Наследник

Сергей Греков (2024)

Блокадный Ленинград, служба в КГБ, Афганская война — всё это осталось в далёком прошлом. Давеча я жил тихой и спокойной жизнью. Вот только один случай всё изменил: бешеная богиня (да-да, вы не ослышались) мало того, что закинула меня в тело какого-то кровососа (уж не спрашивайте, зачем — сам не знаю), так ещё и в Рязань отправила. И всё бы ничего, вот только речь я веду не про Рязанскую область, а про Рязанское графство. Странно, да? Вот и я так думаю. И теперь мне предстоит выживать в новом мире. Да и мир тут такой — с гнильцой. Но ничего, мои дорогие, это исправимо…

Глава 5. А говорили, что призраков не существует…

Существо брыкалось и проклинало меня на все лады. Оно кричало, визжало, шипело. Мои ладони периодически обжигал то холод, то огонь, а иногда и вообще что-то непонятное.

Я продолжал крепко держать его руки. Попытки что-то спросить ни к чему не приводили. Да и успокоить призрака не получалось. Опасности от него я не чувствовал. Сперва ведь, грешным делом, подумал, что это дрон, которого послали выследить меня, но нет — ошибочка вышла.

И что мне с ним делать? Я пробовал скрутить локоть или пробить его колено — ничего не выходило. Пару раз старался огреть кочергой — тот же эффект. Жаль! Боль очень хорошо развязывает язык. Но сейчас, думается, это не поможет. Плюнув, я опустил его со словами:

— Да катись ты уже отсюда! Надоел на ухо верещать!

Призрак умчался ввысь. А вдруг у меня мозги едут? Я же точно не сплю? Меня всю жизнь учили, что не бывает внетелесных сущностей, а тут оказалось, что я немного заблуждался. Даже забавно.

Через пять минут заметил, как на меня смотрит один из могильных столбов. Ощущение было странным. Ну ещё бы: вкопанный в землю идол пялится на тебя — кому такое понравится? Разве что детворе, которой захотелось приключений и острых ощущений.

Помнится, мой дед тоже вырезал подобные штуки. Они были как живые. Вот только я понял, что смотрит на меня не бездушная деревяха, а призрак. Не знаю почему, но существо напоминало мне маленького и игривого ребенка. А детей я люблю. И, повторюсь, никакой опасности от него я не ощущаю, да и гнильцы не чувствую.

— Эй, таинственная невидаль, чего прячешься? — спросил я со смехом. — Иди ко мне. Хоть поговорим по-человечески.

— Я не человек и никогда им не был, — проблеяло существо, не торопясь при этом покидать укрытие.

— И кто же ты тогда? — спросил я, принимая его слова.

— Хозяин кладбища, — гордо проговорил призрак. — А ты — гость из другого мира.

Другой мир? Всё-таки другой мир, а не будущее? А это уже интересно! Звучит хоть и странно, но правдоподобно: вампиры всякие бродят, призраки разговаривает, баронства опять же есть. Но названия все наши — земные. Да и люди говорят на русском, и цифры привычные. Параллельные реальности… Был у меня знакомый, который от зависти удавился бы, узнай он, что я оказался в такой вот ситуации.

— И как ты определил, что я из другого мира? — я подвинулся на скамье и постучал по дереву открытой ладонью. — Подходи да присаживайся. Обещаю, что не буду больше тебя трогать.

Существо неуверенно подлетело. Оно покружилось, а после зависло в паре метров от меня.

— На тебе нет печатей. Не бывает людей и благородных без печатей. Так что либо ты родился до прихода богов, либо прибыл из другого мира. Но ты не знаешь очевидных вещей, — хозяин кладбища указал на браслет. — Так что ты не из этого мира. И я тоже.

— В логике тебе, конечно, не откажешь. Ты можешь объяснить, что это такое? — я подкинул предмет, от которого призрак не отводил жадных глаз.

— Так мошна это, — благоговейно проговорило существо. — Кошелем ещё называют. А люди — кошельком. Ведомо тебе слово такое?

— Конечно! И какие тут цены? Как им пользоваться? Как валюта тут называется? Где её брать? И из какого металла он сделан? — засыпал я вопросами призрака. У меня было понимание, что эта информация для моего выживания была далеко не самой важной, но раз призрак наконец-то заговорил со мной, то стоит начать с таких вот мелочей. Да и ощущение у меня появилось, что ему самому эта тема интересна.

— Во всем мире, у всех кланов, на всех землях есть только одна валюта: кровь, — принялся объяснять хозяин кладбища. — У тебя простая мошна: фиолетовая. Её ресурс может хранить девятнадцать целых и девятьсот девяносто девять тысячных литров. Есть ещё серая, но она только для людей. И там ноль целых и девятьсот…

— У вас есть такое понятие как округление? — перебил я его. — Один литр, вместо тысячных.

— Есть! — несказанно обрадовался призрак. Он подлетел поближе, сел рядом со мной и тут же затараторил. — Серый хранит всего один литр. Синий — сто. Голубой — тысячу. Зеленый — десять тысяч. Есть и другие: желтый, оранжевый и красный. Но они только для очень значимых благородных.

— И чем обеспечивается эта валюта? — поинтересовался я. Вот прям чувствую, что привидение хочет поговорить о деньгах. Так почему бы не предоставить ему такой шанс?

— Так кровью же! — недоуменно проговорил новый знакомый. — Корм платит налог кровью. Клан забирает себе пятьдесят процентов. Остальное достается дворянам. А подделать значения мошны нельзя. Таков завет богов. Сколько отдано крови, столько и отобразится на браслете.

А это справедливо. Здесь, видимо, никакой инфляции нет. Да и денежных реформ тоже. Хотя…

— А если крови станет слишком много, то что?

— Это невозможно! — запротестовал хозяин кладбища. Его тело покраснело от обуревающих эмоций. — Два человека, пока живут, могут обеспечивать одного благородного. Ещё два — отдают кровь в оборот. И на одного благородного всегда приходится четверо людей. Таков завет! И он нерушим!

— А если в государстве будет сто человек и сто благородных, то что? — спросил я. Что-то как-то не вязалась у меня эта информация. — И кто такие благородные?

— Такой клан вымрет. Либо присоединится к более могущественному клану, у которого есть ресурс для существования. А благородные… Ты ведь тоже стал таким, верно? — призрак хитро прищурился.

— Ну вроде… — я неопределенно пожал плечами. — Я ещё что-то про время слышал, — вспомнилось мне название ресурса, который я умудрился выпить. — Что это такое?

— Это энергия корма. То есть время его жизни. Каждому человеку отведено сто лет. Больше он прожить не сможет. Таков завет!

— Ну сто годков — большой срок, — оценил я. Мне-то до такой цифры ещё семнадцать лет мир коптить надо было. Хотя я знаю пару-тройку человек, которые разменяли вторую сотню.

С удивлением я увидел, как тело хозяина кладбища замерцало. Во все стороны посыпались разноцветные искры, а по погосту разнесся его заразительный смех.

— И что я такого сказал? — не понял я. Странное поведение у моего не менее странного знакомого… Ну спишем всё на особенности другой культуры.

— Да что можно сделать-то за сто лет? — сквозь смех выдавливал слова призрак. — Чему научиться?

— Да чему угодно. Можно стать профессионалом во многих областях или добиться значимых результатов в творчестве или науке, — предложил я.

— Эх, уморил ты меня. Корм же тупой, — хозяин кладбища снова заржал.

— Я общался с ними. Ну да, они немного наивны, но тупыми бы их не назвал, — не согласился я. Да даже тот мужик, который меня ублюдком называл, вполне себе внятно излагал мысли и знал про территориальное разделение его страны. И сдается мне, что он не врал про графства и герцогства. М-да, дела…

— Это потому что ты в трущобах сейчас, — пояснило существо. — Сюда стекаются те, кому жизнь в баронствах не по душе. А вот выйдешь в цивилизованные места — поймешь. Да и никто сто лет не проживает. Максимум — пятьдесят. Но это редкость.

— Почему же? — нахмурился я.

— Так энергию же тратить всегда надо.

— На что?

— На что угодно: скотину хромую исцелить, свои раны залечить, свет зажечь. Ну или согреться, если холода наступят. К тому же дома для самого корма могут разрушаться. Благородные следят за таким и говорят, что и как надо делать, чтобы исправить это.

Я вспомнил, как пузан метнул огненный шар. Да и первая моя жертва тоже сделала нечто непонятное. А люди в квадрате вообще создавали проекцию прошлых событий. Ещё какой-то мужик у костра иллюзию бабочек творил.

— Так энергия — это магия? — догадался я.

— Слышал я и такое определение, хотя точно не знаю, что оно значит. Энергия — это отведенное время. И чем больше влияние на мир, тем больше тратится времени.

— А может человек снести, — я задумался, — скажем, крепостную стену? Сколько ему на это понадобится энергии?

— Смотря какая стена и смотря какой запас. Но, в принципе, сможет. Вот только для чего это ему надо?

— А если война? — ухватился я. В моей голове промелькнула мысль, каких бы я дел смог наворотить в Афганистане с ротой магов. — И несколько человек ударят по врагу. И всё. Конец чужой армии настанет.

— Корм никогда не участвует в войнах. Таков завет! Война и сражения — дело благородных.

— Так ежели враг на пороге, то нужно всеми силами обороняться, а после всеми силами наступать! — с уверенностью сказал я, вспоминая подвиг бойцов моей Родины.

— Если война на пороге, то повысятся налоги. Корм будет делиться кровью с благородными. Кровь залечит раны. Не знаю, из какого мира ты прибыл, но здесь другие законы. Люди живут тут только для одного — создавать в своих телах как можно больше крови. Больше они ни на что не годны.

Мне вдруг стало мерзко. Как можно про людей говорить так, будто это глупый скот? И дворянчики эти возомнили себя выше других. С какой это стати? В моем детстве тоже были твари, которые мнили себя высшей расой — фашисты! И что с ними стало? Да раздавили мы их, как тараканов! И этих тоже надо давить!

Явственно ощутил, как по моим жилам струится энергия. Зрение поплыло. Я стиснул руки в кулаки. Сидевший рядом призрак вжал голову в плечи, а затем резко куда-то рванул. Я сделал пару глубоких вдохов, беря мысли и чувства под контроль.

— Стой! — крикнул я, поднимаясь со скамьи.

Ага. Так он меня и послушал! Растворился и был таков… Прошло полчаса, прежде чем хозяин кладбища снова явился ко мне. Я заметил, что один из столбов смотрит на меня.

— Я не причиню тебе зла! — напомнил я. — Можешь ответить ещё на несколько вопросов?

— Спрашивай! — донеслось до меня.

— Я к кому отношусь: к благородным или к людям?

— Ни к кому. Но ближе к молодым благородным! — подумав, выкрикнул призрак. — Только к опустившимся. У тебя ведь ничего не осталось за душой.

— А что за печати? Расскажешь про них? Обещаю, что ничего тебе не сделаю. Можешь подойти поближе. Не хочу орать.

Существо подплыло и замерло в пяти метрах:

— Все младенцы в этом мире рождаются с круглой черной печатью, — призрак сформировал конечность в виде руки и прикоснулся к предплечью. — Таков завет богов! Через несколько дней печать становится либо серой и превращается в каплю, либо фиолетовой и превращается в корону. Серая — это корм. Фиолетовая — аристократ, знать, дворянин, благородный. Называй как хочешь. Названий много, но суть одна: это бессмертные, которые стоят выше корма. И почему ты не знаешь очевидных вещей?

Я скривил губы в ухмылке. И с чего, спрашивается, мне знать такие подробности о чужом для меня мире? Вот спрошу я его, на какой цвет нужно переходить дорогу, так он и не скажет. Хозяин кладбища, видимо, тоже понял, что сглупил. Он подлетел поближе и приземлился на скамью. Я уселся рядом.

— Так нечестно! — голосом ребенка проговорил призрак.

— Что именно?

— Я тебе всё говорю, а ты мне ничего. Давай сделаем честно: хочешь информацию — плати.

Я протянул мошну с тринадцатью литрами крови. Без понятия много это или мало, но мне пока что от браслета не было никакого толка. Приведение только тяжко вздохнуло и ответило, что ему это без надобности. Существу хотелось узнать о моем мире.

Пару уточняющих вопросов быстро вывели меня на финансовую составляющую Земли. Хозяин кладбища задорно смеялся, когда я поведал ему о деньгах. Он не понимал, какой смысл в обычных бумажках, которых можно напечатать бесконечное количество. А то, что по планете ходила разная валюта, так и вовсе вела его в состояние безудержного веселья.

Потом я рассказал про оружие, про наш быт и технологии. От телевизоров и телефонов приведенье пришло в неописуемый восторг. В общем, общение у нас задалось.

А следом настала моя очередь задавать вопросы. Я пытался запомнить всё от первого до последнего слова.

Оказалось, что большую роль в новом мире играют боги, коих насчитывалось десятки, если не сотни. Именно они при рождении наносят печати. Я уж подумал, что такие наколки наполнены магией и даруют сверхъестественные способности, но нет — это обычные символы, показывающие, корм ты или дворянин.

Но всё же у татуировок имелась странная функция: они определяли, кем аристократ будет по жизни. В определенном возрасте у изображений меняется цвет. Если голубой, то благородный может стать ученым, деятелем культуры или прибиться к духовенству. Зеленый — купцом, ремесленником, торговцем Желтые — военные. Оранжевые — императорская служба.

— А красный? — уловил я спектр радуги. Значения кошельков, кстати, тоже определялось именно по ней.

— А это сам император и члены его семьи. Таких мало. И знаешь что? — оглядываясь, прошептал призрак. Он наклонился к самому моему уху.

— Удиви! — я ухмыльнулся. Недавно бесплотный дух верещал на весь погост, привлекая внимания возможных визитеров, а теперь включил режим тишины. Говорю же: ребенок.

— Говорят, что наследник Российского клана умер и уже бродит по берегам Темного океана. Он никогда не возродится. Но это самый секретный секрет, так что тссс, — хозяин кладбища поднёс палец к губам.

Я улыбнулся — миры разные, а жесты одинаковые. Хотя ничего странного в этом нет: тут и названия многих географических объектов схожи, и цифры, и язык, а я про какие-то жесты… Тем не менее я вполне серьезно кивнул и пообещал никому об этом не рассказывать.

Одна вещь у меня в голове не укладывалась, поэтому я решил уточнить:

— Ты сказал про ремесленников, — вспомнил я. — По твоим словам, они создают всё, что я могу потрогать. То есть они пашут землю, делают посуду и строят дома?

— Ну, конечно! Не корму же этим заниматься! Хотя знать часто использует их время, но всё же основную работу делают аристократы.

Что-то, видимо, я неправильно представлял местную дворянскую жизнь. Я думал, что благородные целыми днями развлекаются охотой, ходят на баллы и устраивают званные ужины.

— И они бессмертны? — в очередной раз уточнил я.

— Да. И даже если кто-то из них умрет, то есть возможность воссоздать новое тело, в которое и переселится дух погибшего. Главное — чтобы дух не обрел покой и не отправился бродить по берегам Темного океана в чертогах Великой Матери.

— Ну тогда они заполонят всю планету, — не унимался я. — Не думаю, что они так просто согласятся расстаться со своей жизнью. Сдается мне, что благородные — те ещё самовлюбленные твари.

— Боги следят за балансом, — многозначительно изрек хозяин кладбища. — Перенаселения не будет. Эта планета заполнена только на треть.

— И сколько сейчас проживает этих доморощенных дворянчиков?

— Около восьми миллиардов, — шокировал меня призрак. — Это я сам узнал случайно. Ночью мимо меня проезжали двое дворян из императорской службы. Они что-то искали. Один из них в разговоре упомянул, что совсем недавно их стало восемь миллиардов.

— И на каждого благородного приходится четыре человека, — вспомнил я. — То есть ты хочешь сказать, что общее население — сорок миллиардов?

— Нет, восемь. Зачем ты считаешь корм? Почему тогда не учитываешь коров, коз, уток и мышей?

Меня снова обуяла злость. Ну как можно так относиться к людям? Зачем приравнивать их к мышам? Захотелось настучать кочергой по призрачной черепушке, но я всё же удержал себя. Приведение испугалось и отлетело на пару метров.

— А сам-то ты кто будешь? И это, — я по-стариковски пожевал нижнюю губу, — извини. Ты сам сказал, что я из другого мира. И у нас другие порядки.

— Я хозяин кладбища, — донесся до меня еле слышный шепот.

— Это я и так знаю. Точнее вижу. И что ты делаешь?

— Слежу, чтобы никто из корма мертвых не пытался поднять. Их энергии на это уходит совсем немного, но упыри могут много бед наворотить.

— И что ты делаешь с людьми, которых поймал? — спросил я. Так, оказывается, тут ещё и труповоды могут водиться. Интересно! Возьмем на заметку.

— Я никого никогда не ловил. Упырей ведь только ночью поднять можно. А ночью сюда никто из корма не заглядывает. Все знают, что я тут живу. А если поймаю, то выпью всё их время.

Что-то не давало мне покоя. Эх, память-то стариковская. Тело мне новое дали, а вот мозги, походу, прежними остались: думается мне тяжко. Да и забываю, что хотел спросить. Когда призрак сказал про энергию и время, в моей голове что-то промелькнуло. Я ухватился за мысль и наконец смог высказать её:

— Энергия — это время жизни. И чем больше вливаешь этой энергии, тем сильнее эффект влияния на мир, — завернул я фразу. — Так?

— В общих чертах, — подумав, согласился со мной призрачный знакомый.

— Но аристократы бессмертны. И получается, что они могут и горы сдвинуть. Время же у них бесконечно.

— Аристократы энергией не владеют. Они же не корм.

— Я видел, как обычный мужик запустил огненный шар в сарай. И тот вспыхнул. Если этот шар пустить в благородных, то он тоже много кого сожжет. Почему же люди не восстанут против дворян? Их же больше, и, получается, они сильнее.

— А быки сильнее всех, но они же не восстают. Ты только не злись, но люди тупые, — сказал призрак, отдаляясь от меня ещё дальше. — Да и завет есть: благородные всегда управляют людьми. Ты задаешь вопросы, ответы на которые знает даже человеческий ребенок.

— Я гость в этом мире, так что нечему удивляться. А благородные тоже могут тебя схватить?

— Нет. Они мне ничего не смогут сделать. На это способны только боги.

— А почему я могу? Я ведь не бог.

— Не знаю, — существо по-человечески вздохнуло. — Может быть, это особенность людей из твоего мира.

— Тут один человек это увидел и посчитал меня упырем.

— Тупой корм… — протянул хозяин кладбища. — Даже у упырей есть печати. Всё, не могу больше с тобой общаться, — неожиданно сказал он. — Ты из меня все силы выпиваешь! И тебе лучше уйти прямо сейчас.

— Я могу что-нибудь сделать для тебя? — напоследок предложил я. Мне нравилась детская непосредственность призрака.

— Да. Заходи как-нибудь, — сказало существо, принимая, как он думает, пугающую форму крылатого создания с копытами, рогами и хвостом. Призрак увидел, что меня подобным не пронять, поэтому просто растворился.

В памяти промелькнул образ богини Тиамат. Я вспомнил, как во время нашей встречи укусил её. Хе-хе. Походу, не зря это сделал. Теперь даже призрака могу потрогать. А вообще нужно найти эту Тиамат и отвесить ей отцовского подзатыльника. А то вон че удумала — стариков похищать во время их смерти. Пигалица проклятущая…

Я поднял голову вверх. Вот балбес! Я рассуждал, куда это попал. Думал про прошлое и будущее. Теперь точно нет сомнений, что я в другом мире.

Надо мной мерцали три луны. Звездное небо пестрело разноцветными огоньками. Проносились метеоры, кометы тянули длинные хвосты, проглядывались чужие туманности.

Ведь действительно попал хрен знает куда! Надеюсь, не подхвачу тут какую-нибудь заразу. Вдруг тут есть болезни, которых не было в моём мире, а иммунитета-то у меня и нет? И что мне вообще дальше делать? Ну не тут же сидеть до второго пришествия, в самом-то деле.

Я поднялся. Рядом валялось одеяние пузана и форма патруля. Остальные предметы сложил в мешочек, который я сделал из одежды. На теле закрепил свой странный фиолетовый кошелек. Натянул браслет повыше, чтобы не бросался в чужие глаза.

— Хозяин! — крикнул я в надежде, что меня услышат. — Я тут вещички некоторые у тебя оставлю. Можешь сделать так, чтобы их никто не нашел?

Ответом мне послужило легкое холодное касание. Я улыбнулся и пошел на выход.