Сайны Флорауны и Дневник Снов

Снао Хэль, 2022

"Снова АФК, а ритуальные услуги не дешевеют… Эй, но ты совсем забыл, что этот мир всё ещё чуточку волшебный! Кажется, пора взять себя в руки и начать действовать!" – решает главный герой арка, бизнесмен Нико. "Перечеркнуть рутину? Быть может, проще плыть по течению собственных снов? Это же так просто, да и у каждого свой путь…" – считает Эйя, и катится тем временем вниз и вниз, на самое дно модельной жизни… Что это было? Очередная история одного мистического падения или же всё произошло с точностью до наоборот? Решай скорее, ведь времени осталось совсем немного! Всё в твоих руках, или… чьих-то ещё?… Сказка о том, как живут и о чем мечтают драконы и фениксы, попав в реалии современного мира. Основано на реальных событиях и фантазмах. Содержит нецензурную брань.

Часть 1. Она/Её.

Интро.

Ранняя весна. Редкие прошлогодние листки кустарника замерли, в радиусе мили ни души. В пронизанной редкими лучами утренней дымке, в нескольких десятках километров от города, неподалёку от проржавевших рельсов старой железной дороги возникли 2 длинных силуэта. Через прохладную влагу, исходящую от земли, прорывался их резкий шепот на непонятном языке. Худощавый блондин с волосами чуть ниже плеч с усердием протаптывал почву. Когда отзвук стал не таким глухим, он присел и стал нервно раскидывать в стороны куски холодной земли с остатками пахучей грязной соломы. Полминуты спустя он обнажил титановые створки с плоским блестящим электронным замком, подозвал напарника и чуть слышно шепнул:

— Тэе Ир паГбэ_но?¹

— ЭксУэСтармо_но², — хрипло ответил солидный мужчина в серебристых очках и тренче. — Ну что, друг, мир с драконами или без? — спросил он уже на английском.

— С драконами, — холодно ответил блондин и поднёс ладонь к панели считывателя.

Тот, что в тренче, достал из внутреннего кармана карту, развернул, что-то пометил. Как только они отошли от подземной капсулы метров на десять, металлические дверцы вынесло со страшной силой светящим столбом малоизученного излучения. Большие сонные птицы с воплями сорвались с ветвей. Неизведанная энергия ударилась о пыль стратосферы и медленно спустилась обратно. Трава вокруг места происшествия начала неравномерно зеленеть. Двое развернули спортивные сумки с подкладкой, пропитанной зеркальным полимером, погрузили в них содержимое таинственного контейнера и были таковы.

Спустя пару часов радио и телевидение оповестили население о прорыве природного газа. Спецслужбы убедительно рекомендовали органам местного самоуправления временно отключить мобильную связь и интернет во избежание паники. Подоспевшие к месту аварии бригады работали до полуночи.

…

Машина для муравьёв. Изгнание демона.

В маленьком тихом городке начался самый обыкновенный день непоздней весны: солнечно, холодно, немного облачно. Кажется, плюс двадцать по Цельсию, однако, оконному стеклу, как и зеркалу, так нравится всё искажать.

Жители северных регионов знают наверняка: если не обладаешь ощутимой прослойкой естественной термоизоляции, то в такие дни нужно как минимум обмотаться шерстяным шарфом поверх капюшона толстовки или легкого пальто, чтобы без последствий добежать от крыльца до парковки. Тем не менее, расположить жилой квартал Золото Леприкона прямо под глазом циклона XΩZ пространства было отличным решением, отдельная благодарность Тресоздателям.

По кухне-гостиной первого этажа скромного кирпичного таунхауса уже разливался холодный свет с искрящимися в его потоке золотистыми пылинками. Совсем непонятно, рабочий день или выходной, когда проснулся около 8 утра в среду, и вроде не надо в офис, но есть кое-какие дела в городе. «К полудню сгоняй на объект. Клиент говорит, сегодня решится окончательно, Pantone Baby Blue или Baby Pink…» — пришла SMS-ка от Фриды, арт-директора. Эйя со вздохом закатила глаза. Последнее время она помнила себя вечно скучающим дизайнером интерьеров, ничем не примечательный сотрудник на лакокрасочном заводе отца. Это было делом его жизни, по крайней мере, последних лет двадцати, но точно не её. Тут ни повышения, ни действительно “вкусных” заказов не дождёшься. Эйя стояла уже пару минут у окна, опершись пятой точкой на подоконник. Она ждала, когда догремит старая кофе-машина, сонно наблюдая в луче света малюсеньких феечек. «Занимаются синхронным плаваньем с утра пораньше», — пронёсся отклик ответственного нейрона на зрительный раздражитель.

Подобное утро могло продолжаться вечно, но из спальни появился Нико и прервал её грёзы своим стабильно-позитивным настроем.

— Оу…! Кажется, надо прибраться! — одной фразой он обратил феечек Эйи обратно в пыль…

— Ну да, ну да… — задумчиво ухмыльнулась хрупкая брюнетка с рваной стрижкой в белых слипах в рубчик и в такой же незамысловатой майке.

Когда-то они жили в самом центре столицы, снимали небольшую комнатку. Было волшебное время… Гремучего кофе-монстра выторговал Нико, когда закрывалось кафе напротив дома. Совершенно внезапно в городе начались беспорядки, обыски, нелепые задержания. Стало не то что бы страшно оставаться, но появилась возможность что-то поменять. Недолго думая они приняли решение и сняли таунхаус в городке неподалёку. Как говорится, обстоятельства сложились, да и возраст уже не тот, в котором ты полон сил и амбиций, хотя… Пусть центр остается тем, кто в начале пути…

Кофе-машина отгремела первую чашку и принялась за следующую. Последние пару месяцев бесконечных командировок Нико Эйя привыкла просыпаться в одиночестве, неспешно завтракать и много думать. Но сегодня у обоих был почти выходной. «И зачем с самого утра так врываться в личное пространство со своей уборкой? Можно было подойти чуть слышно, не так навязчиво топая пятками. Обнять? Хотя и это уже не обязательно…» — она немного поникла. За столько лет, сложных и не очень, их отношения переросли в нечто спокойно-дружеское. Казалось, оба выбрали тихий комфорт, а скорее уютную тоску, да и место для неё было более чем подходящее: много ветра, природы, стариков; и даже небольшая дровяная печь посреди гостиной, которой не пользовались, вероятно, лет сто.

Эйю терзал вопрос её локации в жизни, хоть и виду она особо не подавала, лишь пару раз в год могла внезапно войти в какой-то известный только ей подвид депрессии и день проваляться дома. Благо температура сама поднималась каким-то чудесным образом до субфибрильной, и можно было избежать работы, не сочиняя истории про плохое самочувствие, ведь врать кому бы то ни было, а тем более боссу-отцу она просто не умела. Нико же, напротив³, был крайне сдержан, четко следовал неписанным саморекомендациям, серьёзно подкачался на турниках во дворе. Эйю страшно бесило, что потеряв в аварии лучшего друга, головокружительную карьеру, да и сам, будучи перешитым хирургами за 18 часов как лоскутное одеяло, он каким-то образом сохранял душевное равновесие, осознанность и позитивный настрой. Они ни разу не говорили об этом или о чём-то более серьёзном, чем сегодняшний день или максимум неделя, даже новости не читали. Оба занимались своими привычными, реже новыми делами, а Нико, к слову говоря, достаточно успешно. С одной стороны, можно просто жить и радоваться, но с другой… Эйю преследовало ощущение, что это совсем не тот Нико, а скорее робот или даже инопланетянин.⁴ Почему-то было обидно, что он такой сильный…безупречный…непобедимый? А может, она пыталась обвинить всё вокруг в чём-то, но только не себя. Да и в чём, ей только предстояло понять. Уже неделю её терзал конкретный вопрос: нужен ли мечтателю спутник, ежедневной обязанностью которого будет спускать его с неба? Возможно, таким нехитрым способом она завидовала его неизменному успеху или просто скучала в этой глуши…

«Осознанность равно обыденность, четкая последовательность, жалкая рутина,… жизнь после смерти куда лучше смерти при жизни…» — продолжало мелькать в её голове. Однако, медово-кофейный аромат, захватив весь первый этаж, решил увести негативный вайб. Тёплый Воздух нежился в мягкой спальне наверху и не планировал спускаться до полудня. Эйя недоверчиво обернулась к окну ещё раз проверить погоду. Ясно… Кажется, что может пойти пар изо рта, но оживленная скандинавской ходьбой пожилая парочка с левого крыла демонстрировала обратное. Одинокая ворона, планируя, упала с крыши, и уже через десять размеренно отсчитанных у себя в голове секунд оказалась у озера за пролеском. «А человек добрался бы до туда минут за пять или даже семь», — подумала Эйя. «И какие после этого муравьи муравьи? Это, скорее, мы — муравьи…» — подытожила она. Растрепанная и немного помятая она первый раз за утро улыбнулась Нико:

— Знаешь, этот кофе… — её заторможенная ранним часом рука потянулась к переполненной чашке.

— Этот кофе… — подхватил Нико.

— Этот кофе, ну какой-то, честно говоря, демон. Сначала он подманивает тебя своим неповторимым ароматом, но подсовывает вкусовым сосочкам нежданную горечь… — Эйя была настолько честна с собой, что даже кофе пила только крепкий, чёрный. Ведь нельзя сказать, что ты любишь кофе, если истинный вкус его скрыли под шапкой сладких взбитых сливок.

— Ахха! — Нико, как никто другой, привык к странным монологам возлюбленной и даже научился получать от них удовольствие, визуализируя метафоры буквально.

— Ага… А потом, через глоток-другой, тебе уже ничего не нужно, кроме этой горечи, и вот тогда он даёт тебе непревзойдённую силу и ясность ума, амбиции, граничащие с героизмом, но через каких-то пару часов отбирает всё, и даже больше… Не оставив ничего… — опустошенная своей речью, Эйя уронила голову на грудь, и, тут же её подняв, уставилась в потолок.

— Ничего, — вторил Нико.

— Ничего… — шепотком отразила Эйя.

— Только говно…

— Только го… ЧТО? Ну, ты как всегда! Хоть раз в жизни можешь побыть серьёзным? — Эйя хихикнула и ткнула Нико ладонью в плечо, ведь то было истиной.

Помнится, они только обзавелись кофе-машиной, и Нико не был так занят, как сейчас. Им не раз приходилось бежать в туалет наперегонки. Пусть один с костылем в руке, но в столице жизнь кипела. Тут же всё стихло, как перед сражением или бурей.

— Булочку? — предложил Нико, вскрыв шуршащий пакет.

— Не, я как всегда…⁵ — Эйя снова начала уходить в себя, её губы потянулись к чашке, но глаза внезапно столкнулись прямо на переносице, однако, было слишком поздно. — ААА!!! — она мелкими шажками подбежала к кухонной мойке и начала судорожно полоскать рот. — Тфу! Фу!

— Да что с тобой? Обожглась?

— Сам посмотри! — она вернулась и подставила Нико чашку к самому носу, на дне он заметил некое шевеление. В лужице кофе на подоконнике и в самой чашке, в кипятке еле барахтались обожженные тельца муравьев, — это вообще… Как?

— Да, я, представь себе, тоже плохо понимаю…

Почти неделю Нико время от времени ковырялся в кофе-машине, разобрав ее почти полностью и снова собрав раз двадцать — ничего. Эйя прошерстила весь потолок и стены, высматривая возможные ходы муравьёв, и каждую подозрительную точку по совету Моники пересыпала корицей. Про себя она решила, что больше не подойдет к кофе-машине. «Лучше начну жевать жвачку, — подумала она, получила свою доставку, и, развернув пакет, чему-то еле заметно порадовалась, — но к этой убийце насекомых точно не подойду, по крайней мере, ещё месяц. Да упокойтесь их души с миром. И на чердаке надо бы ещё разок порыться. От прошлого жителя осталось много грязи, хлама, ну и всяких интересностей, конечно, тоже».

…

Прошел обещанный месяц, заметно потеплело. Кофе-машина целой и невредимой стояла на своём месте, однако, Эйя мучила дешевую эмалированную турку⁶, какие редко можно отыскать в современных хозяйственных магазинах. С изгнанием демона не срослось.

— Они перенесли на завтра. Может, съездим сегодня куда-нибудь проветриться, а вечером можно и прибраться. Там на чердаке какая-то странная вещь под картоном. Давай вместе посмотрим и спустим её сюда! — не отрываясь от SMS-диалога с Фридой, она озвучила любимому планы на день.

— Что за вещь? — Нико успел догадаться, что: во-первых, это что-то тяжелое, и, во-вторых, вариантов у него нет.

— Не знаю, я так и не поняла, разберёмся.

День тянулся мучительно долго и пролетел незаметно одновременно. Так бывает, когда посмотрел в киношке мелодраму, потом зашел в блинную. «Какао с оладьями на весёлом керамическом блюде тем вкуснее, чем ближе к 30-летию — куда приятней шопинга, а если начал замечать красоту посуды, то тут и до ритуальных услуг, пожалуй, недалеко…» — рассуждала она не вслух, поглядывая попеременно то на Нико то на силуэты проходящих мимо «счастливых» пар с отпрысками и тщательно пережевывая остатки джема. Эйя неосознанно оттягивала приезд домой к заходу солнца, позже она заставила себя купить безвкусный кроп-топ с рукавами, лаковые кожзам брюки и жутко пушистую искусственную шубу. Как ни странно, на ней всё это отлично висело. Переодеться в новое приспичило прямо на пассажирском сиденье их внедорожника, особенно тяжело стягивались старые скинни с её 41-го размера ступней.

— Духовное или материальное? — внезапно выпалила она, победоносно запихивая серые джинсы в новый бумажный пакет.

— Это ты к чему? — озадачился Нико.

— Просто! Отвечай не думая.

— ОК, материальное.

— Хорошо, если материальное, то что? — не унималась Эйя, — Недвижимость? Земля? Какие-то активы? Или будем проще? Машины? Яхты? Дворец с прислугой?

— Да нет, просто стабильный независимый доход, удовлетворяющий скромным потребностям, — Нико гордо скосил на неё и без того раскосые ярко-голубые глаза, а по его лилового оттенка⁷ коже, новой шубе Эйи и салону пробежал ксеноновый свет от фар проезжающего по встречке авто.

— Ммм… — ей не удалось уличить друга в излишней меркантильности, что чуточку пошатнуло уверенность в собственной непоколебимой правоте.

— А ты? Что выбрала? — спросил Нико, не отвлекаясь от дороги.

— Ну… Духовное конечно.

— Любовь, семья? А хотя нет, в твоём случае скорее благотворительность… Я прав? Только чем будешь жертвовать, когда денег далеко не столько, сколько для этого всего требуется?

— Ну, уж нет! Близко, — ехидно протянула оживившаяся девушка, — но в любом случае я выиграла! Сейчас всё поймёшь… Я выбираю… целостность! А это и материальная основа, и здоровье, и семья и всё-всё-всё, чтобы отдавать без потерь. А ты выбрал только один пункт! Ну как тебе?

— Да ты просто дьявол… — равнодушно бросил Нико, а сам подумал: «И никакой это не один пункт, а просто первая ступень… Опять начиталась чего-то заумного и гордится собой».

Машина подъезжала к дому, из динамиков автомагнитолы доносились потусторонние звуки концертного рояля. Хор вещал им о каком-то самореализующемся пророчестве…

…

Подарок мертвеца.

Эйя, как могла, оттягивала уборку и поход на чердак. Разгрести сумки с одеждой и едой, прикончить захваченный из кафешки пирог со свининой — дела, конечно, первостепенной важности. Вечерний чай должен быть строго определенный, с тимьяном, чашки ребристые с фениксами, освещение слабое, возможна ненавязчивая расслабляющая музыка. Так они с Нико, почти молча, просидели за столом часа полтора, каждый в своём телефоне, ежедневнике, мыслях и планах.

— Ну что, полезем сегодня или отложим до следующих выходных? — спросил он между делом.

— Давай минут через 20, я соберусь с мыслями, — Эйю пугало то ли слабое освещение чердака, то ли паутины в каждом углу, или же просто неизвестность.

В одну из прошлых уборок она отодвинула погнутую вековой влажностью картонку и увидела нечто изысканное с рычажками, трубами, педалями.

— Ладно, давай прямо сейчас, — Эйя неожиданно переосмыслила сей несложный акт, или же любопытство взяло верх, она резко встала, Нико без лишних вопросов включил основное освещение.

Оба поднялись в прихожую спальни. Тёплый Воздух остался за печью у стола. Раскладная лестница не раз скрипнула, прежде чем Жёлтый Свет лампы накаливания позвал сожителей наверх, прямо к балочной конструкции крыши.

— Смотрел хоть раз его фотки? — Эйя пробиралась через коробки к стеллажу с книгами, альбомами, вазами из цветного стекла.

— Нет. Ну и, какой он?

— Усатый. Говорят, умер в этом доме, или на лавочке во дворе. От остановки сердца или какой-то не той воды… — Эйя мяла в руках черно-белую фотографию, с которой на неё смотрел мужчина лет сорока, вероятно с седыми волосами: отросшая стрижка, пиджак образца восьмидесятых, поло — обычный экземпляр своего времени; усталая улыбка…

— Если хочешь, можем переехать… — предложил Нико.

— Да ладно, везде кто-то умирает. Но я подумаю. Кстати, я снова одолжила у него пару книжек, вот когда дочитаю, будет видно… Слушай, а как думаешь, это по-своему мародёрство? — внезапно осознала Эйя.

— Думаю, да, но… Ты меньше думай…

Эйя добавила к своей коллекции украденных у милого мёртвого дядечки вещей ещё пару книжек и зелёного стекла стакан с вырезанным цветочно-травяным мотивом и начала присматриваться к мольберту. Нико, отбросив картон к окну, пытался подобраться к предмету интереса своей женщины: определенно музыкальный инструмент, среднего размера, светлый шпон, клавишный, жутко расстроенный, невозможно тяжелый.

— Знаешь, я думаю… Мы с тобой вряд ли с этим справимся. К тому же уже поздно, не хочется беспокоить соседей. Завтра позвоню кузину и на месте посмотрим, как быть. Честно говоря, плохо представляю, как они затащили это наверх, — Нико ожидал от любимой если не прелюдию к оживленной дискуссии, почему нужно оставить или попытаться спустить предмет, то хотя бы кислую мину, однако…

— Хорошо, тогда захвати мне мольберт, ОК? — Эйя к тому времени присмотрела более или менее чистый холст и, отложив книги и стакан, приступила к активному поиску масляных красок в одной из уже изведанных коробок.

Для себя она сфоткала инструмент на телефон, из-за скудного освещения получилось не очень, на всякий случай снова прикрыла его картонкой и поспешила вниз вслед за Нико.

…

Сон оркестриона.

Несмотря на час за часом неотвратимо приближающиеся праздники, отдел дизайна был в полной боевой готовности. Фрида, строгая с виду женщина лет пятидесяти с неизменно волнистыми седыми волосами до пояса, обсуждала наличие новых пигментов с производителем, одновременно распределяя частные заказы между подчиненными. Эйя тихо жаловалась напарнице на распирающую головную боль и показывала желтую рябую фотку деревянного чердачного монстра одновременно.

— Ещё вчера у тебя желудок ныл, а позавчера бедро ломило, — скептически накинула подруге пару диагнозов Моника.

— Скручивало.

— Не важно. Вот заведешь детей, и некогда будет обращать внимание на всякие мелочи. На, вот тебе, и забудь… — Мон выдавила из блистера ей в ладонь двояковыпуклую белую глазированную таблетку и потянулась за бутылкой воды.

— Ребёнок? Ещё чего! Да с такими успехами я к его первому дню рождения с лёгкостью могла бы развалиться на части — не соберёте.

— Эй, что у вас там? Покажи, — вмешалась Фрида, не отрываясь от переговора.

— Вот, — Эйя протянула ей мобильник.

Надев очки, болтающиеся на цепочке по соседству с крупными бусами, Фрида опустила бровные дуги в прищуре и уверенно ткнула пальцем с аметистовым перстнем в экран мобильника:

— Оркестрина. Погугли.

Фиолетовый необработанный кристалл упрямо сверкнул на фаланге начальницы. Эйя выпучила глаза на Монику, выражение её лица говорило: «Откуда она всё это знает?» — Фрида же посмотрела на обеих, подняв брови, и убедительно покивала головой.

Отскучав последние рабочие часы, Эйя, изредка улыбаясь, скучала от речей небритого рыжего парня в синей клетчатой рубашке, которого даже не знала. Встреча выпускников, однако, не сказать, что долгожданная. Народ то подходил, то уходил. Все выглядели довольными, не жизнью, но хотя бы собой. В небольшом зале стояли деревья разного размера, старые кирпичные стены перемежали арки. Одна из них вела прямиком на улицу, без малейшего намёка на двери, но было тепло, как под одеялом. Старая подруга, всё такая же, с длиннющими красными волосами почти до попы, возникла из глубины восточной стороны пространства, среагировав на её потерянный вид.

— Пойдём, отойдём, — пробасила та шепотом. — Зачем пришла? Тебе же тут совсем не интересно!

— Как ты? Отлично выглядишь! — оживилась Эйя.

— Да ладно тебе, перестань… — Даян улыбнулась. Действительно, она почти не изменилась.

— Куда мы идём?

Эйя и Ди встали у стеклянной двери. Последняя пошарила в карманах и достала связку ключей на медном кольце.

— Это летний дом моей матери, — сказала она.

— Ничего себе! Шикарный… — Эйя огляделась.

— А ты, я слышала, работаешь в фирме отца? Будешь его заместителем? — Даян шурудила ключом в плохо поддающемся её слабым пальцам замке.

— Да нет, наверное… — Эйя притихла.

Они вошли в гигантское помещение. Колонны держали кровлю настолько высоко, что в темноте было совсем не разглядеть рельефы. Большие деревянные окна, как на вокзале, смотрели на запад, на море. Так же много деревьев, как и в зале со столом. По углам расставлены разного вида органы, рояли и другие клавишные. Из-за слабого освещения Эйя начала различать на белом лице подруги мелкие морщинки у губ и в уголках глаз.

— Значит, они сняли у вас помещение на вечер? — Эйя кивнула на застолье за стеклянной дверью, где продолжалось развесёлое с виду нажиралово.

— А? Нет, это совпадение. Знаешь, мать купила это здание, когда Я УМЕРЛА, 4 года назад, — спокойно разъяснила Даян. Отвернувшись, она выхаживала по серым мраморным плитам пола, озираясь по сторонам.

— Что? — Эйя немного не поняла, что несёт эта сумасшедшая.

— Вот! — и в доказательство сказанного Ди дотронулась своей ледяной рукой до ладони подруги.

— Извини…? — Только это смогла выдавить из себя Эйя: разум будто покинул её; уши заложило так, что следующие 20 секунд она слышала только биение собственного сердца.

— Да ладно, ничего. А ты не знала, да. Совсем не появляешься в соцсетях… — Даян снова повернулась к подруге.

— Эээ… — Эйя заметила, как на глазах сохнет её лицо.

— Да хватит, проехали, и не надо меня жалеть. И речь вообще не об этом… — Даян, занервничав, сглотнула лёгкую обидку.

— Но как же?

— Омммм… На моей страничке посмотри! — Ди закатила туго подведённые глаза. — Ну ладно, рассказываю в последний раз, задолбали уже тут все спрашивать, — подруга затылком указала на стену с портретами в старинных багетах.

— Хм… — Эйя, слава Тресоздателям, ничего странного на этот раз не заметила и решила лишний раз не спрашивать.

— Мать подарила мне на 25-летие новую машину — самый дорогой внедорожник. Такой, знаешь, красивый… Моя чёрная жемчужина! Лучше бы меня в ней похоронили, а не в этом… — Ди взяла с полки глиняную вазочку левой рукой и немного обсыпала пеплом себе ноги: массивная черная платформа, шнуровка почти до колена — полная противоположность утонченным босоножкам со всемирно-известными стразами, какие она некогда носила не снимая.

— Авария? — осмелилась предположить Эйя.

— Да нет, слушай дальше. Значит, подарила мне машину и вот это колье… — Ди потянулась к полке и достала побрякушку из оригинальной коробки. — Красивое, да? Крепкое, зараза, на совесть сделано, — она попыталась разорвать его руками. — Я, конечно, сразу его надела и решила сделать кружок по району на новой тачке на зависть соседям. Только на дорогу выбежал их пёс, я резко затормозила… Не заметила, дура, что замочек зацепился за крепление подголовника, когда подстраивала кресло под себя, и вот… — она отодвинула готический чокер и обнажила свежую странгуляционную борозду.

Эйя прикрыла рот рукой, дыхание перехватило, а к глазам подступила вода. Ди рассмеялась и прихлопнула ледяной ладошкой мурашки на её спине.

— Да, и правильно, нечего в этих соцсетях высиживать, здоровее будешь. Но могла бы и позвонить… Разок… Хотя, я тоже могла… — Ди вздохнула и в улыбке развела уголки губ невозможно далеко друг от друга.

Дёсны Эйи похолодели, начало покалывать руки до локтя и ступни. Ди поправила чокер тощей рукой с пустыми, запавшими руслами вен.

— Только в обморок, пожалуйста, не падай, как многие из присутствующих тогда на празднике, — подбодрила её Ди и снова рассмеялась. — Представляешь, они же сначала ничего и не поняли. Думали, я так неудачно пошутила. Но ладно, речь не об этом. Тогда моя успешная мамаша немного двинулась кукушенькой и купила вот этот хлам.

Даян развела руками, и подруги оказались в старинных развалинах на берегу залива. Ни дверей, ни окон, крыша только над павильоном с длинным узким каналом. Вероятно, оросительная система разрушенной некогда оранжереи. Верхушки двух центральных колонн разбиты на треть и врезаются в плотный морской воздух. Небо густое и серое, порывистый ветер предвещает шторм, тучи клубятся, как обезумевшие от нежданной свободы кудри.

— Ооо… — Эйя склонила голову на бок.

— Да, быстро отреставрировала, как могла. Дешевка! — вдруг выкрикнула Даян так, что от отзвуков эха у Эйи побежали мурашки и по предплечьям. — Но речь не об этом. Вот! Выбирай.

Подруги снова очутились в прежнем, облагороженном зале, Ди подвела Эйю к первому инструменту:

— Это она теперь коллекционирует, представляешь? Совсем с дуба рухнула, растительности тут всякой завезла, лошадей разводит. Скакуна, кстати, не надо?

Эйя улыбнулась и скромно присела на скрипучую деревянную банкетку, что напротив длинного клавира, инкрустированного янтарём. По крышке со скруглёнными краями, среди узоров и угловатых хризантем, спокойно прогуливались крупные птицы с красноватыми гребнями-веерами и богато-выложенными самоцветами хвостами. Внезапно Эйю осенило:

— Но я не умею играть!

— А ты пробовала? Вдруг получится? Да, и, в конце концов, можно просто научиться! Об этом не думала?

— Да уж, просто… — пробубнила Эйя себе под нос и попыталась взять несколько аккордов.

— Ммм, действительно не очень, — констатировала Ди. — Давай посмотрим вон те два, что побольше.

На круглом возвышении наподобие сцены друг напротив друга стояли 2 устаревших электронных пианино. Множество кнопок и реле регулировки на панелях. Корпус одного — будто целиком из малахита, но, вероятно, пластик; клавиши другого, оттенком напоминающего беленый дуб, из кости. Оба инструмента заиграли к удивлению Эйи неплохо, но чувствовалась некая скованность в неумелых пальцах.

— Ладно, давай посмотрим следующий. Вот, оркестрина, совсем как у тебя. Клавиш маловато, но…

Эйю отвлёк звонок. Фрида.

— Твой инструмент ждёт тебя на берегу, там ярмарка, ты её сразу увидишь. Спроси место 221, — сообщила арт-директор.

«Откуда она узнала? Что вообще происходит?» — Эйя так и не смогла ничего понять, но почувствовала, что ей пора, да и интересно было проверить, что это за место 221.

— Мне, кажется, надо идти, извини… — попрощалась она с Даян.

— Ничего. Только обещай, что будешь думать сердцем, искать сердцем. Не повторяй моих ошибок. До встречи! — Ди обняла подругу крепко одной рукой за шею, поцеловала её в волосы у виска, помахала рукой и в ту же секунду провалилась вниз через внезапно почерневшую плиту пола.

Эйя снова поймала тонкой белой кожей холодок и обернулась к окнам. Выходить через зал за стеклянными дверями, перекидываясь незамысловатыми фразочками с присутствующими, ей совершенно не хотелось. А окна были хоть и тяжелые, массивные, но располагались совсем низко. Эйя подергала медную ручку-каплю, аккуратно открыла скрипучую деревянную створку и ступила прямо на траву. Ветер ударил ей в лицо и встрепенул где-то вдали глиняные колокольчики. Она обернулась направо, на звон, спустилась по песку к ступенчатой дороге, что вела к ветхой деревянной пристани и набережной. «Действительно, выставка. Палатки со стойками из бамбука, необычно», — подумала она. По углам шатров были развешаны те самые керамические бубенцы с простым узором из красных ломаных линий и желтых пятнышек. Ловцы снов, нити бус целыми связками висели на стойках, коралловые и деревянные украшения, посуда, раковины, туники — обычный прибрежный базар. Эйя спросила загорелого сухого морщинистого мужчину, более похожего на пирата, чем на продавца, где находится та самая “Секция 221”, но колокольчики звенели от порывов ветра, казалось, прямо в голове, и она не слышала совершенно, что он, старательно жестикулируя, объясняет…

…

— Да, хорошо… Потом договоримся, сейчас тут… В общем, обстоятельства… До завтра.

Эйя проснулась, лёжа на заднем сиденье. Она подняла голову, увидев знакомый салон и Нико, выдохнула. Он положил трубку. «Значит, ничего не было?» — она опустилась обратно, нащупала в сумке телефон и какую-то малознакомую коробку, полезла в сеть.

— Аа, проснулась? Ну как встреча? — спросил Нико, но Эйя сделала вид, что не поняла вопроса. — Ну, полагаю, неплохо, раз нашли тебя на берегу, за камнем, хорошую такую… полтора часа искали… — с издёвкой продолжил Нико.

Эйя спустила ноги на коврик в попытках нащупать балетки холодными ступнями. Что-то тяжелое давило на грудную клетку.

— Новое? — обернувшись, спросил Нико.

— А? Да… — Эйя нащупала ледяной рукой то самое злосчастное колье Даян. — Мог бы приехать и пораньше… — начала, было, она, но Нико пресёк попытку съехать с темы.

— Ты говорила не позже десяти, плюс искали почти час. Обувь не нашли, — он строго посмотрел на неё. — Если хочешь, заявим в полицию, пусть ищут того, кто это с тобой сделал.

— Нет! — отрезала Эйя, и, отвернувшись, продолжила теребить бриллиантовое ожерелье.

То ли одногруппники действительно подшутили над ней, что-то подмешав в напиток, то ли выданная Моникой таблетка от головной боли провзаимодействовала с алкоголем — доподлинно неизвестно. Вся в песке и в замешательстве она искала в телефоне страничку бывшей сокурсницы:

Даян Снейкхол.

Дата рождения:

…

…

…

Сервер недоступен.

…

…

…

…

Теория антрактов.

— А ты хорошо подкачался, смотрю!

— Набрал, да. К счастью, не там, где ты! — Нико ткнул Аарона в пузо, спрятанное за стиранной не раз отпаренной футболкой.

— Смотри, какой большой! Месяц седьмой, если не ошибаюсь? — допрашивала Эйя Айрин.

— Ну что ты, только четвёртый! Позавчера первое УЗИ было, иии…

— Ииии?

— Представляешь,… ДВОЙНЯ!! — выкрикнула Айрин и начала аплодировать сама себе.

Эйя выпучила на неё темно-серые глаза и тут же принялась поздравлять.

— А что это все лавры ей? Я тоже, между прочим, старался! — вмешался Аарон.

— Ну, конечно, подрочил в баночку, и то не с первого раза вышло, — начала оправдываться Айрин.

— Ох, можно было и без подробностей! — Аарон увел Нико к дивану в гостиной, о чем-то переговорить. С собой у него был пластиковый чемоданчик с инструментами, какими-то тросами.

Женская половина уселась за столиком у окна. Горячий черный чай и пирог со свининой ждали гостей. Айрин, как бывалая домохозяйка, начала выкладывать захваченные с собой вкусности. Эйя развернула вощеную бумагу и тут же, стоя, всухомятку начала уплетать каноли:

— Ну, извини.

— Да ешь на здоровье! В следующий раз возьму больше! Буду знать!

— Ну, очень они у тебя вкусные! — Эйя продолжала уминать появляющиеся на столе сладости за обе щёки.

— Сколько смотрю на вас — жрут как кони и ничерта не толстеют. И как вам это удаётся? — задалась вопросом Айрин.

Эйя пожала плечами. Нико и Аарон решили подняться на чердак и определиться, как быть с оркестриной.

— Ну, рассказывай! Искусственное же? — Эйя продолжила допрос.

— Не, инсеменация. Что было, то влили. Говорят, в нашем случае так больше шансов. И с первого раза получилось, прикинь? — Айрин разливала чай по чашкам.

— Больно? — Эйя прищурилась.

— Да, не особо, кучу анализов, правда, пришлось сдать, всю кровь, падлы, выкачали… Гормоны пила для подготовки, залило — жуть; но сейчас всё как у всех. Ждём.

— Страшно? — не унималась Эйя.

— Не, знаешь, как только засадили, меня как переклинило. Теперь ничем не испугаешь. А ещё, прикинь, вчера орала на продавщицу, что у них нет моей любимой колбасы!

— Ты? Да ладно! — Эйя рассмеялась.

— Потом так стыдно стало, надо будет зайти извиниться. Но, кажется, она поняла всю сложность положения… — Айрин начала наглаживать живот. — Вы-то как?

— Пока не планируем, — скромно улыбнулась Эйя.

— Да я не в этом смысле, а вообще.

— Вообще ничего, нормально. Конечно, каждый в своём… — Эйя вздохнула.

— Ой, да ладно, мужчины все такие. Бумажки да игрушки. Хорошо, конечно, когда баланс в сторону бумажек, — Айрин ехидно посмеялась, и на выдохе продолжила: — а мы просто няньки с доп.услугой. Смириться с этим надо и о себе не забывать…

Звук чего-то разбившегося вдребезги обрушился на потолок и скатился с лестницы.

— Эй вы! Наверху! Все живы? — крикнула Айрин.

— Все! Мы сначала доделаем, потом чай! — донеслось с чердака.

— Ну, тогда мы начинаем без вас! — добавила Айрин раскатисто и, хихикнув, заново наполнила чашки. — Что там у вас, второй тип? — обратилась она к Эйе.

— Это как? — не поняла та вопроса.

— Знаешь, говорят есть Теория Трёх Типов Отношений. Первый тип — школьная любовь, где ты плаваешь в облаках и ничего вокруг не замечаешь… Второй — живёте вместе, бесите друг друга жутко из-за всяких мелочей… Третий — всё как во втором, но смирились и научились терпеть… А там внуки слагают легенды о вашей вечной любви, но в глубинах подсознания вы ненавидите друг друга гораздо больше чем всех остальных людей. Ведь на них, остальных, вам просто насрать… — Айрин развела по-детски розовые ладошки.

— Ну, ты прагматик! Не ожидала! А как думаешь, с одним и тем же человеком могут быть все 3 типа?

— Я не знаю. Говорят, нет. Может если только… взять перерыв, тайм-аут, переключиться на другого игрока? А, извини, забыла, что ты эстет. Значит, не тайм-аут, скорее антракт…

— Ооо… Какая гениальная мысль! Да это просто какой-то инжениринг отношений! Взять антракт… — задумалась Эйя о своём.

С лестницы вывалилась отвертка, к печи подкатился почерневший болт. На пол второго этажа с глухим звуком всех нот одновременно шлёпнулось что-то тяжёлое. Эйя отложила печенье и привстала.

— Пойдём, посмотрим, что они там громят, — предложила Айрин.

Обе подошли к лестнице: Эйя вытянула шею, не смея ступить дальше четвертой ступеньки, Айрин выглядывала из-за неё.

— Ух-ты, совсем голенький? — удивилась она.

— Да, решили снять корпус! По-другому никак! — подтвердил Нико.

— Не могу на это смотреть, какое-то извращение, может, прогуляемся? — предложила Эйя Айрин, закрывая глаза. — А если они не смогут собрать его обратно?

— Смогут, смогут, — успокоила её Айрин. — Эй, наверху! Там на столе что-то для вас осталось, а мы пошли! — гаркнула она, подпихивая полупрозрачный шейный платок под полу удлинённого оливкового пиджака.

…

Полосы лучей воскресного солнца пронизывали через влажные стволы деревьев весь первый этаж таун-хауса на окраине квартала “Золото Леприкона”. Перед лестницей напротив печи стояла старая оркестрина.

— Конечно, старая, ежу понятно, что старая. Новых уже лет сто как не выпускают! — сумничала Эйя, перелистывая пожелтевшую страницу нот. — Ладно, давай уже, завязывай, мешаешь. Знаешь, и голос у тебя не очень-то приятный, лучше позови автора.

— Не тот, не тот… Как и твоя игра, а скорее жалкие попытки, — обиделся Тёплый Воздух и побрёл наверх. — Бах. Кто в наше время разучивает Баха? Фшш! — бубнил он себе под нос.

Эйя пригладила обратной стороной гребня пробор вечно закрывающихся нот. Нико спустил воду и вышел из туалета, прямо на ходу он сделал попытку напроситься на комплимент:

— Молодцы мы, хорошо вчера поработали!… А тебе, смотрю, даже настроить удалось?

— Да, всё сама, ничего сложного, — ответила Эйя, продолжая бездушно тарабанить пьесу.

— А они хорошие ребята, да?

— Да, — эхом повторила Эйя.

Пшеничные волосы, белая кожа в ржавых веснушках на лососёво-розовых пухлых щеках, даже голоса чем-то схожи — как брат с сестрой. Конечно, такие люди не могут быть плохими.

— Хочешь также? — вдруг предложил Нико.

Эйя немного недопоняла, о чем он, о детях или «про пожениться», но, в любом случае, ответ был бы однозначен, и она решила не вдаваться в подробности:

— Оо, знаешь, я думала… Мне, кажется, пока рановато… Может через годик-другой?

— О да, они-то с пятого класса вместе, не расставались дольше, чем на день. Куда нам до них… — начал заводиться Нико, но Эйя, оборвав мелодию, спустила длинные пальцы с клавиш на колени, в изумлении повернула к нему голову и приоткрыла рот. — Я не говорил раньше?

— Не-а…

— И что тебя так удивило? — Нико недоверчиво глянул на ошеломлённую подругу и пошел заниматься своими делами.

Всё утро Эйя думала о Теории Трёх Типов Отношений. «Значит-таки можно провернуть всё с одним человеком? Почему Айрин сказала «Не знаю»?… Почему завела разговор о каких-то антрактах? Почему? Значит…» — всё это не укладывалось у неё в голове, но уведомить Нико о своих догадках было бы несвоевременно, низко и глупо. «Это их жизнь и их личные дела», — решила она, и, зажмурившись и помотав головой, продолжила терроризировать туговатых на ухо соседей разучиванием пьесы.

…

Унитаз.

— Эй, может, я смогу развеять твою печаль? — Скрючившись, Фрида рылась в правом нижнем ящике стола. — Знаешь, уволить тебя было бы проблематично… — Из-за стопки папок снова показалась седая голова арт-директора и Эйя удивлённо глянула на начальницу. — Да-да, но не только из-за твоего папаши… работаешь ты неплохо. На! Посмотри, — она протянула подчинённой каталог нижнего белья. — Эти твои художества, теперь ещё музицируешь на своём доисторическом агригате. Как вы говорите, “по-фану”? Но я смею предположить, амбиции ещё не угасли. Кстати в руках ты держишь детище одного моего хорошего знакомого. Как тебе?

— Аа, просто отлично! Да, шикарно! — в подрагивающих руках она держала никакое не детище, а скудно прикрытые гениталии и прочие прелести своей начальницы и парочки незнакомых шикарных дам.

Эйя старалась не поднимать брови, но это ей плохо удавалось, к тому же она изрядно раскраснелась.

— Как тебе разворот? — продолжила Фрида.

— Замечательно… Неожиданно, да, правда… — Эйя с кажущимся спокойствием наблюдала пятую точку Фриды, простирающуюся аж на две страницы. Шелковые стринги с завышенной талией контрастировали её карамельной коже. В центре композиции красовалась крупная нескромная родинка.

— Не хочешь попробовать? — между делом предложила Фрида, а Эйя, подумав почему-то сначала о родинке, отпрянула назад. — Я уже договорилась на сегодня, ты не занята? — спокойно продолжила начальница. — Мати, он тебя посмотрит, а дальше, как повезёт. Может, перенаправит куда следует. Ну, знаешь, взгляд художника, да и связи у него неплохие…

— Я? Да… Но… — Эйя хотела сказать, что уже старовата для подобных мероприятий, однако, быстро опомнилась, глянув на длинные седые волосы и морщинистое лицо арт-директора. — …У меня совершенно нет груди! — было первым, что пришло в голову, хотя тот факт её вполне устраивал.

Фрида низко рассмеялась.

Далее Эйя по невнимательности упустила собственный малозначительный диалог с начальницей по поводу каталога. Все полушария мозга были заняты чем-то другим, пока с вощёных страниц из-под тонкого кружева её разглядывали тёмно-бордовые растекающиеся ореолы. Хотя, возможно, всё происходило с точностью до наоборот.

…

…Птицы улетают стаями, и снова прилетают.

Время всё также движется спиралью,

Всё также мы боимся лишь собственных желаний.

Тая, деформируясь, как воск свечной,

Мы медленно сгораем, выгораем.

Уверены на сто, что то — духовный рост.

…Птицы улетают стаями, и снова прилетают…

Время всё также движется спиралью…

…

— Я, честно говоря, думала, что мы ровесницы, просто твой стаж алкоголизма… ну сама понимаешь… поболее моего! — Хейли и Эйя просиживали вечер за столиком одного из самых проходимых клубов столицы.

— Аххаха! Так бы не подошла к старушке познакомиться? Да, знаешь, я ещё не совсем развалюха. Только на момент нашей с тобой первой встречи: 3 каталога, 15 показов, 2 рекламы, 1 незначительная роль в кино. Да, между прочим! Какая-то умирающая от чумы девушка…

— Оо, тебе очень подходит! Я помню, ещё по телеку 10 раз на дню гоняли твои синяки под глазами и какой-то не особо работающий корректор… И позируешь, кстати, как бревно! Ну, где твоя сексуальность? Не знаю, что в тебе нашли эти фотографы, — Хейли утешительно похлопала кончиками пальцев плечо Эйи.

— Новое слово в позировании, чего непонятного! И, прошу заметить… На тот момент это была победа! Огромная победа! Моя! Личная! — Эйя подняла бокал с розоватым коктейлем.

— А скажи, классно я придумала с массовками! Хоть какие-то деньги, и познакомиться с кем нужно есть шанс. Только никак не могла представить, что по итогу ты оттяпаешь главную роль.

— Честно говоря, я тоже. Но и ты не подкачала, — Эйя покусывала трубочку в своём напитке. — Странновато там всё. Какая-то трехмерная рогатая голова на мониторе вместо режиссера, и сценария как такового нет, — она помахала парой листов на скрепке, которые мяла всю дорогу. По какой-то причине они не давали ей покоя. — Вечером почитаю, первые съёмки уже завтра…

— Шустро они на этот раз! Ну что ты хочешь, такие вот деятели искусства, экспериментаторы, вечно подавай им что-то фреш! Напоминает чем-то реалити, радуйся, хоть слова учить не надо. Ладно, пойду, поздороваюсь с этим вон парнем. Кажется, дилер — не подведи меня глаз!

— Хорошо, это мои знакомые сегодня выступают! Поднимусь к ним потом за сцену! — Эйя ткнула бокалом на музыкантов. — Ааа, Хейли, на меня возьми, как обычно, если, конечно, у него будет!

— Будет, уверена, будет. Фармеладки захватить?

— Давай!

— Если повезёт, приведу тех красавчиков! Встретимся в номере! — Хейли с бокалом чего-то сперменно-неонового, сосредоточенно зажав трубочку губами, начала растворяться в толпе.

Эйя посидела ещё пару минут и пошла искать обходные пути к закулисью, чтобы перекинуться парой фраз с хорошо знакомой группой. За сценой на огромном портфеле сидела хмурая девочка лет семи. Натуральная блондинка с черными бровями разгадывала сканворд.

— Ты не против, если я подожду тут? — обратилась к ней Эйя.

Девочка кивнула, не отводя взгляда от журнала.

— Твои родители…? — Эйя не успела договорить, как…

— Не лезь не в свои дела, пожалуйста! Лучше поищи своих, а я уже взрослая! — прервала её домыслы юная незнакомка.

— Ааа… — ретировалась Эйя.

Обе продолжили ждать, обделённые вниманием снующих туда-обратно работников сцены. Наконец, звуки электронной музыки сменились легким шумом вперемежку с редкими аплодисментами, и к малышке подошли Майки и Ти-Дэй.

— Оо, так она ваша? Как быстро время идёт! А мы почти успели познакомиться! — гордо заявила Эйя.

— Ага! И почему-то я тебе на 99 процентов не верю! Какими судьбами? — Ти-Дэй на стремительно-пропадающей улыбке достала из сумки сэндвич и колу в алюминиевой банке. — Ну, Джи, мы же договаривались, ты должна что-то есть после школы… иначе…

–…Иначе мы не будем брать тебя на концерты! — пришлось закончить фразу Майки.

— Иначе у вас нет вариантов, — резко ответила девочка родителям.

— Значит, Джи⁸? Забавное имя, — прервала поединок поколений Эйя.

— Да, или, Вирджиния. Но, как ты заметила, первый вариант ей больше подходит, так скажем, её карме, — Ти-Дэй вздохнула. — Мы, как видишь, решили продолжить… карьеру… несмотря на всё. Вроде пока на жизнь хватает, даже с этой, трипаносомой⁹.

— Если и хотела меня оскорбить между делом, прими хотя бы к сведению, что Я не одноклеточное! — вставила Джи свою лепту и пошла к группе.

— Но паразит тот ещё! — Ти проводила дочь взглядом. — В последнее время как бес вселился! Может, первая любовь? Не знаю. А ты как? Что занесло в эту оранжерею патогенной микрофлоры?

— Да, после работы решили зайти с подругой! — рассмеялась Эйя, — Сегодня получила свою первую главную роль, представляешь!

— Ого, поздравляю! Как Нико? Всё так и возит эти свои семена?

— Не знаю… Мы расстались…Точнее он ушел… просто в один момент взял и ушёл…

— Аа, извини. Он, знаешь, всегда был такой, не особо серьёзен в отношениях… Но, с тобой всё, казалось, по-другому… — Ти-Дэй и Майки, перебивая друг друга, попытались проявить солидарность.

Эйя уже давно переосмыслила тот момент, но сейчас кто-то будто её сломал, выключил, взял огромной рукой как фарфоровую статуэтку и снова переместил туда, откуда она пыталась бежать последнее время. «Это как подниматься по эскалатору, который движется вниз…» — на волне безысходности до отеля её медленно вели чьи-то Тёплые, совершенно невидимые и еле осязаемые объятья.

«Просто в один момент взял, собрал сумку, молча и в последний раз посмотрел в глаза и ушел. Что с ним сейчас? Кто-то говорит, растолстел, кто-то — совсем осунулся. Один общий знакомый сказал, так и возит свои семена, другой — что перевернул свою жизнь на 180 градусов и занимается чем-то совершенно новым», — Эйя лежала в номере в позе эмбриона, крепко зажав мокрую подушку обеими руками так, что кончики пальцев совершенно занемели. Из динамика брошенного рядом заглючившего смартфона тихо играло что-то знакомое, любимое и невероятно душераздирающее одновременно:

Глубоко в своих фантазиях

Я лежу у тебя на груди и плачу навзрыд.

Слёзы бегут по моим вискам оттого,

Что вещи случаются лишь тогда, когда им нужно случиться,

А не тогда, когда нам этого больше всего хочется.

И это лучший расклад, ждать всегда тяжело.

И сейчас я просто стою. Одна, молчу. Грущу.

Знаю, мы встретимся, и тогда…но когда?

Так приказала судьба.

Мне нужно время учиться чувствовать вновь…

…

«Ладно, ведёшь себя как собака на сене, проехали. Дела давно минувших дней. Потеряла того, кем и не дорожила вовсе. Выдумала себе трофей, сорвала звезду с неба. Что поделать, не вышло. Поздно реветь», — собрав себя по кусочкам с синтетического атласного покрывала, Эйя поднялась, крепко высморкалась в подол, включила свет и взялась за сценарий. В дверь ввалилась Хейли с какими-то шариками в компании парней. Не такие симпатичные, как она показывала, но вполне себе ничего.

— Знакомься, это Пол, а это Дин. Или наоборот? Это не важно… Оо, подруга, что с тобой? — несмотря на своё не вполне вертикальное положение и полную расфокусировку зрения, Хейли успела заметить два пухлых розовых моти на месте глаз Эйи.

— Ничего страшного, дай мне минут 5, и я к вам присоединюсь, — Эйя, заметив сосуд с дорогим виски в руке одного из парней, улыбнулась и приветливо помахала, он же поднял бутыль над головой ей в ответ. Прилично расслабленная компания прошла в гостиную.

«Так, сценарий… Должен быть в сумке… Вот оно… Ну что там?…

Урод! Сволочь! Значит, вот кто нашел мою флешку! И, конечно, поспешил ей воспользоваться! Тупая трехмерная голова с рогами и идиотским электронным голосом! Скрывается под дешевой маской… Хоть бы удосужился другими словами переписать, но нет, просто распечатал на дешевом принтере… Вот, течёт всё… Ублюдок! Ладно… Успокойся… Не паникуй! Надо подумать… Сейчас ты всё равно ничего не докажешь… И если не завтра, на съёмках, то когда-нибудь мы обязательно всё с тобой выясним, дурацкая голова с рогами козлиными… Мистер загадочность… Подлец! Дьявол!» — Эйя металась с бумагой из стороны в сторону, выкрикивая вслух только особо непривлекательные ругательства из тех, что приходили на ум.

— Репетируешь? — заглянула к ней Хейли.

— Представляешь… — начала было Эйя, но тут же передумала рассказывать то, что и объяснить-то толком не сможет… — А хотя, ладно… Да, немного поучила тут… — она смяла сценарий одной рукой, швырнула на железную кровать и на вайбе победителя зашла в незатейливый холл…

Светало. Эйя проснулась необыкновенно отдохнувшей. По ощущениям лицо казалось значительно пухлее и тёплым, как в детстве. Щеки и солнечное сплетение немного пощипывало, не срочно, но хотелось по-маленькому. Одной рукой, не открывая глаз, она откинула толстое лёгкое одеяло: «Хм…не продешевили…» — подумала она, ведь такие спальные принадлежности бывают лишь в дорогих отелях, и то она знала не понаслышке. Когда-то давно отец брал её в командировки, приходилось просиживать в номере почти весь день, строя шалаши из подобных одеял. Зато, после часов ожидания, ко входу подъезжал лимузин и забирал её вместе с Ребеккой¹⁰ в ресторан или в театр. Проведя ладонью по телу, Эйя обнаружила на себе то бельё в рубчик, которое выкинула несколько месяцев назад, ещё будучи с Нико. Дабы всё окончательно проверить, она резко села, и распахнув глаза, вылупилась на стоящего напротив неё мужчину средних лет. Аккуратно стриженный, с лысиной, тонкими усами, он невозмутимо стоял у стены, закинув руки за спиной. Строгая черно-белая одежда дворецкого или какого-то иного служащего соответствовала интерьеру. Высокое деревянное окно, картины, роспись, молдинги на стенах, потолок с лепниной, люстра небольшая, но увесистая — обстановка говорила о том, что проснулась она в другом месте, а возможно, и времени. Да и проснулась ли вообще?

Эйя огляделась, стараясь не двигать головой, и с трудом выдавила из себя слабый звук, выражающий неопределённость и адресованный незнакомцу.

— Доброго утра, мадемуазель! Если вам в дамскую комнату, то прошу пожаловать направо! — пожилой господин кивнул и указал на дверной проём в нескольких метрах от него.

Эйя не совсем понимала, что происходит, но не теряла смелости. Некое ощущение дежавю — вот то что ей двигало и не давало сбежать. Она ещё раз ощупала майку, в попытках прикрыть выпирающие соски, встала с пышной кровати и на носочках прокралась к распахнутой двери. Проходя мимо зеркала, Эйя остановилась. Она увидела за стеклом малознакомую светленькую девочку в льняной ночнухе ниже колена с мишкой в руке. Эйя взглянула на свои руки, подумав: «Взрослые, в меру костлявые, конечно. Да, в зеркале точно не я», — девочка не повторяла движений, а просто смотрела через стекло в никуда и изредка моргала. Позади в зеркале висел тёмно-серый занавес, за ним было заметно какое-то шевеление. Эйя решила пойти дальше, ведь мочевой пузырь не резиновый. Следующая комната была гораздо больше спальни, но практически пустая. Пять окон перемежались со старинными багетами, прямо из холстов росли деревья. Тонкие ветви, увешанные молчаливыми птицами-наблюдателям, стремились наверх. В центре, прямо под светильником на отполированном до блеска мраморном полу расположился небольшой оазис свежей сочной травы. Нежные полевые цветы, мотыльки, мушки; изысканный, расписанный, как редкая фарфоровая чашка, унитаз был установлен на зелёном островке. Казалось, от него исходит еле заметное свечение. Эйя медленно подошла и склонилась над унитазом. До краёв он был заполнен парящим ароматным эфиром, напоминающим сирень. Стоя почти голая на коленях, прямо на коврике из травы, она склонила голову так, что кончики волос¹¹ погрузились в туман. От дыхания легкая дымка перед лицом рассеялась, и внизу показался вид номера этажом ниже. Шахматный пол, засохшие цветы и кустарники в глиняных горшках, просаленная обивка антикварных кресел; всюду, в каждом углу, на полу, на подоконнике, даже на светильниках отдыхали змеи; пара небольших аллигаторов затаилась под кушеткой, вход охранял молодой взволнованный ягуар на тяжелой золотистой цепи. Одна из змей посмотрела наверх и дёрнулась в сторону головы Эйи, та в лёгком смятении поспешила высунуть её обратно. «Ничего не понятно», — Эйя встала и побрела обратно в кровать, стараясь не вглядываться в странное зеркало с девочкой. Нужда отлегла сама собой.

— Ничего страшного, попробуйте в следующий раз. Вдруг выпадет Ваш сон? — почтительно пояснил услужливый дядечка.

«Бенедикт, высший хранитель сна» — заметила Эйя пометку на его бэйдже и молча прошла мимо. Она зарылась в пуховое одеяло и, немного поворочавшись, снова уснула.

Потолок озарило фарами проезжающей машины, загудела чья-то сигнализация. Эйя очнулась. Хрустальная люстра освещала спальню тусклым Желтым Светом. В воздухе чувствовался дым, но не сигаретный, не древесный, какой-то иной. Эйя решительно встала, Бенедикт снова указал ей на дверь. При скудном искусственном освещении он уже не казался столь приветливым. На ржавой пигментированной коже отчетливо просматривались морщины, под тонкими черными бровями темнота впавших глаз. Эйя проследовала к уборной. В отражении зеркала в массивной серебряной раме сидела она — ребёнок со стрижкой «под мальчика». В горе из подушек малыш, повернувшись к ней спиной, играл с Ребеккой в индейцев. Работники сцены направляли осветительные приборы на уже знакомый серый занавес. Как только прожекторы заработали, в их лучах на драпировке проявились тени двух танцующих демонов. «Значит вот кто трепал это бархатное полотно в прошлый раз», — ни к чему подумала Эйя и пошла своей дорогой. Изящно расписанный унитаз всё также стоял на закреплённом за ним оазисе, источая ароматы поздней весны. Эйя склонилась, опустив голову в небулу. Обшарпанные стены, невыносимая вонь, голые люди средних лет и старики с серой обвисшей кожей толпились в номере этажом ниже. «Как зомби… Вероятно, там же они испражняются, месят всё это своими голыми ногами, которых не видно даже», — подумала она. Серые тела стояли очень плотно друг к другу, пронизывая опустевшим взглядом стены и полысевшие затылки таких же, как они. Эйя хотела было зажмуриться и вернуть свою голову обратно, ведь от всех этих зловонных газов слезились глаза, как в комнату вошел Он, Нико… Сиюсекундно её обоняние отключило, а рефлекторный плач сменился на вой где-то глубоко внутри грудной клетки. Он, с иголочки одетый, строгий, подкачанный, как всегда со свежей стрижкой, осмотрелся, и хотел было уходить, но капли воды с потолка и хрипящий рёв Эйи заставили его притормозить и поднять кристально-синие раскосые глаза к осыпающемуся потолку. Через туман эфира она тянула к нему посеревшие руки. Она орала что-то сквозь слёзы, звала его, пытаясь залезть в унитаз целиком и выбраться через дыру в потолке к нему…

…

— Алло. Да. Девушка. Молодая, кажется. В одном белье… Не знаю, лежит в луже крови. Видимо, выпала из окна многоэтажки… Не знаю… Пересечение Минтгэтан и Сальвигрэнт, — проходившая мимо женщина в деловом костюме диктовала оператору адрес отеля.

Вокруг тела начали собираться редкие зеваки. На мокром от дождя и крови асфальте мелькали блики фар проезжавших машин. Вдали послышался нарастающий гул сирены.

…

…Глубоко в своих фантазиях

Я лежу у тебя на груди и плачу навзрыд.

Слёзы бегут по моим вискам…

…

Флешбек.

7 лет назад, незадолго до Их знакомства…

…

— Фу ты! Какая вонь! — недоумевал водитель автопогрузчика. — А вот и оно! Здрасьте-приехали! Канистра с растворителем-то не закрыта…

— Эй, Фредриксон!

— Что?

— Фредриксон!

— Ну что тебе? Я занят! Крышку ищу, надо…

— Фредриксон! — снова прервал его напарник. — Здесь какая-то девушка!

Рабочие склада встали в метре от лежащей в луже собственной мочи Эйи. Оба стояли, как вкопанные, заткнув носы рукавами и прислушиваясь к тишине, однако та продолжалась недолго, внезапно её сменил вой противопожарной сигнализации.

— Фу ты ну ты… Ну что встал, как болван! Вызывай скорую… Или… уже полицию… Да не трогай её, лучше иди, заткни чем-нибудь эту чертову канистру, а я наберу начальника… Тут дело такое… — добавил Фредриксон, подергиваясь то туда то сюда.

Самотёком, за считанные минуты вместе с табуном рабочих, бегущих по лестницам вниз, новость разлетелась по заводу. Эйю перетащили на залитую бетоном площадку прямо перед складом на всеобщее обозрение. Со всех сторон её окружали «избранные» со всех отделов, босс-отец стоял рядом с хлопочущим штатным молоденьким доктором, изредка она перекидывалась короткими фразами с Рудольфом. Скорую бы отдан приказ не вызывать, Эйя медленно приходила в себя.

— Нет пожара, да? Учебная? — шепнула Миа из отдела кадров стоящей перед ней Фриде.

— Учебная, — подтвердила та.

— Что он сказал? Я разобрала «отравление парами» и «гиперчувствительная», — не унималась сотрудница.

Весь арт-отдел уместился в глубине толпы из 30 с лишним человек, часть персонала уже разбрелась по своим делам, но кучка зевак, как стайка изумлённых сурикатов, вертя шеями, наблюдала за происходящим. Эйя сидела на старой куртке-авиаторе, опершись на руки, на плите.

— Смотри, как боится штрафов, а там-то и расследованием запахнет… — продолжила Фрида с усмешкой, отклонившись назад к Мие.

— Да уж, мог бы родной дочери скорую вызвать. Но решил замять происшествие… — подтвердила та.

— Что тут вам, цирк приехал? Быстро по рабочим местам! — вмешался в бабский трёп Рудольф. — А ты проводи эту до проходной, на сегодня свободна! — кинул он арт-директору.

— Эту… То бишь свою дочь… Олень чертов!… — прошипела Фрида Мие, и, не отводя презрительного взгляда от начальника, она, гордо и размеренно чеканя набойками, подошла к Эйе. Толпа растеклась по своим делам. Наступило время обеда.

…

Моника сломя голову неслась по лестнице вниз, периодически уворачиваясь от возвращавшихся с брейк-тайма коллег. За полой невзрачного серого пиджака она пыталась удержать нечто цветастое, однако в лестничных пролётах оно, извиваясь, стремилось вырваться на всеобщее обозрение.

— Вот они где спрятались, а я тут как тут! — в попытках отдышаться Мон засунула свою щекастую голову в дамскую комнату.

— Входи и закрывай дверь, — шепнула Фрида.

Мон вытащила из-за пазухи принтованный шелковый платок.

— Боже, как неловко… — сетовала сидящая на крышке унитаза полуголая Эйя, пока Фрида застирывала её юбку. В руках она переминала какой-то плоский и широкий полиэтиленовый колпачок.

— Да брось ты, всякое бывает! Вечно эти рабочие что-то забывают, на этот раз канистру не закрыли, ужас! Сама-то как? — не унималась Моника.

— Ничего, голова только болит. Снилась муть такая, будто я стою одна, рядом куст, вокруг пустошь, и вдруг какой-то жуткий звук, прямо надо мной. Какой-то космический корабль, мигает. Хочется рассмотреть его, но нет сил поднять голову, всё тело тянет к земле…к чему бы это?

— Сигнализация!? — хором озвучили свою интерпретацию происходящего Фрида и Моника.

— Да, точно, противопожарная сигнализация, учебная тревога была, быстро отключили, — подтвердила Мон. — А ты там зачем прогуливалась, дурашка? Что забыла-то на складе, признавайся! — продолжила Моника, Эйе же стало немного стыдно.

— Да ладно, отстань от неё со своими расспросами, не самое подходящее время, — оборвала её Фрида и обратилась уже к Эйе: — А насчет снов дам тебе один совет: если они у тебя такие яркие, — начала она.

— Яркие…да…более чем, — немного оживилась, несмотря на своё ущемлённое положение, девушка.

–… Тогда меньше думай, больше записывай. Один мой приятель так делал на протяжении 10 лет, а теперь, ищите этого миллионера на книжных полках страны. — Фрида театрально развела руками, как фокусник, закончивший выступление: в одной из них была практически сухая легкая юбка, фен для рук отключился. — Да, свитер ты тут вряд ли отчистишь, сесть может. Разберешься дома.

Фрида мастерски накрутила припасённый Моникой платок вокруг шеи и плечей Эйи так, что простому обывателю отличить сложную конструкцию от настоящего магазинного топа было бы проблематично, да и немного помятый зад юбки драпировка перекрывала неплохо.

— Вот, так, пожалуй, лучше… — в завершение начальница повесила ей на шею свою массивную цепь с медальоном. — Сейчас вызову такси, сумку уже вынесли к проходной.

— Но… — Эйя схватилась за платок.

— Завтра вернёшь, — успокоила её Фрида. — Дыши-отдыхай, увидимся в понедельник.

Фрида и Мон, проводив новенькую на выход, медленно пошагали наверх:

— Знаешь, она, конечно, только пришла к нам… Такая папенькина дочка и тому подобное, но, думаю, не стоит её опасаться, — сообщила арт-директор.

— Возможно… — задумалась Моника. — По крайней мере не наглая, так кажется. Значит, травля и игнор новобранца официально завершены?

— Думаю, да.

— Окей, сообщу, пожалуй, остальным, — Моника начала набирать сообщение в рассылку. — А что за друг такой? Писатель? Фантаст? Почему я раньше не слышала. Миллионер, говоришь? Может, познакомишь, или он как всегда…? — хихикнула она.

— Ахха, ерунда, придумала я его, чтоб немного её отвлечь от…

— Ну вот, а я уж… раскатала губу… — расстроилась Мон.

— Да ладно тебе, — Фрида похлопала подчинённую по плечу. — Ты же видела крышку у неё в руках?

— Нет, а что? — Моника оторвалась от телефона.

— Пластиковая, широкая… Похоже, что от дихлорэтана… — арт-директор начала игру в самого известного сыщика.

— Не может быть! — Мон прикрыла рукой пухлый рот. — Думаешь, это она… специально так?

— Думаю, да.

— Думаешь, это она так из-за нас? Хотела покончить… — Монику внезапно пронзило чувство вины.

— Прекрати! — оборвала пустые домыслы Фрида. — Думаю, нет. Может, скорее парень или что-то вроде того. Мы это обязательно выясним, но позже, когда всё уляжется… Да, и после не вполне оправданного моббинга с нашей стороны нужно заново вливаться в доверие… Позовём её на ланч в понедельник?

— Отлично! Мне с ней крупный проект предстоит доводить до ума. Ведь надо знать врага в лицо, правда? А может, натаскаем её потом что-то важное доносить от папаши? Из первых уст, так сказать, — хихикнула Моника.

— Конечно, натаскаем! — тут Фрида вспомнила, как застирывала обоссанную юбку Эйи, — Куда ж она денется? — начальница со скрипом рассмеялась подобно ведьме, грозя кривым пальцем с парой крупных перстней на нём: — Ведь за ней должок!

…

Примечания

1

— Думаешь, захоронение?

2

— Немаловероятно.

3

Вероятно после аварии, но Эйя просто не знала его до…

4

Человек, способный материализовать феечек из пыли, и не такое может себе навоображать.

5

Предпочитает не смешивать кофе ни с чем, или, быть может, просто на новомодной диете, о которой умалчивает, но судя по предыдущему опыту, это ненадолго.

6

Вероятно, избегала контактов с муравьиными душами или же пыталась таким незамысловатым образом снизить дозу кофеина.

7

Нечто среднее между Purple Magic и Imperial Purple, как казалось Эйе, но все остальные считали Нико просто смуглым.

8

Джи — от англ. «Gee!», что обозначает обычное ругательство типа русского «Блин».

9

Паразит, вызывающий сонную болезнь.

10

Любимая кукла Эйи, вероятно, очень дорогая.

11

Учитывая то, что Эйя носила в последнее время отросшую рваную стрижку, голову она опустила достаточно глубоко. Размер же унитаза мог позволить поглотить её целиком.