Евангелие от режиссёра

Себастьян Оз, 2020

Для меня, как историка, оказались весьма интересными многие выводы автора. Хотя автор и не впервые за последние два века рассмотрел Евангелие от Иоанна как принципиальный спор с остальными евангелистами, однако здесь мы встретим оригинальный подход, позволяющий реконструировать процесс его создания, опираясь лишь на известные церковные предания и евангельские тексты без ссылок на исторические исследования. Художественная форма произведения дает шанс и возможность читателям, не имеющим подготовки погрузиться в тему формирования Нового Завета, увидеть, как противостояние его авторов породило борьбу различных течений начального христианства, победа в которой осталась на стороне Четвертого Евангелия, являющегося до сих пор главным богословским текстом исторических церквей. Следуя за героями, вы окажетесь свидетелями евангельских событий, перипетий начальной церковной истории, и одновременно будете присутствовать при попытках непредставимого в древности научного и технологического прогресса человечества нынешней эпохи найти новую идею Бога. Иннокентий Павлов, церковный историк, член правления РБО, автор многочисленных монографий по раннему христианству, февраль 2020 года.

IX

Барсик, пчелиный рой, Кирджали, дегустация любви

Из рассказа С. А. Записано автором.

Сергей Афанасьевич и его друзья часто баловались рифмой, это была их игра. После возвращения из Израиля режиссёру не терпелось поделиться впечатлениями с другом Александром Анатольевичем Страховым.

— Але, Саша? Сколько зим? Приземлился, Серафим?

— Привет. Да уж сто лет.

— Занят чем-нибудь с утра?

— Пишу иконы, коротаю вечера.

— А я о Христе хочу снять фильм — не для попов, а для людей.

— Что случилось, ты ж еврей?

— Я серьёзно. Мне нужен собеседник, знающий Писание. Это ж твой конёк.

— Ты чё, перепутал номер? Это не Кураев, это я, твой друг Санёк.

— A-а. Да всё в порядке. Ну ты же православный, увлекаешься отцами. Нет? Ну, всё ещё впереди.

В любом случае, приходи…

Сергей Афанасьевич звонил Александру из тусовочного места: полит-кафе. Там обсуждали модную нынче тему — нейросети. Умники из IT индустрии признают, что вынашивают нового бога и радуются этому, как будущие родители своему чаду. Наивные. Думают, он вырастет и будет с ними цацкаться. Пусть сначала научат своих природных детей любить отца и мать.

Левий хотел высказаться, потом махнул рукой. Люди всегда обсуждают богов. Как сейчас спорят об искусственном интеллекте, так же яростно две тысячи лет назад спорили о Христе. Его богословы сделали лицом нового бога Троицы. Теперь этот бог умер, как известно. Да здравствует новый бог, искусственный!

По дороге домой Сергей Афанасьевич залюбовался церковью Космы и Дамиана проекта Казакова на Маросейке и подумал: как бог может умереть? Чтобы бог умер, его нужно было сначала родить. Ложные боги рождаются умом. Истинный Бог бессмертен. А язычество всегда доживает до смерти своих богов и бросает их на площадях в великолепных храмах-гробницах, и забывает о них. Только по воскресеньям приходят навестить.

Маргарита ночевала у подруги. Она любила что-то почитать с Сергеем Афанасьевичем и обсудить, лёжа в кровати. Но философия и богословие были для неё слишком скучны. По количеству заготовленных бутылок она поняла, что разговор со Страховым будет долгим и занудным. Маргарита живо собралась, принарядилась, навела макияж, чмокнула Сергея Афанасьевича, улыбнулась Александру акульей улыбкой, полной белоснежных зубов, и плавно проплыла мимо друзей в дверной проём.

Из дневника С. А.

Это запись сделана в день разговора, не на трезвую голову, чтобы не забылось главное. Не удивлюсь, если, прочитав утром, не пойму и половины.

Обсуждали сначала политику, потом религию и, наконец, раздухарившись после четвёртой бутылки, когда тело под бременем выпитого почти перестало подавать в мозг сигналы усталости и недовольства от костей и мяса, стали обсуждать дух.

Пропущу часть нашего диалога, приведу только краткое пояснение. Дух часто путают с душой. Душа — это свойство живого существа организовывать своё функционирование, формировать внутренние алгоритмы, законы, рефлексы. Душа — это софт тела, включая операционную систему и все файлы, записанные за жизнь. Поэтому душа неотделима от материального носителя — тела — и умирает с ним. Это что-то вроде аристотелевской энтелехии. Душа определяет индивидуальность, она — настройка отдельной живой системы, то есть каждого из нас, душа есть у человека и животных. Душа человека формируется под действием духа. А дух всегда над-индивидуален. Это либо дух сообщества, возникшего исторически, который назван дальше по тексту эгрегором, либо дух свыше, от Бога, который делает живым коллективный организм, называемый по традиции церковью. Человек в полном смысле не может быть человеком без духа, без духа он — маугли.

Итак, перехожу к записи нашей встречи.

Александр привстал, слегка качнулся и снова присел:

— Знаешь, Сергей, я стал таким лёгким, что почти парю и физически ощущаю движение эфира. Самое время спросить свой дух, что он такое и откуда явился. Но он молчит…

— Спроси ум.

— Ум пытается ухватить дух логикой, но обнаруживает только его следы в материи. Он виден по действию, типа как воздух с веселящим газом. Попал в одну компанию — веселишься, в другую — грустишь, в тюрьму — думаешь, кого убить, когда выйдешь.

— Да, дух пропитывает каждого. Если ты имел до этого другой дух, то новый либо его вытеснит, либо выкинет прочь из общества всего тебя. Дух должен быть один.

— Ты хочешь сказать, дух влияет на индивидуальные настройки?

— Да, эгрегор влияет на душу. Он соединяется с душой в одно целое, хотя и временно, потому что они оба смертны. И ещё душа живет меньше — общество долговечнее человека. Знаешь, что коты и собаки похожи на хозяев? Потому что они часть целого…

— Да? А твой Барсик не был похож на Марго. И на тебя. Он ссал мне в ботинки.

Мы оба рассмеялись. Я не мог остановиться, вспоминая комичные сцены с ботинками Страхова:

— Мар-мар-маргарита любила Бар-барсика. И он, он её уважал.

— Барсик, Барсик… — чувствовалось, что Страхову когда-то было не так весело. — Что мы всё о коте? Он злопамятный был, гад эдакий. Кажется, я один раз только пнул его — несильно. Простительно ведь? Ну? Так нет! За что он каждый раз ссал в ботинки, и только в мои?

Успокоились. Я продолжил:

— Ну хорошо, Барсик исключение. Но обычно? Обычно, коты и собаки похожи на хозяев. Как это объяснить? Зависит от подхода. Рациональное мышление, например, смотрит на дух, как на самоорганизацию сложных систем — государств, сообществ, церквей. Жизнь такой системы и взаимосвязи внутри неё определяют характеристики составных частей — нас и наших биоскафандров. Настройки составных частей, в свою очередь, влияют на поведение всей системы как единого целого.

— Происходит совместная эволюция коллективного и индивидуального: государства, племени, общины и человека?

— Ну да, приятно говорить с понимающим человеком. Собственно, у коллективных существ наблюдаются конкуренция и отбор не индивидуальных свойств, а коллективных. Конкурируют страны, религии, идеологии, язык, научное знание. Язык, например, это результат развития всего общества, а не отдельного индивидуума. Также и наука. И только через коллективное отбирается и развивается индивидуальное. Дух и душа развиваются в единстве.

— Скажем так: дух — это то, что раньше называли умной силой, ментальным конденсатом. Это как бы душа, но уже коллективного организма — так получается?

Странно, но когда что-то сильно занимает меня, я чувствую ясность ума, даже выпив вина. Конечно, если вино насыщено запахами Нормандии или Бургундии, оно не дурманит. Так и в этот раз.

— Можно и так сказать. Это похоже на ум улья или роя, который воспринимается как отдельное существо, но состоит из умных клеток — пчёл. Видел, как рой летает, садится на деревья, залезает в дупло? У них только связность меньше, чем в теле животного. По сути, это разумное существо. У человеческого роя такой же временный, смертный дух, как душа любого человека. Только это не человек, а коллективное существо. Эти существа живут обычно дольше, но и они смертны. Как и их духи.

Когда Страхову что-то нравится, он начинает потирать руки. Поэтому, кстати, Страхов плохой игрок в покер и преферанс. Саша потёр руки и сказал:

— А, ну так яснее. А про эгрегор? Есть наглядный пример?

Открыли пятую. Я вспомнил «Повести Белкина» — это моя любимая пушкинская проза.

— Пушкин — рассказ «Кирджали».

— Интересно, интересно. Это мне знакомо. Я сам бегал по миру и по церквям.

— Угу, похоже. В рассказе разбойник, пересекая сюда и обратно границу России и Османской империи, становился то кротким семьянином, то отчаянным разбойником, которого боялась вся Молдавия. Причём в его перемене не было никакой игры — всё было искренне.

— Человек был один и тот же, но дух, как бы разлитый вокруг, полностью преображал его. Так? Пушкин наблюдал всё это живьём, ещё когда был в Кишиневе, кажется, в ссылке. Я правильно помню? Да, он умел заглянуть в суть вещей.

— Ты прав, друг мой. Александр Сергеевич ответил, прежде всего себе, почему в разных странах так отличаются люди и нравы. Он ведь был отчасти эфиопом, а чувствовал себя русским из русских. Значит, дело не в биологии, и даже не в воспитании — Пушкин был от рождения франкоязычным, из него растили больше француза, чем русского. Дух — вот что определяет, каков человек. Дух любого сообщества имеет свое бытие, не сводимое к сумме составляющих частей.

Всё-таки странно, что, несмотря на выпитое, а мы выпили много, вино совершенно не мешало нам. Напротив, умное зрение стало более стереоскопическим. И речь у Страхова стала чёткой… Это всё то же состояние изменённого сознания — но насколько оно бывает разным! Или мне кажется, и наутро я прочту абракадабру?

— И впрямь, это что-то типа сознания муравейника или, по-твоему, эгрегор… Он меняет под себя любого, кто эмигрировал, пришёл в церковь или там в секту какую, или кружок, или клуб — иногда радикально. Конечно, есть индивидуальные особенности…

— Так было и с Кирджали. Эгрегор неделим, целен и вытесняет всякий иной дух, чтобы все были едины в нём. Он ревнив. Если человек не принял эгрегор, то он выбрасывает не принявшего вон — как еретика, изгоя, предателя. Ты знаешь, как пчёлы определяют своих и чужих?

— По запаху.

— Да. Это свойство духа, как воздуха — все должны одинаково пахнуть. Многие церковные сообщества объединяет этот дух. Это ревнивый дух зверя, это не святой дух. Именно этим духом принимались на соборах догматы, связывающие свободу и изгоняющие живую веру. Этот дух убивал всякого, кто пытался ставить догматы под сомнение.

Мы вышли на балкон подышать. Небо всё было в мигающих звездах — непривычно для Москвы, обычно накрытой влажным серым колпаком. Страхов спросил:

— А где же тогда святой дух? Если не в церкви?

— В церкви. Только что есть церковь? Да ты и сам всё знаешь… А святой дух? Святой дух соединяет нас с тем, кто за пределами мира, и превращает тем самым нашу индивидуальность в личность. Личность вообще-то одна — это Бог. И мы — личности, потому что имеем внутри Его отражение, образ. Это даёт нам свободу — главное, почему мы и называемся образом Божьим.

Я посмотрел на красивое небо — оно словно хотело подсказать мне нужные слова.

— Эгрегор связан с индивидуальностями, соединяя их в государства, сообщества, церкви, клубы. И он смертен, как смертны эти сообщества. А божественный, нетварный дух — его ещё называют святым — соединяет личности в церковь. Это слово несколько избитое, лучше бы найти… поновее.

— Исаак Сирин назвал церковь единством Божьей благодати. Это единство личностей в любви.

Я ненавижу высокопарность, но из меня часто невольно выливается что-то пафосное. Как всё-таки въелось в нас это византийское… словоблудие. Найти бы другой язык! Я старался, но…

— Вот так люди бы и жили, если бы не грех Адама. В этом союзе нет структур и иерархии: кто хочет быть большим между вами, да будем вам слугою. Это высший тип общества.

Страхов тоже почувствовал неловкость и решил переключить регистры на более повседневное звучание:

— Личность и индивидуальность… Говорим, говорим… А в чём принципиальное различие? Только давай без академических определений.

Я недолго думал над примером. В качестве образца живой системы у меня теперь почти всегда выступают коты:

— Возьмём кота. Если грубо, то атомы сложены в одном коте немного иначе, чем в другом. И ещё настройки их нейросетей разные, как у смартфона. Индивидуальность — это и есть определённый порядок атомов и настройка управления. Индивидуальности могут отличаться, а могут и совпадать. Несовпадение — это вопрос количества вариантов, комбинаций, не более того.

— Поэтому коты одной породы похожи?

— Типа того… Можно было бы взять котёнка той же породы, что и Барсик, и потом, если повезёт, их бы никто не отличил, даже по характеру.

— Предупреди только сразу, тогда я к тебе домой ни ногой. Разве что босиком.

Мы засмеялись.

— Продолжим… Индивидуальность можно повторить, а личность — изначально единственна. Личности — это союз индивидуальности с вечностью, с Богом, её нет без дыхания Бога в нас, без Его образа. Каждый такой союз — один, уникальный. Хотя мы бываем очень похожими как индивидуальности и даже почти идентичными, если близнецы. В Откровении эта мысль о единственности союза выражена так: побеждающему дам белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает. А вот кошки, собаки — они всегда лишь индивидуальности. Также и компьютеры с умными программами.

— Я бы сказал, что индивидуальность — это наш ветхий человек, это наше умное животное. Так?

— Ну-у… как-то так. Грубо говоря, благодаря духу от Бога мы — не полностью в мире материи. А вот любая кошка — вся целиком здесь. С нашей смертью дух возвращается к Богу, и нас больше нет. Если нет воскресенья, то все. Exit.

— Язычники вместо духа Творца придумали иное хранилище самосознания — бессмертную душу. Она якобы способна жить отдельно от тела и от Бога. После смерти. Это — чтобы не зависеть от Него, — Страхов покосился на икону Богородицы, смотревшую на него с укором из открытого проёма в спальню.

— Гх, да. Для Мары это важно, — мне было неловко. — Все личности связаны между собой, но иначе, чем все здесь, в мире. Их связь называется затёртым словом любовь, или духом любви, или святым духом. Поэтому первая заповедь: возлюби Бога.

Страхов хлопнул ладонями по коленкам:

— Вот, блин. Связь… Для меня день прозрения. Троица меня всегда смущала, а я никак понять не мог. А как с ней первую заповедь исполнить? Она — не личность. Как ей молиться? Так просто всё… Но когда мозги прошиты намертво…

— Угу, прошивка — это догматы. Да, конструкцию трудно полюбить. Значит, Троица — никакой не бог.

На балконе стало холодно, и мы вернулись. Позвонила Маргарита, удивилась моему трезвому голосу. Не помню, о чём мы ещё говорили, затем Страхов вернулся к теме, которая так нас захватила:

— Эгрегор соединяет нас как индивидуальностей, как умных животных, как очень умных пчел, — Александр резко замолчал и поднял указательный палец.

— О-о! Слушай, а когда дух входит в человека? В утробе?

— Если бы в утробе, то не было бы феномена маугли. Детей иногда теряли в лесу, и они превращались в волчат — повадками, сознанием. И потом не могли даже речь освоить. А уж жить в одном духе!? Нет… Я думаю, мать и отец, и общество постепенно вдыхают в дитя свой дух, год за годом. Он дышит их воздухом. Не физически, конечно. Его душа постепенно формируется этим духом. И воспитание — это все аспекты жизни в сообществе, все запахи.

Александру пришло сообщение, он вышел на балкон и о чём-то говорил минут десять. Я посмотрел на часы и позвонил жене. Она трубку не взяла. Прошло ещё минут пять. Страхов пришёл, от него пахнуло чем-то свежим.

— Ты где пропадал?

— Дышал, вслушивался в дыхание зверя. Кто он у нас? Медведь, кажется? Давай, резюмирую: эгрегор, сверхличностныи разум, разум роя, групповой дух индивидуальностей — этот смертный дух объединяет человеческие сообщества, которые в истории появляются и умирают. Эти эгрегоры в Библии известны как ангелы народов. У Даниила они изображены зверями? Так?

— Ангелы народов, церквей и прочего подобного. Эгрегор появился после падения, как замена святого духа, который сначала вдохнул Бог в Адама. Потом Бог отдал народы служению ангелов, как сказано, ходить своими путями.

— М-м-м… Слушай, а как к этому… Ты про Иоанна не забыл? У него про святой дух вообще что-то своё. У него Дух — самостоятельная личность, отличная от Отца.

— Да, так только у Иоанна. Этого нет больше в Библии. Нигде! В Библии святой дух исходит от Отца, он лишь проявление личности Творца в мире.

— Погоди, так по Иоанну сам Бог — это дух.

— Да. И это ещё одно открытие Иоанна, — я показал кавычки пальцами.

— Ещё один момент. Как думаешь, можно духом заряжаться, накапливать его?

Здесь Страхов явно вступил на скользкую дорожку, по которой шёл много лет. Это, наверное, вид наркомании? Увлекавшиеся духовными практиками — как подсевшие на иглу. Мне стало скучно, но Страхова явно было не становить — он опять потёр руки. Я спросил:

— Как старец Серафим учил? Стяжать?

— Ну, типа того. Добрые дела, говорил старец, сами по себе не помогают стяжать святой дух. Нужно искать, пробовать. Есть, например, духовные практики: чётки, Иисусова молитва — да вообще подойдёт всё, что привлекает дух. А я думаю, что и медитация подойдёт, осознанные сновидения или трансэгрити — Кастанеда тоже учил стяжать энергию, дух. Способов много. И как здорово: получил дух, и ты полон сил, обрёл дары, стал видящим, повелителем материи и людей. Можно черпать энергию у общества, у муравейника. Нужно только уметь «подключаться» к эгрегору.

— Подключаться к эгрегору? — Александр удивил меня этим стойким языческим энергизмом. Терминология всегда отражает суть взглядов: вампиризм, энергии, преображения — это из набора мыслящих магически язычников. Я посмотрел на Страхова с недоумением. Он ответил на мой взгляд:

— Скажешь, я — язычник? Тогда скажи мне, где его нет, этого язычества?

— Оно везде, где мыслятся духовные энергии, а не личности. Есть мир личностей и их проявлений: веры, любви. А есть мир энергий, формул, ритуалов — это мир язычников. Язычники не знают Бога как Отца, который любит и всё даёт. Они не к Нему обращаются, а изобретают магические формулы, чтобы иметь власть над духами. Такой путь свободы — мне опять пришлось изобразить пальцами кавычки — от Творца был подсказан дьяволом ещё Адаму. Когда хочешь нарушить заповедь, странно обращаться к Тому, кто её дал. Так ведь?

— Ну-у…

— В том-то и дело. А магия? Получил силу и действуй. В этом корень язычества — Бог не соучаствует в злых делах, и язычники ищут обходные пути.

Открыли последнюю бутылку. Я резюмировал:

— Итак, дух — я говорю о духе от Бога — это дар новой жизни, дар свободы благодаря союзу с Богом.

— И как его получить, если духовными практиками его никак не стяжать?

— Вступить в завет. Всем народам Бог открывается, но завет с ним имели евреи, как народ-первенец. А теперь может иметь каждый, поверивший Христу.

— А в чём же тогда суть падения? Ну-у, без этих там яблок, змей и прочих райских штучек. Завет исправляет… поднимает как-то?

— В википедии про это ничего?

Я потёр бокал и посмотрел сквозь бокал на люстру. Вино засветилось ярким рубиновым цветом. Да, французы тоньше итальянцев, испанцев и, тем более, виноделов Нового Света. Те загустили слишком, загудронили вино. А французское — оно лёгкое, пей сколько угодно.

— Сейчас все ответы ищут там… Я думаю, что падение, в сущности, как итог — в принятии эгрегора вместо святого духа свободы. Единение с ним оставляет нас смертными, земнородными, отказавшимися от первородства. И тогда мы, подобно муравьям, строим человейник, живём ради этой временной, не имеющей цели сущности, выращивающей тело для эгрегора из железа, стекла, бетона и миллиардов людей, живём ради этого зверя из апокалипсиса. Но этот зверь умрёт, а мы не станем частью будущего мира, так как не имели любви к Богу.

— Умрём, как любое животное, только разумное? Потому что приняли в себя умный, но смертный дух? Перепутали его со святым?

— Да, биологическая жизнь полностью построена на материале тварного мира, сосредоточена в мире и описывается изнутри мира, подчинена его законам. Только святой дух делает человека свободным от законов мироздания, способным ходить по воде и общаться с Творцом. Дух от Бога — это новый тип жизни. Но сейчас эта жизнь только зарождается, а её расцвет — на новой земле, когда сбудется сказанное: Ибо вот, я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце. О ней, о будущей вселенной, хорошо написано у Павла, в послании к евреям — но только если читать хороший перевод, не синодальный.

Разговор уже давно напоминал заседание философского дискуссионного клуба. Так повелось в МГУ с давних времен — обычная застольная тема, ничего необычного. Правда, это относилось к тем поколениям, которые шли в вузы после советских школ, с идеалами, вбитыми в голову советским учителем. Сейчас многое изменилось.

— Всё хорошо, — Александр, когда увлекался, становился похож на доцента какой-нибудь кафедры в провинциальном университете. — А если я не принял духа от Бога? Не смог, не успел, не понял… Допустим, я агностик. Духоносцы — да, они могут ходить по воде. А я? Что же, имеем человечество двух сортов? Это же и есть гностицизм. Разве нет?

— Нет, никакой дискриминации. Разве ты обижен, если ты агностик или веришь в своих богов? Бог повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных, как известно. В этой жизни люди успешны независимо от того, в какого бога верят или не верят. И в отношении будущего — разве ты чувствуешь себя обойдённым? Никто ведь не знает заранее решения Суда и надеется на лучшее. А многие просто не верят в Бога и воскресение. Так что все мы, живые, в одинаковом положении — такова Божья премудрость.

— Ну хорошо… — Александр ещё не понял, чем закончится эта логическая цепочка, и был в недоумении. — А после? После смерти?

— Все мы умрё-ем и превратимся в прах, в том числе и наши души. Потому и в земле не будет меж нами разницы. И сожаления об упущенной будущей жизни не будет. Воскресение — это дар, который в могиле точно уже никто не ждёт. Мы там все равны — никто не обижен.

— А после? Кого Бог воскресит, тот…

— Воскресению могут радоваться только воскресшие те, кто жаждал новой жизни. А остальные даже сожалеть не будут, потому что их нет. И ждать каждому одинаково недолго, даже если до этого дня целая вечность. В могиле времени нет.

— Согласен. При жизни каждый ищет своего, а после смерти никто не будет обижен — прах не обижается. Но как же те, кто любил друг друга? Они разлучатся? Одни воскреснут, другие нет? Разве воскресшие не будут сожалеть и страдать из-за погибших?

— Ты сам знаешь — будущую жизнь можно пригубить уже сейчас. Если кто-то верит в неё, тот почти счастлив, имея цель и мечту. Цель — она многого стоит. Насладятся же будущей жизнью те, кто хорошо распробовал её на дегустации. Это как дорогое вино. Мы его дегустируем, бутылку же откроем после воскресения. Как и сказал Иисус. А собутыльники? Те, кто дегустировали любовь? Нет, друг ты мой, они уже не расстанутся. Они все, как одно целое.

— Угу, — Страхов помолчал, переваривая услышанное и шевеля вставленной в волосы пятернёй, словно он ворошил гнездо. — Сергей, дружище… но чем же я отличаюсь от обезьяны, если у меня нет бессмертной души? Я имею в виду эту жизнь. Сейчас.

— Но ты же дегустатор. Нет? — я не мог не рассмеяться, глядя на взъерошенного и ставшего похожим на кукушонка Страхова. — Мы пробуем новое вино. Соединяем свой дух с Божьим. Наша душа временная, но она перестаёт вонять смертью, когда становится единой с чистым духом.

— Нет, ты скажи, чем я лучше обезьяны, если пока не приступил к дегустации? — иногда Страхов бывал невыносимо тупым и упрямым.

— Ты сам не видишь разницы? В тебе есть дух. Ты разумен благодаря духу. Ты будешь всегда побеждать материю, имея дух. Пусть это не святой дух, а смертный дух сообщества. Ты живёшь в обществе и имеешь его дух, а значит, имеешь цель и смысл жизни, большие, чем ты сам. Большие, потому что человечество больше тебя, оно вне тебя. Это как клетка тела. Тело дарит клетке цель, а само тело поучает цель от ещё большего, от сообщества. И это научит тебя принять ещё большее — дух от Творца.

— И-и? И что?

— Что? Дух рождает цели и веру в их достижение. Никакая обезьяна не имеет цели за пределами одного дня! Вера в цель, воля идти к ней — это проявление духа. Вера творит чудеса — такой подарок нам сделал Бог. В буквальном смысле вера передвигает горы — пусть иногда с помощью тракторов.

Александр поднёс к губам пустой бокал.

— Интересная мысль. Я могу иметь в этой жизни цель, которую не успею достичь… Между прочим, в этом заключена причина внутреннего страдания, которое отличает нас от животных. Я смертен, а цель далека… Иногда очень далека.

Я замолчал и не реагировал, прикрыв глаза. Каждый бокал вина действовал по-разному — сначала веселил, оживлял ум, дискуссию, потом умиротворял. Последний бокал мог стать таблеткой снотворного. Страхов подумал, что я уснул, и встряхнул меня.

Но я просто не мог оторваться от мелькнувшего было понимания и рефлекторно отмахивался от любой посторонней мысли, как от мухи, залетевшей в ухо и пытающейся добраться до мозга. Через минуту я встал и вернулся к разговору:

— Многие не знают, как почувствовать дух. Он проявляется наличием цели и волей к её достижению. Поиск цели и движение к ней — это свойство духа. А если в тебе дух от Бога, то твоя главная цель — за пределами твоей жизни и даже за пределами жизни стран, обществ, земли, вселенной. И ты её достигнешь, если имеешь веру.

Страхов молчал.

— Материя движется, имея причину в прошлом, а дух движет всем, имея цель в будущем.

Я добавил, чтобы было ещё понятнее:

— Дух самодвижен, ему не нужна причина, он сам движет всё к цели. А материю без духа толкает причина. Материя без духа катится по цепочке причин и следствий.

Некоторое время сидели молча, пытаясь понять сказанное. Я первый прервал молчание:

— Без цели человек всегда в аду — даже если у него есть всё и он живет в райском месте.

— Красиво. Или я много выпил? Знаешь, я, когда перепью, для меня все женщины — красавицы. И с мыслями так. Проснёшься и никак не поймёшь, чему восхищался вчера.

Какая удивительная вещь — наше сознание. Оно меняется под воздействием веществ и обстоятельств. Иногда что-то видится лучше, но формулируется сложнее, иногда — наоборот.

После ухода Александра я долго лежал на диване и думал. Человек всю жизнь борется за то, чтобы утвердить свою личность, сохранить дух, не остаться просто умным животным. Результат бывает разным.

Лет пятнадцать назад российское общество кипело в поисках чего-то: истины, смысла жизни, Бога. Почему всё остыло? Что это за графитовые стержни, которые опустились в раскалённое чрево реактора и снизили накал, горение духа, погасили реакцию?

Дар духа — это дар свободы. Дух освобождает от незыблемого закона причинности.

И вот — дух уходит от нас, гаснет.