Ангел Люцифера. Триллер

Сергей Гордиенко

Оказавшийся на «дне» бывший военный лётчик Виктор Хлебов однажды после запоя сталкивается с чем-то потусторонним. И это были не галлюцинации. Это была чёрная и страшная сила. И эта сила предлагает ему сделку. Он соглашается.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ПЕРВЫЕ ДЕНЬГИ

Полноватый капитан Кузин, глядя на меня с враждебным прищуром, процедил:

— У тебя два варианта: либо колись, либо сдохнешь в общей камере. Про нелепую аварию и НЛО будешь сочинять в психушке, куда тебя отправят после того, как у нас отобьют все твои оставшиеся мозги.

— Правду говорю! — в сотый раз убеждал я следователя, глядя на него умоляющим взглядом. — Ехали ко мне за деньгами из-за этого проклятого спирта!

— Три тысячи долларов, — усмехнулся следователь, — да за такие бабки и не такие аварии устраивают! Ты же не хотел отдавать деньги? Не хотел, да?

— Ну, не хотел… но…

— Будешь, ****ь, колоться? — стукнул он по столу кулаком.

Поняв, что отстоять правду не удастся, я попросил его дать мне время подумать, чтобы взвесить всё «за» и «против».

— Сутки даю, — следователь вдруг улыбнулся, — думаю, мы поладим. Курево есть?

В камере я отрешённо выкурил три сигареты подряд. Думать ни о чём не хотелось. Лёг и постарался уснуть, чтобы хоть на часок-другой забыться спасительным сном, где можно увидеть совсем иную жизнь, может быть, даже счастливую. Только задремал, как вдруг передо мной возникла зелёная рожица Легиота.

— Требуй у Кузина водки! Только так, через лазейку в ограде я смогу проникнуть к тебе и помочь! — быстро пропищал он и исчез, растворившись в воздухе.

Я открыл глаза. Вспомнив сон, я уже серьёзно отнёсся к нему. Только о какой ограде он сказал? Ах, да, я же в камере.… Но как у следователя выпросить водки? Впрочем, стоит попробовать. Ведь Легиот так сказал. А уж он, наверное, знает, о чём говорит. Это был действительно шанс. И упустить его было нельзя.

Кузин вызвал меня на допрос. Выглядел он как-то рассеянно, то и дело, перебирая на столе бумаги, словно что-то в них забыл и не может найти. А затем отбросил их в сторону и стал куда-то звонить. Из разговора я понял, что он говорит со своей женой. Речь шла об их ребёнке, сыне, который не вернулся домой из школы ещё вчера. И его до сих пор не могут нигде найти.

Я был в раздумье. В эту минуту просить у Кузина выпить? Впрочем, терять было нечего. А рискнуть стоило. Вдруг и этот сон поможет?

Я покашлял, чтобы привлечь его внимание, и, ёжась и порядком робея, сказал:

— Знаете, кажется, я смогу вам помочь.

— Да погоди ты, — отмахнулся он, — тут не до тебя! — он схватил трубку зазвонившего телефона.

Поговорив по телефону, он вздохнул и с хмурым и задумчивым видом стал водить трубкой по переносице.

— Я хочу поговорить с вами о вашем сыне, — снова напомнил я ему.

— Что? — очнулся он.

— Можете мне не верить, — быстро заговорил я, — но вот, истинный бог, — я перекрестился, — что я говорю правду. Если же обману, делайте со мной, что хотите. Подпишу все протоколы и даже возьму на себя все ваши нераскрытые дела, только… — я запнулся.

— Ну? — он сурово уставился на меня.

— Мне необходимо выпить. Выпить, чтобы узнать, где находится ваш сын!

— Что…?! — вдруг глаза его наполнились злобой. Он вскочил и, схватив меня за воротник пижамы, стал трясти и кричать, брызжа слюной мне в лицо. — Да я тебя в порошок! Пыль!

Бросив меня на стул, он сел и, обхватив голову руками, прошептал.

— Боже мой…

— Я говорю вам правду! — принялся я его убеждать. — У меня есть способности! Но они появляются только тогда, когда я выпью! Пьяный усну и могу во сне увидеть всю необходимую информацию!

Следователь сидел, молча, по-прежнему держа голову руками. Так прошло несколько минут. Наконец, он поднял голову и как-то задумчиво взглянул на меня.

— Что? Значит, говоришь, что имеешь способности? Ты экстрасенс? Экстрасенс алкоголик? — усмехнулся он. — Ладно, сколько тебе надо выпить? Хватит бутылки?

Он принёс мне в камеру бутылку водки и закуску.

— Может, и впрямь что поможет, — вздохнул он, — тут хоть чёрту молись. Ну, а когда прийти?

— Завтра, наверное. Да, лучше завтра утром.

Кузин вышел из камеры, и его уставший голос за лязгнувшей дверью предупредил дежурного быть всё время начеку. Мне его стало жалко. Я представил себя на его месте и содрогнулся от нахлынувшего ужаса. Если бы такое случилось с моим сыном? Да не дай бог! Мне захотелось ему помочь уже не ради собственного спасения (а что он должен будет помочь мне выйти отсюда, если я помогу ему, не вызывало сомнений), а помочь просто так, по-человечески, как отец отцу. Открутив пробку, я отпил из горлышка где-то треть бутылки. Водка была хорошая, качественная, с горьковато-приятным вкусом. Из пакета достал хлеб, колбасу и горстку шоколадных конфет. Стал закусывать. В голове зашумело, будто в ней заработал маленький вентилятор, плавно разгоняя по жилам приятное тепло. Стало хорошо. Но сейчас станет ещё лучше! Я приложился к бутылке и осушил её до дна. Закусив, лёг на нары и закурил. Мне уже было так хорошо, что почувствовал себя не задержанным, находящимся в камере, а каким-нибудь шишкой, например, генералом, отдыхающим в номере люкс. А ведь я мог стать генералом! Да, мог! Всё у меня складывалось удачно — и карьера, и отношения по службе с товарищами, в том числе и со старшими по званию! Мой налёт часов был одним из самых больших в полку! Всё было, всё! А я? От обиды на самого себя я готов был заплакать. Жизнь повернулась ко мне спиной, когда я был на самом её взлёте! О, как же ты, судьба, несправедлива и жестока!

Сколько прошло времени, я не помнил. Мне казалось, что тусклый свет зарешеченной лампочки, горит уже целую вечность. Надоело лежать, и я принялся ходить по камере. Было скучно, и я начал бормотать ругательства, спел куплет есенинской песни о матери, которая ходит на дорогу с надеждой встретить своего непутёвого сына. Выпить хотелось ещё. Я ругал себя, что не заказал Кузину две бутылки. Но тут мне в голову пришла идея. Я застучал в дверь, и потребовал от прибежавшего сержанта принести мне немедленно бутылку.

— Мало одной! Только скорее!

И сержант тут же принёс мне пузырь водки. Я от радости был готов его расцеловать.

— Выпьем, друг!

Но он, усмехнувшись, отказался. Ну, и чёрт с ним! Выпью и один! Больше достанется!

Впрочем, я был не один. Ведь со мной была бутылка! Я поцеловал её и, разложив перед собой закуску, принялся пировать. Вскоре мне опять стало скучно. Так хотелось куда-нибудь пойти, с кем-нибудь поговорить по душам. Вспомнил весёлую больничную палату, Таню. Начал вслух просить у неё прощение за свой постыдный поступок. Променял её на какой-то жалкий пузырёк спирта!

— Танечка, ну, прости меня, дурака! — хныкая, умолял я её, и, видя перед собой её светлый образ, стал водить рукой по воздуху, словно гладя её тёмно-русые волосы, собранные в тугую косу.

Повздыхав, я улёгся на нары и, заложив руки под голову, уставился в сумрачный потолок. Начал дремать. Веки смыкались. В полузабытьи привиделся Кузин с очень печальным видом. Да у него же сын пропал! Да, тяжело Кузину, тяжело. Время сейчас страшное — столько людей пропадает. И никто ничем никому не поможет. Тяжко жить, тяжко. И вдруг в воздухе я увидел зелёную физиономию с жёлтыми глазками. « Легиот! — вспомнил я. — Он — то мне и нужен!»

— Ты? Ну, наконец-то!

— Слушай и запоминай. Сына майора Кузина похитили. И уже сегодня за него потребуют выкуп. Деньги большие. И они могут все достаться тебе.

— Где он находится? — закричал я. — Деньги меня не интересуют! Пацана надо спасти, пацана! — у меня от жалости к мальчику навернулись слёзы.

— Глупый ты. Или забыл наш уговор?

— Но сейчас не деньги главное, — всхлипнул я.

Глазки у Легиота сузились.

— Деньги всегда главное! Ты укажешь Кузину путь к его сыну, но все деньги за выкуп требуй себе. Плата за спасение всегда высока, тем более что похитители всё равно не вернут ему сына.

— Но мне хватит и свободы!

— Но свобода без денег — это жизнь муравья, копошащегося в своём муравейнике от зари до зари. Ты же не хочешь быть муравьём?

— Но… отдаст ли Кузин мне деньги?!

— Если он хочет, чтобы его сын был жив, то отдаст всё.

— Сколько же?

— Сто тысяч долларов. У него есть. Этот навозный жук — взяточник и мошенник, каких поискать. Восьмилетний Петя Кузин находится в тридцати километрах отсюда в деревне Маховка. Возле заброшенной конюшни стоит пустой дом. В нем, когда-то жил одинокий конюх, умерший уже. Мальчик сидит в подвале этого дома. Плачет, страшно ему, очень страшно. Торопись, — Легиот мигнул глазками и исчез.

Я открыл глаза. Вспомнив сон, сжал голову руками, чтобы прийти в себя, и, выдохнув, бросился к двери. Громко в неё постучал. Прибежал сержант.

— Кузина зови! Знаю, знаю, где его Петька!

Вскоре ко мне в камеру вбежал майор с какими-то бешеными глазами.

— Ну, что?! — он схватил меня за грудки. — Как узнал, как зовут моего сына? Если поможешь — озолочу!

— Так, спокойно, — отстранился я. — Выкуп сто тысяч долларов?

— Я не знаю, сколько… пока молчат.… Говори же скорее!

— Петю бандиты всё равно решили убить, поэтому деньги было отдавать ни в коем случае нельзя! Но их всё равно придётся заплатить! Мне! — я теперь схватил его за грудки и сердито дохнул ему водкой в лицо. — Слышишь, мне! Так нужно!

— Да говори же скорее! — Кузин с мольбою смотрел на меня.

— Только деньги всё же отдай, — впившись в него взглядом, медленно и отчётливо повторил я, чтобы добраться до глубины его понимания. — Так нужно!

— О, господи!

Я назвал адрес. Кузин выбежал из камеры, а я довольный собою вернулся к своей недопитой бутылке.