Скандальная связь

Слава Доронина, 2023

– Как ты посмела! – Отец ударяет кулаком по столу. – Наше имя полощут во всех желтых газетах! Думаешь, Ибрагимов после такого возьмет тебя замуж? Условие было – невеста невинна, а ты во всех ракурсах с каким-то татуированным… – Папа кривит губы, словно не может подобрать достаточно мерзкое слово для Эрика. – Позор! – Прости… – выдаю глухое раскаяние. – Я ничего не помню… – Я в куче долгов, Регина! Ибрагимов был моим единственным шансом, – грозно продолжает отец. – Сегодня же дадим опровержение в прессу, собирайся к врачу. – Что? – Я шокирована. – Зачем? – Исправлять ошибки, которые ты натворила! Свадьба все равно состоится! ОДНОТОМНИК. В книге присутствует нецензурная брань!

12 глава

Чёрт, ведь знаю, что играю с огнем. Отец будет в бешенстве, если исчезну накануне помолвки. И недавний скандал… От моей репутации ничего не останется, если скажу везунчику «да». Но предложение заманчивое. Очень заманчивое.

— Ты действительно экстремал, — хмыкаю я.

— Люблю острые ощущения, но сейчас временно в завязке.

Подозрительно прищуриваюсь. А если это такая проверка? И после моего согласия начнется моральное уничтожение. Хотя в том, что Эрик без шуток предлагает полететь, почти не сомневаюсь. Глаза ведь не обманывают? Вопрос в другом. Отважусь ли я создать человеку серьезные проблемы? Вряд ли. Хотя…

— Парень, с которым я была на заезде, сбросил видео, где ты со скалы сорвался. Ты человека спас и выжил. И так бездарно хочешь получить инвалидность за связь с какой-то девчонкой? Не пожалеешь?

— Говори уже как есть, Регина. Парень с заезда — Даня Аверс, твой брат. Гонками промышляет. А ты надежда отцовской империи и любимица профессора Климова. В людях меня не только смелость привлекает, но и зачатки ума.

— Ты и Климова знаешь? — удивляюсь я.

— Немного.

Эрик расплывется в улыбке, и его рука опять трогает меня внизу, но я выворачиваюсь и упираюсь ладонями в твердую грудь. Неандерталец какой-то! Точно бандит — вспоминаю свои ассоциации, когда увидела то видео с его падением.

— Я искренне раскаиваюсь, что всё так вышло и тебе разбили машину. Но не хотелось бы испытывать угрызения совести и таскать апельсины в больницу, когда тебе что-нибудь сломают. А в том, что сломают, если скажу «да», даже не сомневаюсь.

— Глупцы и фанатики слишком уверены в себе, а умные люди полны сомнений. Это вселяет определенную надежду, что Климов действительно узрел в тебе что-то стоящее.

— А ты относишь себя к фанатикам?

— Меня нет в озвученной категории. В моей жизни всё просто: иду на поводу своих желаний, всегда знаю, что делаю. Бывает, что случаются осечки, но это тоже опыт. Отряхиваюсь и двигаюсь дальше.

И снова это чрезмерное самомнение. Как же Эрик бесит в такие моменты!

— Откуда ты знаешь Климова?

— Когда-то я был лучшим у него на потоке. По прогулам, плохому поведению и промежуточным баллам. Стереотипы моих учителей всегда трещали по швам. В школе я срывал уроки, хамил, дрался, нарушал правила и сеял хаос, но это не мешало моей успеваемости. В универе всё продолжилось. Меня пытались отчислить, но я всегда сдавал экзамены на отлично — не придраться. Климов огорчится, узнав о нашей интрижке, скажет, что ты ступила на скользкий путь. И будет прав.

— Ты же говорил, что распиздяй, а оказывается, отличник с плохой репутацией?

— Очень плохой, — усмехается Эрик. — Я давно обзавелся внушительным объемом знаний, наставники мне не нужны. Если только союзники. И заметь, в отличие от тебя, я почти не соврал о себе.

Жаль, что я не погуглила ничего про Эрика. Но сегодня восполню эти пробелы. А то, что он учился у Климова, заинтересовало меня еще больше.

— Ну что? Поехали за документами? Паспорт-то, надеюсь, у тебя не отобрали? Или ты уже того?

— Что того?

— Замужем?

— Пока еще нет. И помолвка сорвалась, — довольно улыбаюсь я.

Поразительно, но этот мужчина начинает мне нравиться всё сильнее и сильнее. Я точно сошла с ума, если позволю себе подобную глупость и улечу с Эриком во Владивосток.

— Сколько будет длиться твоя командировка?

— Дня три или четыре. Посмотрим по обстоятельствам, — отвечает он так, будто я уже дала согласие.

— Кто-то ещё будет, кроме нас?

— Вообще-то я с другой планировал полететь. Пока отбой не дал, но двоих не потяну. Не в форме. Спина в последнее время часто дает о себе знать. Поэтому кому-то из вас придется остаться в Москве.

— Ты сейчас шутишь или…

— Расслабься, — перебивает Эрик, усмехаясь. — Шучу. Вроде милая с виду, чистый ангел с большими и искренними глазами, а как вспомню двух амбалов на парковке, превращающих мою машину в груду металлолома — бесом тебя представляю. Твое счастье, что вид занесен в Красную книгу. Я решил не брать грех на душу.

— Ты обещал быть нежным, — подсказываю я и с вызовом смотрю в нагло ухмыляющееся лицо.

— Обещал. Но как ты понимаешь, я не достопримечательности зову показывать. Хотя можем и их посмотреть ради разнообразия. И по поводу моей реакции в прошлый раз: с болью мы на «вы». Сам не люблю ее испытывать и другим стараюсь не причинять.

— Зато морально добивать, похоже, приходится часто, да?

— Мозгами работаю чаще, чем кулаками, если ты об этом. Конфликт с твоим отцом и женихом мирно урегулируем. Я внук бывшего дипломата. Обучен вести переговоры.

— Правда? — искренне удивляюсь я.

— Какие уж могут быть шутки? Если бы действующего, то твой «Жук» сейчас бездыханным бы стоял на месте моей стрелы и на одного примата стало бы меньше. Чудо, что ты под горячую руку не попалась, Регина. В тот момент я и впрямь был близок к тому, чтобы начать истреблять лемуров, начав с тебя.

Всё же Багдасаров уравновешенный. И боль физическую не любит причинять другим людям. Видимо, сам столько ее испытал со своими реабилитациями, что знает, каково это. И принципы есть. Пока не знаю, плохо это или хорошо, но всё лучше, чем их отсутствие.

Я прислушиваюсь к себе, пытаясь понять, действительно ли хочу лететь во Владивосток с Эриком. На чувства отца почему-то плевать. Он о моих не думал, когда вез в клинику.

— Сомнения — предатели, — говорю тихо. — Но твое предложение мне нравится. Проблема в том, что я не такая бесстрашная, как ты думаешь.

— Лучше довериться и пожалеть, если что-то пойдет не так, как ты планировала. В противном случае останешься в Москве сомневаться, а потом всё равно пожалеешь. Я тебя не осуждаю за твой поступок. Но мне интересно узнать мотив столь опрометчивых шагов. Неужели до такой степени не хочется замуж? Или дело в чём-то еще? Ибрагимов с виду нормальный мужик. Богат, умен, успешен. Сейчас каждая первая мечтает о выгодном браке. Поэтому я в искреннем недоумении, лори.

— Очень богат? — цепляюсь я за слова Эрика.

— Без понятия. Он, наверное, что-то и на офшорах хранит. Ты брачный контракт, что ли, не читала?

— Читала. Про офшоры в нём ничего не сказано.

— Понятное дело. О таких вещах не распространяются.

— Почему ты так уверен, что тебя не тронут?

— С таким усердием, с которым стирались новости о нашей связи, затем публичное опровержение, да ещё и это. — Эрик опускает глаза вниз. — Новые вбросы постигнет та же участь. И дед у меня действительно бывший дипломат, а я его любимчик, несмотря на свой вздорный характер. К тому же за нарушение неприкосновенности частной жизни уголовная статья предусмотрена. Твоему отцу придется считаться с чужим мнением, потому что его дочь знатно накосячила и у меня есть масса тому подтверждений.

Эрик вроде о серьезных вещах говорит, но я не могу сдержать улыбки. Находчивый и бесстрашный. Мне нравится его подход к ситуации.

— Я хочу полететь с тобой и хочу смены обстановки, но без открытого конфликта и нового посещения гинеколога. Давай по-тихому улетим? И отдай ключи от машины. Мне необходимо вернуться домой.

— Всё-таки безбашенная. Не ошибся я в тебе. — Он окидывает меня многозначительным взглядом.

— Молодость одна. Если навязанного брака не удастся избежать, то хотя бы напоследок пойду на поводу своих желаний. А в случае осечки приобрету жизненный опыт. Так ты, кажется, говорил?

— Схватываешь на лету, лори. Не зря стрелочки нарисовали.

А еще безумно интересно, как это — когда тебя лишают девственности второй раз. Один и тот же мужчина. Почему-то эти мысли заводят. Но я не признаюсь в этом Эрику. И себе запрещаю о подобном думать.

— Зря. Мне нравятся мальчики помоложе. Но ты хорошо сохранился. И с учетом возраста, и с учетом пережитого.

— Красная книга, лори. Дэнжер, — предупредительно говорит Эрик, притягивая меня к себе, и несильно кусает за шею.

— У нас появилось стоп-слово?

— Возможно. Всё будет зависеть от твоего поведения.

— Скажи, во сколько и из какого аэропорта вылет. Я сама приеду, если решусь. И на номер мой больше не звони. Отец отслеживает не только перемещения, но и разговоры.

— Что ты задумала? — щурится везунчик.

— Ничего, — пожимаю плечами. — На самом деле мне не свойственны подобные вещи. Переживаю, что отца сердечный приступ свалит, когда он узнает о моем побеге и нашей новой связи. Хотя после того, как он отправил меня в клинику восстанавливать потерянную честь, глупо переживать о его чувствах, правда? Разрекламировал будущему жениху мою невинность, буквально продал незнакомому мужчине, как вещь, а я так не хочу. Собственно, в этом и суть моего конфликта со старшим поколением. Твое предложение в силе после этого признания?

Эрик шумно вздыхает и качает головой. Неужели передумал?

— Деньги к деньгам. Сочувствую, лори. С браком тебя, скорее всего, додавят. Мое предложение в силе. Если не передумаешь, то вылет в десять из Шереметьево. Джет. Не люблю проходной двор. Отвезти, откуда забрал?

— Нет. Вызови такси, а дальше я сама.

Освобождаюсь из его рук и иду к лифту. Эрик направляется следом и заходит вместе со мной в кабину.

— Ты же пожалеешь потом. Отец безумен, когда в гневе.

— Лишь бы ты не пожалела, — коварно улыбается он в ответ. — Это ведь не меня в Красную книгу занесли. И должен заранее предупредить: если появишься завтра в аэропорту и сядешь в самолет, то сомнения оставляешь в Москве. Гарантий, что информация о нашей связи не всплывет в прессе, не даю. К тебе какое-то время будет повышенное внимание в журналистских кругах. Запросто могут опять всё всколыхнуть, если заметят новый грешок.

— Договорились, — равнодушно киваю я. — Всё равно не читаю новости.

Эрик усмехается и нажимает на кнопку первого этажа, а затем хватает меня за талию и привлекает к себе. Снова впивается в рот поцелуем. Сминает, терзает, кусает. Безумно заводит своим напором. Я запускаю руки в его волосы и отвечаю, чувствуя, как низ живота сводит желанием. Рассудок бьется в агонии. Не знаю, что со мной не так, но мне определенно нравится испытывать эти ощущения. Я задыхаюсь. От его запаха, от нехватки кислорода, от рук, которые бесстыдно исследуют тело, от пальцев, которые снова между ног и знают, как подвести к краю.

— Что ты делаешь? — шепчу я, хватая ртом воздух. — Прекрати…

Запал моего красноречия иссяк, мозг отключился, и в голове, словно на повторе, крутится лишь одно слово: «Опасность! Опасность! Опасность!»

— Сею сомнения и хаос в твоих мыслях. — Эрик тяжело дышит мне в висок.

— Уверен, что не наоборот?

— Абсолютно. Синдром отличницы же налицо.

— Ошибаешься. Это совсем не так.

Слышится звук разъезжающихся дверей лифта.

— Как же ты бесишь, Регина, — раздраженно выдыхает везунчик.

— Чем?

— Тем. Иди, — кивает он на выход. — Сейчас вызову такси. Поезжай домой, и желательно передумай до утра.

— А если не передумаю?

— Я честно озвучил причину, по которой хочу взять тебя с собой. Если не передумаешь, то ноги свести не сможешь еще неделю после нашей поездки.

Я выхожу из лифта, не в силах сдержать глупой улыбки. Сердце бешено стучит в груди. По венам растекается огненная лава. После этого поцелуя и нашего разговора вряд ли передумаю. А папа… Врач проинформировал его, что мне запрещены половые контакты в течение двух месяцев. Вот и пусть отец думает, что это так. Скажу, что он нанес мне психологическую травму и теперь необходимо побыть подальше от плохих воспоминаний и настроиться на брак с Ибрагимовым. К тому же Эрик прав. Папа не захочет предать огласке нашу связь с везунчиком, если это снова всплывет. А с Иманом я поговорю, когда вернусь.

В мыслях план побега сложился идеально, но на деле, как, впрочем, всегда бывает, всё пошло совсем не так, как представлялось.