Пылающая межа

Сергей Зверев, 2013

Сержанта-контрактника Владимира Локиса в составе миротворческого контингента направляют в Нагорный Карабах. Бойцы занимают рубежи на линии размежевания между армянами и азербайджанцами, чтобы удержать их от кровопролития. Обстановка накалена до предела, а тут еще межнациональную вражду активно подогревает агент турецкой спецслужбы Хасан Керим-оглу. При этом провокатор преследует и свои корыстные цели: с целью получения выкупа он похищает крупного армянского бизнесмена. Задача Локиса – обезвредить турецкого дельца. Во время передачи пленника у него будет такой шанс… Ранее книга выходила под названием «Сотворение мира»

Глава 5

Несмотря на чудовищные разрушения времен войны, в Агдаме уничтожено, естественно, было не все. В том числе и пострадавший тогда дом Авакяна в скором времени восстановили. Он являл собой скорее дворец. Внешне все выглядело довольно скромно, но вот если оказаться во дворе, за высокой стеной — впечатление менялось кардинально. За домом был разбит прекрасный сад, деревья с густой кроной давали прохладу во время дневного зноя. Большой фонтан освежал воздух, благоухали пышные розы. В жаркий полдень было особенно приятно отдыхать здесь, на открытой террасе. В доме все также было исполнено на высшем уровне — Тигран не мог позволить себе жить иначе.

На широкой террасе стоял большой стол, уставленный закуской и выпивкой. За ним восседали сам хозяин и Хачатрян. Компанию им составлял гость — представитель армянской диаспоры. Гостя звали Левон Казарян — преуспевающий московский бизнесмен. Сам Казарян происходил из этих мест, но большая часть его сознательной жизни протекала вдалеке от родины. Его неуемной энергии было тесно на Кавказе. Левону требовались совсем другие высоты, и он нашел их — в Москве. Однако родные места Казарян не забывал и, являясь уже гражданином России, помогал Агдаму — исключительно из патриотических соображений. Кроме этого, один из многочисленных международных армянских фондов тоже направлял финансовые потоки через господина Казаряна. Так что ценность уроженца здешних мест было просто невозможно переоценить.

Застолье было в полном разгаре, прерываясь лишь сменой блюд и цветистыми кавказскими тостами.

— Ехал как-то Ашот из одного аула в другой, — хитро прищурившись, говорил хозяин, — дорога проходила среди гор, петляла между скал, вдоль утесов и пропастей. Вдруг ишак остановился — и ни с места. Ашот стал дергать его, понукать, а ишак стоит как вкопанный. Cтал Ашот ругать его скверными словами, обзывать, стегать плетью. Hо тот как стоял, так и остался стоять. А потом вдруг взял и сам пошел. И тогда увидел Ашот за поворотом огромный камень, который только что упал, и если бы ишак не остановился, то камень прибил бы его вместе с седоком. Обнял хозяин умное животное и поблагодарил. Так выпьем же за то, чтобы мы всегда прислушивались в споре к мнению другого человека, даже если он — ишак.

Все расхохотались.

— Я стараюсь прислушиваться! — шутливо поднял руки Казарян.

— Да, дорогой Левон, — кивнул хозяин дома, — а уж нам, армянам, да еще и землякам, сам бог велел жить в дружбе и понимании. Ведь если мы не будем одним народом, что останется от каждого из нас? Пыль! Сколько народов, не претерпевших и десятой доли того, что пришлось вынести армянам, бесследно сгинули — не перечесть. А мы живем и будем жить.

— А у меня тоже есть тост, — поднял бокал Хачатрян. — Была у одного торговца лавка, и продавал он мед…

Произнеся длинный и «закрученный» тост, он обвел Авакяна и гостя взглядом:

— Я предлагаю выпить за то, чтобы ни одна капля никогда не смогла бы внести раздор в наши головы и лишить разума.

— Как вам этот коньяк, Левон? — спросил хозяин.

— Очень хорош, — кивнул гость, — превосходный напиток.

— «Двин», настоящий. Не та бурда, которую часто за него выдают…

Затем постепенно разговор перешел в более серьезное русло. Казарян недавно стал в полном смысле «жертвой боевых действий» — во время обстрела он был ранен. Ранение оказалось легким — чуть зацепило плечо, но нервы, конечно же, потрепало. Однако столь досадное происшествие не отвратило Левона от города.

— Да-а… — протянул хозяин дома, — такие дела… Это ж просто наказание какое-то, ни больше ни меньше. Повсюду люди живут по нормальным человеческим меркам, а у нас — нарочно не придумаешь!

Он развел руками, выражая крайнюю озабоченность положением дел.

— Ты это к чему? — поинтересовался Казарян.

— Да я о том, что люди — они ведь, как известно, ищут, где лучше…

— Знаю-знаю, а рыба — где глубже, — ухмыльнулся собеседник.

— Сами видите, дорогой Левон, что агдамцам надо создать условия. Условия, где они бы чувствовали себя на месте, дома в полном смысле этого слова, — вкрадчиво говорил Авакян. — Кому интересно перебиваться с хлеба на воду? А иначе население просто свалит отсюда.

— Думаешь? — Казарян поддел вилкой сочный кусок мяса и отправил в рот.

— А что тут думать? — пожал плечами хозяин. — Люди уже разъезжаются кто куда. Кто в Москве, кто в Ереване, а кто и дальше подался. Есть-то всем хочется. Работы нет, нищета… а тут, понимаешь, еще и стреляют!

Тигран глубоко вздохнул, ероша пальцами волосы.

— А ведь какой был город! Пятиэтажные дома! Сейчас от них в центре остались максимум двухэтажные руины.

— Вот, кстати, странно, почему так произошло? — поинтересовался Казарян. — Ведь это случилось уже после войны.

— Разрушенное, поврежденное в войну разбирали на камни, которые самосвалами вывозили в Степанакерт или на постройку других армянских поселков. Будущее Агдама так ведь никто и не обозначил…

Тигран скромно не упомянул о том, что сотни грузовиков со стройматериалами шли из Агдама по его инициативе. О сумме, заработанной им на «очистке» родного города, среди знающих механизм агдамцев ходили легенды. Впрочем, Авакян никогда не был сентиментальным человеком. С раннего детства маленький Тигран понимал, что жалеть нужно прежде всего именно себя и думать о себе, иначе можно остаться «в пролете». С годами он только укрепился в этом мнении. А то, что кто-то говорит о нем за спиной, — ерунда, и ничего более.

— Я даже не могу теперь агдамцев назвать в полном смысле этого слова горожанами, — прозвучали его слова, — раньше это было так, но сейчас все изменилось. Они живут, нет — проживают…

— Ты не темни, — нетерпеливо сверкнул глазами Казарян, — давай конкретней. Я что, мало для Агдама делаю?

— Нет-нет, что вы, дорогой Левон! — с чувством глубокого восхищения прижал ладонь к сердцу Авакян. — Вы же знаете, как я уважаю вас. Да что я — все в Агдаме знают, что вы делаете для всех нас.

Когда хозяин перешел к более точным данным, то речь пошла о том, что помимо всего прочего во время обстрела неслабо пострадал местный винный завод, куда бизнесмен вложился.

Когда несколько лет тому назад Казарян задумал снова задействовать производство, то он преследовал две цели. Первая — это, конечно, заработать самому. А вторая — дать работу агдамцам. Ведь в городе сейчас в этом смысле особо широкого выбора не имелось.

— А мне, Левон, вспомнился день освобождения Агдама. Тогда бойцам было лень доставать вино, — наклонился над столом хозяин. — Вас тогда здесь не было, а я видел, что происходило. Так вот, представьте себе: они просто стреляли в чаны с портвейном, набирали фляжку с собой, и дальше, вперед, освобождать армянские земли. Улицы Агдама буквально были в реках портвейна. Вот и сейчас сразу после обстрела было почти так.

Левон тяжело вздохнул.

— Конечно, весьма неприятный инцидент, — он постучал пальцами по столу, — но что ж поделаешь. Будем восстанавливать.

–…плюс только что отстроенный жилой фонд, — продолжал перечисление убытков Авакян. — Обидно: ведь буквально какой-то месяц тому назад на двух объектах были завершены работы, и вот — на тебе! Люди работали, старались. Стоит ли говорить о том, сколько было затрачено всего в прямом и переносном смысле. Ведь казалось, что война, ну, во всяком случае, ее самая активная часть, уже не повторится. Не тут-то было.

— А что там с домами?

— Так я же и говорю, — взглянул в какую-то бумагу Авакян, — два дома, где еще стекла пылью не успели покрыться после ремонта, и шесть других, которым досталось ничуть не меньше. Мне это вообще напоминает стихию — бурю, налетающую и разрушающую все, к чему ни прикоснется. Главное, что от тебя тут ничего не зависит!

Хачатрян налил в высокий бокал вино и медленно потягивал напиток, причмокивая губами. Откинувшись на спинку кресла, он кивал головой, молча соглашаясь со всем тем, что озвучивал Авакян.

Маленькие глазки хозяина дома бегали по сторонам, не останавливаясь ни на одном объекте, а его скорбным вздохам не было конца.

— А детдом? У меня же язык не поворачивается говорить об этих азербайджанских выродках. Ну, хорошо, решили вы обстрелять. Но как же можно — в детей?!

Казарян вздохнул, вспоминая то «представление», на котором ему тогда посчастливилось побывать. Как нарочно, усиливая впечатление, заныла оцарапанная рука.

— Так что, уважаемый Левон, как ни крути, но снова мы вынуждены просить у вас помощи, — подвел итоги своей информации Авакян. — Неприятно, конечно, выступать в роли просителя, но надеюсь, что вы поймете меня правильно…

— Ну, хорошо, — кивнул гость, — так ведь надо же все подсчитать, оценить убытки. Пока об этом всем говорить рано.

— Подсчитано! — не дал ему дальше развить тему Тигран. — Я тут уже с помощью своих людей посидел с расчетами, и картина в общем и целом ясна.

— Как — уже? — изумился тот.

— Горе оценивать всегда проще, чем счастье, — сыпал цветистыми выражениями хозяин. — Уж что-что, а с убытками, как ни печально, это именно так. Вот и смета готова.

Бизнесмен покачал головой, дивясь расторопности собеседника и принимая из рук Тиграна документы. Тот явно не привык терять время зря.

— Вот смотрите, уважаемый, — Авакян, словно пушинка, несмотря на свою солидную комплекцию, вскочил из-за стола и спустя мгновение оказался за спиной у Казаряна, — это — детдом, это жилфонд…

Хачатрян звякнул пустой бутылкой, придвинув к себе следующую.

— Я же не для себя стараюсь, — причмокнул языком Авакян, — все же для людей! Сам-то я, слава богу, не впроголодь живу, а вот Агдаму сейчас помощь нужна, как никогда! Сам по мере возможностей делаю что могу, но ведь мои усилия словно капля в море.

— Это точно, — подтвердил его помощник, — барахтаемся как можем, а от людей иногда и благодарности не дождешься. Иногда о самом себе такие байки услышишь, что хочется на все плюнуть.

— Ну, ничего, — сказал Авакян, — время все расставит по местам.

Он сыпал цифрами и фактами, вынуждая гостя рассеянно кивать в ответ на поток информации.

— Погоди, не мельтеши, — остановил его бизнесмен, — дай-ка мне несколько минут спокойно почитать твою документацию.

— Хорошо, дорогой. Конечно, — быстро согласился тот, — вот, все здесь обозначено. Конечно, это еще не окончательный вариант, но в целом…

Вернувшись в свое кресло, Авакян наклонил узорчатый кувшин и, плеснув немного холодной воды, принялся пить ее маленькими глотками, не сводя глаз с углубившегося в поданные ему материалы Казаряна. Во дворе было тихо. Ветерок чуть шумел листьями дерева, а фонтан негромко струил воды, принося прохладу.

Хозяин улыбнулся. Фонтан он установил недавно, и пока что не мог на него насмотреться. Над ним работал известный архитектор, и работа вышла на славу. Сколько средств ушло на это, знал только сам Тигран, да и, пожалуй, его помощник.

— Ну, не знаю, Тигран, — наконец произнес Казарян, закончив просмотр «документации».

Его лицо выражало крайнее сомнение. Авакян, переглянувшись с Хачатряном, обеспокоенно вглядывался в глаза гостя. Такие высказывания вызывали у него настороженность.

— Исходя из того, что ты мне тут написал, проще новый завод в другом месте построить, чем старый восстанавливать, — хлопнул бумагами об стол Казарян. — Там что, такие сильные разрушения? Я уж поневоле начинаю сомневаться в целесообразности новых усилий.

— Разрушения… достаточные, — несколько смутился хозяин дома, — но все можно ликвидировать. А строить — где строить? Тут везде неразорвавшиеся бомбы, снаряды… Все заминировано! Нет-нет, только восстанавливать!

Похоже было, что сама идея перенесения завода на новое место потрясла Тиграна просто невероятно. Он с жаром принялся убеждать гостя.

— Все восстановим, все сделаем в лучшем виде! Только помочь надо.

Левон задумался. Человеком он был совсем не бедным, и деньги у него имелись, но сомнений уже было достаточно. Ведь и правда — невозможно бесконечно вливать деньги, если они «выливаются».

— А если… вновь обстрел? — вопросительно уставился он на Тиграна. — Я же деньги не рисую, и станка у меня нет.

— Ну, дорогой, только бог может сказать, что ждет нас завтра, — ухмыльнулся тот, — однако не думаю, что…

Вдруг внизу послышался возмущенный женский крик:

— Пусти меня! Что ты стал как истукан? Ишь, рожу наел!

Сидевшие за столом переглянулись.

— Я же сказал: туда нельзя, — донесся приглушенный голос охранника.

— Дай пройти!

Кто-то, несмотря на попытки задержать, пытался прорваться на террасу. Вслушавшись, Авакян узнал голос.

— Отойди отсюда! — перешел на крик и охранник.

— Что там такое? — сдвинул брови Казарян.

— Сейчас увидим. — И оба, вытянув шеи, с интересом посмотрели туда, где, похоже, разгорался серьезный конфликт.

Как оказалось, у входа «митинговала» Ануш Параджанян — заведующая детдомом. Несмотря на препятствие в виде амбала, она самым решительным образом продолжала наступление.

— Мне нужен Тигран! — заявила женщина.

За ее спиной появился еще один бугай.

— Какие-то проблемы?

Хозяин дома поморщился, наблюдая эту некстати создавшуюся сценку. В другой момент Тигран и говорить бы с ней не стал и эту нахалку вышвырнули бы за ворота. Но рядом с ним находился уважаемый человек, в его присутствии надо было демонстрировать любовь к согражданам. Неверные шаги грозили потерей расположения Левона, а это привело бы к столь печальным последствиям, что и думать об этом не хотелось.

— Эй, пустите ее! — крикнул Тигран своим церберам. — Сейчас узнаем, в чем дело.

Он, словно извиняясь, развел руками, обращаясь к бизнесмену:

— Увлеклись ребята. Что тут скажешь. Дело свое они знают хорошо, но вот интеллекта иногда не хватает.

— А зачем им интеллект? — хихикнул Хачатрян. — В их обязанности это не входит. Если они начнут думать, то ни к чему полезному это не приведет.

По лестнице послышались шаги гостьи.

— Здравствуйте, уважаемая! — расплылся в приветливой улыбке Авакян, когда запыхавшаяся Ануш оказалась на террасе. — А мы думаем — кто это там шумит да буянит?

— Добрый день, — поздоровался и Казарян.

— К вам не пробиться, — кивнула женщина на надежную охрану, — и птица не пролетит.

— Ну что вы, какая птица? Ребята больше для порядка, — возразил Тигран. — Если бы я знал, что это будете вы, то…

Он поднялся из-за стола и предупредительно подвинул кресло:

— Прошу, уважаемая, садитесь с нами, отведайте что бог послал. Вижу, что вы утомились, так что отдохните.

Судя по богатству того, что наблюдалось на скатерти, нетрудно было сделать вывод о том, что всевышний очень благоволит к хозяину, отдавая ему предпочтение перед большинством армян.

На Кавказе приглашать женщин к мужскому столу не принято, но Тигран против своих правил пошел и на это, желая выглядеть перед гостем европейцем, а не темным варваром.

«Чего не сделаешь ради гостя», — иронично подумал он.

— Да-да, присоединяйтесь к нам, — поддержал Авакяна гость, — разрешите мне поухаживать за вами. Что вам предложить?

— Нет, спасибо, я не голодна, — отрицательно покачала головой Параджанян. — Не хочу отнимать ваше время, но я по делу.

— Так что же случилось? — с интересом воззрились на нее оба.

— Тут такое дело… даже не знаю, что и сказать, — Ануш выглядела крайне расстроенной, — Роберт пропал.

— Какой Роберт? — недоуменно прищурился Авакян.

— Мальчик, тот самый, которого вы видели на нашем выступлении.

— Это тот, который играл грушу? — вспомнил Казарян.

— Именно, — подтвердила Параджанян. — Вечером, после того как все более-менее успокоилось, он бесследно исчез, и мы просто в панике. Я опросила всех детей, так вот, несколько из них сообщили, что видели его идущего в горы. Причем непонятно, что ему там делать. А вы представляете, что такое горы для ребенка, особенно сейчас? Мне просто плохо становится, когда я начинаю думать обо всем этом. А не думать не могу…

Она с надеждой глядела на мужчин.

— Ну что ж, — хлопнул ладонью по столу Тигран, — раз такое дело, то начинаем поиски.

— Да где же искать-то? Я бы и сама отправилась за ним, но только куда? — беспомощно вздохнула заведующая. — Это называется «пойди туда, не знаю куда».

— Ничего, найдем, — твердо произнес Авакян, — вот сейчас Сурен этим и займется. Слышишь, Сурен? Оповестишь милицию и наших федаинов.

Слово «федаин» переводится как «защитник» — так в Арцахе нередко называют бойцов-ополченцев. К слову, с ополченцами из армии прежнего иракского руководителя Саддама Хусейна, которые назывались таким же термином, армянские федаины ничего общего не имеют…

— Сделаем, — кивнул Хачатрян.

Он зевнул, думая о том, как некстати появилась эта Параджанян. В такое время, когда так приятно сидеть здесь, на террасе, оплетенной виноградом, и попивать отличное вино. Но ничего не поделаешь — приходилось двигаться «в указанном направлении».

— Я подниму всех, — Авакян выглядел, словно воплощение справедливости и благородства, — наши дети без внимания не останутся!

Но у гостьи имелись иные мысли по этому поводу. Давнее знакомство с Тиграном наводило ее на критический взгляд.

— Это ты сейчас такой добрый, потому что уважаемый гость за столом, — вздохнула она.

Хозяин побагровел, но сдержался. Последнее стоило ему, правда, немалых усилий.

«Вот сучка! — Он сжал кулаки, сохраняя, однако, мину приветливости и участия. — Это правда — если бы не этот денежный мешок, то и духу твоего здесь бы не было».

— Ну, зачем ты так, Ануш, — с мягкой укоризной вслух произнес он. — Я ведь на самом деле приложу все усилия, чтобы найти пацана.

— Может, моя помощь потребуется? — спросил Левон.

Слушая это, он тоже захотел принять посильное участие в поисках мальчика.

— Ну, что вы, дорогой, — развел руками хозяин, — мы и так вас загружаем своими просьбами. Здесь уж должны действовать те, кто к горам имеет куда большее отношение, чем мы с вами. Организуем поиски, отыщем беглеца. Никуда он от нас не денется. Хуже будет, если в дело вмешались «соседи». Вот тогда уж не все от нас будет зависеть.

— И когда же это все закончится? — вполголоса, словно про себя, произнесла Ануш. — Ведь ни я, никто другой из моих соседей не желает никакой войны, никакой крови. Почему все это продолжается? Сколько еще мы будем страдать? Дети, старики, женщины — они-то в чем виноваты? Мы все хотим жить мирно…

— Все хотят жить мирно… — протянул Тигран, но Параджанян словно бы и не слышала его.

— Зачем воспитывать детей, если они могут в любой момент погибнуть от пули, мины или подорваться на горной дороге?

— М-да, — сочувственно вздохнул Казарян, — это все, конечно, печально. Однако будем надеяться на то, что в ближайшее время Роберт отыщется. Да и не дурак же он, чтобы просто так убегать куда глаза глядят. Я ведь его помню — очень талантливый подросток. Тогда, на сцене, он всем запомнился.

— Найдем! — заверил Авакян. — Я постараюсь.

— У меня брат Гурген — федаин, — медленно проронила Ануш. — Попрошу, чтобы осмотрел горы. Вдруг ему повезет, и он отыщет, где Роберт может прятаться…