Пицца МОСГУГ. Иронический роман

Сергей Викторович Ерёмин

«Пицца МОСГУГ» представляет собой произвольное смешение противоречивых переживаний и рассуждений о повседневной жизни советского школьника и студента геодезического института. Пересказ в художественной обработке реальных случаев из жизни молодого человека конца ХХ века. Текст романа сознательно сделан составным. Ставил своей задачей показать, как из малых крупинок муки получается большой каравай.

Глава 4. Ночной гость

Сразу маленькая ремарка. Проблематика так называемых «вещих» снов останется для меня в стороне от размышлений и рассуждений, так как это всё — фигня, граничащая с дежа-вю и прочей эквилибристикой нейронов. Нельзя всерьёз оперировать данными, неуверенно получаемыми через раз. Буду опираться на факты или то, что я считаю фактами, и с которыми столкнулся по жизни лично, без посредников.

Как я уже упоминал, Большой театр и окружающее его пространство, место само по себе мистическое, полное городских легенд и навевает всевозможные размышления на темы о необъяснимом и таинственном. Даже страшноватом. Об этом говорили и продолжают говорить многие, кто плотно связан с этим пространством либо работой, либо частыми посещениями.

Видения, которые меня неоднократно посещали весь завершающий год (скорее всего, дольше) жизни в этом удивительном месте, я до сих пор не могу однозначно идентифицировать как сновидения. Слишком явственно всё ощущалось и чувствовалось… Если выспренно, то практически кристально-чистой реальностью, незамутнённой дымкой дрёмы или медикаментозного забытья. Прошло почти сорок лет, а я так и не разобрался во всех нюансах происходившего действа, буду настойчиво повторять, неоднократного. Для меня эти ночные «встречи» так и остались каким-то неясным предзнаменованием чего-то непонятного и величественного в своей необъяснимости и суровой торжественности.

Эта фигура появлялась на фоне шкафа по ночам в отблеске уличного фонаря. Этот фонарь, как специально, светил таким образом, чтобы ночной визитёр выглядел максимально отчётливо и, не побоюсь этого слова, доходчиво.

Не знаю, что меня пугало больше всего. Я даже не могу уверенно сказать, что как-то особенно пугало, скорее, интересовало своей откровенной сказочностью и какой-то гибельной, отрешённой от мира умиротворённостью. Здесь важны нюансы при передаче моих эмоций — никакой панической атаки! Только понимание неизбежности чего-то всеобъемлющего, неземного… Судьба в самом тёмном её варианте, но, где властвует не ужас, а обязательность свершения чего-то непонятного и таинственно — грозного, её безаппеляционность.

Двуногое чудовище-химера с верхней частью тела от волка с мощными саблевидными рогами и клыками, а нижней — от козла с соответствующими копытами и хвостом. Я частенько размышлял, каким образом у меня получилось составить такой образ (если фигура и впрямь, игра моего воображения), на основании каких исходных данных смог «вылепить» подобное. Никаких, особо сильных впечатлений за столь незначительный жизненный срок, способных так причудливо трансформироваться, на ум не пришло. Не стоит забывать, что никаких ужастиков с триллерами на телевидении ещё и в планах не было.

Оно всегда стояло, молча спиной к шкафу и в профиль ко мне, косясь правым глазом в мою сторону. Всё мгновенно пропадало, когда я пытался до него дотянуться, а оно вот-вот на меня посмотрит обоими глазами, полностью развернувшись в мою сторону. Было так страшно и, одновременно, завораживающе интересно, что даже хотелось смеяться от полной беспомощности. Но дыхание останавливалось и я проваливался… просто, куда-то молча проваливался.

Я до сих пор явственно помню каждый волосок его длинной густой шерсти иссиня-чёрного цвета. С каждым новым таким «свиданием» моя рука подбиралась к всегда неподвижному объекту всё ближе и ближе. Хотя, неподвижность «козловолка» тоже была весьма условной. Если общее положение тела оставалось неизменным, то устрашающая голова с каждым новым «визитом», медленно и неуклонно разворачивалась в мою сторону. И вот в момент, когда мы должны были соприкоснуться и моей руке оставались считанные миллиметры до ближайших волосков его шерсти, всё неожиданно и мгновенно прекратилось. Больше мы не виделись.

Я так и не понял, в какой «игре» с неизвестными правилами «принимал участие»? С какой целью это видение приходило? Дождаться того момента пока я до него дотянусь, чтобы пропасть навсегда? Или это было скрытое послание с предостережением о нежелательности моего прикосновения к чему-то? К чему? И — главное. Для какой цели, и по каким причинам нужно было все эти «встречи» растягивать во времени? Интересно, также, что интервалы «посещений» были произвольными и непонятно от кого зависящими. Явно не от меня…

А через несколько месяцев наша семья переехала. В новой квартире, расположенной почти у МКАДа, подобных ночных «посиделок», точнее, «постоялок» не случалось…