Игра по-черному

Сергей Зверев, 2023

Ударные военные романы, написанные настоящим знатоком жанра. В одной из африканских стран полыхает гражданская война. Действующему президенту противостоит рвущаяся к власти прозападная террористическая оппозиция. В стране по приглашению правительства работают российские специалисты, в том числе – военные. Террористам удается похитить полковника спецназа ГРУ Нестерова и его дочь, работающую по контракту врачом. Очевидно, что готовится громкая политическая провокация. Для спасения заложников в страну прибывает отряд спецназа ГРУ во главе с капитаном Артемом Погодиным. Он приступает к разработке плана поиска. Однако в последний момент становится известно, что Нестеров с дочерью самостоятельно бежали из плена. Капитан Погодин понимает: боевой полковник решил действовать на свой страх и риск… Реальные герои в реальных условиях для настоящих читателей. Горные перевалы, засады и жестокие схватки с бандитами – такова пропитанная порохом атмосфера этих захватывающих боевиков.

© Зверев С.И., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Глава 1

Десантный катер «Серна» шел 30-узловым ходом, направляясь к точке высадки по крутой дуге, чтобы с берега нельзя было определить его конечный пункт назначения. Район был безопасен, как убеждали южноафриканские военные, но капитан Погодин предпочитал опираться на свой опыт и прислушиваться к своей интуиции. За шесть лет службы в спецназе ГРУ он понял главное: за всю современную тактику ведения боевых действий спецназом заплачено потом и кровью бойцов. Каждая операция, где бы она ни проводилась, пополняет этот боевой опыт, совершенствует тактику, требует новых подходов в подготовке спецназовцев. И второе, случайностей не бывает, есть только закономерности. Неудачная операция, потери в группе — закономерный результат неправильного решения командира, недооценки ситуации и противника, недоработка в подготовке своих бойцов. Даже неудачная операция — бесценный опыт, который изучается и анализируется. И каждая удачная операция, каждая победа — бесценный опыт, который тоже изучается, анализируется, берется на вооружение другими группами, подразделениями, лично командирами.

И сейчас Артем Погодин понимал, что высаживаться в конечном пункте назначения опасно, несмотря на то что союзники по учениям в этом регионе утверждают, что никакого риска нет. Диверсионная группа могла переместиться из одной точки в другую за несколько часов. А то, что за совместными морскими учениями ЮАР, России и Китая наблюдают как сторонники политической оппозиции в стране, так и западные спецслужбы, было очевидным и закономерным. И как результат их присутствия — выявленные факты подготовки диверсий, дискредитирующих Российскую армию. Дважды диверсантам даже удавались провокации в зоне действия китайского военного флота.

— Служат, родные! — похлопал по железу боевой рубки лейтенант Халилов. — Увидишь вот свои корабли за рубежом, которые в другой армии служат, — и на душе теплее.

Погодин бросил взгляд на смуглозагорелое лицо своего заместителя и сделал замечание:

— Не отвлекайся!

— Есть не отвлекаться, — привычно отреагировал лейтенант и снова приложил к глазам бинокль. — В моем секторе без изменений. Готовность к высадке.

— Меняем план! — резко сказал Погодин и протянул руку, указывая на берег. — Видишь справа тридцать градусов нагромождение камней в виде башни? Снизу есть движение и отблеск. Возможно, прицел снайпера или оружия большого калибра. Возьмешь двоих — и за мысом в воду! Мы уходим на второй круг и потом высаживаемся в намеченной точке. У тебя двадцать минут, Руслан. Пошел!

Халилов, пригибаясь, чтобы с берега не было видно передвижения на десантной палубе за высокими бортами, подбежал к бойцам группы.

— Пенза, Тарзан, за мной на бак! Десантируемся в воду по команде. Зачищаем!

Командир катера понял русского командира, и катер, сойдя с дуги, стал приближаться к нужному мысу, чтобы потом снова начать удаляться от берега и уходить на второй круг. Погодин верил в Халилова, как в себя. При всей склонности к лирике лейтенант был талантливыми спецназовцем, хорошо чувствовал обстановку и умел приспосабливаться к любым изменениям ситуации. Но главное, Халилов умел прекрасно действовать самостоятельно: хорошая тактическая командирская и личная боевая подготовка делали свое дело. Если приказ отдан, то лейтенант его выполнит любой ценой. Можно не сомневаться. И в двадцатиминутный срок он уложится, хотя это на первый взгляд кажется почти нереальным.

Двадцать минут потребуется катеру, чтобы отойти от берега, сделать круг и снова выйти к месту высадки. За двадцать минут лейтенанту с двумя бойцами с минимальным снаряжением и боезапасом предстояло проплыть около двухсот метров, выйти на берег, преодолеть по камням и скалам чуть меньше километра. Затем в опасной точке, на которую указал командир, установить наличие диверсантов или их отсутствие. Точно установить, аргументированно, наличие или отсутствие следов! И если диверсанты и правда устроили там засаду, то группа должна быстро и эффективно уничтожить противника. И Погодин не удивился, что лейтенант взял с собой Пензу и Тарзана. Светловолосый улыбчивый крепыш Олег Донин из Пензы и коренастый здоровяк Дима Тарханов из Казани, земляк лейтенанта, были самыми выносливыми бойцами в группе капитана Погодина. Но кроме этого, каждый из них умел хорошо «работать» не только в группе, но и индивидуально. Ребята умели видеть все поле боя, а не только свой участок. А это в спецназе военной разведки одно из самых ценных качеств. И решение лейтенанта командир мысленно одобрил. Решение напрашивалось само собой — выйти к опасному месту возможной засады с трех направлений по схеме: двое атакующих и один «прикрывающий-отвлекающий». «Раздергать» внимание противника в момент атаки, лишить его возможности оценить ситуацию, вести прицельный огонь, сбить с толку.

Артем был уверен, что Руслан выполнит приказ. И капитан может положиться на него и смело высаживаться со своей группой на берег, не боясь попасть под огонь врага. Твой приказ обязательно будет выполнен, и враг будет найден и уничтожен.

— Группа, приготовиться к высадке! — скомандовал Погодин, когда катер стал приближаться к берегу.

Капитан, не отрываясь, смотрел в бинокль. Еще минута, и он увидел, как Донин появился из-за скалы, сплюнул и уселся на камень, положив автомат на колени. Левее на открытое место вышел Халилов, поднял обе руки вверх, подав знак «чисто». Берег был уже рядом, и катер сбавил скорость. Вот заскрежетало днище по мелким прибрежным камням. Одновременно стал опускаться передний пандус, заработали двигатели квадроциклов, и первые две машины вылетели на большой скорости на берег. Отъехав от места высадки, четверо бойцов заняли оборону, прикрывая своих товарищей на случай внезапного нападения.

Когда катер ушел, а восемь квадроциклов поднялись по берегу к скалам, подбежал Халилов и доложил:

— Чисто, командир. Был один наблюдатель. Лежал около часа. Думаю, он заподозрил что-то и ушел, когда вы пошли на второй круг.

— Как поняли, что лежал долго? — сразу же спросил капитан.

— Возился он там, камешки из-под себя то и дело выбирал, чтобы не впивались в тело, — пояснил Донин. — Четкая по рисунку лежка. А еще он там по малой нужде сходил. Моча высохнуть не успела.

— Ушел на машине, — доложил о своих наблюдениях Тарханов. — Наверху, на грунтовой дороге, следы колес от торможения, когда съезжал с накатанной части к скале. Судя по ширине протектора, внедорожник. Четкого следа нет, камни там. Но драндулет старый, убитый, масло капает из картера. Ушел на северо-запад.

— Так, парни, — капитан задумчиво покусал губу. — Наблюдали не зря, значит, перестраховываются. Значит, подозрения, что готовится диверсия, оправдываются. И этот наблюдатель доложит своему боссу. Телефоном или рацией он пользоваться не станет. Они понимают, что в зоне учений мы фиксируем все электромагнитные колебания.

— Значит, его надо догнать, — усмехнулся Халилов.

— Давай, Руслан! — кивнул Погодин. — Место сбора в точке «А» у старого моста. Все! По коням!

Республика Мамуотта поразила Алену с первых минут, когда она только сошла с трапа самолета в столичном аэропорту. Перед глазами были как бы две эпохи этой африканской страны, этого народа. Старая — колониальная, нищая и зависимая, пыльная и неприглядная, как вот этот старый аэропорт. Одноэтажное здание с пыльными стеклами, латаной-перелатаной крышей и старым растрескавшимся асфальтом перед фасадом. А правее, всего в каких-то пятистах метрах, возводилось новое двухэтажное здание из стекла и бетона, которое играло отраженными лучами солнца. Несколько терминалов, удобная парковка и тенистый парк. Хиреющее, отмирающее прошлое и нарождающееся, расцветающее будущее.

В Мамуотте во многих отраслях работали российские специалисты. Врач Алена Дмитриевна Нестерова приехала, чтобы помочь организовать работу новой клиники в районе, который пока еще нельзя было назвать благополучным с многих точек зрения. Удаленность от столицы и других крупных городов, традиционно сельскохозяйственный район, где люди уже стали забывать, что такое нормальная школа, нормальная медицина. Не современная и передовая, на это, как знала Нестерова, люди и не рассчитывали при французском «кураторстве». Не хватало врачей, медицинских пунктов первичного звена. Кое-где в сельских поселениях еще можно было найти учителя, но чаще детей собирали в чьем-то доме или под навесом, где их учил грамоте и самому простому счету кто-то из односельчан.

Сегодня в президентском дворце состоялся торжественный прием в честь очередной годовщины независимости Республики Мамуотта. Проводилось мероприятие вполне по-европейски. Смокинги, костюмы, платья дам, официанты, разносившие по залу бокалы с шампанским, стол для фуршета с обилием закусок. Если бы не черные лица президента Жана Августо Лурембо, его сподвижников и официантов, то можно было бы подумать, что прием проводится где-то в испанской Малаге или Кадисе. Похожая архитектура с преобладанием позднемавританского стиля, привнесенная в республику из арабских халифатов Северной Африки, тропическая растительность за окнами дворца, обилие фруктов на столе. Нестерова с интересом рассматривала посуду, выполненную в национальном стиле. Многоцветный узор из расплывающихся черно-белых линий контрастировал с цветными ромбами и завитками. Здесь была и высокотехнологичная керамика, и деревянная посуда. И вся она, как теперь знала Алена, расписывалась вручную.

За последние полгода Нестерова «подтянула» свой французский, но, к ее огромному изумлению, многие чиновники республики и гости мероприятия хорошо владели, как и она, английским языком. Здесь были не только чиновники от медицины, но и кое-кто из ведущих медиков республики, представители национального образования, атташе по культуре нескольких стран. Видела Алена среди приглашенных и нескольких русских, в том числе и генерала Сафонова, руководителя российских военных советников, прибывших в страну по приглашению президента. Французский военный контингент в целом покинул страну почти год назад, но еще оставались представители, которые отвечали за вывоз имущества, передачу национальной армии военных баз.

Алена удивленно вскинула брови, когда ей улыбнулся и приветственно приподнял бокал молодой мужчина в форме офицера Французского Иностранного легиона. «Интересный тип, — подумала Нестерова. — Он-то что тут делает? Дань дипломатическому приличию в день торжества. Что за знаки с его стороны, ведь нас друг другу никто не представлял?» Алена отвернулась и тут же замерла на месте, остановив руку с бокалом на полпути ко рту. Хорошо знакомый круглый затылок, крепкая атлетическая шея, прижатые к голове уши и первоклассная стрижка. Даже эти широкие плечи под дорогим пиджаком были знакомы. Отец!

Алена не видела отца после их разрыва, после последнего разговора на повышенных тонах. Она хлопнула дверью и ушла, а в голове все билась и металась последняя фраза, которую она бросила отцу: «Ненавижу тебя и никогда тебе этого не прощу!» А отец смотрел на нее своими холодными серыми глазами и молчал. Почему он тогда промолчал, почему не накричал, не обозвал ее? Почему не ударил после таких обвинений? И сейчас очень ясно Алена вдруг вспомнила глаза отца: они были холодными, но не жесткими, а какими-то беспомощными. Такими они бывают, наверное, у людей, которым нечего сказать, нечем возразить, которые ничего не могут сделать, ничего не в состоянии изменить.

Сказать, что Алена за эти три года сильно повзрослела, значит не сказать ничего. После этой страшной ссоры она с головой окунулась в работу, старалась загрузить себя делом, чужой болью, чтобы не думать о своей. Она тогда сразу согласилась на поездку в Латинскую Америку, а когда в Турции произошло страшное землетрясение, без слов ринулась в эту командировку в составе группировки сил МЧС, направленных в зону бедствия. Алена сутками не отходила от операционного стола, а когда прибыли еще хирурги, она занялась помощью пострадавшему населению, лагерю обездоленных людей, медицинской помощью всем пострадавшим, размещением извлеченных из-под завалов.

А потом эта командировка в Мамуотту, где Нестеровой надлежало организовать клинику в одном из отдаленных районов. Рабочие отремонтировали старые помещения и заканчивали возведение новых. Из России уже шло оборудование, прибывали врачи из местных, обучавшихся в России, и российские волонтеры… И вот она увидела спину отца здесь, в президентском дворце, в столице республики в городе Майдозу, и прошлое просто захлестнуло. И вдруг все, что произошло, стало простым и понятным. Ну не мог отец в тот момент прилететь! Он офицер, полковник спецназа ГРУ, выполнявший важное задание за рубежом, не волен был распоряжаться собой. Да и не узнал он вовремя о гибели жены. Это потом, когда маму похоронили, когда Алена догадалась, что у отца и мамы в последнее время были очень напряженные отношения, что родители были на грани развода. Понимание пришло потом…

— Папа! — Алена подошла и взяла мужчину за локоть, сжала пальцами и… сразу поняла, что обозналась.

Близкий человек, любимый человек, человек, которого ты знаешь всю жизнь, обладает отличительными способностями, незаметными другим признаками, по которым ты его узнаешь из тысячи в толпе, в темноте, с закрытыми глазами. И только сейчас, подойдя ближе, Алена поняла, что и плечи, и шея, и уши у этого человека другие, осанка, посадка головы не такие, как у отца, хотя и невероятно похожие. И сердце сжалось от того, что это был не отец. И когда мужчина обернулся, удивленно посмотрев на незнакомку, Алена сумела только прошептать непослушными губами:

— Sorry! I made a mistake… I was wrong… ^[1]

И все же он был очень похож на отца до холодка в спине, мистического и страшноватого. Такой же внимательный уверенный взгляд, такие же холодные серые глаза и этот поворот головы уверенного в себе человека, привыкшего приказывать, привыкшего, что ему подчиняются. И удивительно похожая фигура спортивного мужчины. Это было отвратительно, но Алена понравилась незнакомцу, и он с ходу стал делать комплименты, уверяя, что она не ошиблась, что женская интуиция сама выбрала того, к кому стремилось сердце. Пришлось выдержать паузу, ответить на несколько фраз незнакомца, оказавшегося американцем. Представившись, он назвался бизнесменом Стивом Далтоном.

— Я здесь пока с частным визитом, — приподняв бокал в знак приветствия и кивнув кому-то из гостей, доверительно сказал американец. — Хотел присмотреться, подумать, может быть, найти интересный инвестиционный проект. А вы, как мне показалось, врач? И судя по тому, что вы приглашены на эту церемонию, вы тоже руководите или намереваетесь руководить каким-то проектом?

— Да, я помогаю восстановить клинику для населения в провинции Нидолоди, наладить там работу врачей.

— Нидолоди? — переспросил американец. — Это на западе республики? Но там же просто царят запустение и голод?

— Вот именно, мистер Далтон, — кивнула Алена. — Там очень нужно постоянное, систематическое медицинское обслуживание, иначе санитарное состояние может выйти из-под контроля. А там дети. И очень низкий уровень жизни.

— Да? Насколько мне известно, это чисто бюджетный проект, он финансируется из фонда и из министерского бюджета. — Далтон пожал плечами без всякого интереса и перевел разговор на другую тему. — Простите, а кто тот человек, с которым вы меня перепутали?

— Это… — Алена осеклась и не стала выдавать своих тайн. — Это просто один мой старый хороший знакомый. Никак не думала его здесь встретить, вот и удивилась. Поэтому и подошла к вам. Простите, мистер Далтон, мне нужно переговорить с руководителем департамента здравоохранения.

— Стив, зовите меня просто Стив, — улыбнулся бизнесмен. — Надеюсь, мы с вами еще увидимся, мисс Нестерова.

Крупный, широкоплечий, с массивным лбом, президент Жан Августо Лурембо восседал за столом, глядя на своих собеседников через очки в тонкой оправе. Сегодняшнее заседание было посвящено нескольким национальным проектам правительства республики. На него были приглашены влиятельные представители инвесторов, деловые иностранные партнеры. Через два кресла от президента сидел генерал Сафонов в гражданском костюме. Были среди участников встречи и французы. Сухощавый быстроглазый мужчина с вьющимися волосами представлял французский МИД. Он изредка посматривал оценивающе на российского генерала и что-то быстро писал в блокноте. У каждого приглашенного к президенту за спиной сидели помощники. У кого один, у кого несколько человек: секретари, специалисты в каких-то областях, чье экспертное мнение могло потребоваться. У француза за спиной сидел лейтенант Французского Иностранного легиона Морис Леви. И тоже в гражданском костюме.

Павел Андреевич Сафонов знал о Леви много интересного. Да и вообще о деятельности спецслужб в этой стране. Военная разведка на территории Республики Мамуотта использовала части сил специальных операций. Туда входил и 2-й иностранный парашютный полк. И только за последние годы эта элитная часть участвовала в операции «Серваль» в Мали, в Сахели на севере Африки, в Сахаре, в Нигерии, в Стражеской операции. Побывали подразделения этой части и в Афганистане.

Чтобы получить офицерское звание во Французском Иностранном легионе, нужно иметь множество талантов. Даже лейтенантские погоны говорят о больших заслугах и боевом опыте. Но только Морис Леви здесь, на территории республики, носил лейтенантскую форму, чтобы не привлекать к себе внимания. В легионе он был капитаном и имел немалый опыт борьбы с партизанским движением и проведения контртеррористических операций. И не случайно он все еще торчал в Майдозу при французской военной миссии, а не убрался восвояси вместе с другими французскими частями.

Встреча подходила к концу. Каждый из приглашенных продекларировал свои намерения, отметив взаимную выгоду и стремления к сотрудничеству стран исключительно в торговой и гуманитарной сферах. Французская сторона пообещала в установленные сроки передать недвижимое имущество, вывезти с территории республики движимое имущество и всех своих граждан, не имеющих постоянной аккредитации. Вялые попытки предложить напрямую сотрудничать во время передачи с российскими военными, которые, по мнению французов, займут их место в стране, были проигнорированы президентом и его советниками.

В заключение встречи Лурембо обратился к гостям с короткой, но содержательной речью. Имея прекрасное образование и владея в совершенстве тремя языками, президент тем не менее заговорил на родном. Тем самым он дал понять, что отныне другие страны должны подстраиваться под требования республики, на территории которой они находятся, а не наоборот. Зная ситуацию в стране, Сафонов отметил для себя, что своей речью, да и вообще всей этой встречей Жан Августо Лурембо дал понять, что доверяет России как политическому партнеру и готов свое доверие доказывать и впредь. И второй вывод, который сделал российский генерал, руководитель корпуса российских военных советников, — это то, что республика приняла окончательное решение избавиться от французской зависимости. И в экономическом плане, и в военном, и в политическом.

«А ведь господа французские разведчики не спешат покидать страну. И военные специалисты не спешат, — подумал Сафонов. — Хотят увидеть, как и какими силами мы сюда войдем, как станем помогать строить республиканскую армию? Ну, для этого не обязательно держать в стране официальных наблюдателей. Скорее, именно официальным ничего и не покажут. И узнать они все в деталях смогут от своих послушных прикормленных оппозиционеров. Нет, другое важно французам! Чем дольше они тут присутствуют, тем большее влияние окажут на оппозицию. Сильную, вооруженную. Те видят, что французы не все ушли, значит, слаб президент, не в состоянии выставить за дверь господ, не забывших период колониализма. Значит, следует сражаться, значит, есть на что надеяться! А можно еще и кое-что оставить после себя. Тайно оставить оппозиции часть оружия и боеприпасов для активизации вооруженного сопротивления. Много чего можно успеть, по-разному можно напакостить, пока ты торчишь в этой стране официально».

Состав гостей на обеде у президента говорил сам за себя. Здесь не было министров, руководителей департаментов. Лицам, присутствующим на обеде, больше подходило понятие «советники». Бывший генерал национальной армии, воевавший с колонизаторами еще в 70-х, а сейчас возглавлявший Фонд военных ветеранов. Бывший помощник по вопросам национальной культуры, помогавший несколько лет назад во время предвыборной кампании Лурембо. Был тут и руководитель движения сельского предпринимательства малоразвитых районов республики. Ни одного официального лица, и в то же время люди, которые очень хорошо ориентируются в проблемах страны, каждый в своей области. Причем ориентируются профессионально, владеют информацией из первых рук, самой свежей и объективной, во всей ее порой неприглядности.

За все время обеда, пока шел неспешный обмен мнениями, президент к русскому генералу не обратился ни разу. И только когда в малый зал был подан кофе и некоторые из гостей получили разрешение курить, президент поднялся из кресла и подошел к окну, возле которого стоял с чашкой кофе Сафонов.

— Скажите, генерал, вы готовы высказать свое искреннее правдивое мнение?

— По какому поводу вас интересует мое мнение именно сейчас, господин президент? — спросил Павел Андреевич, намекая тем самым, что раньше он всегда говорил с Лурембо искренне и честно.

— Вы не одобряете, что я терплю французов, особенно военных в стране? Вы считаете, что я должен действовать четко и безапелляционно — выдворить их из страны в течение двадцати четырех часов?

— Это вопрос политический, а не военный, — улыбнулся Сафонов.

— Но разве армия не стоит на службе политики, не является ее инструментом? — прищурился президент, глядя в глаза русскому.

— Армия является гарантом безопасности, господин президент. И чем сильнее армия, тем важнее, что она воюет с врагами, не начиная боевых действий.

— Пожалуй, вы правы, — задумчиво ответил президент. — Хотелось бы мне поскорее построить такое государство, такое общество, где армия своим существованием остужала бы горячие головы.

— Россия поможет вам в этом, — пообещал Сафонов. — У нашего президента такая же, как у вас, мечта о своей стране, о мире в целом. Страны должны торговать, дружить, обмениваться лучшим, что у них есть в экономике, культуре, науке.

Они долго говорили о будущем армии, о подготовке офицеров. Президент задавал самые неожиданные вопросы. Генерал Сафонов понимал, что Лурембо давно и долго размышлял о своей армии, изучил опыт других стран, примеривал на свой народ те или иные концепции развития вооруженных сил. Часто Павлу Андреевичу казалось, что президент своими вопросами проверяет его на искренность. И он отвечал честно, так, как бы отвечал самому себе. Собственно, и генерал Сафонов давно по долгу службы размышлял, какими должны быть вооруженные силы Республики Мамуотта. Ориентироваться на систему службы по призыву или сразу создавать профессиональную армию?

Ситуация в республике была все еще сложной, несмотря на грандиозные политические и экономические успехи команды Жана Лурембо. Но все же до сих пор в стране сильна оппозиция, во многих регионах еще царит беззаконие, действуют банды местных полевых командиров. Кроме того, что стране нужно поднимать и развивать экономику, ей еще нужна современная медицина. Половина территории республики — это отсталые районы, куда еще не добралась сильная рука законной власти. Формировать армию из мобилизованного населения сейчас реально и просто. Но такая армия будет ненадежной, в ней окажутся и несогласные с политикой действующего президента, и настроенные враждебно к действующей власти. Но создавать армию профессиональную только из мотивированных и верных сторонников в данных условиях невозможно. Это потребует огромных средств, которые республика не в состоянии вложить в армию. Слишком много проблем в стране и в других областях деятельности. Одна социальная проблема, пенсионная реформа, чего стоит. Значит, нужен комбинированный подход к созданию армии, более сложный. Нужные и верные части, подразделения быстрого реагирования с высокой боевой выучкой, и в то же время нужны части фронтовые, способные сражаться длительное время на позициях, если начнутся крупномасштабные военные действия. Но главное, нужны умелые командиры, знакомые с современной тактикой боя.

Передвижение по пересеченной местности на квадроциклах Погодин освоил еще в Сирии. Маневренность, скорость, проходимость — все эти качества квадроциклов просто трудно переоценить. А в случае необходимости при определенных навыках этот транспорт можно откуда угодно вынести на руках, поднять на блоках на вертикальную стену. Эту технику Артем тоже освоил во время командировки в Сирию.

Отправив своего заместителя на двух квадроциклах на перехват наблюдателя, капитан посмотрел на часы, машинально отмечая в голове новые временные ориентиры. Итак, контрразведка получила сведения, что группа диверсантов готовит нападение на южноафриканское судно. Эта атака будет подана в медийном пространстве как ошибка российских военных, их низкий профессионализм, которые привели к гибели военнослужащих союзников. В ответ якобы союзники нанесут свой удар по российским военным. И все это во время прохождения совместных учений России, ЮАР и Китая. Место, откуда будут пущены ракеты, установлено приблизительно, время атаки известно с точностью до нескольких часов. Иными словами, задача группы капитана Погодина со сплошными неизвестными. Работать будут несколько групп, но Артем со своими ребятами будет направлен на самый «перспективный» участок.

А лейтенант Халилов и два бойца уже летели по извилистой каменистой дороге на двух квадроциклах, которые виляли, объезжая промоины, осыпи. Там, где камней становилось меньше, машины снова набирали скорость. Проехать на легковом автомобиле, даже на внедорожнике, там, где сейчас неслись, виляя, два квадроцикла, в этих местах было сложно. Скорее всего, наблюдатель, покинувший свою точку при приближении российских спецназовцев, выбрал другой путь: тот, который позволял ему как можно быстрее покинуть побережье. Местная грунтовая дорога выведет его к шоссе на Порт-Элизабет. Свернуть ему будет некуда еще километров десять, поскольку дорога зажата с одной стороны морем, с другой — Драконовыми горами. Халилов смотрел на свой армейский навигатор, куда перед отправкой специалисты закачали крупномасштабные карты ЮАР, и прикидывал время. Дорога, по которой он сейчас ехал со своими бойцами, была не дорогой, а чистым убийством! Но зато они пересекутся со своим «новым знакомым» уже через километр.

— Хан, это Тарзан, — прозвучал в коммуникаторе голос. — Вижу его. Слева под нами!

Тарханов ехал впереди, в ста метрах. Халилов, сидя позади Донина, привстал на сиденье и посмотрел вниз. Да, теперь дорога была видна. Местная, накатанная фермерами и тянувшаяся вдоль берега, она через несколько сот метров начнет подниматься. Вон и пикап виляет внизу. Сверху не разглядеть, но, кажется, это «Ниссан».

— Тарзан, ты уверен, что это он?

— На всем пути от точки высадки ни одной машины, — хмыкнул в коммуникатор Тарханов. — Нет столбов пыли. Этого я вижу в третий раз. Почти от места старта вижу.

Тарханову было легче. Он на своем квадроцикле был один, и его задачей являлось как раз наблюдение, головное боевое охранение и разведка. И боец, умело управлявший своей четырехколесной легкой машиной, успевал все: и следить за дорогой снизу, по которой ехал «объект», и замечать, что впереди нет засады, призванной ликвидировать преследователей и спасти наблюдателя. Скорее всего, никакой засады и не должно быть: невелика фигура наблюдателя и его задача не ахти какая важная. Скорее всего, он уже сообщил, что на берег высадилась небольшая группа вооруженных бойцов Российской армии. Сообщил и то, что ему, чтобы не попасться на глаза русским, пришлось удирать. Его руководитель наверняка человек опытный и понимает, что небольшая группа военных — это, скорее всего, спецназ. Но он не станет волноваться, потому что уверен, что спецназ о его операции, может быть, и знает, но не знает места ее проведения. Эта группа российских военных, по его мнению, выехала на поиски, и он вполне может совершить запланированное и скрыться. Вот только не знает этот зарубежный товарищ, как спецназ ГРУ умеет искать!

Позывной Тарзан у Димки Тарханова появился не случайно. С самых младших классов его в школе звали просто Тархан. Но когда в старших классах он увлекся гимнастикой и стал вытворять «чудеса» на перекладине и брусьях, когда он без помощи ног, только на одних руках, ловко взбирался по гимнастическому канату под самый потолок спортзала и так же ловко спускался, кто-то прилепил ему кличку Тархан-Тарзан, которая быстро трансформировалась в Тарзана. Эта кличка и стала его позывным в спецназе ГРУ, где он служил по контракту вот уже второй срок.

Завал из камней стал серьезным препятствием, и Тарханов понял, что может не успеть выехать наперерез «Ниссану». Дальше никаких параллельных этой грунтовке дорог не было. Значит, только гнаться за диверсантом открыто, а это уже непрофессионально: есть риск нарваться на пулю или угодить в промоину, и тогда «объект» сможет беспрепятственно уйти. Захват нужно произвести максимально быстро и неожиданно для врага.

Завал спецназовец преодолел, мягко проходя колесами валуны средней величины. Обойти большие камни все же удалось, хотя дважды Тарханову приходилось разворачивать почти вручную квадроцикл, чтобы не изуродовать технику. Нижняя дорога открылась ему всего на секунду, и, к своему удовольствию, спецназовец увидел серый пикап. Теперь только прибавить ходу! Тарханов свернул правее и погнал свою машину по склону. Сейчас было главное — чувствовать квадроцикл под собой. Одно неосторожное движение, и он перевернется. Спецназовец ехал, как можно дальше сместив свое тело на сиденье вправо, чтобы хоть как-то изменить центр тяжести. Вот уже и видна грунтовая дорога в том месте, где она с подъема снова выходила на ровный участок. Если здесь диверсанта не задержать, то через два километра он выскочит на шоссе и там его уже не догнать.

Так, стекла в машине опущены. Если не удастся выманить диверсанта из машины, то опущенное стекло будет единственной возможностью быстро добраться до него. А для этого внедорожник надо остановить. Или хотя бы заставить его сбавить скорость. Выскочив на дорогу, Тарханов быстро осмотрелся. Дорога накатанная, но камней много. Не разгонишься, если машину жалко, но можно и на большой скорости проехать. Значит, надо его останавливать. Промоина справа, валун слева, поворот дороги в том месте, где ее расчистили от больших камней. Тарханов выехал на дорогу и, резко прибавив скорость, влетел на камень, поставив квадроцикл на него передним колесом. Отлично, выглядит так, будто здесь произошла авария. Но ложиться и изображать погибающего от травм человека не следует. Этот спектакль убедительности аварии не добавит, а скорее насторожит и испугает.

— Хан, это Тарзан, — передал Тарханов по рации. — Я на месте, жду гостя. Буду брать.

Прыгнув за камень, спецназовец положил на землю автомат, поправил на голове скобу микрофона и достал нож. Пристрелить бы этого типа — и никакой мороки. Нет, он живым нужен и готовым к употреблению. Его потом срочно придется заставить развязать язык. Внедорожник с ревом перегретого двигателя поднялся по склону и вырвался на ровный участок грунтовой дороги. И в этот момент водитель машины увидел препятствие. Не совсем непроходимое, но этот квадроцикл ему придется объезжать. Осторожно объезжать, чтобы не разбить машину о камень и не угодить колесом в глубокую промоину, из которой ему без помощи буксира не выбраться. Еще лучше, если диверсант остановится и попытается убрать квадроцикл с дороги, но это уже из области мистики и фантастики. Не будет он этого делать. Он боится, он спешит и пойдет ва-банк.

Внедорожник остановился, затем медленно стал объезжать квадроцикл, стараясь не съехать колесом в промоину. Ну, вот самое подходящее время! Пока водитель в кабине крутил головой, глядя, как его машина проходит препятствия справа и слева, Тарханов взлетел на камень, а с него одним прыжком преодолел расстояние до серого внедорожника. Мулат, сидевший за рулем, отреагировал почти мгновенно — отшатнувшись от окна, он протянул руку к пассажирскому сиденью, на котором лежал короткой автомат. Но спецназовец был быстрее.

Тарханов влетел в окно остановившегося автомобиля почти по пояс, схватив правой рукой диверсанта за волосы, а левой прижав острие ножа к его лицу, чуть ниже глаза. В одно мгновение человек оказался беспомощным. Любое неосторожное движение могло привести к тому, что лезвие вонзится в глаз. Такая беспомощность ужасна, она парализует. Нож, прижатый к беззащитному глазу, куда страшнее, чем нож, прижатый к спине, к боку. Мулат все еще держал руку на автомате, но Тарханов чуть надавил лезвием, и диверсант без слов понял команду оставить оружие. Теперь спецназовец медленно потянул за волосы голову противника к двери, и тот послушно открыл дверь, выставил одну ногу из кабины и поставил ее на землю.

Наверняка этот человек надеялся, что незнакомец вынужден будет убрать нож от его лица, чтобы окончательно вытащить пленника из машины, и собирался в этот момент оказать сопротивление. Но и Тарханов был готов к таким попыткам диверсанта освободиться. Он, продолжая крепко держать мулата за волосы, с силой придавил его голову горлом к нижнему краю окна двери. Пленник захрипел, схватился в панике руками за дверь. И тогда спецназовец убрал нож от глаза мулата и резким ударом сзади под сгиб ноги заставил его опуститься на колени. И теперь рука русского мгновенно переместилась, и лезвие ножа прижалось к горлу пленника уже по другую сторону от двери. Ни секунды, ни единого шанса попытаться вырваться Тарханов диверсанту не дал. Все варианты задержания отработаны давно и для разных ситуаций.

Когда группа подъехала и Погодин подошел, к лежащему на земле со стянутыми руками диверсанту, тот понял, что это были как раз те люди, с десантного катера, о высадке которых он и сообщил командиру. Правда, он был уверен, что ему удастся убраться с побережья, но каким-то чудом эти русские сумели опередить его!

— А арсенал у него приличный, — заглянув в багажник внедорожника, а потом осмотрев салон машины, заявил Погодин. — Сейчас начнет рассказывать, что выезжал на побережье рыбку половить.

— Это еще не все, — проговорил Тарханов и протянул командиру пистолет, пнув при этом лежавшего на земле диверсанта с задранной штаниной. — Это у него в кобуре на голени под брюками было.

Приказав повернуть пленника на спину, капитан нагнулся к нему и приставил ствол пистолета к переносице. Глаза мулата расширились от ужаса, он вдавился спиной в камни, как будто пытался зарыться в них. «Это хорошо, раз боится, — подумал Артем, — значит, хочет жить, значит, понимает, кто мы и что для нас он вне закона». Медленно, чтобы пленник ощутил весь драматизм ситуации, Погодин отвел назад курок пистолета.

— Отвечай быстро, — заговорил капитан по-английски, — где готовится атака на военный корабль? Откуда будет пущена ракета?

— Вы меня с кем-то перепутали, — торопливо начал говорить мулат. — Я ничего не знаю ни про какие атаки и ракеты.

— Считаю до трех, — рявкнул Погодин. — Один!

Капитан чуть отвел от лица пленника пистолет и мягко нажал на спусковой крючок. Сухо щелкнул боек, но выстрела не последовало. Пленник вскрикнул и побледнел, с ужасом глядя на направленное на него оружие, которое почему-то не выстрелило. Объяснение было простым. Капитан отвел оружие и показал, что в рукояти пистолета не было магазина. Погодин медленно вставил магазин с патронами, с лязгом затвор отошел назад и снова вернулся на место, загоняя патрон в патронник. И снова дуло пистолета уставилось в лицо диверсанту.

— Два! — произнес спецназовец.

Мулат увидел, как курок на пистолете снова сдвинулся, палец военного стал давить на спусковой крючок. Еще доля секунды и… Выстрел грохнул, и в тот же миг диверсант заорал во все горло, закашлялся, когда его носоглотку забило горячими пороховыми газами. Двое спецназовцев держали его извивающееся на камнях тело, не давая вырваться. Халилов перевел взгляд на штаны мулата. В воздухе откровенно запахло мочой.

— Считать до трех? — осведомился Погодин, сунув под нос пленнику дуло пистолета.

— Нет! Нет, не убивайте! Через два часа с мыса Хорд!

Несколько минут Артем допрашивал пленника, часто задавая вопросы повторно, чтобы понять, выдумал эти ответы мулат, чтобы остаться в живых, или говорит правду. Запутать пленника не удалось, кажется, он говорил правду. Капитан со своим заместителем отошел в сторону и включил планшет-навигатор. Найдя на карте мыс Хорд, Погодин ткнул пальцем в небольшую ровную площадку у основания мыса. К ней под прикрытием крон деревьев можно добраться с шоссе. Ничего сложного. После пуска так же легко скрыться в любом направлении. Спуститься к морю там возможности нет — сплошные камни и прибой.

— Отсюда будут стрелять, — уверенно заявил Халилов. — Пусковую установку бросят. Не будут церемониться. А через два часа на траверсе мыса пройдет их фрегат «Аматола».

— Да, с флагом командующего учениями, — подтвердил Погодин. — Черт, времени в обрез! Значит, так, Тарзан. Ты этого красавца взял, тебе его и транспортировать. Задача — любой ценой доставить живым на катер. Нашим я доложу, что везешь «болтуна» с важной информацией и что мы выдвигаемся к месту атаки. Тесла, остаешься здесь, запускай «птичку». Посмотришь, что там, на мысу и в окрестностях. Связь со мной постоянная. Все, парни, по коням!

Олег Маринин полез в багажник своей машины за чемоданчиком с квадрокоптером. Позывной Тесла у спецназовца появился сразу, как только ребята узнали, что Олег толковый компьютерщик и вообще технарь «от бога». Свою «птичку» он собрал сам и управлял ею с большим мастерством. Маркин сразу стал в группе незаменимым — он глаза и уши командира в любое время суток. И сейчас, когда группа неслась к цели, Тесла мог оценить ситуацию, определить силы диверсантов, их положение на берегу.

Квадроциклы неслись по каменистой прибрежной дороге, то взбираясь по крутому склону вверх, то снова спускаясь к самому берегу моря. Погодин прекрасно понимал, что по шоссе они доберутся до нужного места всего за полчаса. Но семь несущихся по шоссе квадроциклов и вооруженные люди на них в военной форме — зрелище не для слабонервных. И уж точно эта поездка не пройдет мимо внимания диверсантов, готовящих провокацию. До места нужно добраться не просто быстро, но еще и максимально незаметно для окружающих. Сделать это на юго-восточном побережье страны сложно, но возможно.

— Гром, это Тесла, — прозвучало в коммуникаторе. — Через два километра у вас на пути осыпь. Сверните раньше. Через пятьсот метров колея уведет вас влево вниз. По ней объезд.

— Понял, Тесла. Что с нашими «друзьями»?

— Через пять минут доложу, буду над мысом.

И снова гонки по дороге, то нырявшей вниз, то поднимавшейся вверх. Увидев еле заметную колею, уходившую с грунтовой дороги вниз, Погодин приказал свернуть на нее. Узкая, еле заметная дорога, по которой в этом году проехало в лучшем случае не больше десятка машин, виляла и петляла. Скорость пришлось сбавить, но все равно эта дорога была лучше, чем осыпь, от которой пришлось бы поворачивать назад и искать объезд. Еще десять минут сумасшедшей гонки, и машины выскочили наверх, на относительно ровную и укатанную грунтовую дорогу.

— Гром, это Тесла, — раздался в коммуникаторе голос Маркина. — Вижу «друзей» в точке «А».

«Отлично, — подумал Погодин, — значит, место, откуда они будут атаковать, мы вычислили точно».

— Три фургона, — продолжал докладывать спецназовец. — Монтируют пусковую установку. Их шестнадцать человек. Три боевых охранения на путях подхода с суши. Полагаю, готовность у них не более тридцати минут.

«Ах, черт, — подумал Артем и поморщился. — Время прохода южноафриканского фрегата как раз совпадает. Через тридцать минут они могут атаковать, нам ехать до них еще минут десять, но приближаться на этих тарахтелках нельзя. Услышат, не дадут подойти. Затяжной бой, и они сделают задуманное».

— Внимание всем, я Гром! — передал капитан по рации. — Всем «стой» за головным! Хан, ко мне!

Первый квадроцикл свернул с дороги к скалам и остановился под кронами деревьев. Сразу же с первой и замыкающей машин соскочили спецназовцы и заняли оборону. Халилов подбежал к командиру. Капитан жестом приказал посмотреть на экран планшета, куда Погодин вывел фото, сделанное Маркиным со своего квадрокоптера.

— Смотри, Руслан, что мы имеем. Наши «друзья» монтируют передвижную пусковую установку. Судя по готовности, пуск они могут осуществить минут через тридцать. Судно как раз окажется перед ними. Угол поражения с этого места позволяет.

— Что-то многовато их, — усмехнулся лейтенант. — Серьезно подготовились? А что за система у них? На полноценный «Гарпун» денег не хватило?

— А ты ожидал, что они крылатую ракету будут отсюда запускать? Им не потопить фрегат нужно, а лишь продемонстрировать нападение, взрыв любой приемлемой мощности. Это, как мне кажется, американская «FX‐30». Экспериментальная система для поражения укреплений и бронированной техники. Шуму много, а толку мало. Система не пошла в серию из-за слабой бронепробиваемости. Обычный «Джавелин» гораздо эффективнее, но у этой системы дальность поражения больше. Возможно, они будут использовать зажигательный боеприпас.

— Ближе подъезжать нельзя, иначе они нас по звуку засекут, — вставил Халилов. — Тут километр до них остался, не больше.

— Вот именно! Смотри, вот здесь, здесь и здесь у них выставлено боевое охранение. Первый пост как раз у нас на пути, дальше всех вынесен. Наверняка подозревают, что мы отсюда можем нагрянуть. Тесла их насчитал шестнадцать человек. И я думаю, боевой опыт у этих ребят есть. Значит, так, Руслан, я иду с первой группой. Мы тихо снимаем первое боевое охранение и атакуем второе, а Коля Бероев со своей группой — третье. Видимо, придется уже шуметь, потому что времени у нас не остается. Пока мы разбираемся с боевым охранением, ты прорываешься к установке и уничтожаешь ее. Помни, Хан, любой ценой предотвратить пуск. Это наше главное задание.

С учетом Теслы, который управлял квадрокоптером, и Тарзана, который доставлял пленного командованию, у Погодина оставалось всего десять бойцов, включая и его самого. Ребята с опытом, с хорошей подготовкой, толковые бойцы, в каждом из которых капитан не сомневался ни на йоту. Но их было всего десять, и предстояло в хорошем темпе пробежать около километра по пересеченной местности. И не трусцой пробежать, а со спринтерской скоростью. В берцах, в разгрузке с оружием и боезапасом, с тактическим рюкзаком за спиной, в котором все самое необходимое, что может пригодиться во время данной операции.

Погодин мысленно улыбнулся. Кого он пытался испугать или смутить этой пробежкой длиной в километр? Вообще-то испокон веков в армии существует норматив шестнадцатикилометрового марш-броска с полной выкладкой. И это упражнение не для спецназа, оно общевойсковое. Так что для спецназа километр с полной выкладкой — это только легкая разминка. Наметив маршруты, основные ориентиры и команды, командир отдал приказ. Двое бойцов оставались возле квадроциклов для охраны снаряжения и имущества. Это была не просто охрана, это был подвижный резерв группы на всякий непредвиденный случай. Восемь спецназовцев — три группы. Первая под командованием самого Погодина из трех человек, группа сержанта Бероева из двух человек, включая командира. И третья, основная группа Халилова, из трех человек, включая лейтенанта. Мало? В операциях, которые проводит спецназ, решает все не количество бойцов. Точнее, оно вообще ничего не решает.

Размеренный бег, дыхание на счет. Бойцы бежали, придерживая автоматы на груди, плотно ставя ногу, избегая неровностей и не сбивая ритма дыхания. Погодин посматривал на часы, хотя время он чувствовал прекрасно и без часов. Трижды он сбавлял скорость движения, когда местность становилась совсем уж пересеченной и когда впереди был подъем. Группа шла хорошо, и к месту атаки они выйдут вовремя.

— Внимание всем! Я Гром, — передал в эфир Погодин, останавливая свою группу. — Я на месте, остальным доложить готовность.

— Гром, это Нева, — послышался ровный голос Бероева. — Я на исходной. Вижу боевое охранение.

— Гром, я Хан. На исходной. Готов к прорыву.

— Всем, я Гром, — Погодин посмотрел на бойцов своей группы и кивнул. — Начинаю первым. Нева — по моей команде, Хан — по команде Невы. На счет пять я начинаю.

Пока капитан был на связи с другими группами, его бойцы оценили ситуацию. До боевого охранения диверсантов было метров пятнадцать. Место вокруг открытое, и незаметно к их засаде не подойти. Но за камнями росло невысокое дерево с густой кроной. С его помощью можно было выманить врага из его убежища. Тесла передал, что противников здесь трое, и рассказал, что задумал. Капитан, оценив выдумку спецназовцев, дал разрешение ее реализовать и отполз за камни влево, заняв позицию самую близкую к позиции диверсантов. Один из бойцов длинной веткой стал толкать тонкий ствол дерева. Нечасто и без четких амплитуд. Как будто там возилось какое-то животное.

Через несколько секунд диверсанты насторожились, глядя на шевелящуюся от толчков листву деревца. Посовещавшись, они совершили то, чего от них и ждали. Один выбрался из-за камней и отошел вправо, присев на одно колено и наведя автомат на дерево. Отсюда он мог прикрыть своего товарища, который отправился посмотреть, кто там возится возле дерева. Второй диверсант, пригибаясь, часто останавливаясь и присаживаясь на корточки, двинулся к дереву.

Погодин смотрел на третьего противника за камнями, который держал автомат наготове и посматривал на своих товарищей. «Зря он это делает, надо бы ему по сторонам смотреть», — подумал капитан. Спецназовец возле дерева положил ветку и поднял автомат, ожидая приближения диверсанта. Второй боец, наоборот, положил автомат на камни и вытащил нож. Диверсант был под ним и чуть правее. Теперь главное, чтобы все получилось синхронно. Но боевая слаженность тем и хороша, что люди привыкают понимать, чувствовать друг друга вовремя, использовать почти автоматически отработанные по многу раз приемы в различных ситуациях.

Диверсант наконец добрался до дерева и вытянул шею, глядя за камни. Теперь все решали секунды, даже доли секунды. Звякнул затвор автомата, тихий хлопок выстрела из бесшумного оружия, и диверсант повалился на землю. И тут же Погодин выстрелил в диверсанта, который оставался за камнями в засаде. Снова металлический звук работы затвора, хлопок, и враг остался лежать, уткнувшись носом в камни. Третий боевик сразу понял, что это нападение и что использовалось бесшумное оружие. Но поднять тревогу он не успел. Метнулось гибкое, как у дикой кошки, тело, и спецназовец свалил на землю диверсанта, одновременно нанося удар ножом.

Погодин прислушался, а затем пару раз слегка стукнул по микрофону коммуникатора возле щеки и передал:

— Я Гром! Чисто!

В этот момент группа Бероева начала ликвидировать второе боевое охранение диверсантов. Пока группа Погодина стаскивала в одно место трупы и занимала позицию, поступило сообщение от Невы, что у них «чисто». И почти в ту же минуту захлопали одиночные выстрелы, раздались короткие очереди. Это было похоже на начало огневого боя, который должен был перейти в бешеную стрельбу. Но этого не произошло. Выстрелы раздавались всего несколько секунд, а потом наступила тишина.

— Гром, это Хан, — раздался в коммуникаторе спокойный голос Халилова. — Чисто. Есть два «болтуна».

«Ну, вот и все, — подумал капитан, поднимаясь на ноги. — Мы опять их сделали!» Как говорил первый командир Погодина подполковник Нестеров: «Меньше шума, больше дела». Артем вспомнил, как прибыл к месту службы после окончания училища, потом участие в первых для него учениях в Карелии. И первую похвалу от командира. Именно так и сказал тогда Нестеров молодому лейтенанту, похлопав его по плечу: «Вот так и действуй: меньше шума, больше дела! И бойцов своих сбережешь, и задачу выполнишь!»

Многому научился Погодин у Дмитрия Ивановича. Понял, ощутил внутренне, что спецназ ГРУ — это не профессия, не род деятельности, не военная специальность. Это мировоззрение, образ мышления. Нестандартность решения, непредсказуемость для врага достигается именно особенностями мышления. Этому качеству сложно научить. Оно или дано человеку, или нет. И может быть, поэтому он расстался с Аленой. Артем вспомнил дочь Нестерова, свою первую и большую любовь. И разрыв между ними. Почему? Молодость, глупость, юношеский максимализм? Может быть. «Дурак я, — часто ловил себя на мысли Артем. — Надо ее найти, все ей сказать, да только постоянно нет времени. Да и нужны ли ей теперь мои признания? Может, Алена уже давно замужем, родила детей…»

Примечания

1

— Простите! Я обозналась… Ошиблась… (англ.)