Бакс. Смерть в «Париже»

Светлана Черных (2024)

В мини отеле эконом класса "Париж" обнаружен труп сына бывшего депутата городской думы Станкограда. Хозяйка отеля — бывшая проститутка, чтобы не привлекать внимание правоохранительных органов и уберечь свое детище от публичного скандала обращается за помощью в частное детективное агентство "БАКС". "Смерть в "Париже"" — это легкий авантюрный детектив, который поможет Вам отвлечься от повседневных проблем.

Глава 2

Глава 2

Проходя по длинному узкому коридору первого этажа, я обратил внимание на новые дорогие обои и красивые репродукции парижских достопримечательностей в серебристых рамках. Рядом с номером 19 валялся дорхенгер с надписью: «Не беспокоить»! Дверь была слегка приоткрыта и мое обоняние приятно удивил тонкий аромат «Climat». Он разбудил воспоминания о женщине, отвергнувшей меня три года назад. Я тихо заглянул в номер. Она стояла ко мне спиной, оперевшись локтями на подоконник у открытого окна. Ее черные волосы рассыпались с блеском по узким плечам. Тонкую талию и идеальные бедра призывно обтягивал длинный вишневый свитер, с восхитительной претензией называться платьем, поскольку из-под него слегка выглядывали ажурные резинки чулок. А ножки в этих чулках казались бесконечными. И если бы не точёные и накачанные икры, то ее смело можно было принять за женщину, которая никогда не трудилась над своей фигурой, а получила от бога в подарок. Я не знал ее настоящего имени, только сценический псевдоним и закрыв за собой дверь, тихо произнес:

— Мишель…

Женщина вздрогнула и оглянулась. Ее огромные карие глаза и маленький красивый носик были красными от слез. Тушь для ресниц размазалась по щекам, а пухленькие губки нервно дрожали. Сейчас ей должно было быть лет двадцать пять — двадцать семь.

— Ты? — только и смогла вымолвить она.

Три года назад Мишель работала танцовщицей в одном престижном стрип-клубе нашего города. Несмотря на свою профессию, она отличалась от других девушек, работающих с ней на одной площадке, безупречной репутацией, поскольку не допускала ни единого намека в свой адрес на нечто большее, чем приват танец для клиента. Для всех мужчин и даже для некоторых женщин, кто хоть однажды видел ее у пилона, Мишель считалась в высшей степени лакомым кусочком. Вы бы видели, что она творила под композицию The Beatles «Michelle»! Зал стонал и аплодировал стоя! Деньги просто не помещались под малюсенькими стрингами и падали на сцену пачками. А ее финальное выступление в эротическом ковбойском костюме было нечто сногсшибательное, в прямом и переносном смысле этого слова. Сначала она несколько минут извивалась на сцене с кожаным лассо в руках, подобно кобре, готовой ужалить тебя в любой момент, а как только напряжение публики было готово с криком вырваться наружу, она выбирала из зала одного зрителя и стремительным выпадом набрасывала ему на шею свое лассо. Затем, чтобы не задушить счастливчика насмерть, медленно и бережно подтягивала его к себе на сцену, и тот мог на мгновение к ней прикоснуться. Мне всего лишь раз довелось стать ее добычей, именно тогда я почувствовал и запомнил нежный бархат ее кожи и неповторимый запах «Climat». После ее выступления дымили все и некурящие тоже. Но Мишель была неприкасаемой даже для самых богатых и влиятельных посетителей этого клуба. Они запросто могли наказать ее за строптивость, лишив возможности выступать в любом городском стрипе, но потерять шанс видеть это умопомрачительное тело в движении, не решился никто. Мои попытки сблизиться с ней так же не увенчались успехом. Год спустя она внезапно исчезла с подмостков стрипа. От хозяина этого клуба, которому я тогда помог выявить и устранить наркодиллера на его территории, мне удалось узнать, что она вышла замуж, родила прелестную девочку и счастлива в семейной жизни.

— Что случилось? — спросил я, вытирая своим носовым платком размазанную косметику на ее лице.

Она резко убрала мои руки, подошла к смежной двери номера и открыла ее нараспашку. Над большой двуспальной кроватью в петле из обычного шнура для жалюзи, закрепленного на декоративной потолочной балке, висел труп мужчины в клетчатой пижаме. Матрас был аккуратно свернут в рулон, рядом с телом валялся стул. Его лицо посинело, а бордовый язык вывалился наружу. Трупное окоченение уже наступило, а это значит, что с момента смерти прошло более двух-трех часов. Мне уже приходилось сталкиваться с подобным случаем во время службы в армии. Тогда в мое дежурство угораздило повеситься молоденького солдатика и, я был вынужден помогать военному врачу доставать его тело из петли. Занятие, нужно признаться, малоприятное. У меня не укладывалось в голове, как здоровый молодой человек мог самостоятельно решиться принять такую страшную смерть. Я поделился своими сомнениями с судмедэкспертом, в надежде на то что он согласиться со мной и скажет, что парня засунули в петлю силой или без сознания. Но он со мной не согласился, объясняя это отсутствием следов сопротивления на теле покойного и тем, что в момент удушения расслабляются все мышцы тела. А это приводит к непроизвольному опорожнению кишечника и мочевого пузыря, свидетельствуя о том, что в этот момент человек был в полном сознании. Поэтому, не заметив признаков насилия и уловив специфический запах, исходивший от трупа, я был уверен на 90%, что гражданин Бутко Игорь Иванович покончил жизнь самоубийством и мне, на тот момент, было этого достаточно.

— Он повесился. Мой муж повесился. Мой любимый мужчина умер. — произнесла Мишель так, что сразу было понятно, что муж и любимый мужчина — это один и тот же человек.

— Кто обнаружил тело?

— Я.

— Когда?

— Час назад, как только приехала и тут же сообщила хозяйке отеля.

— Почему ты заплатила ей за то, чтобы она не вызвала сразу врача или полицию, если его смерть так очевидна для тебя? Зачем тебе понадобились услуги частного сыщика?

Она усмехнулась и всплеснула руками.

— Полицию? Ты представляешь, что будет со мной, если они узнают, что сын вора-депутата и муж бывшей стриптизёрши повесился! Нам с дочкой не дадут нормально жить и все будут показывать на нас пальцами! А газетчики смешают с грязью не только меня, но и его, а он этого не заслужил. Мне придется бежать из города, а я хочу найти убийцу и наказать его!

— Ты же только что сказала, что он повесился сам!

— Да, но я знаю, кто в этом виноват. Полиция тут не поможет, потому что причину его смерти я, ни в коем случае, не хотела бы обнародовать. Для этого мне и потребовались услуги частного детектива.

— Хорошо, но, чтобы взяться за твое дело, мне нужно знать все!

Мишель резко закрыла дверь в соседнюю комнату. А я уселся во вращающееся кресло и поразился такой удивительной выдержке женщины, муж которой еще совсем недавно сидел в нем и работал за этим компьютером, а сейчас его труп болтается в соседней комнате. Но всем своим видом показал, что готов ее выслушать. Минуту Мишель молча мерила шагами номер и никак не решалась начать. Спустя пару минут она стукнула несколько раз по клавиатуре и подвинула ко мне монитор. На его экране появился небольшой текст:

«Моя дорогая, Песенка! Если ты читаешь это письмо, значит я решился и меня больше нет. Знаю, что ты сочтешь мой поступок слабостью и потеряешь все уважение ко мне, но я не смогу жить с информацией, которая лежит в синем конверте на этом столе. Его засунули мне под дверь сегодня утром. Зная это, у меня не получится жить как раньше, а я не имею права превратить твою жизнь в ад. Даже, если мы оба сделаем вид, что ничего не произошло, это все равно разрушит нашу идиллию. Вечно твой Иа.»

— А почему ты считаешь, что это написал именно твой муж? — спросил я, еще раз перечитывая предсмертную записку. — Ведь это мог сделать кто угодно? И что это за подпись: «Иа»? Опечатка что ли?

— Нет. Только он называл меня Песенкой, а я его осликом Иа, и только в самые интимные моменты, — с легкой долей смущения ответила Мишель. Я никак не отреагировал и она, понимая, что не убедила меня, достала из сумочки синий конверт. В его правом верхнем углу стоял круглый штамп, в центре которого красовалась черная птица с большим клювом.

— Это было на столе, когда я вошла сюда. С тех пор, как мой муж начал работать на фирму «777», он часто ночевал здесь и тогда я, оставив дочку с соседкой по лестничной клетке, на пару часов приезжала к нему. Вот и вчера вечером я пообещала приехать сегодня к шести часам.

— Стоп! — резко остановил ее я. Значит, ты утверждаешь, что еще вчера вечером у него не было желания умереть?

— Да, конечно! Мы разговаривали по телефону примерно в это же время, муж рассказал сказку нашей дочке, и мы договорились о сегодняшней встрече.

— И больше он тебе не звонил?

— Нет…

— А ты ему?

— Тоже нет!

«Странно…», — подумал я, «ведут себя, как подростки, а у самих уже ребенку должно быть около двух лет». Но решил, что позавидовал и взял в руки конверт. Внимательно осмотрев его и даже понюхав, осторожно двумя пальцами вынул белый лист бумаги, в шапке которого было указано: Медико-генетический центр «Пеликан», № лицензии и адрес электронной почты. Далее следовала надпись: «Результат анализа ДНК» и его номер. Ниже: мать — Бутко Анна Евгеньевна, отец — Бутко Иван Игоревич, дочь — Бутко Ева Ивановна. Затем шли какие-то столбики и цифры, а в конце красным шрифтом был напечатан окончательный вердикт: «С вероятностью 99,9%, Бутко Ева Ивановна является дочерью Бутко Анны Евгеньевны и Бутко Ивана Игоревича»…Дата, подписи, печати. «Значит ее зовут Анна» — подумал я и улыбнулся.

— Не понимаю, что тебя не устраивает? Твой муж — отец твоей дочери!

— Боже! И ты называешь себя сыщиком!

Я обиженно еще раз перечитал документ вслух. И тут до меня дошло, что отцом ее дочери является Бутко Иван Игоревич — ее свёкр.

— Анечка, сейчас столько умельцев подделывать такие документы! Пеликан, пеликан! Хорошо еще не аист, — попытался пошутить я, чтобы приободрить женщину, но тут же понял, что это было не уместно.

— Дело в том, что — я-то знаю, что это не подделка! — сказала она и отвернулась к открытому окну. Дождик не прекращался, его холодные капли растекались прозрачными лужицами по подоконнику. Я откровенно растерялся и молчал, не зная, как отреагировать на такую информацию. Получается, что она сама наставила рога мужу с его папашей, родила от него дочь, а когда тот узнал и повесился, то захотела свалить вину на кого-то другого, и для этого обратилась к частному детективу. Видимо надеясь, на то что тот распустит слюни в ее сторону и поможет выйти сухой из воды. Но я сдержал свои эмоции и продолжал молчать, так же аккуратно возвращая документ в конверт, как и доставал его оттуда, стараясь не оставить отпечатки пальцев.

«За сто пятьдесят баксов я готов слушать любые сказки», — думал я, вынимая из кармана пустую пачку «Честерфилд». Разочарованно заглянув в нее, смял и бросил в урну, но промахнулся. Мишель обернулась, и мне пришлось наклониться, чтобы поднять ее с пола. Рядом с ней валялась пустая коробочка от таблеток.

— «Нал-ге-зин»? — прочитал я вслух. Чьи это?

— Игоря, у него последнее время побаливала голова. Да какое это имеет значение?

Из коридора уже доносились хриплые мужские голоса и кокетливый смех подвыпивших женщин. Начинался долгожданный пятничный вечер. Люди отчаянно старались забыть о понедельнике. Им хотелось думать, что он не наступит никогда и поэтому стремились получить от сегодняшней ночи по максимуму, прекрасно осознавая, что для большинства из них она обязательно закончится разочарованием, похмельем и чувством стыда.

Мишель закрыла окно.

— Как тебе хорошо известно, три года назад я работала танцовщицей в стрипе. Уже тогда наш депутат положил на меня глаз. Он пытался разными способами заполучить мое расположение и даже открыто следил за каждым моим шагом. Но ему не удалось не купить меня, не запугать. Я решила, что он смирился, оставив свои бесплодные попытки, и успокоилась. Как-то у меня сломался ноутбук, и мне пришлось вызвать мастера по объявлению на дом. Ну, как на дом! На съемную комнатку! В то время проблем с деньгами у меня не было, но их большая часть уходила на оплату за обучение в Универе. К тому же, тогда сильно болела мама и мне досталось за ней ухаживать. Она жила в пригороде, и я купила подержанный Шевроле.

— Синий седан Авео? — машинально спросил я, вспоминая автомобиль, рядом с которым припарковалось мое такси, когда я подъехал к отелю.

— Да. — ответила она и подняла на меня свои огромные глаза, снова наполненные слезами. Чтобы не дать ей расплакаться, я попросил ее продолжить. Мишель присела на подоконник и крепко сцепила пальцы на коленях.

— Мастер оказался скромным симпатичным программистом. Быстро устранив поломку, он собирался уходить, отказываясь взять у меня деньги за такую незначительную работу, и тогда я предложила ему выпить кофе. С Игорем было легко и приятно. Кроме скромности, от всех моих знакомых, он отличался широким кругозором, удивительной начитанностью и превосходным чувством юмора. Мы начали встречаться. Я никогда не была так счастлива, как в тот короткий период своей жизни. Тогда я еще не знала кто его отец. Нам нравились одни и те же книги, одни и те же фильмы, одна и та же музыка. И не нравились одни и те же актеры, одни и те же политики, и одни и те же газеты. Мы могли говорить часами, гулять по ночному городу и по-детски радоваться мелким прелестям жизни. Казалось, что знаем друг друга целую вечность и нашему счастью не будет конца. Только он никогда не рассказывал о своей семье, а я о своей работе. Спустя три месяца Игорь сделал мне предложение, и я призналась ему, что работаю танцовщицей в стрипе, а он мне, что сын депутата. Но даже после этого, Игорь не потребовал от меня, чтобы я перестала танцевать, а я не стала настаивать, чтобы он отрекся от отца. Мы тихо расписались в районном загсе и счастливые вернулись в его маленькую двухкомнатную квартирку, но нашу радость нарушил визит его отца. Он с букетом цветов и бутылкой шампанского зашел к сыну поздравить с законным браком. Мне пришлось сделать вид, что не знаю его, но стало понятно, что он не прекращал следить за мной, а просто стал осторожнее. В качестве свадебного презента отец преподнёс нам ключи от новенького «Мерседеса». Игорь не пожелал принимать такой дорогой подарок. Тогда отец открыл бутылку шампанского и уговорил нас выпить по одному фужеру. Через пятнадцать минут я почувствовала тошноту и головокружение. Муж уснул за столом, а его отец затянул меня в постель. Из последних сил я ударила его кулаком в нос и отключилась. Когда же очнулась, то от насильника осталась только окровавленная подушка, несвежая простынь и «Мерседес» под окнами. Я с большим трудом поменяла белье и, спрятав окровавленную наволочку, перетащила мужа в кровать. Мы долго не могли забыть этот жуткий день, но я так и не призналась мужу, что моей беспомощностью воспользовался его отец. Тем более, что вскоре на того завели уголовное дело, и он сбежал из страны. Через пару месяцев я поняла, что беременна и перестала танцевать. У нас родилась прекрасная девочка Ева. Мы с мужем не чаяли в ней души, но меня постоянно мучал вопрос, чья она дочь? И тогда я, воспользовавшись наволочкой со следами крови отца Игоря и дочкиной зубной щеткой, втайне отвезла образцы в медико-генетический центр «Пеликан». Но когда приехала получать результат, то струсила и решила оставить этот вопрос решенным в пользу мужа. Для этого я написала заявление на уничтожение биоматериалов и удаление из архива центра всех документов. Мы жили тихо и счастливо. Таланты Игоря в области программирования стали востребованы солидными фирмами. Единственное, что нас немного огорчало, так это то, что работать в нашей маленькой квартирке ему стало сложно, и поэтому фирма работодателя оплатила номер в отеле, где ему никто не мешал. И вот, в понедельник мне позвонили с незнакомого номера. Так как, в последнее время, это явление частое, муж установил мне на телефон программку. Благодаря ей все подобные звонки автоматически записываются на диктофон. Мишель достала из сумки свой смартфон, включила запись на всю громкость и положила его передо мной. После нескольких длинных телефонных гудков, послышался ее серьезный ответ:

« — Алло!

— Здравствуй, милая! Буду краток. Так что, в твоих интересах слушать меня очень внимательно, — медленно произнес неприятно скрипящий мужской голос, сопровождающийся тяжелой отдышкой.

— Я вас уже слушаю!

— Так вот, если ты не хочешь, чтобы твой муж узнал, что ваша дочь является ему родной сестрой, то должна через три дня, в четверг ровно в 22.00. оставить три миллиона рублей на Ленинском проспекте у ботинка нашего вождя, и тогда на следующее утро ты получишь оригинал анализа экспертизы ДНК и сможешь его уничтожить раз и навсегда. Если ты этого не сделаешь или обратишься в полицию, то документ получит твой муж.

— Но где я возьму такие деньги?

— Я думаю, милая, тебе не составит труда быстро продать «Мерседес», который третий год стоит у тебя под окнами и раздражает соседей.

В трубке, кроме тяжелого дыхания, послышалось громкое кряхтение и противный смешок.

— И не пытайся играть со мной! Потому что, даже самые толстые стены умеют разговаривать!

— Послушайте! Кто вы и на каком основании…» — на этом месте голос Мишель заглушили короткие гудки.

Слушая запись повторно, мне стало ясно, что голос изменен механическим путем и идентифицировать его с оригиналом будет весьма затруднительно. Наблюдая, как я занервничал, Мишель положила на стол свои сигареты и, отойдя к окну, осталась стоять ко мне спиной. Я сломал первую, доставая ее из пачки, но пока прикуривал вторую, взял себя в руки и уже спокойно сказал:

— Я так понимаю, денег ты не нашла. Мишель повернулась ко мне лицом.

— На следующий день я продала «Мерседес» своей старой знакомой по стрип-клубу, мы оформили сделку, и она пообещала через два дня привезти деньги и забрать автомобиль. Я не сомневалась в ее честности, потому что знала, что для нее три миллиона за новый «Мерс» — это копейки, но в обещанный день она не приехала и на мои звонки не отвечала. Вчера вечером, после телефонного разговора с мужем, я серьезно запаниковала. От нее не было никаких известий. По номеру, с которого мне угрожали, тоже было невозможно дозвониться. Тогда в глубине души я надеялась, что весь этот кошмар — чья-то злая шутка или же шантажист еще обязательно свяжется со мной, чтобы повторить свои угрозы. От безысходности и усталости я крепко уснула. Утром меня разбудил звонок в дверь. На пороге стояла моя знакомая и, улыбаясь, как ни в чем не бывало, протянула мне деньги.

Мишель достала из сумки обычный целлофановый пакет, в котором лежали, перетянутые резинками три пачки зеленых банкнот с портретами Бенджамина Франклина, и бросила его передо мной на стол. Я молча оценил эту кучку купюр, но в тот момент даже вид тридцати тысяч баксов не улучшил мое настроение.

— Бывшая подруга, как ни в чем не бывало, попросила прощения за задержку, оправдывая себя тем, что она, якобы случайно встретилась и затусила со своим бывшим.

Тут Мишель закрыла лицо руками, рассмеялась каким-то пронзительным смехом, который выкатился у нее из груди и была готова вот-вот разрыдаться. Я встал и крепко прижал ее к себе. На мгновение мне показалось, что если бы я сейчас увлек ее, то она отдалась бы мне без малейшего сопротивления. Как-то давно, я слышал от своей матери, что смерть часто вызывает у нас желание секса, но до этого момента никогда не задумывался о глубине такой необычной связи. Женщина в моих руках, видимо, тоже испытала подобное чувство и испуганно отстранилась.

— Сегодня я весь день ждала, пока моя соседка вернется с работы, чтобы оставить с ней дочку, не решаясь позвонить мужу, и приехала сюда с полной готовностью признаться ему во всем. Мишель замолчала и посмотрела на меня глазами, полными слез и надежды на помощь.

— Я помогу тебе. Только, ты должна понимать, что смерть в результате самоубийства все равно является насильственной, и я не имею права расследовать ее самостоятельно без уведомления полиции.

— В смысле?

— Пока невозможно быть на сто процентов уверенным, что он покончил с жизнью сам.

— Почему?

— Потому что, нельзя исключать такой вариант, как убийство, инсценированное под суицид.

— Кем? — с полным недоумением спросила Мишель.

— Например, спецслужбами Интерпола, чтобы выманить его отца на Родину.

— Бред какой-то! Ты просто не знаешь, что это за человек! У него нет ничего святого!

«Это ты будешь объяснять сотрудникам ФСБ, которые обязательно ухватятся за эту версию» — подумал я, но, чтобы раньше времени не расстраивать женщину еще больше, продолжил задавать вопросы:

— А компания «777»?

— За что? У них не было разногласий!

— Может быть для того, чтобы он не смог повторить свою работу или поделиться ей с конкурентами. На сколько я понял, от этой программы напрямую зависят доходы компании?

— Да, но ему на днях оплатили первую часть работы. Им не выгодно потерять своего специалиста на полпути.

— Кто еще, кроме этой компании знал, что твой муж поселился в «Париже»?

Мишель быстро ответила:

— У нас нет таких близких друзей.

— Но тот, кто подсунул ему этот конверт под дверь, точно знал не только то, что он жил в этом отеле, но и то, что именно в этом номере. Она на секунду задумалась.

— Кроме моей соседки — никто, но не хочешь же ты сказать, что это она?

— А откуда вымогатель знал, что у тебя три года под окнами стоял «Мерседес», да еще и раздражал соседей?

Мишель растерялась, не зная, что ответить, и я повторил последние слова шантажиста: «Даже стены умеют разговаривать»…

— Но у меня, абсолютно точно, не было причин сообщать ей, в каком номере он живет.

— Что ж, значит, мне это еще предстоит выяснить. А тебе, как своей клиентке, могу посоветовать не раскрывать перед органами всей информации, которой ты владеешь и хотела бы сохранить в тайне.

— Если ты найдешь его — половина этих денег твоя, — она кивнула в сторону пакета с долларами, — А если накажешь, то и вторая половина тоже.

— Наказание — это прерогатива суда, но я должен честно тебя предупредить, что на деле достаточно трудно доказать, что имело место доведение до самоубийства. В силу этих обстоятельств в нашей судебной практике крайне мало случаев такого производства. Это же не ты, после получения угрозы, покончила с жизнью. А к смерти твоего мужа она имеет лишь косвенное отношение. Ему никто не угрожал и не подстрекал к суициду.

— Но ведь кто-то же оповестил его о моей неверности?

— Ты меня прости, Мишель, но то, что Ева является ему не дочерью, а родной сестрой может не иметь к его смерти никакого отношения!

— А как же предсмертная записка?

— Даже если он написал ее сам, все равно тот факт, что он не удосужился поговорить с тобой лично или хотя бы проверить эту информацию прежде чем лезть в петлю, заставляет меня усомниться в его здравом уме.

— Ты просто никогда никого по-настоящему не любил! — попыталась ужалить Мишель. Но я и сам это знал, поэтому ее укол ни возымел на меня никакого действия.

— Тогда я буду считать, что он просто, действительно, оказался слабым человеком и не смог пережить такую новость. Так что, полиция займется всеми версиями смерти твоего мужа, кроме той, ради которой ты меня сюда вызвала. А я буду искать твоего шантажиста и обещаю, что от меня об этом документе никто не узнает, если того не потребуют особые обстоятельства — твердо сказал я, прижимая пальцем синий конверт к столу.

— Не знаю почему, но я тебе доверяю… — тихо ответила Мишель, и по ее голосу было понятно, что она безумно устала.

— Скорее всего потому что у тебя нет другого выхода, но об этом мы поговорим завтра, как только составим и подпишем договор. Буду ждать тебя после обеда в своем офисе, — закончил я разговор, протягивая ей визитку частного детективного агентства «Бакс».

Затем переслал на свою электронную почту предсмертную записку Игоря Бутко, нажал на компьютерной клавиатуре одновременно кнопки «Shift» и «Delete», удалив ее навсегда. Отправил запись шантажиста на свой номер телефона и стер ее с диктофона моей новой клиентки. Взял со стола синий конверт и со словами: «Доверься мне, а пока приготовься к встрече с полицией, у тебя есть примерно час», вышел из номера.

— Ты только найди его! — услышал я вслед.

Медленно возвращаясь на пост рисепшен, я раздумывал с чего начать расследование этого странного самоубийства. Для начала нужно выяснить, как попало письмо с результатами ДНК к ее мужу. Тут меня чуть не сбил с ног прыщавый очкарик в трико с вытянутыми коленками и застиранной футболке. Он шел мне навстречу, не отрывая глаз от какого-то учебника. «Вот ему то этой ночью точно ничего не обломиться», — решил я. В номерах играла музыка, в одном из них раздался звон разбитого стекла, а в другом уже громко ругалась матом какая-то парочка. Я мысленно пожалел их всех, потому как знал, что совсем скоро, с приездом сюда полиции, их праздник закончится. А предприимчивая Мадам, наверняка не предупредила их об этом, ведь тогда бы ей пришлось возвращать предоплату, что для нее считалось действием крайне противоестественным.

Завидев меня, она попыталась улыбнуться.

— Люсьен, увы, сегодня мне не удастся спасти тебя от визита правоохранительных органов. Более того, хочу предупредить, что завтра утром твой «Париж» может подвергнуться атаке журналистов.

Мадам попыталась приподняться в кресле администратора, но у нее не получилось, и она с шумом плюхнулась в него снова. Я понимал, что если хочу получить от нее помощь в своем расследовании, то лучшего момента не представиться. Так как, по опыту знал, что человек с «рыльцем в пушку» только в первые минуты, обрушившегося на него страха за свое спокойствие, готов к полному сотрудничеству. А если дать ему лишнее время на оценку ситуации, то он может замкнуться в надежде на презумпцию своей невиновности и тогда ждать от него помощи будет бесполезно.

— Да не переживай ты так! У тебя еще есть время, чтобы зачистить свои хвосты и подготовиться к их встрече. Я надеюсь, ты понимаешь, что должна помочь женщине, которая сегодня была так щедра с тобой?

Лицо Мадам приняло такое выражение, будто бы она откусила кусок лимона. На секунду мне показалось, что можно было услышать, как в ее голове заработала счетная машинка для денег. Тогда я уперся руками в стойку и процедил сквозь зубы:

— Иначе, моя дорогая, я переверну твой вонючий курятник вверх дном, и тогда визит сюда дежурной группы убойного отдела покажется тебе невинной детской шалостью. Но, если ты мне поможешь, то я не потревожу твоих постояльцев и позволю тебе самостоятельно заявить о самоубийстве.

— Конечно, конечно! — затараторила испуганно Люсьен.

— Мне нужно выяснить, как этот конверт попал сегодня утром в твой отель. Люсьен с повышенным любопытством рассматривала синий конверт, который я держал от нее на расстоянии вытянутой руки.

— А что в нем?

— Тебя это не касается, — отрезал я и она надула и без того большие накачанные губы.

— Скажи, кто сегодня до обеда работал за этой стойкой?

— Баксик, так я второй день здесь одна. Моя компаньонка ещё вчера уехала в дом отдыха понежить свое увядающее тело в бассейнах и саунах. Сам понимаешь, в нашем возрасте требуется более серьезный уход за здоровьем и красотой, чем десять лет назад.

«Ты через чур приуменьшила свой возрастной диапазон», — подумал я, а вслух спросил:

— Тогда, скажи мне, кто на этой неделе посещал Бутко-младшего, кроме жены?

— Только представитель компании «777», который снимал и оплачивал для него номер. Такой приятный и щедрый мужчина. Два раза в неделю приезжал к нему на большой черной машине с личным шофером. Я думаю, что чеченец.

— Почему ты так решила?

— Сердце женщины не обманешь. — произнесла Мадам таким приторно — сладким шепотом, от которого сразу же повеяло похотью.

«Как же! Это карман твой не обманешь»! — подумал я.

— И больше никого не было?

— Никого, кроме курьеров… — ответила Люсьен и тут же призадумалась, сдвинув брови. Я решил ей не мешать, потому как знал, что в уме и проницательности этой женщине не откажешь. Все-таки, многолетний опыт тесной работы с людьми нельзя недооценивать, и не ошибся.

— Знаешь, Бакс, вот если бы ты не спросил, то я бы не придала значения одному странному телефонному звонку. Намедни позвонили из службы доставки суши, чтобы уточнить номер, в котором проживает Игорь Иванович Бутко, я сказала, что в 19-ом. Потом при встрече спросила его, чисто чтобы подержать разговор: «Как вам суши, Игорь Иванович»? На что он мне ответил: «Какие суши, Людмила Павловна, у меня жуткая аллергия на морепродукты».

«Прокололся…, не знал про аллергию. Но зато стало ясно, как он выяснил какой номер снимал покойник», решил я.

— А кто звонил? Мужчина или женщина?

— Мужчина. Уж поверь мне на слово, я еще способна отличить мужской голос от женского. К тому же он сильно картавил, совсем не выговаривал букву «р». Я тогда подумала, что вот ведь как не повезло мужику, бабы поди со смеху сгорают от такого.

— Может быть притворялся? — вспоминал я запись с диктофона Мишель, на которой не заметил логопедических нарушений речи у шантажиста.

— Может и притворялся, откуда мне знать. Ты спросил, я ответила. А выяснять где правда, а где нет — это твоя работа.

Мне было неприятно услышать от бывшей проститутки такой упрек в свой адрес, но я не подал виду.

— Возможно ли постороннему человеку незаметно проникнуть в номер, расположенный на первом этаже, минуя твой пост?

Люсьен довольно заулыбалась.

— Разве что сквозь решетку просочиться! Но одному такому желающему как-то чуть не пришлось расстаться со своими ушами.

— А если с цокольного этажа?

Улыбка исчезла с ее лица.

— Мои девочки живут в строгой изоляции, мне самой для встречи с ними приходится выходить на улицу, чтобы зайти со стороны двора. «Ты должен это помнить», — сказала Люсьен с намеком на услугу, которую я ей когда-то оказал, и мне это опять не понравилось.

— Кто из посторонних заходил сегодня утром в отель?

— Не было никого!

— Точно?

— Конечно точно! Мимо меня тут и мышь не проскочит! — и, при слове «мышь», Мадам передернуло.

— Тогда задам вопрос по-другому. Кто из твоих съемщиков в это время проходил мимо тебя в номер?

— Так, я же сказала: никто! Мои постояльцы со второго этажа уезжают по своим рабочим местам еще до завтрака, а возвращаются после ужина. На первом этаже занято всего три номера: в одном ты только что был, другой снимает студент заочник, но он спит до обеда, а четвертый занимаю лично я. Оставшиеся семь — забронированы на ночь. Сам должен понимать, сегодня же пятница…Я, с недовольным видом, забарабанил пальцами по стойке.

— Может быть тебе расспросить моего нового садовника, он сегодня весь день возился с клумбами, — и она махнула холеной ручкой на окно, выходящее во двор отеля. За окном уже стемнело, но уличный фонарь хорошо освещал вход в «Париж» и яркие ухоженные клумбы.

— Представляешь, ландшафтный дизайнер и художник с высшим образованием, занимается прополкой моих цветочков, чтобы прокормить свою семью в Таджикистане, — с гордостью добавила Люсьен.

— Вот, уже лучше! Давай-ка его сюда скорее!

— Уже бегу! — ответила Люсьен и, выпрыгнув из своего кресла, быстро посеменила к лестнице, вульгарно виляя пышными бедрами.