, которая была опытным медиумом.

До недавнего времени я и представить себе не могла, что мир в котором мы живем, столь многогранен…

Я Наташа, Наталья Дмитриевна Ярышева, урожденная Наталья Григорьевна Орлова, дочь графа Григория Григорьевича Орлова.

Моя душа, так и не нашедшая упокоения, пришла к той, что является моим продолжением в этой жизни, к той, которая сможет передать вам мою историю. Именно ей я рассказала, какой на самом деле была моя жизнь и жизни многих именитых людей, окружавших меня в то время. Я взяла с нее обязательство донести повествование до всякого, кому оно будет интересно.

Мои слова кажутся тебе, дорогой читатель, неправдоподобными? Смею заверить, рано или поздно в правдивости моих слов сможет убедиться каждый…

Смерти как таковой вообще нет — это лишь одна из множества метаморфоз, которые составляют сущность бытия. Есть нечто, что не может быть уничтожено смертью, — душа. Она существовала вечно и будет существовать всегда.

Бессмысленно надеяться, что вместе с гибелью тела сами собой исчезнут и твои долги. И если остался у человека какой-то долг перед лицом из прошлой жизни, значит, его необходимо вернуть. Не сделать этого — значит обрекать себя на повторение ошибки из жизни в жизнь. Недостаточно перейти в мир иной: нужно, чтобы перемена произошла внутри тебя, вот тогда есть надежда в будущей жизни стать поистине свободным.

Как много предстоит тебе узнать и понять… Казалось бы, несуразно нелепой была наша встреча в этой жизни со многими людьми, но… Вот что открылось мне: оказывается, все мы сходимся не случайно.

От сотворения мира души первого круга знают друг друга и встречаются в разных ипостасях. Наши души, приходя в этот мир, учатся быть свободными в любви, помогать друг другу обрести и накопить духовные и душевные силы. Только сильным душам даются сильные уроки.

Невозможно человеку даровать спасение извне: он должен сам справиться со своим злом. Бог ставит душу в такие ситуации, которые показывают ей ничтожность зла и силу добра. Для этого и нужно, чтобы душа продолжала жить после физической смерти, получая новый опыт. Всякое зло искупается страданиями — до тех пор, пока сердце и душа не станут чистыми. Для такого исправления нужно время, оно не может произойти в пределах одной короткой земной жизни.

Поверьте, с физической смертью дух любви никуда не исчезает: он имеет под собой глубокую основу. Человек, питающий к другому истинную любовь, соединяется с ним нерушимой связью. При новом рождении связь всё равно остается, хотя бы в виде безотчетной симпатии, и неважно, родился ты мужчиной или в женском теле. На более высокой ступени развития мы сможем вспомнить все предыдущие жизни, и это будет великая награда. Тогда появится возможность сознательного общения с тем, кого ты полюбил вечной любовью.

Я, Наташа, расскажу вам всё без утайки и прикрас. Не признанная своим отцом и умершая в расцвете лет, я еще долго будоражила умы и не давала спокойно жить тем, кто остался после меня.

Моя недолгая жизнь подобна комете, стремительно пронесшейся по небосклону. Но она была настолько яркой, что многим не хватило бы и десяти жизней, чтобы испытать все то, что испытала я.

Сейчас, с высоты прожитых лет, я словно смотрю на свою жизнь то с одной, то с другой стороны. Будут ли меня осуждать? Наверно. Жалеть? Возможно… Не жалейте! С детства жалости не выносила, себя никогда не щадила, да и других тоже! Кто-то ищет сострадания — но только не я. Жалость — удел слабых, а я себя слабой никогда не считала.

Отсюда, сверху, моя жизнь воспринимается совсем по-иному… Но я буду описывать всё так, как когда-то ощущала, понимала, чувствовала…