Love Tour

Сергей Головачёв, 2021

Десять эпатажных литераторов и пять скандальных магов отправляются в любовное путешествие, где их сердца, ожесточённые враждой, наполняются любовью, нетерпимость друг к другу перерастает в милосердие, а ненависть к несогласным сменяется состраданием к ним. Предупреждение! В липовой летописи все персонажи вымышлены, все имена и факты высосаны из пальца летописца, действие основано на воображаемых событиях, любые совпадения с реальными людьми случайны. Содержит нецензурную брань.

Miss & Mister “Love Tour”

Отсюда Липовая аллея была видна во всей своей красе.

— Но перед тем, как настанет этот важный момент, — торжественно объявила Агния, — давайте возьмёмся все за руки и образуем круг любви.

— Круг любви? — удивилась фурия Ульяна, но тем не менее взяла за руки стоявших рядом гурию Лесю и гарпию Карму. — А почему бы и нет! Девочки, у меня такое ощущение, будто я помолодела лет на двадцать! И я теперь такая же юная, как вы.

— А я на тридцать! — воскликнула дриада Магдалина Мария Михайловна и взяла за руки наяду Эвелину и плеяду Хелен. — И мне сейчас снова тридцать лет!

Маг Нуар подал одну руку Карме, другую Эвелине и соединил таким образом всех нимф. Остальные мужчины, ошеломлённые столь необычным предложением, пока ещё раздумывали: браться им за руки или нет.

— Надеюсь, не божественной любви? — осторожно спросил силен Влад.

— И не надейтесь, — усмехнулась Агния, — именно божественной. Ведь здесь собрались одни небожители. Поэтому давайте все станем в круг — шире, шире! Ну так, как это бывает на собраниях анонимных алкоголиков.

— Вот ещё сравнение нашли! — недовольно отозвался панк-купидон Серж, беря за руки двух других любителей выпить, — силена Влада и пана Тюху.

— Ну почему? Влюблённые очень похожи на алкоголиков и наркоманов: тот же мечтательный взгляд, та же эйфория, та же непредсказуемость, та же зависимость и, к сожалению, та же ломка.

— Но мы ведь не влюблённые, — с сомнением произнёс сатир Юлий, беря за руку фавна Галика.

— А для того, чтобы ими стать, образуйте для начала круг божественной любви.

Круг, наконец, замкнулся. При этом сама любовный гид осталась в стороне.

— А теперь кратко представьтесь друг другу, — продолжила Агния. — Одни из вас прекрасно знают друг друга и даже дружат. Другие даже не включены в состав ваших френдов в соцсетях. Поэтому краткое представление не помешает.

— А руки обязательно держать? — неприязненно спросила фурия Ульяна.

— А руки обязательно держать, — приязненно ответила ей Агния. — Иначе не получится никакого круга. Кроме того, я хочу, чтобы вы поведали друг другу о самом сокровенном, о том, что вы любите и что ненавидите, короче….

— Ни хера себе! — прервал её сатир Юлий. — Это уже начинает смахивать на фильм «Пролетая над гнездом кукушки», где психопаты собираются в кружок и рассказывают о своих проблемах.

— Ну, вот с вас давайте и начнём, — тотчас предложила ему Агния.

— Ну, что ж! Зовут меня Юлий Бородарский. И я совсем не психопат. Скорей, социопат, а также сексист, эйджист, расист, гомофоб и, конечно же, мовофоб. Мамочка моя хотела назвать меня в честь деда Юрия, но очень боялась, что я не буду выговаривать букву «р», поскольку этих букв в моей фамилии и так было две штуки, поэтому назвала меня так в честь Юлия Цезаря.

А вот у деда моего фамилия была Шварцман, поэтому меня часто во дворе дразнили чёрным человеком. Но ничего не проходит бесследно: теперь я сам люблю дразнить других. Люблю подурачиться. Помню, в детском садике мы играли в «самовар» и для этого мерялись с пацанами, у кого краник больше. У меня тогда оказался самый маленький. Пацаны надо мной посмеялись, и это оставило отпечаток на всю мою оставшуюся жизнь. С тех пор я постоянно фотографируюсь рядом с длинноствольными пушками. Чтобы все знали, какая у меня между ног гармата.

— Скорей, мортира! — усмехнувшись, подтвердила Хелен Морд.

— И, как видите, — продолжил Юлий, — получилось то, что получилось: шут гороховый и плут. Короче, гадкий Я и противный коротышка, такой себе не в меру упитанный мужчина, которого никто не любит и который сам не любит никого.

Он вздохнул и продолжил:

— Ну, что ещё? По профессии я — учитель, по призванию — театральный обозреватель, модератор и тамада. Главным достижением моей жизни я считаю антипремию «Золотой хрен», которая присуждается за худшее описание секса, где я со своими напарницами изгаляюсь над произведеними маститых и не очень писателей.

— Вот почему я никогда и не описываю секс в своих книгах, — сказал Тюха.

— И я, — сказал Серж.

— И правильно делаете, ребята. Под мой язык вам лучше не попадаться. Ведь я собрался написать про многих из вас книжку под названием «Психопатология великой галицкой литературы».

— Ух ты! — удивилась плеяда Хелен. — Хоть чем-то разродишься, наконец. Надеюсь меня там не будет?

— И не надейся! Ты там будешь в первую очередь.

— То есть, вы хотите сказать, что мы все здесь психопаты? — удивилась ему фурия.

— Ни в коем случае. Ведь здесь собрались одни творческие люди, среди вас есть и таланты, и даже те, кто мнят себя гениями. А гений и безумство, как вы знаете, понятия неразделимые. Еще Платон считал творчество бредом, даруемым богами. Неслучайно психастеник Чехов написал «Палату № 6», страдавший циркулярным психозом Гоголь — «Записки сумасшедшего», а подверженный депрессии Булгаков засадил своего Мастера в психушку.

— Ну, не будем углубляться в дебри, Юлий, — перебила его Агния и обратилась к небесной плеяде, — теперь ваша очередь.

— Ну, что ж, меня зовут Хелен Морд. И я совсем не психопатка, как утверждают некоторые. Хотя и попала однажды по глупости в Павловскую больницу. Правда, по совсем другой причине. Ведь когда я там очутилась, у меня первым делом осмотрели вены, решив, что я наркоманка. Недолгое пребывание в жёлтом доме так на меня повлияло, что я даже написала об этом книгу.

В детстве я была наивной девочкой, которая считала себя избранной и мечтала стать писательницей. И вскоре эта мечта осуществилась, когда я попала в общество непризнанных поэтов. Но, — вздохнула она и показала четырьмя пальчиками воздушные кавычки, — «несмотря на проблемы с восприятием окружающей действительности и утратой перцептивных и моральных ориентиров», как очень тонко подметил впоследствии один из моих критиков, с которым я прожила потом долгих восемь лет, — бросила она быстрый взгляд на Юлия Бородарского, — я поняла, что мне надо что-то менять, и поступила в Соломонов университет на биологический факультет, чтобы детально изучить всех хищных млекопитающих. В последствии это очень пригодилось мне в отношениях с противоположным полом и в общении с писателями, поскольку я стала не только главредом одного очень известного журнала, но и редактором издательства, которое до сих пор ещё выпускает книжки на запретном языке.

— А меня, — продолжил Владимир Владимирович Гава-Левинский, — мои первые родители назвали так в честь святого и равноапостольного князя Владимира. Хотя некоторые придерживаются иной версии, будто меня назвали так в честь Путина. (Общий смех). До 12 лет я был обычным ребенком, пока однажды не увидел яркую вспышку, озарившую моё сознание. Это мерцание забрало меня из одной семьи, где мама говорила на запретном языке, а папа — на мове, и где я носил фамилию Гава, и перенесло в другую, где папа говорил на польском, а мама — на идише. Это были для меня совсем чужие люди, но они почему-то стали уверять меня, что я их сын и фамилия теперь у меня Левинский. И эта раздвоенность, эта амбивалентность с тех пор всю жизнь преследует меня.

Я родился и почти всю жизнь прожил в Донецке, но постоянно чувствовал, что на самом деле всё это время я жил в Сталино. Умудрился получить два высших образования, но сами понимаете: от такого объема знаний вполне можно свихнуться, ибо как говорил Соломон, «от многих знаний многие печали», а Грибоедов назвал это «горем от ума». Меня стали преследовать галлюцинации. Их я описал в своих двух последних книгах и стал преданным мушкетером её величества Шизофрении.

Расщепление сознания привело меня к тому, что под своей двойной фамилией я стал писать интеллектуальную прозу для элиты, которая высоко оценила мой бред, а под псевдонимами вылепил из дерьма почти сто детективных романов, которые, как пирожки, расходились среди быдла. Серед тих дикунів, що не звикли митися, как назвал их один из судей Конституционного суда, запретивших использование руского языка во всех сферах.

Это раздвоение так меня угнетало, что вскоре я напрочь отказался от своих «халтурных книг» (их вы не найдете в википедии и не увидите в моей официальной библиографии), потом от родного города, затем от своих многочисленных родителей, (я бросил их всех на произвол судьбы и сбежал в мать городов руских). Слава богу, что меня приютил там мой друг Юлий, за что я ему безмерно благодарен. Потом, правда, я перебрался в сельскую развалюху, где и живу до сих пор. И, наконец, я отказался от родного языка. Свой последний роман «Сивая Кобыла» я написал уже на мове, на котором пять лет назад и двух слов не мог связать.

Он прослезился, но поскольку руки были заняты, две слезинки так и застыли у него на щеке.

— Каждый одержим своим демоном, — продолжил он. — Кто-то, подобно Фаусту, выбирает себе Мефистофеля, а кто-то Морока — демона обмана и беса в маске смерти, который морочит мне голову уже много лет. Благодаря ему я вижу то, чего нет, и всякий раз даже родные люди не узнают меня. Поэтому я и пришел к Богу. Я стал церковнослужителем и несколько лет подрабатывал звонарем в Преображенском соборе.

Я никогда раньше не задумывался, по ком звонит мой колокол. Ранее он звонил одной земле, а теперь он звонит другой. Когда в Донецк зашли вооружённые люди, я не мог идти их убивать, я ведь писатель, а не солдат, и оружия у меня нет. Но делать что-то нужно? И поэтому каждый день я пел на колокольне: «Ще не вмерла», — он всхлипнул, и по лицу его вновь потекли слёзы, — а после того, как я уехал оттуда, меня не стало, я умер, но почему-то живу. Меня нет, но я… Господи, собери нас двоих воедино и укрепи! — Разорвав круг, он вдруг широко перекрестился, после чего вновь подал руки Хелен и Тюхе. — Как видите, я теперь в полном здравии, но иногда бывают рецидивы. Поэтому мне сейчас не до любви. Но я надеюсь на лучшее.

— Я тоже на это надеюсь, — сказала Агния. — Ну, а теперь ваша очередь, — обратилась она к следующей участнице.

— Меня зовут Леся Мудра, и я не психопатка (мило улыбнулась всем она). Хотя и подвержена всяческим депрессиям, которые периодически волнами накатывают на меня. Сама я из Днепра, но как поэтесса сформировалась в столице. Пробовала себя сначала в патриотической поэзии. Но поняла — не моё. Я стихийная и часто люблю плыть против течения. Мне захотелось звучать естественно. Такой и стала для меня эротическая поэзия (её глаза на миг широко раскрылись и округлились). Даже диссертацию защитила на эту тему, что было непросто. Так что я, в какой-то степени кандидат эротических наук. Теперь же подобные диссертации уже посвящают мне, называя меня женщиной-метафорой, и рисуют картины, где я изображена сиреной-русалкой с крыльями, как у ангела, и с короной на голове. И даже сравнивают с несравненной Ульяной, которую я держу сейчас за руку.

— Так это вы и есть та самая Леся? — с удивлением посмотрела на неё фурия Ульяна и в привычной своей манере, разделяя чуть ли не каждое последующее слово с нарастающей злобной интонацией, неприятным голосом продолжила, — с которой меня постоянно-сравнивает… и ставит-в-один-ряд-со-мной… этот-странный-критик-Родик?

— Как видите, — смутилась поэтесса Леся.

— Всё понятно, — с изысканным волынским пренебрежением в голосе произнесла порнографическая писательница и с галицким гонором повела головой.

Что ей было понятно, было не понятно. Леся с недоумением посмотрела на неё и горделиво ответила:

— Простите, Ульяна, но я ни с кем не конкурирую. Конкурируют всегда со мной. Я всегда хотела быть ни на кого не похожей и неповторимой (снова этот безумно-кокетливый взгляд внутрь себя), даже в театральный собиралась поступать. Поскольку кое-кто уверил меня в том, что я владею чарующим голосом сирены. Но родители были против, поэтому пришлось идти на филологию, о чём до сих пор жалею: такая актриса во мне умерла.

Когда я читаю со сцены свои стихи, я без всякого преувеличения испытываю настоящий оргазм. Это такое удовольствие — чувствовать, как публика заходится от твоих слов в экстазе, который тут же возвращается к тебе и полностью захватывает тебя с испода.

Я люблю быть эпатажной. Меня нисколько не волнует, что обо мне подумают или скажут. И хотя многие мои стихи посвящены эротике и любви, самой мне, как ни странно, не удалось, к сожалению, (она вздохнула) до сих пор испытать ни этой эротики, ни настоящих чувств. Вот почему я здесь. Надеюсь, мне здесь повезет больше.

— Мы тоже на это надеемся, — сказала Агния и кивнула Ульяне, — теперь ваша очередь.

— Сразу обещаю, — предупредила всех Ульяна Зазбручко, — говорить я буду долго и нудно, поэтому старайтесь не заснуть. При этом самое главное: руки мои должны быть свободны, без рук говорить я не могу.

Она резко разорвала круг, бросив руки Леси и Кармы, и подняла кверху свои, изготовив их, как хормейстер перед собравшимся на сцене хором.

— Остановить меня, когда я говорю, невозможно! Еще не родился тот человек, который смог бы переговорить меня и убедить, даже если я не права.

И вот её пальцы ожили, закружились, задвигались, как у сурдопереводчицы на экране зомбовизора.

— Сами понимаете, если уж я влезла в танк, то поеду напролом, поэтому, чтобы я остановилась, девочки, — обратилась она к Лесе и Карме, — просто возьмите меня за руки, и только тогда, возможно, я и замолчу. Прежде всего, леди и джентльмены, я хотела бы отметить, что я на личном примере олицетворяю собой соборность нашей страны, то есть «восток и запад вместе», поскольку отец мой женился на «схиднячке», а мама вышла замуж за «западенца».

Смотреть за руками гневной фурии было одно удовольствие: она то выбрасывала их вперёд, то била ими себя в грудь, то разводила их в стороны, как дирижёрка в оркестре, обращавшаяся попеременно то к духовым, то к струнным, то к ударным.

— Отца моего как буржуазного националиста сослали в Сибирь на вечное поселение, но вскоре реабилитировали, и мать моя поехала вместе с ним на Волынь. Там я и родилась, в тех краях, где провела свое детство Леся Украинка, на той границе двух империй по реке Збруч, которая отделяла «восточные кресы» Речи Посполитой от западных рубежей Малой Руси, где проходила граница оседлости евреев и где случилась потом страшная волынская резня. Именно от той земли — за Збручем — и произошла моя фамилия Зазбручко.

Мерными взмахами рук она привлекала к себе внимание, интонируя и разделяя каждое слово в бесконечной веренице её слов, словно препод перед неразумными студентами, следящая за тем, чтобы те успевали записывать за ней.

— Я уже в девять лет знала, что буду писательницей. Читать я начала с двух лет, а сочинять стихи с пяти, когда ещё не умела писать. В детстве я часто представляла себя Винни Пухом, потому что он тоже все время сочинял стихи, всякие там пыхтелки и сопелки. Но больше всего мне нравился Кролик, поскольку он всё время болтал на всякие философские темы. Видимо, поэтому я и закончила вскоре с отличием философский факультет.

— Благодарю вас, — прервала её выступление Агния, — теперь слушаем следующую участницу.

— Нет, что вы, что вы! — замахала на неё руками Ульяна. — Я ведь только начала. И не спорьте со мной! Спорить со мной бесполезно. Я никогда не признаюсь, что я не права! Все считают меня огромной занозой в заднице, потому что я всех критикую. И, действительно, я очень придирчивая, а всё потому, что я хочу во всем достичь недостижимого совершенства, и ещё потому, что очень люблю раздавать всем ненужные советы, а это многим не нравится, особенно, когда я с видом напыщенной профессорки смотрю на всех, как на учеников младших классов… Вот такая я жуткая педантка, придира и ханжа.

Но я ни в коем случае не психопатка и не истеричка. Хотя многие меня на дух не переносят. А всё потому, что я никого не люблю, кроме самой себя. И, прежде всего, секретные службы, которые постоянно следят за мной из-за угла. Сначала это были нкаведисты, затем кгбшники, потом црушники, а теперь ещё и сбушники. Но больше всех меня преследует Мишка-венеролог. Я, видимо, вызываю у него стойкую идиосинкразию. Как только он не обзывает меня: и злобной провокаторшей, и дипломированной невеждой с примитивным совковым мышлением, и самым вредным явлением в малоруской культуре! За то, что я, видите ли, с умным видом несу всякую чушь. Его ехидное лицо с моноклем мне видится чуть ли не на каждом шагу. Кое-кто считает, что это паранойя. Но я хочу заверить всех, что это не так.

Все леди и джентльмены бурно зааплодировали ей в надежде, что это были последние слова её спича, но надеждам собравшихся не суждено было сбыться.

— Следите за моими руками! — прервала их овации Ульяна. — Я вижу, cari amici, что здесь собрались самые скандальные и эпатажные личности велгалита, чьи лица давно уже украшают школьные классы и библиотечные залы. Там, где раньше висели портреты Шевченко, Франко и Леси Украинки, теперь висят портреты Сержа, Тюхи и Кармы. Но мой портрет висит на самом видном месте.

Отсюда вывод, дорогие мои члены и вагины, более скандальной, чем я, нет. Ещё никому не удалось переплюнуть меня, хотя некоторые красавцы с голыми торсами из календаря молодых писателей и утверждают, что книги мои абсолютно нечитабельные и слишком сложны для понимания, и даже показательно выбрасывают их в мусорное ведро.

— Это потому, что они ещё не доросли до вашего уровня, — с сарказмом заметил сатир Юлий. — Мне кажется, вы специально пишете так витиевато, чтобы задавить их своим интеллектом.

— Да, — усмехнулась Ульяна, — я интеллектуальный сноб и не скрываю этого.

— Ну, не знаю, — пожала плечами Эвелина. — Я, например, ожидала от ваших «Философских исследований волынского секса» гораздо большего. Такое название заманчивое. Но я заснула на второй странице.

— Просто я очень не люблю такой знак препинания, как точка, — ответила ей Ульяна. — Для меня поставить точку — это табу, я своего рода волынская версия Молли Блум, но если её поток сознания простирался на сорок страниц, то в первой книге я довела эту безудержную лавину до 150, а во второй — до 830.

Поэтому одни критики называют мои романы"словесным поносом"недовольной жизнью женщины, а другие скабрёзно замечают, что если бы авторшу хоть раз хорошенько отымели, то она бы про «это» никогда не писала.

На самом деле, сексуальное удовлетворение я получаю только от мовы. Именно мова — герой моего романа! Вот такой нетрадиционный секс и является настоящим объектом моих философских исследований. И даже нынешний гетман Блазень, на которого я вылила не одну бочку дерьма, и то порекомендовал всем читать мой роман во время карантина.

— Вот ту толстую и нудную книгу? — не выдержал пан Тюха, который весьма скептично относился к творчеству порнографической писательницы, — где одно предложение на две страницы, и пока дочитаешь до конца, забываешь о том, что было вначале?

— Ваше мнение мне, если честно, до одного места! — мигом поставила его на место фурия. — Единственно, что меня волнует, неужели вам удалось дочитать эти две странички до конца?

— Пытался, если честно, — ответил Тюха, — но не смог. Это не по мне. Я, конечно, мазохист…но не до такой же степени. Я привык получать удовольствие от чтения, а не мучиться от каждой строчки.

— Можно подумать, вы сами что-то путное написали, — разозлилась Ульяна.

— У меня нет нудных книг, — живо парировал Тюха, — чего нельзя сказать о ваших…

— Я тоже когда-то пробовал вас читать, — поддержал его Серж, — и так увлёкся, что вскоре и сам стал писать очень длинные и мутные тексты в стиле африканских сказок: начинал за здравие, а заканчивал за упокой. Но после того, как меня стали упрекать, что читать меня стало невозможно, я понял, что пошёл не тем путём и переключился на написание песен с матюками.

— Честно говоря, я не осилила ни одной из твоих книжек прозы, Серж, — призналась Ульяна, — что наводит на мысль, что подражание мне, действительно, ни к чему хорошему не приводит.

— Теперь ваша очередь, Карма, — вновь прервала фурию Агния, видя, что начинается очередной срач.

Гарпия с гурией тотчас схватили Ульяну за руки, как та и предлагала им пять минут назад, и вновь образовали круг. Фурия, оставшись без поддерживающей её монолог жестикуляции, тотчас замолчала.

— И почему мы раньше этого не сделали? — вполголоса заметила гарпия и продолжила. — Ну, что, меня зовут Карма, и я совсем не параноичка. Хотя мне постоянно мерещатся ватники и ватницы-мутантки. Куда бы я не пошла, они повсюду преследуют меня. Я даже сбежала от них в Париж, но они и там меня нашли. Только приобрели иную форму.

— Какую? — спросила гурия Леся.

— Форму жёлтых жилетов. Видно, такая уж у меня карма.

— А откуда у вас такое необычное имя? — спросила наяда Эвелина.

— Так, сука, назвала меня мама в пику папе, который очень хотел назвать меня Кармен. Видимо, он хотел, чтобы я всю жизнь танцевала танго и фламенко. Но не так сталося, як гадалося. Назло ему я запела и стала фам фаталь.

— Кем? — не понял силен Влад, оттопырив ухо: ему послышалось фифа та.

— Femme fatale и enfante terrible велгалита, — разъяснила ему Карма, — кароче , раковой девачкой, которая с семи лет начала кропать свои мемуары и до сего дня, когда я уже стала матерью двух детей и двух собак, накатала уже семь томов. И хотя во всех моих воспоминаниях главная героиня описана, как ахуенная сучка, алкоголичка и наркоманка, от которой ничего, кроме мата, не услышишь, на самом деле, это вымышленный персонаж, который не имеет со мной ничего общего. Просто я очень откровенная и не скрываю того, что скрывают другие.

Больше того, — согнула она пальчики, показывая кавычки, — «за выдающийся вклад в деле воспитания подрастающего поколения «задранных юбок», я даже стала лауреатом премии «Золотой пузырь» наряду с такими мэтрами циничной литературы, как пан Ухович и пан Сорванец.

— Ты забыла упомянуть и меня в том числе, — поправил её пан Тюха.

— А меня дважды номинировали на эту премию, — с гордостью добавил панк-купидон Серж, — но я так ни разу её не получил.

— Кроме того, у меня есть ещё какая-то необузданная страсть к перемене мест. Видимо, в крови моей бродят гены хазар-кочевников, и все время дают о себе знать мои семитские черты. Не случайно, хазары назвали эти горы Карпатами. Ведь жаба на иврите звучит «карпада». Нет, совсем не зря я, как та жаба-путешественница, оказалась здесь. Я обожаю горы. Наверное, потому, что всё детство своё я провела в местечке Жабье, которое потом переименовали в Верховину. Там и живут сейчас мои родители. Благодаря им, а также спонсорству состоятельных бой-френдов, я уже объездила полмира, о чем рассказала во многих своих книгах.

Журналисты часто спрашивают меня, кто я — писательница или певица? Я не знаю, кто я: у меня нет ни голоса, ни слуха, и я совершенно не знаю нот. Но я сочиняю музыку и даже стала фронт-вумен легендарной панк-группы имени самого себя. Короче, я просто Карма. Та самая сука, которая получает все: и миллион долларов на раскрутку, и крутой кабриолет «Пежо», и киевского мужа-писателя, и американского мужа-миллионера, и французского супруга, а также бесчисленное количество богатых и не очень мачо.

Многие считают, что я самый негативный персонаж отечественного маскульта… что я засрала собой весь интернет. Но всё это, ребятки, осталось в далёком прошлом. Сейчас я никого, кроме мужа, детей и собак, не люблю. И как зарубежный секс-эксперт постараюсь передать вам, как достичь этого чувства.

— Я тоже на это надеюсь! — кивнула ей Агния, — но продолжаем дальше.

— Друзья мои, меня зовут Игорь Бомбардир, и я не шизофреник. Говорю об этом с такой уверенностью, потому что я два года проработал в психбольнице психиатром. Хотя бывшая моя, пятая по счёту, жена Алиса постоянно уверяла меня в обратном и даже суду предьявляла справку о моей невменяемости, чтобы завладеть после развода моей недвижимостью. Но справку она эту подделала, поэтому не будем об этом.

Известен я больше, как тёмный маг Нуар. Родился я в очень бедной семье в Угледаре под Донецком, куда отец мой поехал работать шахтёром на заработки. Сам он, кстати, родом из Закарпатья, из Свалявы, из этих самых мест. Мать же моя — из донецких, и всю жизнь проработала обычной поломойкой. Так вот, друзья мои, чтобы я имел возможность учиться, родителям пришлось продать свою 4-х комнатную квартиру и купить двухкомнатную: вся разница в цене ушла на моё обучение в мединституте. В результате я стал дипломированным хирургом и психиатром.

К тому, кем я сейчас являюсь, я шел, можно сказать, с рождения. Я поздний ребенок в семье. Мама родила меня почти в 40 лет. Это были тяжелейшие роды, мама сомневалась, что сама выживет: у нее не было потуг. Акушеры уже считали меня мертворождённым. Но неожиданно я закричал. Мой крик был похож на крик петуха. Да, друзья мои, самое интересное, что я родился на рождество. Мне кажется это неслучайным. Ведь Христос тоже был магом. То, что я особенный и не такой, как все, первым заметил один колдун. Он сказал мне: «Встань на весы». Мой вес оказался 66,6 кг. Этот вес держится у меня до сих пор и остаётся неизменным, сколько бы я не ел. Более того, у меня оказалось не 12 пар ребер, как у всех нормальных людей, а 13. У меня есть ещё одно рудиментарное ребро. Такие вот у меня физические особенности.

Это и подтолкнуло меня заняться магией, друзья мои. Но я решил стать не просто колдуном, а истинным магом, то есть мастером активного гнозиса. Я переехал в Киев и основал там своё эзотерическое издательство. Кроме того, создал Академию универсальной магии, целительства и колдовства. О моей жизни вскоре был снят полнометражный фильм, который так и назывался «Жизнь мага». Ну, и ко всему я провёл в Чёрном замке под Киевом первый Магический бал.

— Теперь я вспомнила, где впервые вас увидела, — неожиданно отозвалась Карма. — На том самом балу Магов, где собралась вся элита. Только тогда вы были с короткими волосами.

— Я тоже вас помню, — улыбнулся ей Нуар. — Только тогда вы были со своим первым мужем.

— Да, — кивнула Карма, — из писателей тогда были только мы и Бузина.

— Не только. Не забывайте, что я тоже писатель, — напомнил ей Нуар. — Ведь я написал такие книги, как «Откровения чёрного колдуна», «Ты можешь всё!», «Диалог с магом». Последняя книжечка, объемом всего лишь в 1500 страниц и весом в 2,5 кг, является самой толстой книгой, которая когда-либо издавалась. С виду эта книга напоминает реальный кирпич, которым легко можно прихлопнуть любого человека.

— А кого именно? — поинтересовался Влад.

— Есть кого, — усмехнулся маг. — Ведь познакомившись поближе со многими ведьмами и колдунами, я понял, что большинство из них являются шарлатанами. Я решил вывести их всех на чистую воду, что им очень сильно не понравилось. Я, например, обвинил «Битву экстрасенсов» в обмане телезрителей. Люди думают, что им показывают настоящих магов, а те показывают им фейковое шоу фриков. Я восстал один против всех, друзья мои. Я восстал один против всех. Естественно, против меня сразу же стали проводиться обряды на моё уничтожение. Но я поставил на себя мощную защиту. Я считал себя неуязвимым. Но и на старуху бывает проруха. То, что не удалось десяткам колдунов, удалось сделать моей бывшей жене Алисе, но не будем об этом.

Я много чего добился в этой жизни благодаря чёрной магии — славы, денег, популярности, но вскоре понял, что это не та цель, которой следует добиваться. Главную миссию своей жизни я вижу в том, чтобы нести знания людям. Вот почему последним моим достижением стало издание трилогии «Нектар божественной мудрости».

— Благодарю вас, — прервала его Агния.

— Ещё пару слов, если позволите, — приложил маг руку к сердцу. — Должен вам признаться, что с трёх лет я слышу в себе чей-то Высокий женский голос, который постоянно подсказывает мне, как поступать в том или ином случае. Поначалу я не осознавал природу этого голоса. Чтобы разобраться в себе, я и решил досконально изучить психиатрию. Я хотел понять, чем я отличаюсь от больных шизофренией, которые, как известно, также слышат голоса, и как отличить шизофреников от тех, кому этот дар дан свыше.

Так вот, друзья мои, именно этот Высокий женский голос напророчил мне встречу с моей любимой и подсказал мне, чтобы я отправился с ней в Love Tour.

— Непревзойдённо! — не сдержалась поэтесса Леся.

— Именно этот голос, а также многолетнее общение с Лаурисом, которого я знаю не понаслышке, привели меня к решению, которое я сейчас озвучу. Я решил уйти из чёрной магии.

— Как так? — удивилась Магдалина Мария Михайловна.

— Не может быть! — не поверил ему Влад.

— Я подтверждаю это, — неожиданно раздался из липовый листвы знакомый голос великого магистра. — Маг Нуар, один из самых таинственных и уникальных людей нашей страны, был не только чёрным, но и самым откровенным магом современности. Он не побоялся показать истинное лицо шарлатанов от магии. Через его руки прошли баснословные деньги. В своём издательстве он издал две моих книги «Магия гипноза» и «Магия любви». Мы много раз беседовали с ним на тему денег и счастья. Я хотел, чтобы он осознал всю свою прошлую жизнь, что не в деньгах счастье, что не будет ему добра от поклонения нечистой силе. И я очень рад, что он во имя жизни, во имя любви, во имя детей своих принял волевое решение и решил уйти из чёрной магии в светлую. Ликвидировал свой скандальный сайт и перестал изрыгать хулу на всех. Он сам пожелал этого.

Конец ознакомительного фрагмента.