Магистр Великого Двора. Потерянные пути

Сергей Александрович Николаев (2024)

В мире магических существ и людей первые задумали изменить извечный порядок, не подумав, какие испытания ожидают их всех на этом пути. Проявившийся после семи лет отсутствия Магистр Великого магического Двора стремится воплотиться в человеке, чтобы противостоять злой воле некогда добрых друзей и архимагов. Осталось дождаться, когда будущее воплощение Великого Магистра выйдет на верный путь, ведущий его к могуществу, а Россыпь Королевств к спасению от междоусобных войн магов и людей.

Выбор Великого Магистра

Дубовые двери, высотой в пять человеческих роста, казалось, держали на себе здание, а не колоннады, отходившие по контуру дворца.

Но дворцом Академию никогда не называли из-за её причудливого вида: разрушенный во время юности самого времени, то ли исполинский дом приемов, то ли роскошный зал для многодневных пиров, оплот мысли владельцев этого города оставил от себя только башню, что не обхватить и ста людям, если они возьмуться за руки. И отступающие, стремящиеся обнять новое здание, стены, сложенные из невиданных размеров валунов. И уже к этим стенам примыкало новое здание, стремясь неудачно соединить старое и новое, громоздкое и грубое и утонченное и ласкающее взгляд.

Из башни вел широкий ход в Академию, оканчивающийся воротами меньше входных размером, но такими же огромными.

Сама башня корнями уходила глубоко в землю и была — сначала — обустроена деревянной лестницей, утопающей во тьме, а потом перестроена в библиотеку, своими балконами-читальнями, прицепившимися к стенам сооружения. Со временем количество этажей библиотеки перевалило за сто, и редко находился человек, способный дойти до самого глубокого.

А под прозрачным, цвета обожженного сахара, центральным куполом дворца учеников посвящали и инициировали в магическое искусство или давали отворот-поворот тем, кто не проходил строгий отбор.

Ученики свободно посещали великое хранилище книг, а особо увлеченные учебой со временем оставались там жить.

Вот и наш Архивариус, в нежном возрасте попавший в академию, влюбился с первого взгляда в сползающие ступеньки полок, полные удивительных сказаний, не изученных приёмов магии и дневников древних строителей — и не смог расстаться с книгами, на всю жизнь остающихся в его сердце.

Шестьдесят лет назад он думал, что дойдет до двадцать пятого уровня библиотеки — изучит, поймет, восстановит рукописи — и обязательно уйдет на покой. Но сначала был пройден тридцатый уровень библиотеки, затем сороковой, а жажда вбирать в себя чужие истории и магические техники не иссякла.

Ещё крепкий старик, Архивариус часто себе — и книгам — говорил, что живёт со смыслом, но пока не понял своего предназначения.

Но это не означает, что его нет, не так ли, — смеялся старик в темно-коричневую крепкую бороду и гладил корешки милых и давно знакомых манускриптов.

— Не так ли, не так ли, — только вторило ему эхо.

Именно таким — говорящим в свою бороду — его и встретил Кортагар. Мастер Корт беспрепятственно прошёл через маленькую — человеческого роста — дверь в исполинских воротах и оказался под сводами хрустального купола. Задрав голову, Кортагар не заметил, как почти вплотную к нему подошел старик и только в шаге от столкновения, они оба восстановили безопасное расстояние между ними.

— А ты кто, — поднял Архивариус глаза и, охнув, схватился за грудь.

— Вам плохо? — Кортагар подхватит старика и участливо заглянул в его лицо. — Вы, как будто, мертвеца увидели.

— Можно и так сказать, — мягко отстранился Архивариус и, ухватив Кортагара за рукав, подвел его к ближайшему горящему факелу.

— Так всё в порядке? — Кортагар не торопился задавать свои вопросы, желая убедится, что старик отошел от внезапного удара.

Старик внимательно рассматривал Кортагара и отвечать не торопился, но всё же сказал:

— А что видите вы?

— Вас вижу.

— Да нет, что ещё вы видите? — Не унимался старик.

— Стены, нет? Дворец, наверно, я вижу.

— Ладно, не продолжайте, тут без толку пока будет, — Кортагар уже хотел обидеться и поискать другого человека, что мог ответить на его вопросы и отвести к ректору академии, но вокруг было не души. — Так зачем вы пришли?

— Я пришел поступить на обучение.

— На обучение? — Старик так изогнул бровь, что Кандагар подумал, что ему уже никогда не бывать дипломированным магом.

— На обучение, уважаемый, — Кортагар выпрямился и решил не поддаваться издевательствам старика, вдруг, это первый этап проверки, — и меня следует проводить к ректору академии для демонстрации моих способностей.

— Да-да, конечно, — старик как будто смутился и наконец понял, что с Кортагаром не надо шутить и проверять его, а лучше отвести сразу к главе академии. Кортагар уже показал первые зубы в улыбке, когда его собеседник добавил, — Уверены, что хотите поступить на обучение?

— Ну конечно, а как же ещё, — вот теперь уже точно обиделся Кортагар и пообещал себе, что не будет при следующих встречах со стариком разговаривать.

Старик снова заглянул Кортагару в глаза, но тот уже дал себе слово не обращать на дурацкие выходки собеседника внимание и дождаться, когда проверка пройдет, и его отведут к ректору.

— Ладно, потом, — старик внезапно постарел на глазах и ссутулился, — Давайте тогда, как будущему студенту, я вам книги принесу.

— Да? — Кортагар не удержался от мальчишеской улыбки

— Только никуда не уходите, пожалуйста, — старик что-то брякнул в бороду, и Кортагар расслышал только “ищущего очистит путь” и “память так просто не вернется”, а старик добавил, — Я сам вас отведу, но не делайте без меня и шага.

Так вот, какие тут порядки, — думал Кортагар, — сначала издеваются, а потом заставляют ждать. Ну хоть учебники сразу дают. Ох, сразу начну отрабатывать все приёмы. Глядишь, лет через десять выучусь и отправлюсь в предпортовый или столичный город. Хочу услышать все истории людей с островом и из-за моря, говорят, там такие земли, что не обойти за всю жизнь. И школа сильная магическая. Да, после выпуска обязательно прокачусь до Змеиных островов и передам привет от монахов Спящего монастыря монахам Духа. Как будто, оттуда и идёт практика ходить по астральным…

— Кто таков?! — Раздалось из-за спины Кортагара и заставило его вздрогнуть от неожиданности. Окрик, усиленный высокими сводами дворца, усилился кратно и больно ударил по ушам.

— Кортагар, мастер, — осторожно повернулся будущий дипломированный маг и встретил взгляд одного из низкоранговых. Небеса, а этим тут что нужно?

— Как сюда попал? Зачем тут стоишь?

— Зашел через ворота, — недоумевал Кортагар от такого количества вопросов, вдруг посыпавшихся на него. А как ещё сюда можно попасть? — Пришел к ректору академии для демонстрации своих способностей.

— Маг что ли? — Вперед вышел компаньон первого.

— Ну как маг, — смутился Кортагар, — будущий ученик.

— Ясно, следуй за нами, парень.

— А, мне сказали стоять…

— Парень, — огрызнулся первый, — тебе сказали — топай.

Ну как тут откажешь, — подумал Кортагар и пошел. А один из двух охранников дождался, когда Кортагар пройдет мимо него, и пошел следом. — Что же у них тут все под конвоем ходят? Надеюсь, по нужде сопровождение не потребуется.

Свернув на широкую каменную лестницу, Кортагар с сопровождением пошли по левому коридору. Охранник, шедший впереди, остановился только в конце коридора у неприметной двери и осторожно постучал.

— Занят, занят! — Донеслось за дверью, но охранник постучал второй раз. — Ну что вам ещё, пустоголовые, неспособные к обучению лентяи?!

Кортагар оглянулся на второго охранника, чьё лицо стало белым, как высокий потолок коридора.

— Что случилось? — Дверь распахнулась, но за ней никого не оказалось. — Входите, нечего глазами хлопать.

— Мастер, — охранник дернул Кортагара за рукав, чтобы тот представился.

— Мастер Кортагар, господин.

— Ну входи же, и дверь за собой закрой.

Комнатка была небольшой, да скорее — маленькой и тесной. Напротив двери было неуместно большое окно, а от стены до стены помещался только стол, стул, занятый господином с резким высоким голосом, и пара шагов, чтобы, при появлении такого желания, протиснуться между мебелью и стеной и дойти до окна.

— Кто таков? — Процедил господин за столом, не поднимая глаз на пришедшего.

— Ученик, господин, — решил Кортагар, хотя не знал, как надо себя представить правильно.

— Вот, — господин хлопнул по стопке листов, — подними лист.

— Лист? — Спросил Кортагар, но мужчина средних лет, в коричневом плотном платье с застегнутыми до самого подбородка пуговицами, даже не поднял глаз. Ну лист, так лист, — решил Кортагар и изо всех сил мысленно дунул на стопку. Листы взлетели в воздух и разлетелись по комнате.

— Ну хоть сила есть, интересно, — правая рука с большим золотым перстнем с красным камнем упала на книгу на столе, — Подними книгу.

— Да, господин, — Кортагар поймал ухмылку мужчины и понял, что верно выбрал обращение, и задумался, как ему поднять книгу, если её нужно не сдвинуть, а именно поднять? Такого он ещё не делал. “Потяну вверх”, — решил Кортагар и представил, как поток сплетается в тугую липкую нить и с потолка тянется к книге, чтобы ухватиться за неё и поднять.

— Так-так, — мужчина поднял на висящую в воздухе книгу взгляд и снова повторил, — Так-так. А ну-ка, давай, потяни пламя свечи к себе.

Кортагар уставился на свечу, обозначенную ректором, и не смог потянуть за пламя. Не было такой возможности: тут или огонь создать свой и им управлять, или воздействовать воздухом, но Кортагар не умею работать со стихиями, его этому никто не обучал.

Пламя сплющилось и стало как будто перетекать в невидимый сосуд, сплющиваясь на самом краю широкой посудины.

— Так-так, — энергично закивал ректор, — А в руку мне можешь пустить поток, но мягко. Задача не ударить или оттолкнуть, а, скорее, согреть или защитить. Понимаешь?

Кортагар кивнул вместо ответа и тут же сосредоточился на руке ректора. Поток шёл тяжело, рвался, хотел скорости, но Кортагар искал понятную для потока форму и состояние, чтобы выполнить задачу точно.

— Так! — Брови ректора запрокинулись почти за лоб и он схватил Кортагара за руку и начал крутить её перед глазами, — Амулет? Как выглядит? Цепочка? Или что? А, — вдруг широко заулыбался ректор, будто говоря “ну что ты, меня так просто не провести”, — Всё дело в одежде, да? Амулет вшит? Это пуговица?

Ректор прохлопал Кортагара по карманам, груди, и даже по ногам похлопал, но желаемого не обнаружил.

— А ну-ка, — ректор резко обернулся и кинулся к шкафу около стола, — А сюда направь поток.

И протянул Кортагару на ладони небольшой камешек, обернутый уже высохшим мхом.

Кортагар сосредоточился и направил поток.

— Нет, не надо греть или прикасаться, — убрал руку ректор, — Направь поток в сам камень, бесцельно, свободно, без злобы или других желаний.

С какой-то — пятой, наверно, — попытки Кортагару удалось сформировать поток без примесей своих смешанных ощущений и вдруг мох на камне немного набрал с виду плотности и, возможно, немного изменил цвет с серо-бурого цвета на грязно-зеленый. Но Кортагар списал это на обманное видение из-за своей усталости.

— Я так и знал! — Заулыбался ректор, а потом его лицо резко остыло и стало почти плоским. — Ну это ещё надо проверить. Сварты!

В комнату вошли два прежних сопровождающих Кортагара для получения приказа.

— Освободите зал инициации и ожидайте нас там. Хотя, — ректор быстро взглянул на Кортагара, — Позовите своих коллег, пусть устроят нам праздничную шеренгу. Всё-таки, — повернулся он к будущему магу, — у нас праздник — молодой человек принимается в Академию волшебства.

Ошарашенный услышанным, Кортагар уже ни о чем не мог думать. Ректор, так и не сообщив своего имени, вывел его из комнаты и запер кабинет на два ключа. А потом ласково подхватил почти принятого в Академию волшебства мага под локоть и мягко затолкал по коридору.

Будущие учитель и ученик спустились на первый этаж и почти пересекли залу под хрустальным сводом, когда из-за колонны вышел тот самый противный старик с сумкой, набитой книгами, в руках и направился к Кортагару.

— Я же тебе сказал, никуда не уходить, а то ещё попадешь, — и тут он осекся, когда увидел выступившего из тени колонны ректора.

— Старая крыса, — почти прошипел ректор, — пришёл присоединиться к церемонии или опять дурное задумал. Я тебя держу только потому, что никто не хочет дышать пылью твоих бесполезных книг.

— Ах вот вы как! — Насупился старик и уверенно сократил расстояние между ним и Кортагаром и накинул лямку сумки с книгами через плечо почти уже ученику академии, сопроводив их словами, — Мало того, что сумки свои оставляют, да еще и ведут себя неприлично.

И с этими словами обернулся на одних пятках и пошёл быстро прочь.

— Старый дурак, — подытожил ректор, и снова ухватил Кортагара за плечо, — у нас мало времени, надо торопиться.

Когда ректор подвел их к дубовой двери в другой стороне залы, один в один похожей на дверь, что вела в башню-библиотеку, он сделал несколько пасов руками и двери немного разошлись, будто рубаха на животе выдохнувшего толстяка.

— Проходи вперед, да не бойся ты, — ректор двинулся следом, — сейчас будет свет.

И вторым пассом зажег факелы на стенах длинного туннеля. Потораплиая Кортагара, ректор напевал песенку, исполнявшуюся обычно пареньками в деревнях:

Ели папа с мамой суп,

Да в придачу с хлебом,

Папу отдали под суд,

Мама идёт следом

(песенка посвящена шутке про голодных жителей, которые приняли решение умереть, но сытыми)

Янали никак не могла собраться с мыслями, пока Дитресса ходила взад и вперед по комнате.

— Да сядь ты уже, мешаешь думать.

А подумать было о чем: все комнаты по их коридору были заполнены первыми магами земель и их феодалами; кому-то, как Янали, повезло родиться магом и иметь преимущество перед этими дурачками, чьи судьбы уже предрешены. Маги никогда не пойдут против Великого Двора, какого бы дурака или тирана те не поставили бы на место Магистра. А поставили тирана и, надеялась Янали, дурака, которому хватит льстивых речей и дорогих подарков на годовщину назначения.

А если прислали умного, то дурочкам несдобровать, если Наместник решит поставить себя выше законного права от рождения каждого из этих людей и присвоить их земли и народ.

— Матушка, да неужели всё так плохо, что вы как туча тут сидите? — Дитресса не могла справиться с ощущением неизбежного, но не могла и объяснить себе, чего опасается. Молодых магов — бывает — обуревают чувства из-за излишка природных способностей. Потому и опасно подпускать их к колдовству до того, как будет обретен баланс и равновесие.

— Да куда уж хуже, когда тебя встречают не по чести, лишают сопровождения, охраны, нарядов в конце-то концов, — Янали заломила себе руку от бессилия, но тут же исправилась и села ровно и расправив плечи, — Я в рабы не нанималась, — уверенно сказала она, — Когда-то предок моего рода, как и предки других феодалов и вассалов приняли приглашение стать частью большой и могущественной семьи Великого магического Двора, и на то были причины, — матушка встала и вальяжно пошла к столу с приготовленным — хоть что-то — теплым вином, — были причины принять предложение, когда мы были под осадой магических существ всех видов и мастей.

— И обращенных, — взвизгнула Дитресса, доведенная одним только упоминанием матушки о событиях давно минувших лет до предела.

— И обращенных, — Янали отпила терпкого вина и даже сочла его приятным, — Но с ними мне, конечно, встретиться не хотелось бы.

— А вы и с обращенными встречались? — Дитресса остановилась и затаила дыхание.

— А ведь встречалась, — призналась себе Янали, — и если бы не мой муж, — ну тогда он был просто молодой и горячий воин из хорошей семьи, — если бы мой муж не остановил это животное, лишенное всего человеческого.

— Не могу сказать, что это была встреча. Намеренная, — уточнила матушка, — но в том лесу, куда по-молодости нам всем запрещают ходить, я увидела это существо: оно стояло, будто пронзенное копьем, обездвиженное, выворачиваемое само себя, так он корчился от боли или, может, от бушующей в нём страсти к охоте. Брр, — матушка махнула бокал и облизнулась, — они же помешаны на охоте, на охоте на людей, Дитресса, и только смерть на их пути способна остудить эту страсть. Но нам не об этом нужно думать, дорогая, — матушка ухватила ученицу за обе руки и притянула к себе, — я сейчас постараюсь отыскать Насвиду! Вот уж кто точно знает, чего нам ждать и как действовать. Нрав у неё непростой, но и я не за ней стою в ряду.

И потом добавила:

— А ты пиши-ка записку нашим сопровождающим — запросим наряды и немного поменяем расположение пешек на столе.

Сварты, а их тут называли именно так — присягнувшие новому Наместнику низкоранговые маги, — выстроились в ряд к приходу Кортагара и ректора в помещении для инициации.

— Ты примешь обет, мастер Корт, — веселился ректор, размахивая руками, — в этом прекрасном зале. И по своей воле перейдешь в ряд служителей и учеников, — подчеркнул ректор, — Великого магического Двора, чей посланник — Великий Наместник, Андреа Де Ванус — найдет тебе после обучения достойное дело для мага твоего уровня. Итак, вставай посередине, повернись ко мне и повторяй: Я

— Я

— По собственной воле принимаю инициацию

— Принимаю инициацию

— Чтобы служить Великому магическому Двору и его вассалам

— И его вассалам, — у Кортагара закружилась голова, а перед глазами вспыхнули колючие огоньки, закрутившиеся в хоровод вокруг него.

— И нести обременение ради стойкости, пользы и верности Великому Двору. И принимаю в дар

— И принимаю в дар

— Доспехи слуги двора

— Слуги двора

— И принимаю путы верности

— Путы верности, — огненный хоровод выплавлял из воздуха тонкую золотую нить, что как мелкая ядовитая змейка, закрутилась вокруг Кортагара, ища себе лучшее место для укуса. Почти ученик растерялся и хотел остановить инициацию, попробовать уточнить, почему его поглощает чувство тревоги, а не накрывает водопад удовольствия и радости, как рассказывали ему про инициацию при принятии в ученики Академии волшебства старого мира, но язык уже не слушался Кортагара и двигался только для повторения слов, выбрасываемых ректором с неприятным осязаемым превосходством и насмешкой. И стоило ректору закончить, как нитка больно впилась в шею и свернулась на ней неразрывной тонкой цепочкой.

Ректор обошел вокруг Кортагара и довольно причмокнул языком:

— Великолепно, великолепно. А ну, отправь этого летать, — ректор махнул рукой в сторону ряда Свартов и Кортагар немедленно подчинился и, спеленав бедного охранника, швырнул его в воздух. Человек на мгновение завис над головами соратников, а потом полетел вниз. А когда Кортагар попытался замедлить его падение, то обнаружил, что прежние механизмы взаимодействия с силой для него больше не работают. На теле проявилась сетка, что как широкая рубаха покрывала его торс. И через сети не проходило ничего. Руки Кортагара висели как плети, но одновременно были магически связаны намертво. Первый раз в жизни, Кортагар испытал ужас, что скрутил его сильнее любого могущественного волшебства.

Янали уверенно шла по коридору и заглядывала в приоткрытые — а иногда совсем открытые — двери. Люди были так расстроены и разочарованы приёмом, что забыли об элементарной осторожности и приличиях. Только и слышно было: да они могли, да кто я такой, чтобы со мной себя так вели? И служанки то и дело забегали или выбегали к господам с напитками и блюдами или поручениями и слезами.

Но в некоторые номера двери были плотно закрыты, что не помешало Янали выяснить причину такого поведения — люди и маги были напуганы событиями на дороге к главным воротам города. Они не знали, как поступить, о чем думать, кому и что сообщать. И не будет ли за этого кто-то из них наказан? Все ждали приёма и представления Наместника, который, конечно, объяснит эту пусть и ужасную, но случайность. Обязательно всех развеселит и побалует послаблениями за инцидент, которому они стали невольными свидетелями. Да,так и будет, — сказал кто-то и будто бы похлопал себя по выдающемуся животу.

— Мда, — заулыбалась матушка, — дурачков тут поболее будет, чем умных. Хорошо, что мне с этим повезло.

Янали, расслабленная теплым напитком, так развеселилась от своих мыслей, что не заметила воина, перегородившего ей путь. Статный, высокий, обтянутый кожаными ремнями поверх кожаных коричневых доспехов, он проявился как будто из тени стен.

— Ага, — Янали тут же вцепилась в него взглядом и, заглянув в комнату, охраняемую от неё, небрежно отстранила охранника, чтобы поприветствовать свою давнюю подругу — владелицу Северного королевства — Насвиду.

— Да-да, — Насвида увидела матушку и встала ей на встречу с резного глубокого деревянного кресла, застеляного шкурами зверей, — Пропусти мою очаровательную подругу — Янали, царицу Пограничных земель.

Дамы обменялись любезностями и Насвида — решительная в каждом движении, черноволосая девушка — пригласила Янали присесть в соседнее с ней кресло.

— Пришла веревки вить из меня, дорогая, — Насвида не умела скрывать, что хотела сказать, и использовала близкие её тяжелому детству слова, — Хороша же я буду, если уступлю тебе хоть в одном сегодняшнем споре.

— Разве ты не знаешь, что произошло, — взяла Янали быка за рога, — Разве не считаешь, что способы только что приступившего к обязанностям Наместника разрушительны для нас? Одни низкоранговые, что кишат по всему городу, чего стоят. И зачем, против кого, Насвида, все эти предосторожности?

— Ну послушай, — Насвида перевела дыхание, увидев нетерпение Янали к долгому, но логическому рассуждению, и выдохнула, — Послушай, мать своего народа, ты отвечаешь не только за себя. Ты несешь груз ответственности за всех — за мужей, за жен, за детей.

— Я — да, а — он? Какую ответственность он хочет взвалить на свои плечи, если первое знакомство начинается с кражи имущества и чести, Насвида?

— Послушай, он — тоже несет ответственность.

— Ты говорила с ним?

— Дай договорю, Янали, умерь свой пыл.

— Я говорила, но не с ним. Он никого не принимает. Вот уже пятый день я тут, заложница, но — она кивнула на воина у двери её покоев, — всё же выторговала сопровождение. Но, — Насвида опередила вопрос матушки, — только на четвертый день, когда он поверил, что никаких действий против я совершать не собираюсь.

— Так и оставишь эту ситуацию без вопроса? Что же, теперь каждого, кто ослушается, будут казнить без суда? — Насвида хотела ответить, но матушка не удержалась, — При нём, при нашем Магистре такого не было и не могло быть!

— Я понимаю твою обеспокоенность, но жизнь продолжается. И мы должны оставить свои тщетные мечты о его возвращении.

— Да что ты говоришь, Насвида? — Янали встала, если не вскочила, с кресла, — Я тебя не узнаю! Помнишь ли ты закон, что был нам подарен и нёс справедливость? Помнишь ли ты право, что мы свободно использовали? Помнишь ли клятвы, которые, — хотела закончить Янали и пристыдить подругу, прошедшую с ней когда-то долгий и опасный путь, но в комнату вошла она.

Ритса — резкая, золотоволосая, с туго стянутыми волосами в хвост, царица Пустынным земель — и враг, допустивший мысль о войне со своими ближайшими соседями.

— Ну вот не ожидала, что среди цариц и королев так много дур, — выплюнула Янали и поравнялась с Ритсой, — Если от этой ты взяла свою немощь и осторожность, Насвида, то я тебе не завидую. Быть подругой проигравшей царицы — дело зазорное.

Янали сгорала от гнева и готова была выбить глупость из обоих, но обида подступала к горлу сильными толчками, а она хотела ещё раз посмотреть в глаза той, что любила и уважала как равную, как сестру, а порой — и как старшего товарища. И, собрав эмоции в кулак, Янали медленно повернулась к королеве и спросила:

— Ты даешь себе отчет, что сейчас произойдет, — И не ожидая здравого ответа, Янали уже открывала рот, чтобы сказать решительное слово, как увидела, что Насвида одними губами прошептала “беги отсюда, беги”.

— Даю себе отчет, — устало произнесла королева Северного королевства, — и говорю тебе прямо: тебе нечего больше делать здесь, в моих покоях. Возвращайся, когда сможешь говорить спокойно и по делу.

Янали покрылась испариной и красной краской от стыда и понимания, какую глупость она допустила. Но сказанного уже не воротишь.

“Держись, я вернусь.”

И, отвернувшись, вышла из комнаты.

Четверть часа, как ректор Академии волшебства столичного города Соджи мастер Форрадар ожидал аудиенцию у Наместника.

Кортагар стоял позади и без охраны, ведь он ровным счетом ничего не мог поделать. Вся его воля подчинилась ректору, как только тот закончил неизвестный ему обряд. Мог бы и убежать, — убеждал себя Кортагар, но тело продолжало стоять на месте против его воли.

— Когда Наместник соблаговолит меня принять? — Форрадар обхаживал стражница около покоев Наместника, но тот даже не моргал, — Завороженный, — посмеялся ректор и посмотрел на Кортагара, — Прям как мой.

— Форрадар, — донеслось из приоткрывшейся двери и ректор, приказав Корнагару “стой”, пропал в проеме.

В большой просторной зале у самого кресла для Наместника стояла невысокая полная женщина средних лет. С вечной пустой улыбкой на лице и блестящими яблоками глаз, она больше походила на утрированную куклу, чем на человека. Но вместе с тем с ней нельзя было не считаться, если, конечно, вы не дурак или не разбираетесь в магии. От женщины исходила эманация такой запредельной силы, будто сама она была воплощение натянутой до предела стрелы.

— Госпожа Артифисилла, моё почтение, какой подарок, — изливался ректор, чувствуя как по спине сбегает очередная капля пота.

— Кто позволил тебе говорить, Форрадар? — Неприятная, цедящая сквозь зубы, фигура повернулась к трону и поклонилась, — Да продлят небеса его годы, именем Великого Наместника открываю нашу встречу. — Форрадар хрипло непроизвольно свистнул, выпуская воздух из сжимающихся легких, когда его скрутило силой в глубокий поклон.

— Да продлят небеса его годы, — автоматически повторил ректор и затараторил, — Госпожа, я нашёл ученика, великой, — Артифисилла подняла бровь, — Ну правда, богатой силы ученика. Он нам сослужит хорошую службу, — легкие сжались ещё сильнее, и ректор тут же исправился, — сослужит Наместнику хорошую службу!

Вернувшись в комнату для ожидания аудиенции, Форрадар не мог восстановить дыхание. Казалось, её невидимая ручища всё ещё лежит на нём, в любой момент готовая выжать из него весь воздух. Не желая повторения, ректор решил ничего не говорить и не думать, пока не доберется до своего убежища — самой дальней комнаты в здании Академии. Туда, туда, — кричало его естество, — Подальше от них от всех, туда. Но не успев ретироваться, ректор снова услышал своё имя и вошёл в комнату.

— Мастер Форрадар, — Сугабба стояла по правую руку от трона Наместника и нервно теребила пальцы — они сбивались в стаю и мешали друг другу улечься в правильном порядке и заснуть, — Наместник получил ваше послание и благодарен за проделанную работу, — Форрадар стал разбрызгивать слова благодарности, но Сугабба только и ответила, будто была полностью поглощена какой-то давно терзающей её мыслью, — Да-да, конечно, да-да. Но, — остановила она ректора, — вы будете с учеником находиться тут до начала церемонии возложения, а потом проследуете в общий парадный зал. Да-да, мастер Форрадар, да-да, в благодарность.

Янали ворвалась в комнату, как грозовая туча. Сбросила с кресла разложенные Диатриссой платья и уселась, ухватившись за подлокотники. Если бы могла, она бы вырвала эти розочки и завитки и обивку бы сорвала и растерзала.

— Но толку от этого не будет, — выдохнула она и посмотрела на Дитрессу, ожидающую возможности заговорить, — Ну что там, рассказывай. Да подробно!

Дитрисса сбивчиво, торопливо, провела матушку по всем событиям на пути из дворца и до передачи послания:

— Как вы, матушка, и сказали: написала записку, длинную, все платья перечислила и даже пару-тройку придумала для объема. Долго уговаривала низкорангового на посту, чтобы отпустил, но он — как вы и ожидали — вызвался проводить и послушать, что буду заказывать. С той стороны стража долго ходили, пока нашли офицера в таверне. Болван, нашел время отдыхать. Ну так стала перечислять, и первый раз ниточка сорвалась — был офицер наш в своих мыслях, а я всё никак не могла пробиться сквозь его мысли. Но получилось! Он чуть не испортил всё, когда как молодой козленок вытаращил глаза на мою внутреннюю речь. Но всё сказала, всё, что было запланировано — передала. Унг Килле, конечно, ещё молод для таких дел, но кивал сильно про каждое “платье”. И в конце, когда я сказала, что красное платье обязательно принести, он, негодуя, согласился.

— Вот и славно. А что магия? Как работает?

— Плохо, плетение над городом такой силы, что нет смысла и пробовать. Если только к воротам подойти и там попробовать. Но я не сумела дотянуться, потому что низкоранговый начал глазами вращать и бровями играть, мол, что, детка, задумала, не положено без необходимости и разрешения сетями разбрасываться. Но он и четверти не увидел из того, что я проделала. Пришлось признаться, что хотела его внимание привлечь и приукрасила себя в его глазах. Не знаю, чем обернется.

— А я тебе говорила, что надо следить за гладкостью плетения, Дитресса. Ах, девочка, как много ты должна была знать к сегодняшнему дню, а я не научила.

Дитресса упала на колени перед Янали и положила голову на колени матушки, поглаживая её:

— Всё исправится, матушка, всё сумеем. Разве не проходили мы путями невиданными да страшными? Разве не умеем делать такое, о чем другим и думать не приходилось? — Слушала Янали свою ученицу, но не могла разобрать ни слова. Голова её готова была взорваться от мыслей плохих и очень плохих. Что-то происходило в замке, в городе, в Россыпи Королевств, а она и знать не знала. И надо было взять себя в руки и вернуть ту самую Янали, которая и на коне любого обскачет, и хлеб своими руками испечет, и ребенка успокоит, и мужа вдохновит. А ей целый народ ещё успокаивать и поднимать, — Мы за вами, матушка, куда угодно пойдем.

— Знаю, — начала подниматься Янали и отряхивать юбки, — Довольно, Дитресса, прошло. Давай готовиться к приёму, которому быть. А дальше будем действовать по плану.

Дитресса подскочила и стала перебирать наряды, принесенные Унго. Матушка остановилась на простом сером платье, с завязками под грудь. Хотелось матушке сегодня свободы, хотя бы в движении.

Когда напротив каждой двери в коридоре выстроились глашатаи, готовые вызвать персоны согласно рангу, Янали уже стояла и рассматривала узоры на стене, как ни в чем не бывало. Очередь дошла до неё и она только тихо указала Дитрессе: “Иди слева, не отставай, ученица. И держи голову выше, это твой первый приём.”

Всех вывели на площадку второго этажа и затем отвели в малую залу для ожидания. Долго держали, пока каждого представили двору: персона проходила к специально обозначенному месту за столом, без права выбрать другое или пересесть. Наконец, сели. Но Наместника не было.

В дальнем углу залы была выставлена шторка, скрывающая дверь, откуда выйдет Наместник. Зал остался таким же прекрасным, как и прежде: высокие литые потолки заливало светом от огромных хрустальных люстр, горевших магическим огнем. Только свет этот больше не был теплым и радостным, а заставлял лица присутствующих отбрасывать некрасивые тени. Янали узнала в одной из статуй, расставленных по контуру помещения, своего предка и позволила себе улыбнуться. Но тут же наткнулась на Ритсу, что посадили возле Насвиды, и настроение как ветром сдуло. Матушка попробовала постучаться в мысли королеве Северных земель — да Насвида закрылась на все замки. И этому, подумала Янали, есть причины. И решила не рисковать пока. Возможно, уже на церемонии раскроется и поделиться ситуацией.

Служки стояли в дверях залы с готовыми блюдами, но ужин не подавали. По столу пошел шепоток, почему заставляют ждать? Где Наместник? Почему никто нас не встречал?

Дверь за ширмой открылась и зал умолк.

Янали сковало сразу, она не успела и подумать, что происходит. Всё тело оцепенело и только глаза, как и у всех напротив за столом, двигались беспорядочно и гневно в попытке обнаружить обидчика.

— Именем Наместника Великого магического Двора открываю нашу встречу, — прошипел кто-то далеко справа, где должно располагаться место Наместника. Обращаться ко мне вы будете как к Артифисилле, слуге Наместника и его управительнице магических кадров, — а вот оно как, не удержалась Янали в мыслях, но тут же запретила себе говорить даже мысленно, — Всех вас ждёт ответ перед Наместником и мной о составе ваших магических войск. Мне предстоит воспитать в вас и ваших учениках истинную преданность общему делу и Наместнику, — да что ты будешь делать, прорвало Янали, записали-таки в слуги Наместнику против воли, ну это мы еще посмотрим, — Особо непонятливым, — Янали поняла, что её шея начинает вытягиваться и она не может это остановить, а голос управительницы магических кадров звучит у самого уха, — я преподам отдельный урок, чтобы всё уложилось в голове и в подотчетных землях, — шею и тело отпустило и Янали смогла осмотреться и понять, что не одну её застало грубое волшебство Артифисиллы. Но как она это провернула, Янали почувствовать не смогла. Будто и не было магии, но её только что держало что-то, и шею выворачивало и тянуло, но плетений не было, — А теперь передаю слово Суггабе — подруге и верной ученице Наместника.

Суггаба материализовалась по правую руку от стула, где до сих пор не было Наместника, и, не поднимая глаз, сообщила о делах Наместника, не позволивших ему сейчас присутствовать среди таких достойных персон, что его сильно расстраивает и обязывает принести извинения за неудобства. Но Наместник обязательно появится на приёме и даст ответы на все вопросы, которые, уверяла Суггаба, у вас есть или появятся.

После извинений обе повернулись и вышли из залы. Суггаба шла впереди, оглядываясь на Артифисиллу и кивая каким-то своим мыслям.

— Ничего не ешь, — скользнуло по самой поверхности мысли Янали и она тут же исподтишка взглянула на Насвиду. Та кивнул в знак понимания, что хочет понять матушка, и снова больше не открывалась мысленному разговору.

Было несколько подач, но матушка пропускала всё, и Дитрессе отправила послание, чтобы та не притрагивалась даже к напиткам.

Окружавшие Янали ели неохотно, как будто тоже понимали, что такой вечер не может закончится хорошо для тех, кто недостаточно осмотрителен.

Свет в люстрах начал тускнеть и персоны выдохнули, что положенное высидели и пора двигаться в большой зал приёмов на основную часть мероприятия.

Конец ознакомительного фрагмента.