Черта невозврата

Сергей Skolorussov, 2019

Эта история имела своё место в перечне самых трагических событий современности. Но она произошла не в том месте, не в то время и не с теми людьми, которые описаны в книге. Природа не прощает тех, кто не подготовлен, не осторожен, кто легкомыслен и слаб. Она люто мстит тем, кто наивно считает, что человек «царь природы». А если в цепь случайных событий вкрался чей-то злой умысел, то финал почти всегда неизбежно ужасен. Тем не менее, эта книга о дружбе и зависти, о глупости и смекалке, о слабости и упорстве, о верности и предательстве, о любви и ненависти. О способности человека совершить невероятное и преодолеть невозможное.

Глава первая

Отлёт

22 июня 2018 года

Шереметьево, терминал А

Было раннее утро хорошего московского лета. Размеренную тишину терминала для бизнес-авиации неожиданно нарушили быстрые шаги человека в лётной форме, практически подбежавшего к зоне досмотра.

— Опаздываете, Виктор Павлович, — улыбнулась ему миловидная девушка в форме работницы терминала.

Лётчик взглянул на часы:

— Пробка, подарок из Африки! — отшутился он, обыграв цитату из популярного фильма. — Мы-то работать хотим. А вот народ куда в такую рань прётся?

— Пятница. Жара. На небе — ни тучки. Все спешат занять своё место под солнцем.

— Мужу привет! Извини, опаздываю.

Проскочив через арку металлодетектора, лётчик схватил с тумбочки завибрировавший смартфон и, убегая, крикнул в трубку:

— Дима, я уже здесь!

Торопливого пилота проводили взглядом не только работница аэропорта, но и два человека, одиноко стоявшие в зале ожидания. Моложавый мужчина в строгом костюме, держащий в руках журнал «Forbes», проворчал:

— Ну всё, шеф наконец-то купил себе самолёт и теперь совещания и планёрки будут у нас называться исключительно «летучками».

— Что тебе, Серёжа, не нравится? — с непроницаемым выражением лица поинтересовался его собеседник.

— Не называй меня «Серёжа»! Я не твой зам, а Вельтмана. Только он меня может так называть. А не нравится мне одно: подрываться, как идиот, ни свет ни заря, чтобы скакать сумасшедшим галопом в Шереметьево.

Он нервно постучал журналом по ладони руки.

Его визави говорил спокойным хрипловатым голосом, смотря при этом через стекло на практически пустую автомобильную стоянку. Такая манера общения явно раздражала нервного «Серёжу».

— Чего ты хорохоришься? Ты на этой должности без году неделя. А я в конторе уже двенадцать замов пережил. Вот станешь моим шефом, тогда и будешь указывать, как тебя называть. А пока ты для меня — Серёжа.

Серёжа задёргался, но удержался от дальнейшей пикировки:

— Надеюсь шеф в хорошем настроении.

— С каких это щей?

— Вот. В списке «Форбс» он на два пункта поднялся, — Серёжа небрежно помахал журналом.

— Не вздумай об этом Вельтману сказать. Он терпеть не может упоминания своего имени в прессе.

— Но ведь это престиж! Он поднялся в списке.

— Поднялся говоришь? Пошли! Шеф приехал, — он указал на одинокий автомобиль, проезжающий через ворота охраны приватного терминала. — Сейчас он тебя опустит с небес до уровня городской канализации.

Леонид Вельтман не входил в двадцатку богатейших людей России. Но с начала двухтысячных имя этого долларового миллиардера в списке «Форбс» фигурировало постоянно. Его интересы в бизнесе простирались от владения активами крупных промышленных предприятий до ресторанного бизнеса. Но основной свой капитал он нажил не вполне честной игрой на бирже.

Выйдя из машины, Вельтман сразу устроил разнос:

— Серёжа, вчера из нашей конторы извлекли семнадцать жучков. Семнадцать!

Сергей Валентинович Губский, заместитель генерального директора инвестиционной компании «LEOVEL», являющейся прикрытием для проведения крупных спекулятивных сделок, подобострастно промямлил:

— Я в курсе, Леонид Вячеславович…

— Да мне начхать, что ты в курсе! Что делать будем, Серёжа?

— Будем искать.

— Кого искать? Развёл бардак в конторе в моё отсутствие. Проходной двор. Семнадцать жучков! Это получается, что все, кто хочет — от конкурентов и вплоть до ФСБ — знают каким ты пальцем в носу ковыряешь. В такой ситуации о какой сверхприбыли мы можем мечтать? Остаётся сидеть и ждать, когда «моржовый Колян» к нам в дверь постучит.

— Ну, Margin call нам не грозит…

— Пока не грозит! Пока, — перебил его босс.

— Выявление жучков не входит в мои прямые обязанности. У нас для этого Служба безопасности во главе с господином Солнцевым существует, — «Серёжа» попытался перевести стрелки на стоявшего рядом с ним Алексея Солнцева.

Это привело Вельтмана в бешенство:

— Что?! Послал бог заместителя. Я буду тебя спрашивать за всё! Ты меня замещаешь. Слышишь? Меня! А не какие-то там бумажные обязанности выполняешь. Уволю к едрене фене всех. Начиная с тебя и до поломойки! Последнее тебе предупреждение.

Солнцев:

— Леонид Вячеславович, жучки могли поставить только свои. Три дня назад их ещё не было. Из чужих нас за это время посещала только противопожарная инспекция. Но я сам с ними лично ходил, как поводырь.

Вельтман:

— Вот видишь, господин Губский. Жучки ставила крыса. Пока не найдёте — кто, когда и зачем — включаем план «Б».

— Понял. Никаких несанкционированных вами контактов, никаких документов вне сейфа.

Солнцев:

— По поводу вашей поездки. Может, в помощь к Сурганову ещё пару ребят добавить?

— Лёша, что они там будут делать? Ты совсем уж не психуй!

— Бережёного бог бережёт.

— Глупости не морозь. Туда что, подводную лодку подошлют или истребитель? Может снайпер на лыжах припрётся? Или того лучше — отряд боевых чукчей на собаках? Лучше скажи, там всё готово?

— ВПП расчистили. Грузовой борт вылетел из Мурманска полчаса назад. Так что вы будете садиться уже на испробованную полосу. С места докладывают, что погода сегодня хорошая: ветра нет, туч тоже. Пока стоит туман, но к вашему прилёту всё должно наладиться.

В это время к входу в терминал подрулил автобус с эмблемами «LEOVEL» на бортах.

— Договорим у трапа. Дочь приехала.

Из автобуса вывалилась группка шумных молодых ребят. Девушка весело помахала Вельтману рукой. Все прошли в зал ожидания.

Через минуту отец и дочь обнялись:

— Могла бы по приезде в Москву и навестить старого отца.

— Ну, пап. Мы с тобой по «Вайберу» общаемся. Каждую неделю.

— Не прикидывайся глупышкой.

— Ну ты же знаешь, что я не переношу эту твою новую.

— Могли бы встретиться на нейтральной территории.

Маргарита вновь обняла отца и поцеловала:

— Вот мы и встретились. И вообще, не зови меня больше к себе домой. Пусть всё будет так, как сейчас. Мы с тобой сами по себе — она сама по себе.

— Но у тебя там брат.

— Брат ещё слишком мал, чтобы мы с ним ощущали необходимость в родственных отношениях. Лучше скажи, какой ты мне сюрприз приготовил? — переключила она разговор на нейтральную тему.

— Не скажу. Это же сюрприз.

К ним подошли друзья дочери.

— Здравствуйте, Леонид Вячеславович! — прощебетала Есения. — Куда мы летим?

— Летим в тридевятое царство, в тридесятое государство, за аленьким цветочком для невест и красавиц. Боже мой! Как вы за год все расцвели. Парни возмужали, девушки похорошели.

Вельтман с ребятами здоровался за руку, а девчонок целовал в щёку. Чмокнув Есению, он улыбнулся:

— Зачем такой красавице морщить лобик, задумываясь о цели нашего полёта. Пусть сюрприз принесёт вам только приятные неожиданности.

Продвигаясь в своём приветственном пожимально-целовальном обряде, отец Маргариты дошёл до высокого симпатичного парня. Дочка тут же приобняла красавца за талию:

— Папка, это мой близкий друг! Парень, как ты говоришь. Зовут его Грегори.

Грегори засиял прямыми рядами выбеленных зубов:

— Добрий дэн, Вачислав Ленидович! Рад знакомству!

— Аналогично, — пожал ему руку Вельтман.

Агния мечтательно прокомментировала подругам:

— Марго всегда умудряется самых красивых мужиков подцепить. Где она их находит?

Алиса в той же мечтательной тональности добавила:

— Какие всё-таки красивые имена у иностранцев: Гре-го-ри. У нас таких не бывает.

Штатный циник компании Ефим тут же вставил свои «пять копеек»:

— Конечно, не бывает. У нас с такими именами отродясь никого не было. «О! Найн Грэгори! Найн! Грэгори, найн! У! У! Я! Я!! Я!!! Натюрлих майн либен Анна Вырубова! О! О! О!!! Дастиш фантастиш!», — изобразил он в лицах диалог из традиционного немецкого фильма.

Парни заржали, Алиса фыркнула:

— Клоун!

— К вашим услугам. Морозьте дальше чушь, я буду рядом на подхвате, — Фима картинно раскорячился в реверансе.

В это время к Вельтману подошла моложавая дама в строгом синем костюме с бейджиком на груди, на котором были написаны её имя и должность:

— По списку собрались все, — сообщила она Вельтману. — Будем кого-нибудь ещё ждать?

Отец Маргариты обвел взглядом молодёжь и, не обнаружив ни у кого желания высказаться по этому поводу, подвел черту:

— Нет. Полный комплект. Больше никого не ждём.

— Тогда прошу всех пройти в самолет.

Пока молодёжь поднималась по трапу, Вельтман, Солнцев и Губский остановились чуть поодаль.

Вельтман, перекрикивая шум прогревающихся моторов:

— Как по плану «Б» зовут наш источник в Центробанке?

Солнцев:

— «Белочка».

— Что за идиотизм? Это шутка такая?

— Так с вами же согласовано! Давно.

— Видимо с годами у меня меняется чувство юмора. Впрочем, ладно. Не до разборок сейчас. Меня интересует, почему этот грызун, эта «бэлочка», перестал приносить нам скорлупки золотые? Он за свой инсайд получает миллионы баксов. А мы в последнее время едва сводим концы с концами.

Губский, перебивая:

— Леонид Вячеславович, у нас неплохие цифры по последнему кварталу…

— Вот именно — не плохие, — недовольно поморщился шеф. — Я же хочу, чтобы они были отличными. Серёжа, почему мы не знали заранее, что «Мегафон» откажется от выплаты дивидендов за 2017 год? Чего молчим, Серёжа? Мы поллярда могли на этом заработать.

— Леонид Вячеславович…

— Да я знаю, что ты скажешь, — Вельтман махнул в досаде рукой. — Но почему мы в последнее время обо всем узнаем, в то же самое время, как и обычные лохи?

— Леонид Вячеславович…

— Что «Леонид Вячеславович»? — передразнил его босс. — Почему наши конкуренты нажились на взлёте и обвале «Магнита», а мы в кромешной темноте конечной части пищеварительного тракта барахтаемся, наблюдая, как другие делят барыши? Короче! Я не буду приводить весь списочек ваших проколов. Он просто охрененный! Даю вам три дня, чтобы привести всех наших инсайдеров в тонус. Они уже оборзели! По полной! Гребут бабло без всякой отдачи. Просто так — за обещания будущих райских кущей. Но мне, чтобы слушать такие обещания, достаточно сходить в церковь. Причём почти бесплатно. Они что, думают мы с них не спросим по всей зарплатной ведомости? Или может они конкурентам сливают? Если выяснится, что это так — Лёша, ты знаешь, что делать. Мы ещё за свои деньги конкурентов будем кормить? И найдите мне крысу. Ещё вопросы есть?

Губский:

— У нас дело в Бабушкинском суде горит.

— Что случилось?

— Прокуратура не хочет переквалифицировать статью обвинения. Мы со следаком договорились, но новый прокурор отменил его решение.

— Это как так? Когда это прокуроры влезали в дело на стадии расследования?

Солнцев:

— Формально имеет право.

— Я не про «формально», я про прецеденты. Это что за новая птица?

Губский:

— Некий Филимонов. Из питерских. Говорят, руку мохнатую имеет на самом верху.

— И что? Попробуйте напрямую с ним этот вопрос решить.

Губский:

— В том-то и дело. Мы навели справки. Он не берёт.

— В каком смысле не берёт? Борец с коррупцией?

— Вроде того.

— И что? Бедный? Комнату в коммуналке снимает? На работу на велосипеде ездит?

Солнцев только усмехнулся на это.

Губский:

— Нет. Пока известно только одно. Он как в Москву переехал, сразу дом дорогой купил.

— Значит, засылайте гонца.

— Леонид Вячеславович, опасно засылать. Все говорят, что он не берёт. Вляпаемся.

— Серёжа, спасибо тебе. Развеселил меня перед дальней дорогой. Значит, говоришь, честный прокурор. Честный, но богатый.

— Выходит так.

— Запомни Серёжа одну простую истину, пока я жив: честный чиновник и богатый чиновник — это всегда два совершенно разных человека. Другого не дано. Причём первый — занесён в «Красную книгу», как вымирающий вид. Засылай гонца. Скорее всего его наши долбанные истцы на это дело подмазали. Значит надо дать больше. У вас всё?

Солнцев:

— Леонид Вячеславович, ещё раз. Может, охрану к вам усиленную приставить?

— К себе приставь, если ты дебил. Что ты ко мне пристал со своей охраной? Есть наводка?

— Нет. Но, что-то волнуюсь я.

— Волнуется он. Медведя пристрелить мне и Вовика достаточно.

Он поманил пальцем личного телохранителя, стоящего немного в стороне:

— Вова, ты из своей «пукалки» медведя завалить сможешь?

— Запросто, Леонид Вячеславович.

— Во! У человека нет сомнений. И мне это нравится. Я хочу, чтобы у всех тоже не было никаких сомнений, кто главный на бирже. Это бизнес и ничего больше. Безжалостный, кровавый и беспощадный. Но он такой по сути. Не я его придумал. И спрашивать вас за вашу работу я буду не по Трудовому Кодексу. Зарубите это себе на носу! И всем внушите. Особенно этим зажравшимся инсайдерам. Как? Я не хочу знать «как»! У меня всё.

И он в сопровождении Сурганова поспешил в самолёт.

Молодёжь в это время весело растекалась по блестящему миллионами баксов салону авиалайнера. Стюард и стюардесса без суеты помогали рассаживаться, наглядно демонстрируя достоинства каждого места.

Грегори, поднявшись на борт, огляделся и громко щёлкнул пальцем. После этого он что-то негромко сказал своей невесте.

Фима, входивший после американца вместе с Марием, спросил дружка:

— Я не расслышал, что он там сказал?

— Это по-английски.

— Я понял, что по-английски.

— Он сказал, дословно: «Я не знал, что твой отец настолько богат».

— А! — съязвил Ефим. — Познакомившись со студенткой Йельского университета, одного из самых престижных учебных заведений мира, он думал, что её родители зарабатывают, собирая в Сибири развесистую клюкву на болоте.

— Или подметая худой метлой Красную площадь, — подхватил шутку Саша.

— Снег в Магадане!

Настя:

— Фимка! Я тебя брошу, если ты и дальше будешь стебаться по каждому поводу.

— Ты? Меня? Где ты ещё найдёшь такого умного, такого красивого и такого перспективного?

Соня:

— Фима, у тебя мания.

— Согласен. У меня мания. Я очень «мани-мани» люблю.

Грегори:

— What did he say about us?

Марго:

— Грэг! Говори по-русски. Мы с тобой договорились, что в Москве ты будешь говорить на русском. Теперь слушай меня. Здесь плохого про тебя никто ничего не скажет. Фимка наш — с детства приколист. Шутить любит. Юмор! Понимаешь? Шутка.

— О, ес! Щутка! — продемонстрировал всем свою белозубую улыбку американец.

Алиса Амалии:

— Классненький самолётик. Я хочу всегда на таком летать.

— У тебя есть шанс стать новой мамой Марго. Тогда сможешь хоть каждый день на нём летать. В Милан за покупками.

— Что с её мамой случилось?

— Ну ты и перлишь! У Марго две мамы. Ты не в курсе?

— Кто вторая?

— Алиса! — Мала пощелкала пальцами перед лицом подклинившей в своих мыслях подруги. — Ку-ку! Папа у неё женился на другой.

— Так это же не мать?

— Ну, мачеха. Какая разница? Я не об этом. Он женился во второй раз. Причём на молоденькой. Чуешь?

— Мала! Говори нормальным языком!

— Подруга, куда ещё нормальней? Папа Марго почти двадцать лет был женат на её матери, а затем женился на молоденькой. Какой вывод? Не переспрашивай! Я сама скажу. Папу распечатали. Он теперь не девственный муж. Другими словами, он теперь муж, который познал удовольствие от новой женитьбы. Познал совершенно простое решение всех сложностей семейной жизни. Если что-то с ней не так — просто поменяй жену. Причём — на любую. Выбор за тобой. А это значит что? А это значит, что он теперь завидный потенциальный жених. У него всего лишь вторая жена. Вторая! Кстати, блондинка.

— Блондинка? Она глупая что ли?

— Я тебе скажу одну простую вещь. Только ты не обижайся! Если ты дура, то перекрашиваться в другие цвета тебе бесполезно.

— Ты это про меня?

— Нет! — не выдержав, зарычала Мала. — Я про то, что, пожив с блондинкой, он вполне может положить взгляд на длинноногую красавицу-брюнетку.

— Красавицу? На меня что ли?

— Ну наконец-то!!! Сечёшь? Папа-то ещё не старый. Может хоть сто раз жениться. Заберёшь потом у него этот самолётик. И летай сколько душе угодно!

— Ты мне предлагаешь строить глазки Леониду Вячеславовичу?

— Многим на таких самолётах летать охота. Если ты тоже хочешь — подсуетись.

— Фу! Мала, не говори мне гадости. Я его с самого детства знаю.

— Да ладно: гадости, радости… Расслабься.

— Нет. Я выйду замуж только по любви.

— Я тоже. По любви к миллиардерам.

— А если у него не будет миллиарда?

— Исключено. Я миллиардеров люблю. Правда среди них мало молодых и красивых. Но ничего. Вот похудею и за дело.

— Ты ради миллиардера готова похудеть?

— Нет, ну ты точно чокнутая! Ты меня не знаешь, что ли? Чтобы я ради мужика худела? Естественно, только ради того, чтобы в свадебном платье не выглядеть, как корова.

Саша, качая восторженно головой, внимательно осмотрел интерьер самолёта:

— А! Винс! Вот это класс! Настоящая американская техника. Притащить бы сюда парочку кремлеботов, хающих в инете всё американское. Вот бы я над ними поприкалывался.

Винсент:

— Да не принимай ты всё так близко к сердцу. Двое смотрят из одного окна, а видят разное. Один — цветы и облака. Другой — лужи и грязь.

— Плохой пример! Здесь о другом. Эти уроды пользуются всем американским: компьютерами, тачками, айфонами. А пишут в сети про Америку всякие гадости: пиндосы, тупые, уроды. А сами ничего делать не умеют. За что не возьмутся, только тазики на колёсах получаются.

Стюард на ухо напарнице:

— Можно подумать, что он американец. Мажоры долбанные! «У них получаются тазики», — передразнил он Сашу. — Ну, а у тебя что получается? Придурок!

— Стас, если ты будешь комментировать слова клиентов и их друзей, то больше одного полета ты здесь не продержишься. Вылетишь. Поэтому давай работать тихо и спокойно. Без эксцессов.

В это время у стюарда зазвонил телефон. Он ответил:

— Да, мама. Через полчаса вылетаем. Спасибо. Я тебе перезвоню, когда дырка в работе будет.

Алина, так звали стюардессу, взяла его за руку и зашипела:

— Ты что творишь? Отключи свою игрушку. Или я докладную напишу.

— Мама поздравила с первым полётом.

— Работай, давай!

Марий, подсаживаясь к Агнессе:

— Нэсси, и что там виновница бала говорит? Куда летим?

— Мар, не называй меня так. Я тебе уже тысячу раз говорила. Я не чудовище лохушка-Несси. Я Агния. Папа говорит, что моё имя связано с «огнём», а мама с «агнецом» — с ягнёнком.

Александр, услышав разговор соседей, тут же подключился:

— Вот ещё придурки в Инете есть. У них весь мир произошёл от славян. Древнее христианское имя произошло от «огня»? Ржу, аж не могу!

Марий:

— Ну, ты! Специалист по всем вопросам! Тебя кто звал? Мне твоё мнение не интересно.

— Угу, умник! Объясни, как славянское слово «огонь» могло стать основой древнего имени, которое вошло в «Святцы»?

— Просто. Люди в древности часто заимствовали имена. Иордан в пятом веке в своей «Гетике» прямо об этом пишет. А во-вторых, индоевропейская основа может присутствовать в совершенно далёких друг от друга, на первый взгляд, языках.

— Какая основа?

— Индоевропейская. Славяне, римляне и греки — это всё индоевропейцы. Германцы тоже. Поэтому в германских мифах мы также найдём такое имя — Хаген. Помнишь «Кольцо Нибелунгов»?

— Что-то припоминаю.

Агнесса:

— Прекратите этот дурацкий разговор. У меня голова начинает болеть.

Марий спокойно поцеловал подругу в щеку:

— Понял! И куда мы летим?

— Марго сама не знает. Сюрприз.

В это время раздался голос в динамиках:

— Доброе утро! Вас приветствует командир корабля Катуков Виктор Павлович. Если вы уже разместились и подобрали удобное для себя место в салоне, мы начинаем взлёт. Вы находитесь на борту комфортабельного лайнера. В полёте вам будут предложены напитки и еда из нашего бара и ресторана. С помощью пульта дистанционного управления вы можете создать себе необходимые параметры комфорта: подогрев, вентиляцию, положение кресла, светопропускаемость иллюминаторов, расположение жалюзи, освещение и т.д. С помощью пультов можно управлять поворотом и наклоном дисплеев, выбирать необходимые аудио-видео программы для просмотра, управлять акустической системой. При необходимости вы можете закачать на свой гаджет бортовую программу и осуществлять все вышеперечисленные функции с него.

Фима не выдержал и громко прокричал:

— И самолётом с гаджета управлять можно?

Все засмеялись. Но командир тоже услышал реплику:

— Нет, самолётом нельзя. Для этого у вас есть я и второй пилот Маздолевский Дмитрий Львович. Мы постараемся, чтобы во время путешествия вы не вспоминали о функции управления самолётом. В полёте вы сможете воспользоваться интернетом и телефоном. На время взлёта я эту функцию заблокирую. Во время нашего путешествия можно будет устроить прямо на борту чемпионат по минигольфу.

Виолетта тронула проходившую мимо стюардессу:

— И где здесь минигольф?

Алина указала на круги на полу:

— Вот эти крышечки отвинчиваются и получаются лунки. Правила такие же, как у большого гольфа. Единственное, что у нас мяч покрупней. Это чтобы не лазить под креслами за маленьким.

— Хм. Понятно.

Фима в это время спародировал командира лайнера:

— На борту самолета есть также бассейн, сауна и казино. А теперь мы со всей этой хернёй попробуем взлететь.

Винсент:

— Борода!

— Сам знаю! Но ведь к месту. Кстати, — обратился он к Марию, — ты же у нас самый умный?

— Давай без твоих подводок. Уже тошнит.

— Хорошо. Этот самолет какой модели?

Александр, перебивая:

— Это американский самолёт «Гольфстрим».

— Я не тебя спрашиваю. Я самого умного спрашиваю.

Агнесса:

— Опять эти дурацкие разговоры. Мы отдыхать летим? Или на выездную передачу «Умницы и умники»?

— Пусть скажет, и я отстану. И не буду докучать «безумно красивым» девушкам своими дурацкими вопросами к их «ужасно умным» парням.

— Посмотри в своём «Айпаде».

— Ну ты ляпнула! Чем слушаешь? Командир сказал, что отключил сеть на время взлёта.

Марий:

— Что началось-то? Это самолет «Гольфстрим G650». По-моему, последней модификации. Семнадцать пассажирских мест. Дальность полёта — тринадцать тысяч км. Кстати, самый быстрый самолёт в своём классе. Почти 1000 км в час разгоняется.

Словно пытаясь доказать правдивость слов Мария, самолёт пошёл на разгон по взлётно-посадочной полосе.

Вельтман сидел у иллюминатора рядом с дочерью.

— Как там мама? Давно виделись?

— Она в марте приезжала.

— Редко что-то встречаетесь.

— Я же зимой несколько раз приезжала к ней в Майами. Ты забыл?

— Два раза.

— Ну, два. Это мало? Я не очень люблю летать, как ты знаешь. А ей что мешает ко мне приезжать? А тебе?

— У меня работа, семья.

— А я не семья?

— Семья, — он поцеловал дочь в щёку. — Молодая, умная, красивая семья.

Марго демонстративно надула губки. Отец продолжил расспросы:

— Как она там? Не болеет?

— Пап! Возьми телефон и позвони.

— Мне что, с тобой не разговаривать?

— Ладно. Не обижайся. Нормально всё с ней.

— Замуж не вышла?

— Зачем? Ей и так хорошо. Она каждый день мне с утра звонит. Проснётся, позавтракает, выйдет к бассейну с бокалом вина и названивает.

— Она злоупотребляет?

— Да что ей будет? — дочка закатила глаза и покачала головой. — Я если под солнцем оголюсь — у меня вся кожа в ожогах и в каких-то пигментных пятнах. А ей хоть бы что. Уже чёрная, как мулатка — и никаких проблем. Может ей массаж так помогает?

— Массаж?

— Ну, да! Она массажистов, как перчатки меняет. То чёрненькие, то беленькие. Но в основном — кубинцы.

— Какие кубинцы?

— Папуль? Ты не понимаешь о чём я? Красивые такие кубинцы, загорелые. Мачо!

— Ах, мачо! — засмеялся Вельтман. — А она, значит, их мочалка.

— Пап! — обиделась дочка. — Ну ты скажешь тоже. Она женой твоей была. И моя мать, если что.

— Да просто вспомнилось, детское:

«Я Великий Умывальник,

Знаменитый Мойдодыр,

Умывальников Начальник

И мочалок Командир».

Командир корабля, словно услышав последнее слово, тут же сделал объявление:

— Самолёт набрал высоту. Связь уже доступна. Через 4 с небольшим часа мы совершим посадку в аэропорту Барнео.

Алиса:

— Барнео? Где это?

Винсент:

— Что-то знакомое. Это где-то в жарких странах.

Виолетта:

— В жарких? — она скуксила губы. — Ну как так? Я купальник не взяла.

Ефим притомлённым голосом:

— Зачем нам купальники? Там в это время в купальниках жарко.

Настя:

— Фимка! Я всё слышу!

— А я чего? Никто же купальники не брал? Поэтому будем все как дети Солнца.

— Ох и нудный ты, Фимочка, — попробовал подкусить товарища Саша. — Нудный — от слова «нудист».

— Да ладно… Пуритане, прям, выискались. Мы с Настей прошлым летом отдыхали в самом крупном нудистском центре Франции — в Кап-Даге.

Настя:

— Фима!

— Нормально. Через два дня мы, уже как все, фыркали на тех, кто входил в бар, на пляж или в сауну в плавках.

Саша:

— Человек ко всему быстро привыкает. Ко всем условностям, будь то секта, концлагерь или свингерская община.

Есения:

— Мальчики, вы можете о чём-нибудь приятном говорить?

Фима:

— Как? Мы об отсутствии у девчонок купальников говорим. Что может быть приятней?

Марий:

— Борнео — это остров Калимантан. В это время года там просто центр адской жаровни. Да и лететь до него часов десять, даже на этом самолёте.

Алиса:

— Десять часов? Жесть!

Фима:

— Предлагаю уже сейчас приступить к подготовке нудистской вечеринки по поводу дня рождения нашей любимой Марго!

Настя:

— Уже раздеваться?

— С ума сошла? Праздновать Днюху!

Амалия:

— Дурак ты, Фимка! Полный дурак! Настя хочет всем свою новую грудь продемонстрировать. Давно сделала?

— Сама выросла.

— Это у меня сама выросла, — Мала немного непристойно похлопала себя по груди, — а у тебя ещё в прошлом году даже футболка не топорщилась.

Фима не удержался и заступился за подругу:

— Лучше пусть ничего не топорщится, чем выпирает во все стороны по десять складок с каждой стороны, — намекнул он на «толстые обстоятельства» фигуры девушки, и тут же, кривляясь, скаламбурил: — Мала, а ты совсем не мала!

Амалия привстала и хотела запустить в него мячиком для гольфа, но её руку ловко перехватил проходивший мимо телохранитель Вельтмана:

— Спокойно, девушки! Спокойно.

Саша прошептал на ушко подруге томным голосом:

— Еся! Ты меня так возбуждаешь. Глаза горят! Рот приоткрыт! Так бы и занялся с тобой… Может посмотрим, как устроен у этого аэроплана туалет?

Он томно поцеловал девушку и добавил:

— Ты так сексуально всегда щуришь глазки.

Настя Фиме:

— Бесит меня эта корова! Отрастила вымя и всю жизнь мне им в глаза тыкает.

— Наплюй! Она звереет, потому что у тебя есть парень. А у неё нет.

Грэг, сидевший в одиночном кресле, через проход от Маргариты, наклонил голову к возлюбленной и прошептал:

— Маргарэт, excuse me, в двух словах ещё раз: who is who?

Девушка улыбнулась, кивнув головой:

— Напротив меня — Есения и Александр. Это мои одноклассники. Они тоже учатся в Америке. Только в Лос-Анджелесе, в Калифорнийском университете. Они со школы дружат, и Сеня ждёт не дождётся от Сашки предложения.

— Кто их родители?

— У Сени отец банкир, а у Саши что-то связанное с добычей полезных ископаемых.

— Нефти?

— Нет. Какие-то редкоземельные металлы.

— Здоровый парень! Баскетболист?

— Он плаваньем занимался. Мог стать хорошим спортсменом. Может даже, чемпионом. Но его такая перспектива не вдохновляет. Так. Напротив тебя — Виолетта. Тебе её не надо представлять.

— Вы с ней вместе в Америку приехали?

— Мы уже в университете познакомились. Она гражданка Украины.

— Её папа разрешает дружить с русской?

— Почему нет?

— Но ваши страны воюют.

— Мы же не «страны». К тому же, она на Украине только родилась. А школу заканчивала в Англии. Папа её строитель. А мама — певица. Достаточно известная.

— Он строит дома?

— Не сам, конечно. Там есть, кому строить.

— Ближе к кабине лётчиков кто сидит?

— Ближе? — Марго привстала, чтобы посмотреть, кто сидит в глубоких кожаных креслах впереди них. — Справа от прохода — Фима и Настя. А слева — Мар и Агни. Ты уже понял, что это пары. Фима, кудрявый парень, жил рядом со мной. Сосед, по-русски. А Настя и Агни — мои одноклассницы. Настю с Фимкой я познакомила. На свою голову. Из-за него она со мной в Америку не поехала. В выпускном классе Настёна была моей самой близкой подругой. Жаль, что мы сейчас так далеко друг от друга. Интернет живого общения не заменяет. Мар тоже со мной в школе учился. Агнесс, такая ярко накрашенная брюнетка, влюбилась в него ещё в десятом классе и вцепилась в Мария мёртвой хваткой.

— Почему ты говоришь «вцепилась»?

— Он не отвечает на её ухаживания, — улыбнулась Маргарита. — Ни в какую! Они даже до сих пор не переспали. Представляешь? Что она только не придумывала, какие ситуации только не подстраивала, чтобы затащить парня в постель. Всё бесполезно.

— Может, он гей?

— Не думаю. Даже не могу представить. Мар — голубой. Нет! Он, кстати, очень умный. И в МГУ поступил без конкурса. Что-то там изобрёл.

— О!

— И Агния после школы потащилась за ним туда. Ага! Он умный — она целеустремлённая. Чем не идеальная пара? Я думаю, что она своего добьётся. Не сегодня, так завтра.

— Они все в МГУ учатся?

— Фимка с Настёнкой в МГИМО. Это всё московские университеты.

— У них бедные родители, раз они в Москве учатся?

Девушка рассмеялась:

— Не такие уж и бедные. Настин отец — известный адвокат. А у остальных родители — чиновники. Очень высокого ранга. Очень. Отец Мара — депутат Думы. У Фимы — заместитель министра. Мама Агнии в правительстве Москвы работает. А папы нет. Кстати, из-за событий последних лет, российским чиновникам не рекомендуется своих детей посылать учиться за границу. Именно поэтому Фима поступил в МГИМО. И Настя с ним за компанию.

— Понял. Сзади такая крупная девушка. Громкоголосая.

— Это Мала. Когда-то наши родители очень дружили, поэтому в детстве я с ней очень тесно общалась. На отдых нас вместе возили. Ну, и так просто. Её отец не знаю, чем сейчас занимается. Но он в списке «Форбс», как и мой папка. Поэтому, если захочешь — в интернете посмотришь.

— Она всегда была такой упитательной?

Марго улыбнулась:

— Упитанной, а не «упитательной». Это порода. У них вся семья — сплошные Гаргантюа и Пантагрюэли.

— Парень, такой симпатичный.

— В марлевой рубашке и в белых парусиновых штанах?

— Да.

— Это Винсент. Мой бывший.

— Ты своего бывшего позвала? — возмутился американец.

— И что такого? Это было давно. В одиннадцатом классе.

— Он в школе с тобой учился?

— Нет. Он из другой гимназии. Я с ним на Новогодней вечеринке познакомилась. Агнесс знает его по МГУ. Рассказывает, что Винс сейчас пустился во все тяжкие. Пьёт, подружек меняет, как перчатки. Учёбу забросил совсем.

— Родители у него есть?

— Они в прошлом году развелись. Отец женился на совсем молоденькой красотке. На ровеснице Винса. Так. Про кого я тебе не рассказала?

— Худенькая такая девушка. Невысокая.

— Это Соня. Моя подруга по гимназии. Мы с ней за одной партой всегда сидели. У нас её за глаза Соней-тихоней зовут. Перед последним учебным годом она, я и Саша с Сеней в Лос-Анджелес летали. Сонин отец там работает уже лет пятнадцать. Он нас привечал у себя дома и знакомил с городом, с университетами. Я сначала хотела тоже в Калифорнийский поступать. Сашка с Есенией так и сделали, а мы с Соней нет. Она в России осталась. Кто тебя ещё интересует?

— Брюнетка, beautiful girl, с длинными ногами — это кто?

— Алиса, тоже моя одноклассница. Она, кстати, на конкурсе «Мисс Москва» стала финалисткой. Папа у неё в Московской области большая шишка.

— Шишка?

— Head of the government senate. Кто ещё? Мужчина такой серьёзный в костюме — это папин телохранитель — Володя. Он с ним уже лет 7 или восемь везде ездит. Мне ещё двенадцати не было, когда он появился. Дядя Володя — практически член нашей семьи. Так. Кажется, обо всех рассказала.

В это время Станислав и Алина выкатили тележки с алкоголем и закусками.

Марий запустил на телевизоре музыкальную программу, которая началась с неожиданной композиции «Хоп ша ша-ла-ла-ла-ла-ла-ли-ли» в каком-то детском исполнении.

Фима:

— Наша Мара в куколки ещё не наигралась.

— Я что ли здесь программы сбивал? В анонсе написано: «Билли Эйлиш и другие».

Винсент:

— Нормальная музыка. Давайте лучше выпьем! Мне шампусика не надо. Вискаря плесни, — пояснил он стюарду свои пристрастия.

Захлопали пробки шампанского. Все собрались в центре салона, где два раскладных стола были собраны в один большой, перегородивший проход.

Вельтман:

— Это ещё не праздник. Это всего лишь прелюдия. Кульминация впереди. Я предлагаю выпить за царицу бала. За её двадцать лет красоты, счастья и успеха!

Все зазвенели бокалами, заорали и полезли обнимать и целовать именинницу.

В это время в мониторе телевизора закончилась детская песенка и запела Билли Эйлиш:

— Thought I found a way

Thought I found a way, yeah

But you never go away

So I guess I gotta stay now.

Неожиданно монитор погас. Но песня продолжала звучать. Причём голос был слышен уже не только в динамиках, но и со стороны кабины лётчиков. Все стали поворачиваться на источник звука. Девчонки в разнобой завизжали:

— Билли Эйлиш!!!

В проходе между креслами с микрофоном в руке пела один из своих хитов юная американка с сине-зелёными волосами на голове. Яркий вызывающий макияж придавал её облику неповторимый хэллоуиново-готский шарм.

— Ни фига себе! — только и смог из себя выдавить вроде бы ничему не удивляющийся Фима.

— Какая маленькая, — констатировала Соня.

— Даже меньше тебя, — согласился Фима.

Четыре часа пролетели незаметно. Незадолго до приземления стюарды выдали всем по большой спортивной сумке. В каждой из них лежал подбитый лебяжьим пухом комбинезон и удобные тёплые сапожки без каблука. А также: костюм для полярного дайвинга, коньки, лыжные ботинки, солнцезащитные очки, кожаные перчатки, тёплая обувь и многое другое. Сумки были именными. Очевидно, что тот, кто их комплектовал, хорошо знал размеры каждого из гостей.

— Вот тебе, Фимочка, и нудистский пляж, — подковырнул товарища Саша, вытаскивая из сумки тёплый комбинезон.

— Я бы даже сказал: антинудистский, — согласился Ефим. — Представляю себя в таком костюмчике в Кап-Даге. Полный конфуз перед местной публикой. Стыдоба!

— Угу. Облом.

Командир корабля сообщил:

— Через пятнадцать минут мы совершим посадку на полярном аэродроме, расположенном в шестидесяти километрах от Северного полюса. Называется он Барнео. Не путать с Борнео, островом Малайского архипелага.

Все бросились к иллюминаторам:

— Белым бело!

— Не видать ничего!

— Куда ты завёз нас? Не видно не зги!

— Это облако такое беспросветное?