Шанс. Подготовка к выполнению замысла. Книга 2

Сергей Савелов, 2018

Продолжение книги 1 Шанс. (Я в моей голове). Внедрение. Главный герой успешно встроился в социум и укрепил свой авторитет в различных сферах жизни. Содержит нецензурную брань.

Глава 5.

Июнь. Поход.

Подготовка к походу шла полным ходом. Когда стал вникать в детали схватился за голову стоило только почитать методические рекомендации для организации мероприятия руководителям походов. На месте Михалыча, положа руку на сердце, я бы отказался. (Сужу с позиций будущего юриста). Если вдумчиво разбираться, то практически мы все пункты инструкции нарушили.

Штатным медиком назначили Ленку Андронову, так как у нее мама работает в железнодорожной больнице. «Вполне логичный выбор! Ее мама все знания медика передаст или это передается с генами?» — мысленно иронизирую. Ей вручили сумку санинструктора и повязку с крестом.

Естественно медосмотр перед походом никто не проходил. Тренировочный поход на один-два дня не делали. Проигнорировали другие мелочи, из-за которых при расследовании в случае ЧП всем организаторам светило потерять должность или грозила статья. Михалыч — пох…ист? Вроде опытный преподаватель и этот поход для него не первый.

Постарался выкинуть все из головы, так как помнил, что все обошлось и все вернулись домой в конце месяца здоровые, довольные, только усталые. При распределении груза между членами команды естественно оказалось, что всем ребятам кроме своего рюкзака придется нести еще один или два крупных баула или свертка. Мне досталась палатка, не считая части общих продуктов в рюкзаке. Полученные в спортзале завода палатки пришлось чинить и искать недостающие растяжки (веревки). Рассматривая схему маршрута на кальке, попытался склонить Михалыча к игнорированию части намеченного маршрута. Из будущего помнил, как все измучились в начале похода, проходя второй отрезок пути.

Район у нас болотистый или лесисто-болотистый. С укрупнением колхозов многие деревни оказались заброшены, и территория обезлюдела. Соответственно старые дороги, отмеченные на карте заросли или пропали, мосты, переправы или дамбы разрушились. Не зря татаро-монголы в наших краях были когда-то зимой. По одной из гипотез — они не смогли дойти до Новгорода из-за начавшейся оттепели — зимы не хватило!

Михалыч легкомысленно отмахнулся от моего предложения. Наш план похода предусматривал движение по берегу Волочи, одной из основных рек нашего района от истока до границы района. Практически это было не реально, если только не плыть по воде. Многочисленные леса, притоки, ручьи, примыкающие к реке озера и болота не позволили бы идти по бережку, поэтому Михалыч наметил более реальный маршрут по дорогам и тропам, появляясь и отмечаясь на берегу Волочи в определенных местах. Подобному варианту движения способствовало то, что река по территории нашего района делала три большие петли. Начинаясь на северо-западе района, река петляла по территории, отклоняясь то к востоку, то к югу, снова к востоку, поворачивала к западу и уходила за границу района на севере. В задачу похода входило обязательное посещение исторических мест и достопримечательностей на берегу реки.

Свою гитару брать в поход я отказался наотрез. Девчонки подсуетились и выпросили гитару у Кузи, барабанщика школьного ВИА.

«Интересно, как и чем они будут рассчитываться, если инструмент пострадает?» — задумался с иронией.

Укладывая в рюкзак байковое одеяло с сожалением вспомнил свой трофейный спальный мешок в Афганистане. Вот была незаменимая вещь на боевых. Тонкий, легкий, теплый. Говорили, что на гагачьем пуху. Конечно не проверял. Сворачивался в небольшой рулончик, почти ничего не весил и много места не занимал. Хотел привезти его в Союз при выводе войск, но подарил другу, остающемуся там еще на полгода.

Закончив сборы, полюбовался на себя в зеркало. Выгляжу, как парашютист с запасным парашютом. Мешки за плечами и на груди. К рюкзаку еще и резиновые сапоги пришлось приторочить. Ничего, вроде не очень тяжело, пока нет пройденных километров за спиной. Завершив подготовку, пошел вспоминать и репетировать туристические и походные песни. Придется развлекать туристов вечерами у костра. Хорошо, что Михалыч бывший музыкант. Тоже будет петь, наверное.

В назначенный час на следующий день встретились на автовокзале и загрузились в рейсовый автобус. Татьяну провожала мама. Танька среди нас выделялась яркой желтой ветровкой из болоньи с капюшоном и спортивными штанами в обтяжку, и выглядела на фоне других девчонок модницей. «В чем ее мама хочет убедиться? Или рюкзак помогала дочке нести?» — с неприязнью подумал про Валентину Алексеевну

Поход начался. Высадились в последнем селе на границе района. По карте в нескольких километрах на севере находился начальный пункт маршрута и планировалась первая ночевка. Двинулись весело с шутками и разговорами в нужную сторону. Прошли село, колхозные поля и вошли в лес.

Да, действительно здесь была когда-то лесная дорога. Сейчас она превратилась в еле заметную тропинку. Несмотря на жаркий июнь, в лесу было сыро. К тому же на нас накинулись тучи комаров и слепней. Переоделись в сапоги и намазались какой-то мазью. У одного Михалыча, как многоопытного рыбака были болотные сапоги и широкополая шляпа с сеткой. У многих девчонок оказались модные короткие сапожки. Периодически приходилось преодолевать сырые заболоченные участки, с трудом выдирая ноги из грязи. Шутки и смех смолкли. Слышалось только чавканье шагов, изредка матерок от пацанов или айканье девчонок и шлепки по открытым участкам тела — все боролись с кровососами.

Напугала всех Ленка Малкова, внезапно завизжав и забившись в истерике. Скинула свою модную соломенную шляпу с загнутыми полями и начала что-то искать в волосах. Оказалось, к ней в волосы забралась лосиная вошь. «Вот они, настоящие эмоции! — отстраненно констатирую, — это не на сцене радость и восторг изображать».

Я не слышал, чтобы этот паразит кусал людей, но, когда он ползает в волосах — неприятно. Избавиться от него легко, хотя он и цепляется за волосы. Твердый, раздавить трудно. Девчонки помогли Ленке избавиться от паразита. Она смущенно призналась, что не переносит пауков, тараканов и других насекомых. Теперь еще и лосиных вшей. Все девчонки сразу перевязали платки по бабьи, спрятав все волосы, а то щеголяли в косыночках. Модницы!

Несколько километров превратились в четыре часа трудного пути. Нам, ребятам пришлось несколько раз раздеваться, преодолевая довольно глубокие ручьи или болотины и переносить девчонок и грузы на руках. Один Михалыч не переодевался. Подтянул свои болотники и таскал в них.

Маринка Любимова из-за своего большого роста и отсутствия координации соскользнула с бревна, переходя промоину и приземлилась (приводнилась) на четыре точки в воду и грязь, вызвав короткий всплеск веселья. Смешно, когда у соседа неприятность! Сменив носки и вылив воду из сапожек, она мужественно дошла до конечной точки сегодняшнего маршрута. Вообще я изменил свое мнение о девчонках из нашей команды. Не было ни кокетливых стонов, ни просьб о дополнительном отдыхе или о послаблениях для слабого пола. Все девчонки вместе со всеми добросовестно преодолевали все трудности.

Наконец, вышли к деревне — конечной точке сегодняшнего маршрута. Деревня умирала. Жилыми оставались всего несколько домов со стариками. Хорошо, что колхоз или сельсовет заботился о них. К деревне была проведена дорога с противоположной стороны от другого шоссе.

В нескольких километрах на север от деревни, где-то в болотах находился исток нашей реки. Деревня называлась Ключи. Вероятно, с одного из ключей и начиналась Волоча. Под холмом, на котором раскинулась деревня протекал один из притоков Волочи. На берегу мы и оборудовали нашу первую стоянку. Все вымотались тяжелым переходом. Я тоже устал и был раздражен. «Ребята еще не знают, чего их ждет завтра! Может еще раз попробовать убедить Михалыча вернуться по той же дороге к трассе?» — раздумываю.

Завтрашний участок маршрута намечался от Ключей на восток через леса и болота в сторону деревни Сырец через ряд заброшенных деревень. Одна из них была Душкино, которую мы с Филом навещали ранней весной. Длина участка маршрута составляла около пятнадцати-двадцати километров, а дорога будет намного хуже сегодняшней.

Пока раздумывал и участвовал в обустройстве лагеря Михалыч усвистал на рыбалку.

— Зачем устанавливать лагерь, если рядом много пустующих домов? — спрашиваю ребят.

Подозреваю: «Мысль от памяти и опыта из будущего». В ответ от ребят посыпалось:

— Дома не надоело спать в кроватке?

— Мы же в походе! Вот и должно быть все по-походному.

— На свежем воздухе так приятно спать, наверное.

— «Там домовой, там леший бродит…»

— Русалка под столом лежит, — продолжаю шутку я, смеша окружающих.

«Нет. Не убедить «романтиков» походной жизни в рациональности предложения. Наедятся этой романтики все через неделю. Вероятно, завтрашними трудностями тоже пока никого не испугать. Собираюсь изменить историю страны, но не могу изменить историю похода. Не могу убедить группу школьников немного изменить маршрут и упростить поход. Может вообще невозможно изменить инерцию людей, привычки, мышление?» — пугаюсь. «Нет. Смогу, только радикальными методами. Например — имитировать приступ аппендицита или «подвернуть» ногу. Тогда придется всем возвращаться в ближайший населенный пункт на шоссе, где были сегодня. Значит курс моей страны тоже можно изменить подобными методами, но я не хочу сегодня врать и притворяться ради такой мелочи — изменения маршрута. Смогу ли я решиться на отвратительный или преступный поступок, способный изменить историю страны?» — задумываюсь и понимаю, что не знаю ответа. От этого еще больше расстраиваюсь.

После разбивки бивака насобирали хворост, разожгли костер и девчонки начали готовить обед-ужин.

Ленка Малкова, вспомнив про свои обязанности заместителя руководителя, напомнила про наши задачи в походе. Зафиксировать на фотографиях ход всего похода и обязательно исторических мест, которые мы будем проходить. Красочно все описать все в Походном дневнике. Выбрать походную песню нашей туристической команды и разучить ее. Кроме этого надо будет на Туристическом слете показать смешные сценки, которые были или будут происходить с нами в походе. Или придумать их.

— Ну-ка Маринка, давай потренируйся падать в грязь, — предложил со смехом Сашка Дорохов Любимовой, которая только что отстирала свои вещи.

Все засмеялись. Маринка уже было открыла рот, чтобы дать отпор шутнику, но Ленка, повысив голос призвала:

— Ребята, давайте серьезно! Я думаю, что с песней нам поможет Сережа, — кивнула на меня. — А для представления я подобрала несколько сценариев о походах. Нужно будет выбрать подходящий и отрепетировать. Вот, слушайте, — предлагает она и достает свернутые листы.

— Вы слушайте, а я пойду окрестности фотографировать, — подхватывается Толик Чапель, как походный фотограф.

Ленка с выражением начинает читать какие-то истории. Вслушиваюсь, пытаясь представить, как их сыграть и понимаю, что большинство нам не подходит. Нет подходящих декораций, ведь не будешь же зрителям говорить:

— Представьте, вот здесь мост…. Поймали туристы ишака…

Другие истории были сложны для понимания со слишком тонким юмором или требующие профессиональных актеров. Большинство ребят думали также. После долгих споров отобрали один сценарий, решив его максимально упростить. Распределили роли. Я уклонился, так как не требовалось участие всех членов команды под предлогом подбора песни.

Лежу на спине возле костра. Балдею. Положил рюкзак под голову, а гитару пристроил на пузо и перебираю струны. Изредка бросаю взгляды на суетящуюся возле котла Ленку Андронову. Заметив, куда я смотрю, она заливается краской. У рыжих людей с бледной кожей это происходит выразительно, даже веснушки стали незаметны.

— Сережка! Помог бы лучше, — не выдерживает она.

— Не мешай творческому процессу. Продолжай священнодействовать с хлебом насущным. Ты меня вдохновляешь! — вещаю загробным голосом и отвожу взгляд от широких бедер и выразительной задницы.

Уж слишком девчонка привлекательно выглядит, когда наклоняется над котлом

Ленка не выдерживает и смеется.

Вечером у костра после ужина в перерыве между песнями я все-таки попытался убедить всех, что стоит вернуться по старой дороге назад, потом доехать на автобусе или попутке до ближайшего места к следующей плановой стоянке и без труда дойти до места. Пугаю продолжительностью маршрута и худшей, чем сегодня дорогой. Вижу, что Михалыч задумался. Танька пристально смотрит на меня. Вероятно, вспомнила про мои пророчества. Ребята же отнеслись к моему предложению легкомысленно. Переломил сомнения Сашка Конкин:

— Чего там не пройти? Пройдем!

«Выеб…тся перед девчонками!» — мысленно комментирую с неприязнью.

— Если Маринка не будет по дороге снова нырять за рыбой, — добавил Серега Иванайнен, вызвав смех.

Решили проголосовать. Большинство были за продолжение похода по маршруту. Против нового пути были только я, пострадавшая сегодня Маринка и Танька. Михалыч воздержался. «После завтрашнего перехода будете по-другому относиться к разумным советам», — предполагаю. Только потом поход пойдет гладко и советы не потребуются. Заметил ревнивый взгляд Саньки на меня.

Утром после завтрака свернули лагерь и отправились в путь. На этой бывшей дороге даже тропы не было. Заболоченные участки были обширней, раздеваться приходилось чаще. Извалялась в грязи не одна Маринка. Пришлось делать несколько привалов для отдыха, как правило, на сухих возвышенностях в заброшенных деревнях.

Вероятно, когда-то это была единственная дорога, ведущая из нашего города в сторону соседнего районного центра. Она тянулась через ряд деревень и сел. Потом южнее построили новое шоссе, выпрямив путь. Шоссе на том участке прямое, как по линейке. Единственный участок, где в нашем районе можно разогнаться до максимальной скорости, если хочешь проверить возможности своей машины. Вспомнил из будущего: «Так я сам делал!»

В последствие старая дорога оказалась никому не нужна кроме местных жителей. Деревни постепенно обезлюдели и были признаны не перспективными. Жители со временем окончательно покинули их.

Развлекаюсь анализом, двигаясь в колонне и выдирая ноги из вязкой земли. Пройдет еще лет двадцать и от многих из этих домов не останется следа, а места бывших поселений зарастут молодым лесом. «Пока еще есть возможность надо бы прочесать их, поискать иконы и прочую старину», — планирую на очередном привале, оглядывая заброшенные дома. «Сколько же подобных труднодоступных и забытых деревень в нашем районе?» — задаюсь вопросом. Если не будет продолжительных дождей в ближайшие недели, то дороги и тропы подсохнут. «Надо ребят направить сюда в июле», — принимаю решение. Вокруг грибные и ягодные места. Вон сколько прошли черничников, брусничников и клюквенников. Заодно и ягоды с грибами можно пособирать. Напрямую от нового шоссе до некоторых деревень — около километра через лес и болота.

Один из таких привалов сделали в Душкино недалеко от знакомой церкви. На протяжении всего пути Толя Чапель фотографировал нас на маршруте и на отдыхе для истории и для Походного дневника. «Только уже не будет нашей фотографии с найденной одной из больших икон. Икона уже давно у Соломоныча», — замечаю про себя. Но, как и должно быть, он сфоткал всех на фоне деревянной церкви, выстроившимися на стволе поваленного дерева.

«Сколько же культурных ценностей пропадет вместе со старыми домами в заброшенных деревнях?» — ужасаюсь мысленно.

К вечеру доплелись, еле переставляя ноги до конечного пункта участка маршрута — деревни Сырец. К концу все уже вслух сокрушались, что не послушались вчера Соловьева, а Маринка громче всех злорадствовала. Только Санька и Михалыч упрямо и молча перли вперед.

Волоча находилась всегда слева от нас в нескольких сотнях метров, но подойти к ней не было возможности из-за обширной заболоченной поймы. На следующей точке маршрута мы должны увидеть, наконец, реку.

Лагерь уже не разбивали, а заняли два соседних приличных дома и на полу расстелили палатки. Поужинали чаем и бутербродами. Сил ни на что уже не было, даже отмываться не хотелось. Большинство решили постираться завтра у реки.

На следующий день через пару километров вышли к шоссе и по обочине двинулись к третьей точке маршрута деревне Ильицыно. По дороге прошли несколько деревень. В Ильицыно Михалыч отправил нас на противоположный конец деревни, а сам куда-то свернул. Последним в ряду деревенских домов стоял двухэтажный дом зеленого цвета с вывеской у входа. Мы устало развалились перед зданием. Минут через пятнадцать ожили, задвигались. Девчонки пошептавшись, гурьбой отправились за дом. На плохочитаемой табличке разобрал — Школа-интернат.

Появился Михалыч с какой-то женщиной. Она открыла дверь в здание и пригласила нас. Отперла одно помещение с двумя рядами металлических кроватей. Матрасов и подушек не было.

— Вторую спальню тоже открывать? — смотрит на Михалыча.

Он перевел взгляд на девчонок. Те разом загомонили, кто отрицательно, кто соглашаясь.

— Открывайте, — махнул рукой он. — Располагайтесь, — командует нам и скидывает рюкзак на ближайшую кровать.

Потом, отойдя вниз по склону метрах в пятидесяти от интерната у кустов указал, где нам разводить костер и готовить ужин.

— А я пойду спиннинг покидаю, — объявил.

— А река-то где? — кто-то поинтересовался.

— Там, метров двести до нее, — махнул рукой на кусты.

— Искупаться, помыться и постираться бы, — мечтает Санька Дорохов, почесываясь.

— Моется тот, кому чесаться лень! — назидательно заявил Михалыч, направляясь к зданию. — По шоссе пройдете до моста, там найдете место для купания. Стирайтесь лучше здесь. Воду возьмете в колодце, — инструктирует на ходу.

«Наконец-то Михалыч добрался до рыбного водоема. Фанат!» — мысленно отмечаю.

Я знаю, что Ильицыно славилось среди городских рыбаков рыбными местами в отдельные периоды. Впервые меня в начальных классах на серьезную рыбалку привозили куда-то в эти места городские мамины родственники.

Меня рыбалка никогда не привлекала. В детстве имел бамбуковую удочку из двух колен и ходил иногда с ребятами на рыбалку за компанию на ближайшие водоемы. Рыболовного фанатизма не приобрел и в дальнейшем. Меня никогда не прельщало покрывать многие километры, чтобы добраться до наиболее рыбных мест.

Под конец армейской службы я оказался в гарнизоне Приморского края, который располагался возле нерестовой речки. Там многие ловили кету в период нереста часто. Для этого использовали самодельный тройной крючок, сделанный из пружин матраса. Привязывали его к толстой леске, и орудие лова было готово. Осталось выйти на реку, раскрутить и закинуть тройник в речку подальше, а потом резко дергать за леску на себя. В удачные дни можно было надергать немеряно крупных рыбин, но чаще старались ради самок с икрой. Все равно больше шести-семи хвостов домой не унести, поэтому далеко от гарнизона не уходили. У всех «рыбаков» было изрезанное леской ребро ладони рабочей руки. С тех пор не очень люблю красную рыбу в любом виде, так как переел на Дальнем Востоке.

Идеальная рыбалка для меня — это раз или два в год выехать летом на речку, озеро или пруд. Насадив на крючок наживку, закинуть в водоем и сидеть на бережку или на раскладном стульчике, глядя на поплавок и слушая музыку из машины. Добыча меня тоже не интересовала, а находиться на природе нравилось.

Вот грибы собирать любил. Тогда способен был отмахать многие километры. Места у нас грибные. В тучные годы загружал в машину грибы мешками, снабжая всех друзей и соседей, не забывая маму. Вот только грибы предпочитаю только в супе (шампиньоны из магазина) и жареные лисички в салате изредка.

Сейчас с ребятами по-быстрому разожгли костер, подготовили колья и установили треногу. Подвесили котел с водой. Нарубили сушняка и под неодобрительное ворчание девчонок отправились на речку купаться и стираться. Волоча в этих местах не широкая, но довольно глубокая с крутыми обрывистыми берегами. Еле нашли более пологий спуск к воде. Глубина начиналась сразу у берега. Михалыча не было видно. Кое-как простирнули одежду и несколько раз искупались. Попробовал поплавать различными стилями — кролем, брассом и баттерфляем, чем удивил ребят.

Все-таки наш регион больше северный, чем центральный. Время для купания в открытых водоемах не продолжительное, а закрытых в городе нет и не будет в будущем. В наиболее жаркое лето купаться комфортно можно не более двух месяцев. Бывали годы, когда ни разу за лето не купались из-за погоды, поэтому неудивительно, что некоторые ребята плавали неуверенно, а девчонки еще хуже.

В военном училище меня натаскали в плавании. Трудно не стать хорошим пловцом, когда приходилось несколько раз в неделю подолгу плавать в бассейне и часто на время. Курсанты к выпуску все плавали уже на степень военно-спортивного комплекса, даже те, кто не умел плавать до поступления в училище.

Подсушив одежду, отправились назад. Девчонки радостно скинули на нас доваривать ужин, пытаясь проинструктировать. Наивные! Затребовав провожатого — безобидного на их вид Толю, довольные удалились стираться и принимать водные процедуры. Мы, конечно, посоветовали Толику захватить фотоаппарат, чтобы потом организовать отдельную закрытую фотовыставку в классе. Сами развалились возле костра, «выбрав» кашеваром Серегу Иванайнена. Он деревенский, должен уметь готовить.

Уже все сварилось, по общему мнению, а девчонок и Михалыча все не было. Решили только немного попробовать и дожидаться остальных. Судя по объему сваренного, должно было хватить на три таких, как наша команды. Похоже, девчонки тоже еще те поварихи. Заморили «червячка» и подвесили кипятиться чайник.

Вернулись довольные чистенькие девчонки с тюрбанами из полотенец на головах. За ними шел Михалыч с Толиком. Без улова.

«Рыба на дальний кордон ушла», — мысленно иронизирую, вспомнив знаменитый фильм из будущего.

Ужинали уже в сумерках. Осоловевшие от обильного ужина и усталые, разошлись по кроватям. Уже лежа в кроватях обсуждаем завтрашний маршрут. Незаметно для себя засыпаю. Ночью, сквозь сон слышал, как Михалыч с кем-то ругался, но меня не подняли.

Утром узнали, что ночью приходили знакомиться с городскими девчонками местные пацаны. До реального конфликта не дошло.

После завтрака пока все собирались к следующему этапу, я с Михалычем отправился в местную МТС. Наш руководитель надеялся решить вопрос с попутным транспортом для нас. Протяженность этого этапа составляла более пятнадцати — двадцати километров по дороге или около восьми напрямую. Наученный горьким опытом второго этапа Михалыч решил не рисковать и не доверять картам. В местном транспортном парке было множество тракторов, комбайнов, различных сельхозагрегатов и грузовиков, находившихся под открытым небом.

«Сколько же здесь явного металлолома!» — поражаюсь. Среди автомобилей обнаружили грязный ПАЗик. Нам показали на помятого в грязной спецовке мрачного мужика, водителя автобуса.

— Не могу, путевка нужна, — недовольно буркнул он на просьбу Михалыча подвезти нашу команду до поворота на Посеки — десять километров.

Так и не добившись от водилы, кто распоряжается путевками, Михалыч отправился на поиски начальства.

Разглядываю помятого мужика с тоскливыми и опухшими глазами. «От автобуса не отходит», — отметил мысленно. Он заметил, что я его внимательно рассматриваю и насупился.

— Тяжко? — сочувственно спрашиваю.

Тот только отвел взгляд и вздохнул.

— Пятерки хватит? — спрашиваю прямо.

Водила встрепенулся и недоверчиво уставился на меня. «О! Сразу жизнь и надежда в глазах проявилась», — отмечаю про себя.

— Довезешь до Посек, — утверждаю и достаю пять рублей.

Преображенный мужик радостно закивал:

— Хоть туда и обратно, — радостно заявил, выхватывая купюру.

— Поехали, — киваю на автобус.

— Поехали, — соглашается, — только…

— Вернешься, похмелишься не торопясь, — убеждаю его.

Мужик кивает, лезет в автобус и открывает мне пассажирскую дверь. Подъезжаем к конторе на выезде и водила сигналит. Вышел из здания удивленный Михалыч с какой-то женщиной. Женщина грозит пальцем водителю и чего-то кричит ему. Михалыч садится в автобус, и мы едем за ребятами.

— Как тебе удалось договориться? — спрашивает вполголоса.

— Путевку выписал, — улыбаюсь в ответ.

— Ну, Соловей, ты даешь! — в замешательстве качает головой.

У Михалыча есть привычка называть приближенных ему пацанов и девчонок по их школьным прозвищам. Сиголаева, как и мы зовет — Сига, Чапеля — Чапой, Оськину — Осой. Теперь, вот и меня обозвал, приблизив.

При повороте автобуса с трассы на дорогу к Посекам без остановки Михалыч снова в изумлении качает головой, глядя на меня.

Выгрузились возле разрушающегося, величественного в прошлом собора и сфотографировались на его фоне.

В моем первом варианте похода мы доехали на ПАЗике только до поворота, а по дороге к Посекам остановили рейсовый автобус, успев пройти несколько километров.

По народному преданию, вроде научно не подтвержденному, во времена татарского нашествия в этих местах агрессорами был настигнут и разбит крупный отряд русских воинов. Отсюда и название этого села.

Михалыч на схеме показал нам приблизительное место нашей новой стоянки на другой стороне реки и пообещал приплыть к нам на лодке. Забрав с собой крепкого Юрку Сиголаева, ушел за лодкой, а мы отправились к деревянному мосту через реку. Пройдя с километр выбрали на берегу подходящее место и стали разбивать лагерь. У всех было прекрасное настроение из-за легкости этого этапа. Вскоре показалась лодка с Юркой, сидящим за веслами и Михалычем, забрасывающим спиннинг. Река в этом месте была шириной метров триста. Причалив, Михалыч похвастался двумя щуками. Пообедав, он с уже двумя Юрками — Сиголаевым и Синельниковым снова отправился на лодке за рыбацким счастьем, а нам наказал заняться Походным журналом и репетицией. Все дружно покивали и разошлись, кто купаться, кто полез спать в палатку, а кто улегся загорать, стоило лодке скрыться.

Выбрав момент, предложил Татьяне уединиться. Она уже давно в походе смущала меня своей попкой и красивыми ножками, плотно обтянутыми спортивными трико. Одноклассница согласно кивнула, поглядев в Сашкину сторону. Тот валялся на солнцепеке в трусах и, кажется дремал. Предложил бодрствующим прогуляться по окрестностям, ни к кому конкретно не обращаясь. Как и ожидалось, всем было лень.

Отойдя метров на сто, встал за дерево и принялся наблюдать за лагерем. Минут через двадцать появилась Татьяна. Тихонько свистнул, привлекая ее внимание. Встретившись за кустами, кинулись к друг другу и начали жадно целоваться. Отошли в сторону еще метров на двести, подальше от лагеря. На опушке, на краю колхозного поля нашли подходящую сухую промоину и в нетерпении стали снимать штаны. Я управился быстрее и потянул Таньку за собой, укладываясь на траву.

Класс! Оторвались по полной. «Похоже, мы стали привыкать друг к другу. Сегодня мы испытали более сильные эмоции, чем раньше», — мысленно отмечаю, расслабленно поглаживая Таню по попке и спинке.

Она лежит на мне. Трава у нее «коляется». Так и сообщила — «коляется», попробовав лечь рядом. Посмеялись удовлетворенные.

— Ты знал, что тот переход на второй день будет таким трудным? — спрашивает, лежа на меня и заглядывая в глаза.

— Нет, только предполагал. Я в тех местах чернику собирал, — сообщаю, не уточнив, что это будет в следующем веке.

— А-а! А я думала…, — разочарованно тянет. — А меня Сережка Анненков в кино приглашал. Надька Федорычева стала возле Конкина виться и глазки строить, — встрепенувшись, вывалила последние новости.

— А ты? — лениво интересуюсь.

— Мне с тобой хорошо, — сообщила и как кошка потерлась щекой о мой подбородок.

— Мр-р, — мурлычу. — Надо идти, — с сожалением напоминаю. — Нас могут спохватиться, начнут подозревать и подглядывать, — объясняю.

Кивает понимающе. Одевшись, расходимся в разных направлениях.

В лагере Ленка все-таки заставила ребят заняться репетицией, хотя никто не горел энтузиазмом. Актеры невыразительно бубнили реплики, а Ленка устала подбадривать всех.

— Сережа, хоть ты скажи им, — обратилась она ко мне, не выдержав.

Я задумался: «Тут ничего не сделать. Никому сценарий не нравится. Радостно, с огоньком играть никого не заставить. Может придумать другое, более смешное?» Вспоминаю, что у Уральских пельменей было что-то подходящее.

Вижу, что все в ожидании смотрят на меня и повторяю, вслух:

— Тут ничего не сделать. Никому сценарий не нравится. Радостно, с огоньком играть никого не заставить. Надо подбирать, что-то другое, более смешное. У меня есть идея, но нужна тетрадь, ручка и пару часов не кантовать!

Лежу, грызу ручку и вспоминаю сценку из Уральских пельменей:

«В походе бесконечно можно смотреть на огонь, на воду и на то, как девчонки ставят палатку». Постепенно сценарий стал складываться. Конечно, дословно и все моменты вспомнить не смог, но основную идею и многие диалоги, пусть не дословно, но вспомнил и записал. В нашем представлении будут принимать участие все наши девчонки и пять ребят, так как у нас только четырехместные палатки и двухместная Михалыча.

Перечитал в очередной раз. Дописал, поправил некоторые смешные диалоги и позвал всех. Махнул рукой, чтобы садились. Дождавшись тишины, зачитываю наброски сценария. Из-за смеха ребят еле дочитал до конца.

— После сценки всей командой выходим вперед и, обнявшись за плечи, поем песню, покачиваясь. Песню спою вечером — завершаю.

Жду, пока улягутся эмоции. Все что-то разом говорят и смеются. Наконец затихают, заметив мое молчание.

— Сценка подходит? — поинтересовался.

Большинство восторженно соглашаются.

— Тогда надо распределить роли — «симпатяшки», «бой-бабы» и ее избранника, — предлагаю.

С трудом, но распределили. Таньку выбрали на роль симпатяшки, Толя Чапель стал объектом вожделения бой-бабы, а Маринка сама выбрала роль бой-бабы, при активном согласии присутствующих — она такая и по жизни.

— Сценарий сырой, поэтому шевелите мозгами и предлагайте диалоги и варианты действий участников, — советую.

Записали все диалоги и монологи участников. Начали репетировать. Вначале было много бестолковости, смеха, споров, но потом все вошло в нормальную колею. Много раз пришлось вмешиваться, чтобы разъяснить или показать отдельные моменты, изобразить интонации, сделать замечания и дополнения, так как попутно вспомнил еще кое-что. Некоторые моменты сценки прогоняли по несколько раз. Репетировали с удовольствием.

Михалыч возвратился с ребятами с богатым уловом. Две щуки из десятка были с руку. Толик запечатлел рыбаков с уловом для потомства. Показали сценку им, развеселив.

Вечером пел под дрянную Кузину гитару. Начал с «Милой моей» Визбора, объявив ее нашей отрядной песней:

Всем нашим встречам

Разлуки, увы, суждены,

Тих и печален ручей у янтарной сосны.

Пеплом несмелым

Подёрнулись угли костра.

Вот и окончилось всё,

Расставаться пора.

Милая моя,

Солнышко лесное,

Где, в каких краях

Встретишься со мною…

— Хорошо, что у нас Соловьев есть, — задумчиво произнесла Маринка.

Продолжил «Вечером» Ады Якушевой:

Вечер бродит по лесным дорожкам,

Ты, ведь тоже любишь вечера,

Подожди пока еще немножко,

Посидим с товарищами у костра…

Передаю гитару Михалычу. Тот поет нам: «Возле города Пекина, ходят, бродят хунвейбины…». Продолжил: «А все кончается, кончается, кончается…». Закончил «Фантомом»:

Я снова по чужой земле иду

Гермошлем застегнут на ходу

Мой «Фантом», как ястреб быстрый

В небе голубом и чистом

С ревом набирает высоту…

Передавая гитару мне, всем он пояснил:

— Эти песни мы в институте пели.

Я спел из Митяева:

Изгиб гитары жёлтый ты обнимаешь нежно,

Струна осколком эха пронзит тугую высь.

Качнётся купол неба, большой и звёздно-снежный…

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!..

Продолжил «Свечами» Шафутинского:

Осенней ночью за окном

Туман поссорился с дождем,

И беспробудный вечер,

И беспробудный вечер.

О чем-то дальнем, неземном,

О чем-то близком и родном,

Сгорая, плачут свечи…

Эту песню знали многие и девчонки пели вместе со мной.

Продолжаю «Вальсом в ритме дождя». С начальных аккордов Маринка Любимова подхватывает песню и поем вместе с ней:

Солнца не будет, жди — не жди,

Третью неделю льют дожди.

Третью неделю наш маршрут

С ясной погодой врозь.

Словно из мелких-мелких сит

Третью неделю моросит.

Чтоб не погас у нас костер,

Веток подбрось.

В мокрых палатках спят друзья,

Только дежурным спать нельзя,

Сосны качаются в ночи

Словно орган гудят.

А у костра не сесть, не лечь,

Как не устанет дождик течь.

Слушай, давай станцуем вальс

В ритме дождя…

*Наум Басовский или Наум Лисица*

— Не накаркать бы, — комментирую по окончании, намекая на хорошую погоду и передаю гитару Михалычу.

Тот, наверное, готовился, вспоминая подходящие песни. Спел, профессионально модулируя голосом «Друзья уходят» и продолжил визборовской «Ты у меня одна», а закончил «Городком»:

Целый день стирает прачка,

Муж пошел за водкой.

На крыльце сидит собачка

С маленькой бородкой…

Снова гитара у меня. Пою «Дым костра создает уют», только подставляю «семь» вместо «пяти» в каноническом тексте, намекая о количестве присутствующих пацанов.

Дым костра создаёт уют…

Искры гаснут в полёте сами.

Семь ребят о любви поют

Чуть охрипшими голосами…

Маринка тоже знает эту песню и опять мне подпевает.

Запеваю «Кораблик»:

Кораблик детства уплывает в детство,

Белые большие трубы скошены назад.

Дайте наглядеться, на прощанье наглядеться,

Дайте мне наслушаться, как они гудят…

*Ю. Устинов*

Потом запел «Зонтики», пытаясь развлечь задумавшихся ребят:

Город этот выдумал один художник

Люди в нем не знали, что такое дождик.

Просто вот не знали, что такое дождик

Вот какие люди жили в городе том.

Город этот выдумал один художник

Люди в нем не знали, что такое дождик.

Лишь один чудак в белый плащ одетый,

Продавал там зонтики зимой и летом,

Господа — купите зонтик,

Белый зонтик, красный зонтик,

Синий зонтик, желтый зонтик,

Может пригодится в жизни вам…

*Кузнецова О., Суворов А.*

Однако сделал только хуже. Неожиданно Танька всхлипнула и убежала в темноту. Несколько девчонок поспешили за ней. В растерянности все молчали.

«Чего это ее расстроило? — задался вопросом. — Может наши песни напомнили ей о чем-то личном?»

Я встал и подкинул дров в костер, косясь в сторону, куда ушли девчонки. Сноп искр взметнулся в ночное небо.

— Завтра рано вставать, — напомнил Михалыч, глядя на огонь.

Девчонки так к костру и не вернулись и постепенно все разошлись по палаткам, оставив дежурного у костра.

В палатке Саня Дорохов поинтересовался:

— Откуда ты столько песен знаешь? Я многие не слышал никогда.

— Неужели придумал сам? — поддержал его расспросы Серега.

— Слышал в поселке или в пионерлагерях, — нашелся.

«Что я могу сказать? То, что большинство этих песен сам впервые услышу через месяц в комсомольском лагере и буду с ребятами их там петь?» — задумываюсь с иронией о временнОм парадоксе.

Утром поднялись рано. Чтобы не тащиться пешком лишние километры, мы хотели успеть на первый рейсовый автобус. Доехали до шоссе и выгрузились, пересекли и отправились по проселочной дороге на северо-запад, оставляя город справа. Волоча протекала через него и после поворачивала на запад. Через пятнадцать-семнадцать километров мы должны были выйти на ее берег. Весь этот этап пролегал по проселочным дорогам.

Как же было нудно тащиться на солнцепеке. Одно время шел за Танькой и любовался круглой подвижной попкой и сексуальными движениями бедер, вспоминая их обнаженными. Потом просто шел и вспоминал походные и туристические песни. Некоторые мычал под нос. Редкие грузовики, проносясь мимо обдавали нас клубами пыли. Ловить попутку смысла не было, так как мы иногда сворачивали на другие дороги, придерживаясь нашего северо-западного направления. Пересекли железную дорогу и к четырем часам дня прибыли на место.

Пятая точка нашего похода располагалась возле деревни Городище. По народным преданиям и некоторым историческим данным Городище когда-то являлось административным центром обширных Волокских земель, когда еще нашего города не было. Сейчас — это обычная деревня. На пригорке одиноко возвышалась заброшенная разрушающаяся каменная церковь.

Сбросив опостылевшие мешки, кинулись купаться и стираться, чтобы избавится от пыли. Потом пошли исследовать окрестности и фотографироваться возле местных достопримечательностей. Возле Городищ возвышалось несколько курганов на берегу реки. Конкин с Дороховым поинтересовались у Михалыча их происхождением. Тот отговорился тем, что не местный и учился в университете не на историческом факультете.

«Забыл по лбу постучать для наглядности», — мысленно иронизирую.

Из будущего немного помню про эти места, богатые историческими находками. Где-то поблизости были обнаружены стоянки первобытных людей. Когда-то на месте деревни стояла славянская крепость с валом и частоколом. Курганы по некоторым историческим данным были варяжского происхождения. Их уже пытались исследовать до и после революции, но ничего в них не обнаружили. Возле церкви мы нашли человеческий череп. Иванайнен загорелся забрать его с собой. Девчонки дружно возмутились, а Михалыч посоветовал закопать его.

— Негоже глумиться над человеческими останками, — согласились дружно.

Михалыч опять отправился на рыбалку на вечернюю зорьку, а мы, оборудовав бивак, снова репетировали сценку уже с заключительной песней.

Вечером у костра опять пел ребятам. Исполнил из не спетых еще «Ты да я, да мы с тобой»:

Ты, да я, да мы с тобой!

Ты, да я, да мы с тобой!

Здорово, когда на свете есть друзья.

Если б жили все в одиночку,

То уже давно на кусочки

Развалилась бы, наверное, земля…

*Пляцковский М., Иванов В.*

Человек человеку — друг? Друг!

Человек человеку — брат? Брат!

Ну а как же так вышло — да просто так —

Что попал человек впросак?

Мы ругаемся часто — зря? Зря!

Мы влюбляемся часто — да? Да!

Но должны мы однажды просто так

Помогать человеку за так?…

*Орешок В., Брызгалова Н.*

«Мы с тобой давно уже не те…» Аделунга Ю.

Мы с тобой давно уже не те,

Мы не живем делами грешными.

Спим в тепле, не верим темноте,

А шпаги на стену повешены.

В нашей шхуне сделали кафе,

На тумбу пушку исковеркали,

Истрачен порох фейерверками,

На катафалк пошел лафет.

Мы с тобой давно уже не те,

И нас опасности не балуют.

Кэп попал в какой-то комитет,

А боцман служит вышибалою.

Нас уже не радует роса,

На парусах уж не разляжешься:

Пустил артельщик разгулявшийся

На транспаранты паруса.

Конечно, я не стал исполнять антисоветчину, как было в оригинальном тексте песни: «… Кэп попал в Центральный комитет…», и спел последнюю из новых песен:

Как птенцы из гнезда мы выпали,

Ты не бойся прихода вечера.

Под такими большими липами

Нам с тобой опасаться нечего.

Под такими густыми звёздами —

Разве их не для нас рассыпали?

Мы не против гнездовья, просто мы

Из него ненароком выпали.

*Ваксман Л., Воронков В.*

Маринка Любимова не выдержала и предложила свою песенку послушать. Спела «Мой Сереженька». Как смог подыграл ей. Посыпались шуточки в наш адрес.

«Может, не случайны в десятом классе у меня с Маринкой будут игры в школьном коридоре с элементами эротики и ей действительно нравилось, когда я как бы невзначай мял ее груди?» — задумался.

Рано утром выдвинулись к центральному селу этой местности. Еще вечером решили, что хватит бить ноги по проселочным дорогам. «Вот так и прививается рационализм», — отмечаю.

Там сели на проходящий рейсовый автобус, который шел в предпоследний пункт нашего маршрута — село Язы. Это место несколько веков славилось рыбным промыслом. В районе села в Волочу впадали еще две речки. Эта местность в народе так и называлась — Трехречье. С древности местные жители здесь занимались рыбной ловлей, используя, так называемые Езы. Колья, вбитые в речное дно, препятствовали свободному проходу рыбы по руслу реки. Оставлялся узкий проход, позволяющий рыбакам вычерпывать рыбу сетями. Многие поколения местных жителей занимались здесь рыбным промыслом. Раньше село было очень богатым. Об этом свидетельствовала большая пятиглавая церковь с колокольней, заброшенная в настоящее время. Пофоткались и полюбовались сохранившимися фресками. Поднялись по кирпичной лестнице наверх и обозрели окрестности.

Вспомнил и рассказал ребятам курьезную местную историю. В соседней деревне жил один пьяница. Он приучил свою собаку бегать ему за водкой в магазин соседнего села. Прикол был в том, что село с магазином находилось за рекой. Пьяница надевал на собаку специальную упряжь, давал в пасть пакет с деньгами и отправлял за водкой. Собачка переплывала реку, приходила в магазин и садилась перед прилавком. В округе все друг друга знали. Знали и собачку. Продавщица забирала деньги, крепила бутылку к упряжи, и собака возвращалась похмелять хозяина.

Михалыч отправился в рыболовецкую бригаду и снова взял меня с собой. Там мы договорились за семь рублей (по бутылке за лодку), чтобы нас завтра перевезли по реке на двух моторках к последнему пункту нашего маршрута деревне Стрижево. Мужики за дополнительную бутылку предложили нам целый мешок сорной рыбы. Отказались. У меня рыба уже в рот не лезла ни в каком виде, а до дома свежую рыбу не довезти. Девчонки тоже уже стонали от ежедневной чистки рыбы Михалыча.

Стрижево — последний населенный пункт на берегу Волочи на территории нашего района тоже славилось хорошей рыбалкой среди городских рыбаков.

Переночевав у реки возле Стрижево вернулись домой на рейсовом автобусе по другому шоссе с другой стороны города. Михалыч все-таки вручил мне щуку из последнего улова.

Нам давалось два дня на отдых и окончательное оформление Походного дневника. Бабушка дома сообщила, что меня чуть ли не каждый день спрашивали ребята. «Что могло случиться? Кто меня искал? Мои друзья знают, что я в поход на неделю ушел. Никого сейчас не найти. Кто будет летом сидеть дома? Экзамены у восьмиклассников скорее всего сданы и сейчас все зависают на речке или еще где», — размышляю.

«Может меня Рыга искал?» — продолжаю гадать. Дождусь вечера и все узнаю. Сегодня надо бы в баню сходить и вечером матери отдать походную одежду в стирку. Завтра в школу, а послезавтра выезжаем на туристический слет.

Вечером меня все-таки разыскали. Мной интересовался действительно Рыга, присылая чуть ли не каждый день своих пацанов. Позднее тот нарисовался сам.

«Как, не вовремя!» — морщусь. У меня в это время в сарае находился Ухналь от деревенских ребят с «посылками». «Придется место сбора икон срочно менять. Пожалуй, у Фила хранить надежнее, а Ухналя надо знакомить со Стасом», — планирую.

Выталкиваю Рыгу с порога сарая. Не хочу, чтобы он чего-то рассмотрел в глубине и увидел Юрку, хотя Юркин мотоцикл уже засек. Указываю Рыге на лавочку у барака:

— Подожди меня там, сейчас подойду.

Юрке сообщаю о намечающейся проблеме и предлагаю подождать несколько минут. Рыга просит уточнить, когда я смогу выполнить свое обещание, данное авторитетам. «Речь идет о песнях для братвы», — догадываюсь.

— В воскресенье, — объявляю, прикинув свою занятость на ближайшие дни.

«Надо завтра звонить Павлу, признаваться о песнях воровской тематики и готовить их для продажи. Все равно нам пора встречаться, чтобы передать ему деньги за проданные в Москве песни», — решаю.

Закончив с иконами, едем с Ухналем кататься по поселку и искать ребят. Наших обнаружили в сквере. Увидев меня, ребята оживились. Конечно, присутствие Ухналя вызвало вопросы, так как все знали о моей драке с деревенскими. Отозвал Стаса в сторону и познакомил с Юркой. Отправил Ухналя вперед, объяснив, где нас ждать, а сами пошли пешком к дому Стаса.

По дороге объявил парню:

— Временно, из-за моей занятости ты будет вместо меня заниматься сбором и торговлей иконами.

Разъяснил нюансы. Не сказал бы, что Стас обрадовался, но не отказался, зато я отказался от денег с этого момента. Он начал возражать.

— Мне хватит, — твердо заявил ему, — и это будет справедливо. Если снова подключусь к этому делу, тогда и будем делить на всех участников, — дополнил.

Показав сарай Стаса и, рассказав Ухналю как быть дальше попрощались с ним. Сходили к Филу и перетащили втроем весь товар от меня к нему. (Даже самовар). «Фу, гора с плеч, а то отец возмущается заваленным свертками гаражом», — облегченно вздыхаю.

Вернувшись к нашей компании, рассказал ребятам про поход и про несколько заброшенных деревень, которые видел на маршруте. Рекомендовал съездить, когда ягоды пойдут, а заодно родных побалуют черникой или брусникой.

На следующий день отправился в школу. Подсчитали оставшиеся продукты. На турслет хватит. Несколько человек остались оформлять Походный дневник, а я и остальные разошлись.

Позвонил Павлу. В канцелярии никого не было, и я говорил открыто. Решили, что в субботу или в воскресенье готовим нотную запись песен и записываем на кассеты. Все будет зависеть от времени моего возвращения с туристического слета.