Я стираю свою тень. Книга 4

Сергей Панченко, 2023

Сложно оставаться образцовой семьей, когда за ней тянется кармический шлейф испытаний. Гордей и Айрис стали родителями и вроде бы этого достаточно, чтобы ощутить всю полноту жизни, но нет, приключения не оставляют их неугомонные задницы в покое.

© Панченко Сергей

© ИДДК

Глава 1

Мы долго не решались пройти УЗИ, до последнего не хотели знать пол нашего ребёнка, но врач из женской консультации решила, что мы с Айрис какие-нибудь сектанты, идейно не принимающие человеческие блага. Припозорила нас так, что было слышно в коридоре. Даже моя супруга, привычная к критике, покраснела и промолчала, смущённо опустив глаза. Мы попытались невнятно объяснить ей, что не хотим знать пол ребёнка, чтобы сделать себе сюрприз в день его рождения.

— Стишок Пушкина помните? — спросила врач с лёгкой ухмылкой. — Родила царица в ночь не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку.

— Я помню, но на вашем месте я бы не рассказывал его молодым мамочкам. У них и без того гормональные всплески.

— А что вы мне тут старообрядцев корчите? С виду современные молодые люди, а строите из себя колхоз. Ложись на кушетку. — повелительно кивнула моей супруге врач. — Странное имя у вас. Родители точно не сектанты?

— Как сказать. — Айрис легла на кушетку. — Мама у меня хиппи, а отец… О нём я немного знаю.

— Задери майку, — приказала врач и взяла в руки датчик УЗИ. — Ого, как пупок торчит.

— Это нормально? — забеспокоился я.

— Нормально. Была бы жирненькая, не торчал бы так.

Врач помазала живот Айрис прозрачной мазью и поводила датчиком, глядя на экран монитора. Я тоже смотрел туда и не видел ничего понятного. Какие-то чёрно-белые разводы, похожие на динамический тест Роршарха. Бросил взгляд на врача и заметил, что она нахмурилась.

— Всё нормально? — поинтересовался я, чувствуя непроизвольно начинающееся волнение. Вдруг мы с Айрис настолько далеки друг от друга в генетическом плане, что не способны дать нормальное потомство?

— Аппарат, что ли, сломался? — Она постучала датчиком по ладони и снова приложила к животу Айрис. — Не просвечивает. Ерунда какая-то. Один момент.

Ничуть не смущаясь, она расстегнула свой халат, задрала блузку, зафиксировав её зубами, и поводила по своему животу.

— Чудеса. У меня всё работает. Вот кишочки, маточка, всё на месте. Слава богу, не беременна.

И тут мы с Айрис поняли свою промашку. Мы уже настолько дистанцировались от того, что в нас есть какие-то модификации, что забыли о них. Под кожей у неё был вживлён материал, способный отразить пулю и, вероятно, он не давал ультразвуку проникнуть глубже. Хорошо ещё, что он растягивался вместе с растущим животом Айрис.

— Это, наверное, после аварии, — соврала Айрис. — Ткань зарубцевалась как попало.

— Не врите мне, никаких следов аварии нет. Из такой кожи только барабаны делать, — не поверила врач. — Что это такое у тебя в животе? Вдруг кесарить придётся?

— Я вам расскажу. — Айрис поднялась и села, свесив ноги с кушетки. — Дайте салфетку.

Врач протянула ей несколько тканевых салфеток.

— Только вам придётся держать язык за зубами. Умеете молчать?

— Хм, точно сектанты. Вшила себе что-то?

— Я не с Земли, — произнесла Айрис и впилась взглядом во врача, чтобы заметить её реакцию.

Женщина усмехнулась, оценив признание супруги как сумасбродство.

— Как я сразу не догадалась, что вы чокнулись на каком-то литературном источнике? Что с твоим животом, деточка? Нам надо знать на случай, если у тебя не будет нормальной родовой деятельности. Какой сюрприз там ждёт хирурга?

— Скальпель не проникнет глубже кожи, как ни старайтесь. В земных условиях от того, что у меня под кожей, не избавиться. Так что будем надеяться на нормальные роды. — Айрис бросила взгляд на хирургические инструменты, выложенные в рядок рядом с аппаратом УЗИ. Потянулась и взяла в руки предмет, похожий на долото, только полностью металлический. Врач испуганно посмотрела на неё.

— Металл? — спросила Айрис.

— Да, хирургический, нержавеющий, медицинская сталь. Очень твёрдый.

Айрис взяла «долото» двумя руками и сломала его без особых усилий. Демонстрация способностей обычно избавляла от долгих убеждений. Врача одолел ступор. Она несколько раз переводила взгляд с рук моей жены, державших сломанный инструмент, на её лицо, и не могла вымолвить ни слова.

— Это немецкий инструмент. Он стоит больше пятнадцати тысяч, — наконец произнесла она.

— Мы вам компенсируем, — быстро нашёлся я. — А ещё доплатим вам, чтобы вы сделали нам нормальное заключение и не болтали о том, что видели. Идёт?

— Меня хирург прикончит этими обломками. — вытерла выступивший на лбу пот врач.

— Сколько? — Я постарался перевести разговор в конструктивное русло.

— В смысле?

— Мы компенсируем вам материальные и моральные расходы. Назовите сумму. — Мне было приятно выступить в роли богача, сорящего деньгами. Камила периодически делилась с нами своими нетрудовыми доходами.

Врач смутилась. В ней начали борьбу два основных психотипа, уживающиеся в одном человеке, порядочного обиженки и прагматичного меркантила.

— Тридцать, — озвучила она компромиссную сумму и посмотрела на нас с неуверенностью, будто замахнулась на недосягаемую величину.

— Мы заплатим вам сто. — Айрис легко спрыгнула с кушетки. — Но вы обещайте нам не распространяться о нашем случае. Всё-таки мы очутились на этой планете не просто так. Прячемся от космических гангстеров, своих бывших нанимателей. Они не оставляют в живых свидетелей.

— Конечно, конечно. Я понимаю вас, — затараторила врач, готовая за предложенную сумму терпеть любой секрет. — По ошибке приняла вас за сектантов, а вы… вон кто… — Она не нашла подходящих слов описать нас.

— Спасибо, — поблагодарил я женщину. — Вам переводом или наличкой?

— Наличкой, если можно. Не хочу, чтобы следы оставались.

К счастью, у меня имелась необходимая сумма. Мы тоже иногда переживали, что Камила даст маху и засветит движение виртуальных денег, поэтому периодически снимали их и держали в бумаге. Я отсчитал сотню из пухлого кошелька и протянул пачку врачу. Она открыла ящик стола и показала взглядом убрать наличность туда. Я сунул их между стопкой бумаг и медицинских масок. Видимо, кое-какой опыт взяточничества у нашего доктора имелся. Хотя как можно заработать на УЗИ — мне было неясно. Подделывать результаты в угоду клиенту? Смешно и бесполезно. Но я был человеком некоммерческого склада ума, поэтому не особо циклился на этом.

— Не переживайте, у нас всё будет хорошо, — успокоила её Айрис. — Наши организмы абсолютно здоровы, благодаря использованию медицинских капсул.

— Замечательно. Хотя здоровых людей не бывает, бывают только недообследованные. — Врач любезно приоткрыла нам дверь.

— Всего хорошего, — откланялся я.

— Удачных родов, — напутствовала она напоследок.

Мы с Айрис вышли на улицу. Пока были на приёме, начался снег. Ветер стих. Крупные снежинки падали отвесно, бесшумно, скрадывая звуки города. Прекрасный уютный миг погоды, которым хотелось наслаждаться. Мы пошли домой пешком.

— Зачем ты ей рассказала? — поинтересовался я у супруги недавней историей с врачом.

— Не знаю. Захотелось вдруг поделиться с кем-то своим происхождением. Увидеть её реакцию. Иногда ловлю себя на мысли, что сложно прикидываться тем, за кого тебя принимают. Я ведь из космоса, из такого далёка, что астрономы были бы в шоке от расстояний. А на меня смотрят как на очередную беременную бабу.

— Была бы врач мужиком, может быть, и смотрел бы иначе. Ты у меня фантастически красивая, Аэлита и Гианэя нервно курят в сторонке. Даже с таким бронеживотиком.

Айрис рассмеялась. Слепила снежок и бросила в меня. Естественно, она не могла промахнуться. Я бросил в неё снежком в ответ правой рукой, которая отросла заново и не имела модификаций, и промахнулся. Она рассмеялась ещё сильнее.

— Грешно смеяться над неполноценным человеком, — в шутку упрекнул её я. — Вот смоюсь опять в космос, такую модификацию себе поставлю, Супермен от зависти сдохнет.

— А мне нравится, что у тебя есть хоть что-то настоящее, человеческое. Ты становишься таким милым, когда похож на себя прежнего.

— Фу, не напоминай мне обо мне. Я таким сюсей-масюсей был, что блевать тянет.

— Это же здорово — меняться, оставаясь собой. Если ты комплексуешь без синтетических дополнений, то являешься не собой, а приложением к механизмам.

— С ними спокойнее. Физическая сила, острый ум и мгновенная реакция позволяют мне не думать о том, что произойдёт, если я вдруг попаду в неприятную ситуацию, в которой будет иметь значение умение драться. Я же как не был задирой, так им и не стал. Зато мой уверенный взгляд отбивает у всякой шпаны желание дерзить. Вон вчера подрезал нечаянно одного на «Приоре», он тормознул и собрался всей компанией, что сидела в его машине, проучить меня. Я вышел, посмотрел на них, как на будущих жертв, они сели назад в машину и уехали. Здорово же?

— Ты мне не рассказывал.

— А чего рассказывать? Тебе сейчас нельзя волноваться.

— Мой могучий герой!

Айрис подошла ко мне, одной рукой обняла по-хозяйски, второй сняла с головы шапку и поцеловала в голову. Проходившая мимо нас пожилая женщина с сумками закатила под лоб глаза. Наши игры показались ей неуместными.

— Пугаешь народ своей непосредственностью. — Я вырвался из плотных объятий супруги и водрузил шапку на место.

— Сами виноваты, радоваться не умеют. — Айрис взяла в варежки пригоршню снега и приложила к лицу. — Как это здорово! Знаешь, Гордей, — она облизала тающий снег, стекающий к губам, — у меня есть огромное желание стать министром культуры твоей страны. Надо прекращать это уныние. Беременной бабе неоткуда почерпнуть радости, одна тоска по всем каналам.

— Нашей страны, — поправил я её. — Идея хорошая, но ты представь, какой гадюшник в этом министерстве. Богема не может жить без склок.

— А я бы устроила им там такую дисциплину, что Джанбоб аплодировал бы стоя. Тьфу-тьфу-тьфу, не к добру вспомнила.

— Ты совсем стала местной, суеверной.

— Станешь тут, когда в каждом сериале люди по приметам живут, а не по уму.

— И какие новшества ты бы ввела, чтобы развеселить народ? — поинтересовался я.

— Я бы сделала информационную передачу с двумя ведущими. Один рассказывал бы плохие новости, а второй хорошие. И к концу выпуска у плохого появлялись бы мешки под глазами, отёчный вид, хриплый голос, засаленные волосы, а у второго всё становилось бы только лучше, румянец на щеках, горящие глаза. Первого уносили бы врачи, а второй заканчивал выпуск в маске, очках и на лыжах. Класс?

— Здорово и справедливо, но очень новаторски. Народ не сразу бы принял. Хорошие новости, это когда убили не тебя, а соседа. А плохие, когда у соседа всё лучше, чем у тебя.

— М-да, местные тонкости мировосприятия мне не совсем по нраву.

— Тебе пришлось бы устраивать железную дисциплину во всей стране и заставлять народ радоваться по команде. А мы с тобой даже ребёнка ещё не воспитали, куда уж нам до министерства.

— Э-хе-хе. — Айрис слепила снежок и запулила им в спину одного из парней, кучкующихся у табачного ларька.

Разумеется, попала. Резко отвернулась и сделала вид, что это не она. Я из любопытства дождался реакции. Естественно, жертва решил, что это я. Четверо парней, по виду всем в районе двадцати или чуть за, решительно направились в нашу сторону.

— Ты хотела веселья, сейчас его получишь, — пробубнил я.

— Я видела по телику, Далай-лама так делал.

Айрис обернулась и, широко улыбаясь, посмотрела на приближающуюся ватагу. Она надеялась обезоружить их улыбкой, но парни решили, что это насмешка. У одного в руках показался пистолет, то ли пневматика, то ли травмат.

— Ребята, это я бросила снежок. Простите, что попала. Хотела просто пошутить, — попыталась она загасить конфликт.

— Не переводи стрелки, корова, это твой ухажёр бросил, мы видели. Иди сюда, утырок!

Начался «танец» вожака. Выпятив вперёд грудь и расставив в сторону пальцы, он пытался вызвать во мне чувство страха, но только насмешил. Я не сдержался и рассмеялся. Вожака моё поведение обескуражило и обидело. Он выхватил из рук товарища пистолет и направился ко мне.

— Парень, не дури. Приношу свои извинения за инцидент, — теперь уже я попытался погасить конфликт.

— Поздно, кровью придётся смывать. — Он направил в меня оружие и выстрелил.

Я успел отскочить от первой пули, но от второй из-за скользкой опоры под ногами — не получилось. Пуля больно ударила меня в грудь. Я даже вскрикнул и чуть не потерял равновесие. Дальше произошло то, чего хулиганы не ожидали. Беременная девушка со скоростью гепарда метнулась к вожаку. Он, отвлечённый на меня, даже не заметил её приближения. Айрис вырвала из его рук пистолет, одновременно ударом ноги отправив парня в сугроб. На глазах у его товарищей сломала пистолет пополам. От её любезности и веселья не осталось следа. Взгляд горел яростью.

— Ваша машина? — Айрис кивнула в сторону ржавой «девятки».

Один из парней робко кивнул. Моя супруга метнула в её сторону обломки пистолета, пробившие дверки машины насквозь.

— Всем радоваться! — выкрикнула она. Подошла ко мне и состроила жалобную мину.

— Прости, Гордеюшка. Больно? — Она полезла ко мне, чтобы расстегнуть куртку.

В месте попадания пули осталась дырка. Я расстегнул куртку сам и обнаружил на коже огромный синяк под ключицей с левой стороны.

— Резиновая, — решил я. — Это был травматический пистолет.

— Сейчас придём домой, и сразу в капсулу. Ой, какая я дура, а?

— Не, ну в какой-то момент мне тоже было весело. — Стало немного жалко Айрис. Она делалась такой ранимой, когда её искренние добрые чувства натыкались на стену непонимания землян. — Но воспитателем в детский сад я бы тебя не пустил.

Товарищи подняли из снега вожака и поспешно ретировались. Мы продолжили путь в сторону дома.

— А вдруг я не смогу воспитать ребёнка? Это же такая ответственность. Столько нюансов нужно учитывать, чтобы правильно воспитать. Вырастет, как я в свои худшие годы.

— Или как я до нашего знакомства.

— Что делать, Гордей? — Айрис посмотрела на меня так, будто решила в этот момент поставить вопрос об уместности рождения ребёнка.

— Ничего. Я где-то читал, что надо воспитывать себя, а не ребёнка, потому что он неосознанно перенимает опыт родителей. Справимся, если ты не будешь искать веселья во всём. Скоро в нашем городе каждая собака будет знать, что связываться с нами себе дороже. А это будет привлекать к нам ненужное внимание.

— Я поняла, Гордей. С этого момента больше никаких импровизаций. Всё буду спрашивать у тебя.

— Но-но, полегче. Ты меня быстро утомишь или я решу, что без моего совета ты и в туалет самостоятельно сходить не сможешь. Просто пойми, что мы, жители этой планеты, в большинстве своём превентивно негативны. Для радости нужен повод, а для уныния нет.

— Ты же не такой.

— Только благодаря тебе. Пришлось, знаешь ли, напрячься, чтобы не упустить такую красавицу.

— Ладно, спасибо. Вот и пришли.

Снега во дворе навалило порядком. Дворник чистил парковку, а моя машина мешала.

— Иди домой, а я перееду, — предупредил я Айрис, — пока дядька не нацарапал на машине что-нибудь обидное.

— Давай, я поставлю кофе.

Она убежала в подъезд, а я прошёл к машине.

— Сейчас перееду, — предупредил я дворника.

— Давай, а то я тут уже час лишний трусь, жду, пока стоянку освободят. Мария Александровна не засчитает смену, если я не вычищу полностью. Такая вредная баба.

Я забрался в машину и завёл её. Дизель зимой грелся плохо. Пока не поедешь, не нагреется. Ждать не стал, переехал на чистое место. Увидел в колодце подстаканника бутылочку коньяка из отеля, подаренную нам Кианой и Троем и решил сделать дворнику подарок, компенсировав неудобства.

— Держите, презент от фирмы. — Я протянул ему бутылочку.

— Что это? — посмотрел он на бутылку. — Сувенир?

— Это стограммовая бутылка хорошего коньяка. Из отеля.

— Ты чё, решил, раз я дворник, значит, обязательно алкаш? — уставился он на меня недобрым взглядом.

— Я так не думал. Это моя бутылка, и я иногда позволяю себе выпить. Решил, почему бы не угостить хорошего человека отличным коньяком. Поймите меня правильно.

— Ладно, поверю. — Он забрал бутылку, посмотрел её на просвет, быстро свинтил пробку и вытряс содержимое в рот. — Ничё так, не слишком поганенько. Ещё есть? — Дворник утёр рукавицей щетинистый подбородок.

— Нет.

— Раздразнил только. Дай сотку, потом отдам.

Я вынул из кошелька сто рублей и отдал дворнику.

— Вот, деньгами человека никогда не обидишь. — Он убрал купюру под шапку. — Сейчас дочищу и смотаюсь в магаз за допингом.

Не успел я дойти до подъезда, как дворник, прикопав лопату в сугробе, трусцой направился в сторону недавно открывшегося сетевого алкогольного магазина. Трудно быть тем, за кого тебя принимают.

Айрис встретила меня у порога. Выглядела она взволнованно.

— Гордей, кажется, началось, — произнесла она слезливым жалобным тоном.

— Что началось?

— Родовая деятельность. Я что-то почувствовала. Наверное, это были схватки.

— Рано же?

— Так ведь мы не знаем точно, когда зачали. У нас разброс в целый месяц.

— Блин! Ведь были схватки боевые… — Я растерялся и начал заново надевать обувь.

— Ты куда? — спросила Айрис.

— Не знаю, но куда-то надо. Мне самому тебя везти или скорую вызвать?

— Подожди, рано ещё паниковать, вдруг показалось?

— Н-да, предполагал я, что это будет волнительный момент, но как-то иначе. — Я снова скинул обувь. — Кофе приготовила?

— Ой! — Айрис убежала на кухню и загремела посудой. — Убежал! Сейчас опять поставлю.

Боль в грудной клетке ушла на задний план. Сердечко моё застучало в висках, мешая взять себя в руки и успокоиться. Я так не волновался с того момента, когда Джанбоб чуть не прикончил меня. Хотя нет, то волнение было иного рода. Тогда злость не давала мне как следует напугаться, а сейчас я чувствовал, как увлажнились мои ладони, а во рту стало сухо. Непонятно, почему я так волновался. Знал, что медицина у нас на должном уровне, что в спальне лежит капсула, в которую можно положить Айрис в случае каких-то проблем, но всё равно мне было страшно. Вдруг врачи отвлекутся, вдруг санитарки не доглядят, вдруг малыш получится каким-нибудь уродцем. Капсулой этого не исправить.

Я вошёл в гостиную и сел за стол, подперев лоб рукой.

— Гордей, возьми себя в руки. Если и ты начнёшь строить из себя паникёра, то я окончательно расклеюсь. Тебе самому надо в капсулу, подлечить рану.

— Я в порядке. Не каждый день моя жена рожает. Этот процесс опасный, — я изобразил мимикой и руками, как сую голову в узкое пространство, — для матери и ребёнка. Я попрошу врачей, чтобы они разрешили мне быть рядом. Буду держать твою капсулу наготове.

— Спасибо. Твоё присутствие добавит мне уверенности и спокойствия. Только давай сейчас успокоимся. Мне кажется, я сама придумала себе схватки.

— Серьёзно?

— Да. Я почитала в интернете, и что-то на них не совсем похоже.

— Блин, Айрис, я потерял десять лет жизни от волнения. У меня вон седой волос появился.

— Это перо.

— У меня седое перо уже лезет. Из куртки.

Айрис сняла турку с плиты и разлила нам кофе. Себе разбавила пополам с водой, считая, что крепкий вреден ей и ребёнку. Я быстро выпил. В груди саднило от боли, и мне не терпелось её унять.

— Ладно, пойду завалюсь в капсулу. Вылечу себя от физических и моральных последствий твоих шуток.

Я поцеловал Айрис в губы и живот. Малыш ткнул меня через кожу мамки в нос. Айрис рассмеялась.

— Наверное, у нас будет сын. Так он приветствует своего отца, — решила она.

— А если это дочь, которая протягивает мне ножку для поцелуя?

— Ну, может быть и дочь. Ахея.

— Кто?

— Ахея. Красивое имя.

— Нет, нет, нет. Никакой Ахеи. В космосе ещё куда ни шло, но тут никаких Ахей. Жена Айрис и дочь Ахея — звучит, будто я живу в древнегреческом сонмище богов.

— А что ты предлагаешь?

— Если на А, то у меня такие варианты: Арина, Алёна, Александра.

— Это так устарело, звучит как клички пещерных людей.

— Но-но, нормально звучит. Иди приляг на кровать, а я подле, в капсуле почилю, потом договорим.

— Ладно.

Я разделся и лёг в капсулу. Её щупальца присосались к моей коже и заставили заснуть. Во сне процесс заживления происходил намного быстрее. На полное восстановление ушло минут двадцать, но по ощущениям будто прошло несколько часов. Я чувствовал себя прекрасно. На груди остался едва заметный след, который должен был исчезнуть через несколько процедур.

Айрис на кровати не было. Я прислушался. В другой спальне клацали кнопки клавиатуры компьютера. Она с кем-то переписывалась. Я решил, что с Камилой или Кианой. Вошёл в спальню и застал её в слезах.

— Это были схватки, Гордей. Я скоро рожу. Меня надо в больницу, в смысле в роддом.

— Так, так, так. Сами поедем или вызвать скорую?

— Давай сами. Я не хочу ехать с чужими людьми.

— Хорошо. Я пошёл заводить машину, а ты собери вещи.

— Они у меня уже давно собраны.

— Тогда жди, я заведу и поднимусь за тобой.

Мне удалось одеться гораздо быстрее, чем за сорок пять секунд. Выскочил в подъезд и побежал по ступенькам, чтобы не тратить драгоценные секунды на лифт. На лавке перед подъездом спал, поджав под себя ноги, дворник. Зря я сделал ему презент, спровоцировав запой.

После снегопада начало подмораживать. Небо вызвездило. Я завёл машину, поставил климат на обогрев, благо здесь тепло шло не только от двигателя, но и от встроенных в воздуховоды электрических обогревателей. Прежде чем подняться за Айрис, затащил дворника в подъезд и усадил его у тёплой трубы.

Супруга стояла в дверях. Мы закрыли дверь и на лифте спустились вниз. По дороге я расспросил, всё ли она взяла с собой. Вроде бы ничего не забыли. В роддом ехал словно во сне, благо машин на дороге уже было немного. Я первым забежал в приёмное отделение роддома и набросился на дежурную сестру.

— Жена рожает, что делать?

— Как рожает? Ребёнок уже показался?

— Нет, не показался. Только схватки. Она в машине. С чего начинать?

— Начните с того, что возьмёте себя в руки. Все рожают, и нет в этом ничего такого. Она идти может?

— Да.

— Ведите вместе с вещами, заключениями из женской консультации и прочими документами.

— Сейчас. — Я было рванул к выходу, но тут же вернулся. — А мне можно присутствовать?

— В нашем роддоме это не практикуется. Мы за стерильность и традиции.

— Жаль. Ладно, я сейчас.

Мы вошли с Айрис в приёмное отделение через минуту. Нас приняла уже другая сестра, проверила бумаги, задала стандартные вопросы и, взяв мою Айрис под локоток, повела её в глубь роддома.

— Айрис, а телефон взяла?

— Нет, забыла.

— Ну вот, оставила меня в неведении.

— Привозите, передам, — успокоила меня дежурная сестра.

— Я мигом.

У меня ушло минут двадцать, чтобы добраться до дома и найти её телефон. На обратном пути меня остановили инспекторы ГИБДД и поинтересовались причиной спешки. Я объяснил им ситуацию.

— Ладно, давай за нами, с сиреной и мигалками долетим гораздо быстрее.

Я был им очень благодарен. Наш кортеж из двух машин пронёсся несколько раз на красный сигнал светофора. У роддома мы очутились через пять минут.

— Спасибо, мужики! — поблагодарил я их от всей души. — Просите что угодно.

— Больше не гоняй.

— Обещаю, — отсалютовал я.

Дежурная сестра встретила меня улыбкой.

— Готовят уже вашу жену к родам, — сообщила она.

— Как? Так быстро?

— Как говорила моя мама, срать и родить нельзя погодить. Простите за физиологичность.

— А как её готовят?

— Тебе не надо знать. Езжай домой и жди сообщение от жены. Не бухай только, а то есть у вас такая привычка, забивать страх водкой. Вдруг что-нибудь понадобится.

— Я не пью. А вы тут ещё долго будете? — поинтересовался я.

— С какой целью интересуетесь?

— Я хочу, чтобы меня держали в курсе здоровья моей жены. — Я вынул кошелёк и достал из него пятитысячную купюру. — В режиме реального времени.

— Я буду здесь ещё восемь часов. Запишите мой телефон.

Мы обменялись номерами, после чего с тяжёлым сердцем я вернулся домой. Пил чай и сидел перед телевизором всю ночь. Звонил медсестре раз десять, но она сказала, что Айрис ещё не родила. Потом я как-то незаметно уснул и проснулся от того, что пискнул разряжающийся телефон. Я взял трубку в руки, чтобы поставить её на зарядку и увидел непрочитанное сообщение от Айрис. Открыл его трясущимися руками: «Гордей, поздравляю, ты стал папой сынульки. Правда, он такой страшненький».

Дикий радостный крик огласил пространство нашей квартиры.